Тематический план 4 страница

На этой стадии в общности создается устойчивая основа для со­циально-культурных (а не чисто биологических — из-за еды и т. п.) конфликтов. По-видимому, создаются предпосылки для появления обычаев, правила которых призваны охранять целостность рода в брачной сфере и сфере межличностных отношений (столкнове­ний) — зародыш права[6]. Незыблемость иерархии охраняется глав­ным образом религией и религиозными полномочиями лидеров, а также общественным мнением. Это уже вполне общественная власть, способная принудить отдельных своих членов поступать в интересах общности вопреки личным желаниям. (Немецкий соци­олог и историк М. Вебер именно так и определил власть как воз­можность для субъекта власти осуществить свою волю даже воп­реки сопротивлению других — неважно, путем ли открытого наси­лия или использования культурного фона деятельности власти.) Но цель этой власти должна еще с абсолютностью разделяться и под­держиваться большинством, потому что никаких серьезных рычагов для узурпации, для насилия еще не существует.

И первая, и вторая стадии полностью проходят в условиях нео­лита — примерно VIII — IV тыс. до н. э. у разных народов Востока (или до I тыс. до н. э. у северных народов).

3-я стадия развития этнической общности — формирование экономически социальной иерархии. Неравенство, ставшее устойчи­вым, приводит к устойчиво неравному распределению продуктов по­требления внутри общности. На этой стадии в особенности стано­вится очевидной главная функция власти в коллективе — перераспределение продуктов, произведенных или иначе приобретенных всем коллективом. Если раньше лидер общности, присваивая все добытое родом, тут же раздавал это обратно на пиру или главам отдельных семей, то теперь общественная власть отчуж­дает часть добытого продукта, раздает его по случаям родовых праз­днеств (или чрезвычайных событий) с обещанием возвратного дара, которого требуют обычай и общественное мнение. Присвоение уже индивидуально, и это способствует началу отчуждения тех, кто от­правляет общественную власть, от коллектива. В их руках впервые отныне реальное орудие власти: накопленный продукт — то ли в чистом виде, то ли в превращенном (набор орудий, оружия, укра­шений и т. п.). На этой стадии помимо распределительно-организа­ционной возникает и вторая древнейшая функция власти: охрана установленного порядка и общих принципов. В этой стадии этниче­ская общность выступает, как правило, на этапе укрупнения в пле­мя (до этого общность могла существовать только в малом коллек­тиве: до 40 — 50 членов). Допустимы и более широкие объедине­ния. Возможность их тем больше, чем радикальнее люди группы пе­решли от собирательных видов обеспечения к оседлому земледелию или регулярному скотоводству. Ускоряет процесс накопления про­дукта в общности и тем самым отчуждение высшего эшелона иерар­хии, например, отделение ремесла, случайные обстоятельства досту­па к каким-то ценным предметам. На этой стадии уже достаточно отчетливы и грани будущего права: правила изгнания и приема чу­жаков, восстановления конфликтов поколений, соблюдения требова­ний общины, брачно-семейное право.

При благоприятных условиях переход общности в 4-ю стадию — становления надобщинных властных структур — осуществляется довольно быстро. Особая благоприятность обстоятельств играет важ­ную роль. Только при устойчивом, прогрессирующем производстве продуктов, перераспределяемом властью, при нормальном уровне демографического развития (упрощенно: только при достижении об­щностью определенного количественного показателя — в несколько тысяч членов 3-4 поколений), при соответствующих экологических условиях возможно объединение в большую племенную общность. Объединение усиливает соподчинение малых общностей-родов, вы­нуждает сделать это соподчинение организационным (в особенно­сти, соподчиняя культы отдельных родов). Лидеры-старейшины на­делены устойчивыми и конкретными функциями. Их определяют либо выборным путем, либо состязанием, но уже становится воз­можной и узурпация. Орудием этой узурпации часто становятся от­ряды юношей, которые для прохождения процедуры совершенноле­тия на время отдаются во власть религиозному или военному вож­дю. В прямом смысле слова богатство еще не влияет на доступ к власти, и стремление к власти еще не есть стремление к богатству, главное — престиж. Но участие в распределении уже важно и для самого лидера, и для тех, кто выражает ему в этом поддержку. На исходе стадии оформляются отчетливые родовые-клановые (племен­ные) структуры во главе с иерархией вождей, с религиозными сим­волами, с едиными культурными правилами и обрядами. Обще­ственная власть институализировалась (превратилась в постоянно существующее, не зависящее в принципе от воли отдель­ных членов общности установление, стабильно подчиняя всех своей воле). В это время можно говорить уже о народе, о политико-правовой его общности, из которой неминуемо выраста­ют ранние государственные формы.

 

Протогосударство — чифдом

На следующей, 5-й стадии эволюции этнической общности надобщинные властные структуры приобретают вид протогосударства (прототипа государства, еще не государства по форме, но уже исполняющего функции политической власти). Грань, разделяющая протогосударство от предыдущей стадии, — весьма незначительна, и в историче­ском процессе они могли практически сливаться. Наиболее важным в новом этапе эволюции стало то, что через него прошли безус­ловно все народы на пути государствообразования. С этой ста­дией приходит эпоха уже реальной, фиксированной истории, иногда даже с именами правителей, названиями народов и областей, с точ­ной характеристикой культурного быта, в котором можно видеть от­дельные черты политико-правовой общности (для восточных наро­дов — это IV — I тыс. до н. э., для североевропейских — до первых веков н. э., для народов Африки или Океании — вплоть до XVIII — XIX вв.).

По своему главному признаку — наличию власти одного вож­дя — протогосударство получило в современной науке второе наи­менование чифдом (от английского chief-dom); в общем виде чиф­дом представлял объединение общин (прежних родов или племен) на определенной территории под властью одного правителя, а эти общины соподчинялись в иерархию в зависимости от того, ближе или дальше были они от вождя[7].

Протогосударство объединяет несколько поселений (групп посе­лений) вокруг одного крупного центра — как правило, это культо­вый храмовый центр, имеющий религиозное значение для всей но­вой общности. Центр этот значителен по размерам — в наиболее типичных проживало до 5 — 6 тыс. человек. Центр служит средото­чием богатства общности (реально богатство еще невелико, а такие храмовые города, как в древнем Шумере, считают исключениями). Центр подавляет, подчиняет себе периферийные поселения, уста­навливает вассальные отношения с соседями — уже нередко в ходе активной военно-завоевательной политики.

В начале XX в. немецкий политолог Ф. Оппенгеймер выдвинул теорию о безусловно определяющем значении войны для формиро­вания государства. Эта теория получила большое распространение, так как якобы удачно вписывалась в исторические сведения о мно­гочисленных походах и войнах, которые почти постоянно вели древ­ние государства. Но, по-видимому, чтобы вести длительную, тем бо­лее постоянную войну, должны были сформироваться силы и струк­тура, способная это делать. Протогосударство формировалось иным путем, саморазвитием общественной организации. Но сформировав­шись, война стала для него важным фактором дальнейшего сплоче­ния народов и упрочения иерархии. А кроме того, наилучшим путем быстрого экономического обогащения, поскольку древнее производ­ство продолжало оставаться рисковым и не могло предоставить в распоряжение власти много избыточного продукта.

Глава центрального доминирующего поселения возглавляет ок­руг, сложившийся по периферии; он носит особый ранг-титул. Глав­ное его право — мобилизация членов общин на объединенные рабо­ты, хозяйственную пользу от которых определяет он и которые слу­жат основой для появления избыточного продукта, перераспределяе­мого затем между членами общин. На Востоке особую неизбежность таких работ определяла необходимость ирригации. Следующий уро­вень политической иерархии составляли главы подчиненных общин (они также уже могут быть сложными). При них постоянно сущест­вуют военные отряды. Особый слой элиты представляют лица, свя­занные с религиозно-культовыми церемониями и обрядами, хотя главы культов, как правило, — те же вожди и правители.

Такая организационно-политическая структура упрочивается по­стольку, поскольку в ней усиливается централизация, а автономия отдельных общин слабеет. От силы центра в конечном счете зависит выживание всей общности. Это приводит к укреплению политиче­ского единоначалия как единственного в тех ранних исторических условиях способа утвердить сильную организацию (все без исключе­ния древние общества формируют монархии). Это еще ранние монархии: они редко наследственны, путь к власти лежит через клановую борьбу, открытую узурпацию. Единоличная власть легче приобретает религиозно-священный характер — так открывается и путь к правовому обоснованию этой власти.

Разумеется, административно-экономические задачи власти, де­ятельность правителей возможны только в том случае, если опира­ются на осознанное или молчаливое согласие большинства. Если власть поддерживается, как писал английский философ Д. Юм, об­щественным мнением в отношении интереса, и в отношении права, с которыми она действует. Обеспечивается это, между прочим, еще и опорой на слои обиженных, маргиналов, которые умышленно противопоставляются в политике правителей элите.

Процесс управления с этой стадии уже безусловно воспроизводит и укрепляет социальное неравенство, это неравенство становится историческим фактором, которое по-своему влияет на эволюцию вла­сти. Экономическую основу управления составляет общий контроль над ресурсами, становящимися как бы неизменным обладанием госу­дарственной организации (о собственности говорить еще преждевременно). Перераспределение этих ресурсов правителями превращается в регулярные раздачи по частям и обратное получение в виде дани как государственной повинности. Полюдье, извест­ное большинству народов Азии, Африки и Европы на этой стадии, становится первым установлением регулярного взимания государст­вом ренты-налога; другой формой становятся отработки разного ви­да. Материальные выгоды с этой ренты извлекаются уже не всем на­родом, а теми слоями, кто более причастен к политической структу­ре, кто начинает рассматривать коллективный продукт, часть кото­рого достается ему, как свою собственность; развивается устойчивое престижное потребление верхов (украшения, одежда, возможность содержать наложниц и т. п.). Это уже классы , различающиеся по мере присвоения общественного продукта и по мере причастности к управлению. Собственность придает политико-правовой общности территориальную стабильность, наличие воспроизводящихся из по­коления в поколение классов — стабильность историческую. Разрыв в социальном статусе становится политическим: чифдом неизбежно эволюционирует в раннее государство.

 

Раннее государство

Раннее государство составляет заключительную, 6-ю стадию эволюции эт­нической общности. Развитие государственной организации приво­дит к отчетливому политико-географическому обособлению объеди­нения от других — появляется традиция государствен­ности (прервать которую могут, что нередко и случается, лишь особо гибельные внешние или внутренние факторы: завоевание, на­шествие кочевников, многолетний голод, восстания).

Раннее государство — уже более многочисленная общность: до нескольких сотен тысяч жителей; это дает нужный количественный уровень труда и продуктов, отчуждаемых в пользу государства. На этом этапе население может быть разнородно этнически, особенно если имело место завоевание; этнические различия могут и допол­нять социально-политическую иерархию.

Администрация государства представлена, как минимум, тре­мя уровнями — каждый со своими задачами и функциями. (1) Администрация в государственном центре (прежнем доминирую­щем округе — клане протогосударства) представляет полностью са­мостоятельную институцию, оторвавшуюся от родов, общин, кланов и занятую самодовлеющей общегосударственной деятельностью. (2) Администрация областей вполне наследует организацию и задачи прежних чифдом; как правило, она даже стоит в клановой преемст­венности к ним. (3) Общинная администрация — наиболее традици­онная и древняя по происхождению, и в это время она еще не разделима с традиционно общинным самоуправлением (выборностью, коллективными органами), но полномочия ее стали более элемен­тарными: главное — исполнить решения высшего уровня. Распреде­ление по уровням закрепляется, как правило, образованием профес­сиональных классов-сословий: жрецов, воинов, писцов, ремесленни­ков, сборщиков податей и т. д.

Развитие раннего государства проходит в условиях упрочения го­родской жизни (без городов формирование развитой государственно­сти вообще невозможно). Городская жизнь закрепляет классовое обособление, престижное потребление эволюционирует в другой образ жизни — начинается расслоение на культуру верхов и низов. Индивидуализированное на предыдущей стадии присвоение продукта рождает стремление к приватизации общегосудар­ственного контроля над ресурсами; товарный обмен подталкивает образование частной собственности, в обособлении ко­торой наиболее заинтересованы сложившиеся господствующие слои. Этот хищнический по древним формам процесс лишь несколько тор­мозится традиционной политикой высших правителей, периодиче­ски восстанавливающих на местном уровне прежние отношения якобы «справедливости» (переделами, отменой долгов). Вместе с тем оформляется принудительно-карательная функция государства, полицейская деятельность. И рядом с этим развивается сфера права, охраняющая эти отношения.

Необходимость в традиционно устойчивом централизованном уп­равлении этим уже довольно сложным производственно-административным комплексом с внутренними неоднозначными, иногда даже почти противоположными интересами заставляет менять свой облик прежнее право обычая — возникает необходимость в законах, сначала изустных, затем письменных. Законы стимулируют форми­рование правильной судебной деятельности, суд вливается в госу­дарственную организацию.

Религиозная идеология обособившейся в государство общности за­крепляет культурное противопоставление другим народам: наши бо­ги — величайшие в мире, их представители на земле — священны и неприкосновенны, народ наш избран... Такая идеология по-осо­бому и в собственных интересах объективно используется господству­ющим слоем, она становится политической идеей власти.

Все существенные элементы государственности и правовой систе­мы сложились. Начинается их видоизменение применительно к об­стоятельствам времени, места, закономерностям органического раз­вития. Собственно, начинается история государственной организа­ции и права...

Раздел I. ГОСУДАРСТВО И ПРАВО ДРЕВНЕГО ВОСТОКА

 

Первые очаги человеческой цивилизации появились на Ближ­нем Востоке, самые первые — в Палестине около X тыс. до н. э. Здесь же намного раньше других стран древности воз­никли и политические общества, объединившие людей системой властных, правовых и административных отношений. В IV — I тыс. до н. э. сначала на Ближнем Вос­токе, затем в Северной Индии, Китае, Юго-Восточной Азии возникли первые в мировой истории государства.Эти госу­дарства возникали и развивались примерно по одному сходно­му пути. Сходной была и сложившаяся в них государственная организация— первого известного истории древнево­сточного типа.

Древневосточная государственность сформировалась не сразу в окончательно готовом виде. Государственно-полити­ческое развитие древности началось с этапа номовых государств — административно-хозяйственных объеди­нений общин, только начинавших терять свой родовой и пер­вобытный характер. Подлинное оформление институтов власти происходило на этапе государственной цен­трализации (весьма относительной в условиях древнего общества). Тогда не только государства укрупнились в про­странстве и во времени (стали более «живучими»). В них по­явились полноценные и самостоятельные системы админи­страции, суда, финансов, подчиненных единым государствен­ным нуждам, сложилась устойчивая традиция монархии как первого известного истории общераспространенного типа властвования. Наконец, на этапе государства-импе­рии власть и управление в обществе окончательно утрати­ли свои исторические связи с родовым строем и клановым уп­равлением, а совершенствовались и исчезали, подчиняясь соб­ственным закономерностям, по прихотям военной и пол­итической истории цивилизаций.

Древневосточное общество и крупнейшие цивилизации древности (Шумера, Элама, Египта, Вавилона, Индии, Ки­тая и др.) возникли и окрепли, во многом опираясь на удоб­ные для первобытной жизни и земледелия бассейны крупней­ших рек: Тигра и Евфрата, Нила, Инда и Ганга, Хуанхе. Это были поистине «цивилизации великих рек». Возможность ос­воения относительно узких территорий по рекам предопреде­лила высокую плотность населения древневосточных госу­дарств. Это были городские и храмовые цивилизации со всеми особенностями, привносимыми городским укладом. Быстрее, здесь распространялись социальные связи, прочнее утвержда­лась «энергия власти».

Привязанность к великим рекам и их водным режимам сде­лала особенно важной в жизни древневосточных народов орга­низационно-хозяйственную функцию государства, включая регулярную организацию массовых ирригационных обще­ственных работ, история которых насчитывала десятиле­тия и даже столетия. В результате такого исторического преобладания социальные отношения древневосточных госу­дарств формировались вокруг преимущественно государствен­ной собственности на землю. Основная масса населения была поставлена в зависимое положение по отношению к государ­ству, стремившемуся в своих целях сохранять и укреплять общинный уклад жизни. Это, в свою очередь, предопределило крайне замедленное формирование в праве принципов индиви­дуальной правовой свободы, закреплявших бы экономическую и жизненную самостоятельность людей. Право возникало в том числе и как результат общественной борьбы за «идеаль­ное прошлое» родовых времен, эпохи равенства и справедливо­сти. Нивелирование социальных противоречий в народе, сгла­живание противостояния богатства и бедности, принижен­ности и знатности изначально стало одним из важнейших политических мотивов укрепления общегосударственной вла­сти. Это было и одной из важнейших предпосылок нарочи­той значимости древневосточной государственности, почти неограниченных полномочий древних властителей, для вла­сти которых в обществе не стремились даже создавать ка­кие-либо преграды. Это подкреплялось прочнейшим перепле­тением государственного и религиозного подчинения, призна­нием священного характера власти правителей. Не только действительные рабы, ставшие заметным эле­ментом в древневосточном хозяйстве со II тыс. до н. э., но и буквально все остальное население пребывало в положении рабов государства. В таких социальных, отчасти даже социально-психологических условиях важным свойством древневосточной государственности была ее избыточная консервативность. Сомневаясь в правителях, ни одно древневосточное общество не сомневалось в порядке власти, установившемся на этом самом первом этапе мировой истории государства и права.

 

 

§ 4. Образование древнейших государств на Ближнем Востоке

4.1. Государственность в древней Месопотамии

 

Оседлые цивилизации стали формироваться в Нижней Месопота­мии (современный южный Ирак) с VI тысячелетия до н. э.- с это­го времени там поселяются земледельческие племена. В V — IV тыс. до н. э. их вытесняют племена убайдов-шумеров, которые и стали основателями культуры с самой древней на земле государст­венностью.

 

Образование «номовых» государств

С начала IV тыс. до н.э. общинный строй шумеров двигался в направлении формирования протогосударств: в об­щине уже выделились лица с неодинаковыми ритуальными и мате­риальными преимуществами по своей профессиональной деятельно­сти. Разложению общины способствовал переход к индивидуальному труду. Вскоре у шумеров появилась письменность, которая стимули­ровала организационную роль культовых центров. В III тыс. соседско-родовые общины объединились вокруг храмовых центров, кото­рые играли не только религиозную, но и хозяйственно-организаци­онную роль. Храмы развиваются в значительные по размерам горо­да, которые служат опорными центрами связей общин. На обще­ственных работах применяется труд рабов, среди свободных склады­вается система рангов. В XXVIII—XXV вв. до н. э. в объединениях формировались признаки протогосударств: возникла надобщинная администрация. Ее представляли эвен — главный жрец храма и правитель, а также совет старейших. В межобщинном хозяйстве вы­делилась уже храмовая собственность. Надобщинной организации в Двуречье способствовала необходимость вести совместные иррига­ционные работы: города-храмы и были связаны с сетью таких кана­лов. Несколько заинтересованных общин формировали условный округ с 3-4 городами — это и было первичное объединение — ном. В обязанности правителя входила организация ирригации, а также выдачи из храмовых запасов членам общин через старейшин.

Таких объединений-номов сложилось в Месопотамии до 20. Большинство из их сформировали культовый союз с центром в Нип-пуре. Со временем возвышаются города Киш (на севере), Ур и Урук (на юге). Но все организационное единство обеспечивалось храмо­вым хозяйством, полностью отделившимся от общинного; им руко­водят администраторы-писцы, в нем содержится штат ремесленни­ков. Первым историческим правителем в Шумере был лугаль (хозяин) г. Киша. Лугаль был только военным вождем общин, но не жрецом. В XXVIII в. до н.э. лидерство в Шумере перешло к Уруку, правитель которого Гильгамеш («все видавший») стал героем древ­нейшего литературного эпоса. Единого государства древний Шумер еще не представлял: связи между номами больше походили на воен­ный союз. Правители отдельных государств — энс и («господин сооружений») — имели культовые и военные функции; отдельные из них принимали титул лугаля, что означало некую претен­зию на гегемонию среди всех городов. Известны народные собрания, где сходилось до 1600 чел. (в том числе 670-680 воинов).

Правители протогосударств видели свою социальную задачу во всемерном сохранении старого уклада жизни. Хотя встречаются уже сделки с недвижимостью (домами), это было редким событием и связывалось с продажей за долги: продавец всегда был в убытке. Пе­риодически правители устраивали «возвращение к матери» — пол­ные переделы владений. Это не могло, однако, остановить обогаще­ние знати. Храмы начинали обзаводиться своей администрацией и даже дружинами (войско вооружается особым оружием, разделяется на колесничное, тяжелую и легкую пехоту). Война вообще стано­вится ускорителем новой организации. Но она же временно ограни­чивает власть лугаля общинными коллективными органами (сове­том старейшин); по решению народного собрания лугаль может быть и низложен.

В XXVI — XXIV вв. до н.э. лидерство в Шумере переходит к ному Лагаш. При правителе Эанатуме Лагаш подчиняет себе дру­гие номы (Киш, У рук и др.) Однако следовавшее из централиза-торской политики усиление государственных начал встречает со­противление общин. Администрация номов также еще двойствен­ная: жреческо-храмовая и общинная (выборный лугаль, мудрецы, главные ороситель и землеустроитель). В итоге едва ли не первого известного истории восстания правитель Лагаша был низложен, и на его место избран общинный вождь Уруинимгина. С его именем связана попытка создать первые законы (еще изустные), а также реформы, направленные на реставрацию прежних порядков общин­ного равенства. Централизованная администрация (единственный тогда стержень государственности) ослабла, и вскоре Лагаш был завоеван.

 

Эволюция раннемонархического государства

В середине III тыс. до н.э. Двуречье заселяется новыми, семитскими по происхождению народами. Лидер одного из новых городов Саргон в конце XXIV в. постепенно подчинил своей власти весь Шумер, центром которого становится основанный им г. Аккад. В создании новой де­ржавы ведущую роль сыграла новая армия: многочисленное (более 5 тыс. чел.) профессиональное войско легковооруженных пехотинцев, каждый из которых получал за свою службу надел. Усиление цент­рализации власти привело к образованию в Шумере ранней монархии с сильной, почти деспотической властью.

Нашествие племен из Ирана, центробежные стремления общин­ных объединений на рубеже XXII — XXI вв. положили конец Аккадекому государству. Возобновление монархии начинается с возвы­шением города Ура и его правителя Шульги, ставшего основателем новой династии. За два-три века произошло значительное усиление храмово-государственных хозяйств, большая часть населения стра­ны теперь работала на государственных или храмовых латифундиях на условиях почти казарменного коммунизма. В. 2074 г. вводится обязательная военная служба. Власть центрального правителя при­няла особый, почти обожествленный характер; областями руководи­ли уже назначаемые из центра наместники, которых по-прежнему называли энси. В правление Шульги было практически ликвидиро­вано номовое самоуправление, коллегиальные суды общин; суд пе­решел в руки чиновников храмов и государства.

Возможности чисто государственного хозяйства и связанной с ним сверхцентрализации власти в ту эпоху были ограничены. С развитием частной собственности государство приобретает снова де­централизованный характер, способствует этому и новое нашествие племен-скотоводов. - На рубеже XIX — XVIII вв. до н.э. Двуречье представляет калейдоскоп прежних государств-номов, в которых власть вождя-лугаля уже замещена ранней монархией.

Новое мощное государство сформировалось к началу XVIII в. до н.э. вокруг нового центра — Вавилона, который скоро станет одним из крупнейших и знаменитых городов мировой истории. Ускоренной централизацией новое государство обязано было политике шестого правителя вавилонской династии — Хаммурапи (XVIII в. до н. э.). Как уже было традиционно, Хаммурапи начал царствование с обря­да восстановления справедливости: во всем государстве прощались все долги (на башне-зиккурате зажигали факел в ознаменование этого, а затем рассылался указ, грозивший неподчинившимся кре­диторам смертью). Это позволяло регулярно снимать межобщинные и социальные противоречия, не единожды губившие власть. В ходе административной реформы области-номы уничтожа­лись, вся страна разбивалась на области во главе с чиновниками, специальные люди контролировали использование земельного фон­да. Подчинена была правителю и храмовая администрация: все жре­цы объявлялись «рабами царя». В государстве появилась должность постоянного главного советника царя. Создавался специальный ап­парат по контролю за исполнением повинностей и сбором налогов: в области было по два чиновника — «заставляющий делать» и «за­ставляющий давать». В ходе судебной реформы организа­ция судов приобрела единообразие, начальники общин и областей обязаны были исполнять судебные функции; назначались и царские судьи. Стабильность государства должны были обеспечить законы. Хаммурапи настолько большое значение придавал своему законода­тельству, что в конце правления даже поставил памятник состав­ленным при нем законам, посвятив его богу Мардуку (см. § 7). Же­сткое государственное регулирование должно было всемерно охранить уклад общества, основу которого составляли общины полно­правных свободных людей, от социального расслоения.

В XVI в. до н.э. Вавилонская держава ослабла, в ней возобнови­лись политические междоусобицы. В 1595 г. войско хеттов (государ­ство в Малой Азии) разгромило Вавилон; увезли даже памятник с за­конами Хаммурапи. Затем Двуречье попало под власть племен касситов, а после непродолжительного нового расцвета в XI —IX вв. до н.э. его включила в свой состав Ассирийская держава (см. § 4.3). По­сле ее разгрома Вавилон на время обретает политическую самостоя­тельность — образуется так называемое Нововавилонское царство(конец VII в. до н. э.). Царь новой династии Навуходоносор(VI в. до н.э.) проводит ряд успешных завоевательных походов, опираясь на воссозданную профессиональную армию (конно-колесничное вой­ско), восстанавливает старые административные традиции Вавилон­ского царства, ведет широкое строительство в Вавилоне (в т. ч. библейскую Вавилонскую башню). Но в 539 г. до н.э. Двуречье завоева­ли персы, и государственные традиции Вавилонии прекратились.

 

Организация государственной администрации

Законченная самостоятельная административная система сложилась в Вавилонском государстве в т.н. старовавилонский период (династия Хаммурапи) и возроди­лась, с некоторыми изменениями, в периоды среднего (XVI —XI вв. до н. э.) и нового царств. Государственная ад­министрация была жестко централизованной, но далеко не всеобъ­емлющей. Рядом с ней продолжала существовать храмовая адми­нистрация жрецов и чиновников. А на самом низшем уровне госу­дарственными административными функциями наделялись руково­дители общин и союзов.

Верховная политическая и административная власть принадле­жала правителю (специального титула не было); он считался наместником богов и был классическим древневосточным монархом (см. § 6). Его власть имела и религиозный, и государственный ха­рактер. В период протогосударств и ранней монархии при возоб­новлении династии правителя, как правило, избирали (на особых собраниях от всех областей-номов; известны примеры об избрании царя 36 000 представителей). Со старовавилонского царства власть его наследственна, но точного порядка наследования не было; не­редки были случаи, когда наследовали и женщины царского или жреческих родов. Царь одновременно был и верховным военачаль­ником.