Т Е С Т О В Ы Е В О П Р О С Ы 2 страница
-26-
(в том числе и вещественные и добытые археологами при раскопках) - плод фальсификации более позднего времени. Подлинная историческая критика, как отмечал тот же Г. П. Федотов, основывается «на показаниях источников, на сличении их, на усмотрении их противоречий, на восхождении к источникам более древним и объективным». Он указывал, что «есть лишь одна логика, одна методика - в вещах, постигаемых опытом, - для христианина, иудея и атеиста. Критика есть чувство меры, аскетическое нахождение среднего пути между легкомысленным утверждением и легким отрицанием. Вот почему не может быть „гиперкритики", то есть избытка меры, излишней рассудительности». 17)
Работа историка не ограничивается анализом отдельных источников; от такого анализа он переходит к синтетическому построению, основанному на их совокупности (для такого построения, очевидно, необходимо наличие не одного, а нескольких источников). Не оказывает ли этот синтез обратного влияния на анализ - не предопределяет ли он решение вопроса о достоверности отдельных показаний конкретного источника? Едва ли это так. При оценке отдельных показаний источника (а, b...) учитывается, естественно, их соответствие показаниям других источников (при независимости текстов), но их совокупный анализ строится на сочетании тех схем, о которых шла речь выше. Схема не отменяется, а как бы соединяется с другими аналогичными схемами (см. с. 28).
Синтетическое построение не должно предрешать выводов из анализа отдельного памятника (N); напротив, оно имеет ценность только тогда, когда опирается на такой анализ.
Какие обстоятельства могут свидетельствовать о достоверности показаний заведомо пристрастного и тенденциозного источника? Общее правило критики тенденциозных источников, очевидно, может строиться на следующем принципе: имея дело с таким источником, исследователь не должен извлекать из него такие показания, которые непосредственно отражают его тенденцию, но должен искать такие случаи, когда источник «проговаривается» - сообщает известия, противоречащие основной тенденции. 18) Наличие доброкачественных известий следует обосновать, а не прокламировать: оно должно быть подтверждено специальным исследованием памятника.
История - эмпирическая наука, но, в отличие от биологии,- не экспериментальная: мы не можем воспроизвести тот или иной исторический факт и проверить наши соображения о нем. Конечно, за показаниями источников могли стоять и
-27-
часто действительно стояли реальные факты, но до нас дошли только эти показания, и нам надлежит прийти к какому-то заключению о достоверности таких показаний. Любые исторические построения имеют поэтому вероятностный характер.
Вероятностный характер данных исторической науки делает особенно настоятельной необходимость четкого разграничения прямых показаний источников, гипотез, дающих наиболее убедительные объяснения используемым показаниям, и, наконец, простых догадок. Научной гипотезой именуется «предположение о существовании - в настоящем или в прошлом - такого закономерного порядка или такой причины, которые при данном состоянии науки или вследствие прекращения их в прошлом - не могут быть предметом непосредственного наблюдения, но которые, раз только мы предположим их существование, объясняют определенную совокупность явлений...». 19)
Историк прошлого имеет дело с явлениями, которые он не в состоянии непосредственно наблюдать. Гипотезой в исторической науке следует именовать такое предположение, которое может объяснить данные источников. Необходимость гипотезы вытекает из совокупности эмпирических наблюдений, основанных на реальных данных и требующих объяснения. Именно поэтому ученый, отвергающий какую-либо гипотезу, не может ограничиться простым ее отрицанием, а обязан предложить альтернативную гипотезу, которая объяснила бы
-28-
соответствующие данные лучше или, по крайней мере, не хуже, чем отвергаемая гипотеза. Вытекая из эмпирической необходимости, источниковедческая гипотеза подчиняется определенным логическим условиям состоятельности, о которых обычно идет речь при оценке научной гипотезы: она должна находиться в полном соответствии с фактическим материалом и охватывать своим объяснением весь этот материал, должна удовлетворять условию максимальной простоты объяснения, ограничиваясь лишь необходимыми логическими звеньями и не вводя излишних. 20)
Таковы характерные особенности гипотезы. Чем же отличается от нее догадка? Догадкой в логике именуется любое, ничем не ограниченное предположение о факте, который мог происходить. В точных и экспериментальных науках догадка, в сущности, лежит вне научной аргументации: если у исследователя умозрительным путем возникает какое-либо предположение, то предположение это подвергается эмпирической и экспериментальной проверке и либо сохраняется в качестве гипотезы (или даже доказанного положения), либо просто отбрасывается. Но в гуманитарных науках невозможность эксперимента и малая осуществимость целенаправленного эмпирического поиска делают такую модификацию догадки в гипотезу необязательным и даже редким явлением. Догадки и гипотезы существуют здесь независимо друг от друга, хотя нередко смешиваются в научных работах. 21) Конечно, и в гуманитарных науках догадки обычно возникают не по произволу исследователей, а в результате какой-то научной потребности. Источники, дошедшие до нас, дают ответы не на все вопросы, возникающие у исследователя; о многих лицах, событиях и памятниках мы хотели бы узнать больше, чем сообщают источники. Отсюда желание заполнить эти пробелы предположениями о том, что могло происходить. В отличие от гипотезы, вытекающей из какой-то совокупности явлений, требующих объяснений, догадка возникает из недостатка прямых данных по какому-либо вопросу; гипотеза строится на необходимости (хотя и неоднозначной), догадка - на возможности. Для опровержения гипотезы необходимо поэтому альтернативное объяснение тех же явлений, для отказа от догадки - простое указание на отсутствие данных по поставленному вопросу.
-29-
Догадка - это именно умозаключение по формуле а - a1, предположение о возможности того или иного факта, сделанное без анализа источника, в котором они упоминаются.
Необходимость обоснования всякого положительного утверждения, давно уже признанная логической основой юридического вердикта («бремя доказательства лежит на том, кто утверждает, а не на том, кто отрицает»), встречала сопротивление - как в жизненной практике, так и в теории. До судебной реформы 1863 г. принцип этот не соблюдался в русской судебной процедуре: иногда подследственный оставался «под подозрением», а пристрастные чиновники, не имея возможности доказать его вину, объявляли ее «неневероятной». 22) Нормальная юриспруденция отказалась от «неневероятных» утверждений; пора отказаться от них и источниковедению.
Возражая против «сомнительной истории», бельгийский исследователь Ж. Стенжер утверждал, что «наилучшая манера писать историю заключается в том, чтобы подчеркнуть пробелы в наших знаниях, и подчеркнуть решительно... Это приведет, конечно, к „созданию пустоты", которой так боится историк. Но существует поразительный прецедент: уже в XVIII в. ученые стали оставлять белые пятна в географических картах - в этих прекрасных произведениях искусства, которые картографы прежде так стремились украсить, считая делом чести заполнить их от края до края. Из картографии убрали не только все воображаемое, но и все сомнительное. И это было огромным прогрессом. Я верю в такой же прогресс в исторической науке. Он заслуживает, как мне кажется, названия прогресса, ибо соответствует самому высокому и строгому требованию - требованию истины. Не является ли это требование в конечном счете тем великим и единственным делом, для которого существует историческая наука?». 23)
-30-
* * *
1) Bernheim Е. Lehrbuch der historischen Methode. Leipzig, 1894. S. 397-403; Ланглуа Ш., Сеньобос Ш. Введение в изучение истории. СПб., 1899; Лаппо-Данилевский А. С. Методология истории. СПб., 1913. Вып. 2. С. 618-746.
2) Бестужев-Рюмин К. Н. Современное состояние истории как науки // Московское обозрение. 1859. № 1. С. 35; Иконников В. С. Опыт русской историографии. Киев, 1891. Т. 1, кн. 1. С. 78-81; Милюков П. Н. Главные течения русской исторической мысли. М., 1898. Т. 1. С. 271-283.
3) Записки С. М. Соловьева. Пг, 1915. С. 139. Ср.: Милюков П. И. Главные течения русской исторической мысли. Т. 1. С. 285.
4) Каченовский М. Т. Исторические справки об Иоанне Екзархе Болгарском //Вестник Европы. 1826. № 13. С. 199; Надеждин Н. Об исторической истине и достоверности//Библиотека для чтения. СПб., 1837. Т. 20. С. 153-154, 162.
5) Костомаров Н. И. Иван Сусанин // Исторические монографии и исследования. СПб., 1872. Т. 1. С. 431-453; Соловьев С. М. Соч. М., 1995. Кн. 5, т. 9- 10. С. 383-391.
6) Соловьев С. М. Начало русской земли, II // Сборник государственных знаний. СПб., 1879. Т. 7. С. 7.
7) Гете И. В. Фауст. М., I960. С. 64 (пер. Б. Пастернака) (см. также: М., 1986. С. 29).
8) Приселков М. Д. История русского летописания XI-XV вв. Л., 1940. С. 6 (см. также: СПб., 1996. С. 36).
9) Ср.: замечание С. Н. Чернова (Изв. Гос. Академии материальной культуры. М.; Л., 1934. Вып. .86. С. 111-112).
10) Гумилев Л. Н. 1) Поиски вымышленного царства: (Легенда о «Государстве пресвитера Иоанна»). М, 1970. С. 19; 2) Этногенез и биосфера земли. Л., 1989. С. 160; 3) Может ли произведение литературы быть историческим источником?//РЛ. 1972. № 1. С. 81.
11) Гумилев Л. Н. Поиски вымышленного царства. С. 403.
12) «Внеисточниковое знание» - термин, предложенный польским философом Е. Топольским для определения «системы утверждений и директив», на которые должен опираться историк в процессе исследования: Topolski Jerzy. Metodologia historii. Warszawa, 1968. S. 275-276, 287. Ср.: Терешко М. З. Соотношение источниковой и внеисточниковой информации в историческом исследовании // Учен, зап. Томского гос. ун-та им. В. В. Куйбышева. 1975. № 90. (Проблемы методологии и логики науки. Вып. 8). С. 78-79; Moszczeсska W. Metodologu historii zarys krytyczny. Warszawa, 1968. S. 179; Maternicki J. Niektуre problemy teorii i metodologii historii//Studia zrodloznawcze. Warszawa; Poznaс, 1971. T. 15. S. 159, 161-162.
13) Данилевский В. В. Русская техника. 2-е изд. Л., 1948. С. 405. Ср.: Покровская В. Ф. Еще об одной рукописи А. И. Сулакадзева: (К вопросу о поправках в рукописных текстах) // ТОДРЛ. М.; Л., 1958. Т. 14. С. 634-636.
14) Творогов О. В. Влесова книга // ТОДРЛ. Л., 1990. Т. 43. С. 244.
15) Федотов Г. П. Православие и историческая критика // Россия, Европа и мы. Париж, [1973]. Т. 2. С. 205.
16) Морозов Н. А. Христос. М., 1929-1932. Кн. 1-7; Носовский Г. В., Фоменко А. Т. Новая хронология и концепции древней истории Руси, Англии и Рима: Факты; Статистика; Гипотезы. [В 2 т.]. М., 1995.
17) Федотов Г. П. Православие и историческая критика. С. 202-204.
18) Лаппо-Данилевский А. С. Методология истории. Вып. 2. С. 642.
19) Асмус В. Ф. Логика. М., 1947. С. 315-316. Ср.: Наешь Э. Логика гипотезы. СПб., 1882. С. 235-237.
20) Баженов Л. Б. Основные вопросы теории гипотезы. М, 1961. С. 7-32; Навиль Э. Логика гипотезы. С. 171-186.
21) О необходимости различения гипотез и догадок в исторической науке см.: Лурье Я. С. О гипотезах и догадках в источниковедении // Источниковедение отечественной истории. 1976. М., 1977. С. 26-41. Сходное разграничение предлагал и А. А. Зимин (Зимин А. Существовал ли «невидимка» XVI в.? // Знание - сила. 1971. № 8. С. 46).
22) Ср.: Сухово-Кобылин А. В. Трилогия. М., 1949. С. 115-116.
23) Stengers J. Unite ou diversitе de la critique historique // Raisonement et demarches de l'historien // Revue de l'Institute de Sociologie (Bruxelles). 1963. № 4. P. 750, 762-764.
^ Глава II
ОБЩАЯ СХЕМА ЛЕТОПИСАНИЯ XI-XVI вв.
Привлекая летописи в качестве исторических источников, историки в значительной степени опираются на труды А. А. Шахматова.
Однако учет и использование исследований А. А. Шахматова и его последователей связаны с определенными трудностями, на которые не всегда обращают внимание ученые.
Как и большинство построений в гуманитарных науках, выводы, сделанные Шахматовым из сопоставления многочисленных летописных сводов, в значительной части имели предположительный характер. Но предположительные суждения, как мы уже упоминали, имеют разную степень убедительности. Сравнивая между собой различные летописи, Шахматов устанавливал, что на определенном протяжении они совпадают, а далее расходятся; он делал отсюда вывод, что в основе дошедших до нас летописей лежали общие источники - своды-протографы. Вывод этого рода может быть определен как гипотеза, т. е. такое предположение, которое должно объяснить определенную совокупность фактов (в данном случае совпадение между собою текстов разных летописей). Признав существование подобных протографов, Шахматов конкретизировал свои суждения: он старался уточнить объем предполагаемого свода-протографа, вероятное место и время его составления, давал ему условное наименование, высказывал предположение о тех сводах, которые могли лежать в его основе. Степень доказанности таких построений была уже иной, чем степень доказанности основного вывода о своде-протографе дошедших до нас летописей; здесь следует говорить скорее не о гипотезах, а о догадках. 1) Именно поэтому
-31-
Шахматов нередко отказывался от первоначальных определений и датировок, заменяя их другими. 2)
Историку чрезвычайно важно оценить степень доказательности тех или иных шахматовских построений. Еще во время защиты своей магистерской диссертации М. Д. Приселков отмечал, что «для Шахматова текст - цель, для него же самого цель - история». 3) Как исследователь литературного памятника Шахматов стремился как можно глубже проникнуть в его историю: ученого интересовал не только непосредственный протограф исследуемых летописей, но и предки этого протографа - более ранние своды, следы которых могут быть с большей или меньшей вероятностью найдены в его тексте. Для историка же летописный текст - прежде всего источник, на основании которого он может строить выводы об исторических фактах. Он имеет дело в первую очередь с реальными летописными текстами в той степени, в какой она позволяет установить близость памятника ко времени, о котором он сообщает.
К сожалению, историк, не занимающийся специально летописями, не может предварять любую статью или книгу, посвященную Древней Руси, исследованием
-32-
и сравнением летописных памятников. В лучшем случае он обращается к трудам ученых, производивших эту сложнейшую работу, но их построения обычно очень трудны для восприятия (понять их по-настоящему можно, лишь имея в руках соответствующие летописные тексты) и посвящены далеко не всем летописям, с которыми приходится иметь дело автору конкретного иссле дования. Обобщающие труды по летописям - это чаще всего обзоры истории летописания, где читатель имеет дело скорее с гипотетическими сводами XI-XV вв., чем с дошедшими до нас летописями.
Для облегчения понимания дальнейшего текста, а также других работ, основанных на материале летописей, мы предлагаем генеалогическую схему (стемму) летописей XII-XVI вв., к которым будем обращаться в дальнейшем изложении. Речь идет именно о тех летописях, на которых основаны разбираемые далее темы: древнейшая история Руси до 946 г., ордынское иго и Александр Невский, борьба с Ордой и церковно-политические отношения на Руси в конце XIV в. Летописи, в которых эти сюжеты не отражены или отражены в незначительной степени (в частности, летописи южнорусской традиции, восходящие к Ипатьевской летописи, Тверской летописный свод конца XIV в., Псковские летописи, ряд летописей конца XV-нач. XVI в.), в предлагаемую схему не включены 4) (некоторые из них будут отражены в схемах к отдельным главам).
* * *
В стемму входят следующие летописи:
1. Повесть временных лет (ПВЛ) начала XII в. второй редакции (Лаврентьевская и сходные с нею летописи). 5)
2. ПВЛ третьей редакции (Ипатьевская и сходные с нею летописи). 6)
3. Новгородская I летопись старшего извода (HI ст. и.) XIII-XIV вв. 7)
4. Ипатьевская летопись (Ип.) конца XIII в. (списки не ранее XV в.). 8)
5. Лаврентьевская летопись (Лавр.) нач. XIV в. (список 1377 г.). 9)
6. Троицкая летопись (Тр.) нач. XV в. (список не сохранился). 10)
-33-34-
7. Новгородская I летопись младшего извода (HI мл. и.) XV в."
8. Московская Академическая летопись (МАк) XV в. 12)
9. Рогожский летописец (Рог.) XV в. 13)
10. Софийская I летопись (CI) XV в. 14)
11. Новгородская Карамзинская летопись (НК) XV в. 15)
12. Новгородская IV летопись (Н IV) XV в. 16)
13. Новгородская V летопись (Новгородская Хронографическая) (HV) XV в. 17)
14. Никаноровская летопись (Нкр.) XV в. (рукописи не ранее XVII в.). 18)
15. Ермолинская летопись (Ерм.) XV в. 19)
16. Московский свод (Моск.) конца XV в. по Эрмитажному (XVIII в.) и Уваровскому (XVI в.) спискам, а также по так называемой Ростовской (Архивской) летописи XVII в. 20)
17. Сокращенный свод (Сокр. св.) конца XV в. 21)
18. Типографская летопись (Тип.) конца XV в. (рукописи не ранее XVI в.). 22)
19. Симеоновская летопись (Сим.) конца XV в. (рукопись XVI в.). 23)
20. Летописец от 72-х язык (Лет. от 72) конца XV-нач. XVI в. 24)
21. Вологодско-Пермская летопись (ВП) конца XV- XVI в. 25)
-35-
22. Тверская летопись, или Тверской сборник (Тв. сб.) XVI в. (списки XVII в.). 26)
23. Русский хронограф (Р. хрон.) XVI в. 27)
24. Никоновская летопись (Ник.) XVI в. 28)
25. Воскресенская летопись (Воскр.) XVI в. 29)
26. Холмогорская летопись (Холм.) XVI в. (списки XVII в.). 30)
27. Устюжская летопись (Уст.) или Устюжский летописец (Устюжский свод) XVI в. (списки не ранее XVI в.). 31)
28. Степенная книга (Степ. кн.) XVI в. 32)
Генеалогическая схема указывает на основные взаимоотношения (предполагаемые связи отмечены пунктиром) названных летописей, на существование у них общих протографов. Но гипотетических определений, датировок и названий этих сводов-протографов мы в стемме не даем, ибо определения эти, как мы уже отмечали, предположительны, часто условны и в ряде случаев могут быть пересмотрены. Убедительно установленными можно считать лишь сами связи между разбираемыми летописями: исследователь, который захочет объяснить эти связи иначе (влиянием через какие-либо посредствующие звенья, прямой зависимостью одной летописи от другой и т. п.), не может просто игнорировать их, а обязан предложить альтернативную схему, которая способна объяснить взаимоотношения между ними не менее убедительно.
Связующие звенья между летописями (протографы) мы обозначили в схеме буквами греческого алфавита. Ниже мы предлагаем определения этих гипотетических звеньев, кратко отмечая их вероятную датировку и ссылаясь на обоснование этих определений, данных в научной литературе.
α) Протограф ПВЛ, HI мл. и. (текст старшего извода до 1016 г. не дошел, но возможно, что и здесь в начальной части был отражен тот же протограф) и Новгородско-Софийской группы летописей (см. ниже звенья ее и nn), обозначенный А. А. Шахматовым как Начальный свод 1093 г.
β-γ) Протограф второй и третьей редакции ПВЛ - ее первая редакция 1113 г. А. А. Шахматов и М. Д. Приселков
-36-
предполагали взаимное влияние этих двух редакций друг на друга. 33)
6) Общий протограф Лавр. и Тр. - свод, доведенный до 1305 г. Ему несомненно предшествовали более ранние своды, составленные во Владимире и Ростове, но летописи, отразившие эти своды (Радзивиловская и др.), не содержат дополнительных материалов, относящихся к темам данного исследования.
ε) Свод, восходивший к Начальному своду (α) и отразившийся в Н I мл. и., в общем протографе CI, Н IV и сходных с ними летописей. А. А. Шахматов именовал этот свод по названию, сохранившемуся в начальной части Н IV и CI, «Софийским временником» и датировал его 1421 г. Он полагал, что именно составитель «Софийского временника» заменил текст ПВЛ в начале новгородской летописи текстом Начального свода, но, возможно, что это сделал уже составитель более раннего летописного свода XII и XIII в. 34)
η) Протограф CI, HK, H IV, HV. А. А. Шахматов определял его как свод 1448 г. или как Новгородско-Софийский свод 30-х гг. XV в. Мы будем именовать его Новгородско-Софийским сводом (НСС). А. А. Шахматов считал этот свод новгородским, составленным на основе новгородского («Софийский временник», eе) и общерусского источника («Владимирский полихрон Фотия» 1421 г.), однако по своим тенденциям свод ee может рассматриваться скорее как общерусский свод, сочувствующий митрополиту и великому князю в их спорах с новгородцами. Свод nn был составлен во всяком случае после 1425 г. (последнее совпадающее известие CI и НК) - вероятнее всего, в конце 30-х-нач. 40-х гг. XV в. 35)
θ) Оригинал НК, Н IV и других новгородских летописей, связанных с Н IV. В первоначальном виде оригинал этот, по-видимому, отразился в НК, обнаруживающей наибольшую
-37-
близость к Η I. Краткая версия θ или Η IV была использована в ряде неновгородских памятников, например в Рог.; раннее происхождение рукописи Рог. (сер. XV в.) свидетельствует о том, что свод θ (как и η) был составлен не позже сер. XV в. 36)
ι) Свод, отразившийся в третьей части МАк с 1237 по 1419 г. (первая ее часть, до 1206 г., восходила к общему с Радзивиловской протографу; вторая ее часть с 1205 по 1237 г. совпадает с CI), в общем протографе CI, Η IV (η) и в протографе Ерм., Сокр. св. и других летописей (μ), возможно также и в Тип. А. А. Шахматов определял ι как ростовский владычный свод, восходящий к древнейшему летописанию. 37)
κ) Протограф московского великокняжеского летописания, лежащий в основе Нкр., ВП и последующих московских летописных сводов (см. ν, ξ). Источником его была CI, последовательно переработанная в духе официальной великокняжеской идеологии.
λ) Общий протограф московского свода 1479 г. и Ерм. Существование этого протографа было установлено А. Н. Насоновым. Насонов определял λ как «Свод Феодосия Филиппа», составленный между 1464 и 1472 гг. Составитель, взяв за основу CI или ее протограф - НСС (η), значительно пополнил его по общерусскому своду кон. XIV-нач. XV в. - протографу Тр. или по самой Тр., по южнорусскому своду типа Ип. и владимирскому своду первых десятилетий XIII в. Однако характер обработки источников свода (удаление пространных религиозных сентенций) говорит скорее о том, что перед нами светская великокняжеская обработка НСС. Время составления этой компиляции - до конца 70-х гг. XV в., когда она была
-38-
использована Московским великокняжеским сводом 1479 г. (μ). 38)
μ) Протограф Ерм., Сокр, св., Лет. от 72, Уст., Р. хрон, и Тв. сб. В Ерм. значительная часть этого протографа, начиная с ПВЛ и до 1418 г., была заменена сокращенным текстом общего с Моск. источника (λ), но отдельные известия в древнейшей части Ерм. отражают текст μ. А. А. Шахматов возводил все эти летописи к ростовскому летописанию (ι), но известия Ерм., Сокр. св. и близких им летописей за XV в. связывают их скорее с Кирилло-Белозерским монастырем и дают основание видеть в μ независимый свод, опиравшийся, возможно, на ростовское летописание.
ν) Протограф Московского свода 1579 г., существование которого было предположено А. А. Шахматовым на основе анализа так называемой Ростовской (Архивской) летописи, где он сохранился в соединении с Новгородским сводом 1539 г. и который был затем найден Шахматовым в списке XVIII в. (РНБ, Эрм., № 416б). Более поздняя редакция этого свода (доведенная до 1492 г.) дошла в списке XVI (ГИМ, Увар., № 1366), изданном М. Н. Тихомировым в т. 25 ПСРЛ. Отразился также в Сим. и был одним из источников Тип. 39)
ξ) Протограф (прямой или через посредствующие звенья) московских великокняжеских сводов XVI в - Ник., Воскр. и ДР· 40)
Взаимоотношения между перечисленными летописями необходимо учитывать при использовании их как исторических источников. Особенно важны такие звенья, как «Софийский временник» (ε), отразивший Начальный свод, и НСС (η), опиравшийся на многочисленные летописные источники и ставший основой последующего общерусского летописания. Однако относить все сведения этого памятника к предшествующим летописным источникам едва ли правильно. НСС, вероятно, отражал также и устные предания, дошедшие до сводчика
-39-
XV в. (сказание о Гостомысле, о былинном богатыре Алеше Поповиче как участнике битвы на Калке), соединял летописные известия со сказаниями житийных памятников (жития Александра Невского, Михаила Черниговского, Михаила Ярославича Тверского).
Еще большей осторожности требует привлечение Ник. в качестве источника по истории IX-XIV вв. Основные источники Ник. установлены: это Сим., HV, Р. хрон., Иоасафовская летопись, возможно, Кирилло-Белозерский свод XV в. Кроме того, составителями Ник. были привлечены внелетописные источники: Житие Сергия, Сказание о Мамаевом побоище и др. Опиралась ли Ник. на какие-либо неизвестные нам летописные памятники? Вполне вероятно, что Ник. пользовалась каким-то тверским летописным источником, откуда были заимствованы известия конца XIII-начала XV вв.; 41) возможно использование и других источников. Однако у нас еще больше оснований связывать уникальные известия Ник. с редакторской и авторской работой составителей этого свода. Явно отразились в Ник. тенденции ее составителя, митрополита Даниила. В 20-х гг. XVI в. Даниил организовал судебную расправу над Максимом Греком, упрекавшим русских в «гордости» за то, что они ставят своих митрополитов без «грамоты», не «по правилу»: как известно, с середины XV в. московские митрополиты действительно ставились без санкций константинопольского патриарха. Отвечая на эти упреки, составитель Ник. вставил в рассказ о поставлении Ярославом Мудрым в XI в. митрополита Илариона упоминание о том, что Иларион был поставлен «по правилу», а не «гордящеся»; упоминание о патриаршей «грамоте» было вставлено и в рассказ о поставлении митрополита XV в. Ионы. Максим Грек говорил, что монастыри не должны владеть селами - в ответ на это Ник. на всем протяжении была дополнена указаниями, что тот или иной святитель (например, Сергий Радонежский), основавший монастырь, владел селами. Решение церковного собора, осудившего Максима Грека быть «в темнице затворену», дабы он покаялся в своей хуле на «церковные чины... и законы» и «пришел в разум истинный и исправления», отразилось в неизвестных более древним летописям рассказах о еретиках XI-XII вв. Андриане и Дмитрии, затворенных «в темнице» за укорение «церковных законов» и пришедших «в покаяние и познание истины». Наконец, политика самого Даниила, активно помогавшего великокняжеской власти, нашла отражение в дополнениях Ник. к известиям о легендарном первом
-40-
русском митрополите Михаиле, который был якобы «всегда в любви и совете» с князем Владимиром. 42) Приписывала Ник. Владимиру и постоянные связи с константинопольским патриархом Фотием, 43) хотя Фотий был константинопольским патриархом за сто лет до Владимира. Отразилась в Ник. также борьба московских князей с Казанским царством и симпатии Даниила к Рязани, откуда он сам был родом. 44) Используя известия предшествующих сводов, Ник. вносила в них многочисленные дополнения, иногда совершенно фантастические. Уже Сокращенные своды ввели Алешу (Александра Поповича) в число участников битвы не только на Калке, но и на Липице. В Ник. Алеша Попович действует и в обеих битвах и, кроме того, в 6508 (1000), 6509 (1001) и 6512 (1004) гг.- вместе с юношей Кожемякой, победившим при Владимире Святославиче могучего печенега. О юноше Кожемяке рассказывала уже ПВЛ, но Ник. дала ему имя - Ян Усмошвец, присоединила к нему еще и Алешу Поповича, придав его деятельности поистине эпическую длительность - два с половиной века. С явными интерполяциями в тексте Ник. в различные периоды истории мы еще не раз встретимся в дальнейшем изложении. 45)
Но наиболее бесцеремонным по отношению к предшествующей летописной традиции можно считать поведение составителей Степ. кн. середины XVI в. Воспроизведя все интерполяции Ник., Степ. кн. добавила к ним еще множество новых. Совершенно исказила она, например, историю борьбы Василия II с соперниками в середине XV в., историю московско-новгородской войны 1471 г., освобождения от татарского ига в 1480 г. и борьбы за престол в последние годы княжения Ивана III. 46)
-41-
* * *
1) О гипотезах и догадках см. предыдущую главу.
2) Этот отказ от первоначальных догадок об объеме и характере сводов-протографов нередко смущал авторов, далеких от исследовательских методов Шахматова, и казался им признаком слабости этих методов. В 1927г. М. Д. Приселков в письме к А. Н. Насонову просил его на заседании памяти Шахматова (на котором сам Приселков не мог присутствовать) объяснить слушателям «пресловутую изменчивость» выводов Шахматова, вытекавшую «из огромности материала и трудности методов» (см.: Станиславский А. Л. Личный фонд А. Н. Насонова в архиве АН СССР // Археографический ежегодник за 1974 г. М. 1975. С. 244). Впоследствии Приселков писал, что важнейшей особенностью шахматовского метода было привлечение «всех имеющихся летописных списков и построение гипотез, захватывающих своим объяснением весь этот материал»; именно вовлечение этого колоссального материала принуждало Шахматова первоначально определять и датировать сугубо предположительно - «это вносило некоторую видимую неустойчивость в выводы, сменявшиеся на новые, более взвешенные, что вызывало неодобрение тех исследователей, которые привыкли и умели оперировать только над простым и легко читаемым текстом» (Приселков М. Д. История русского летописания XI-XV вв. Л., 1940. С. 13).
3) Научный исторический журнал. СПб., 1914. Т. 2, вып. 1 (№ 3). С. 138 (текст протокольного отчета, приводящего слова М. Д. Приселкова в третьем лице).
4) Опыт построения общей схемы русского летописания см. в статье: Лурье Я. С. Генеалогическая схема летописей XI-XVI вв., включенных в Словарь книжников и книжности Древней Руси // ТОДРЛ. Л., 1985. Т. 40. С. 190-205.
5) Повесть временных лет // ПСРЛ. Л., 1926. 2-е изд. Т. 1, вып. 1. (Фототип. воспроизведение: М, 1961); Повесть временных лет. М.; Л., 1950. Ч. 1, 2. (Сер. «Лит. памятники»).
6) ПСРЛ. Пг., 1923. 2-е изд. Т. 2, вып. 1. (Фототип. воспроизведение: М, 1961).
7) Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М.; Л., 1950. С. 13-100.
8) Летопись по Ипатьевскому списку. СПб., 1843. Т. 3; СПб., 1871; ПСРЛ. СПб., 1908. 2-е изд. Т. 2. (Фототип. воспроизведение: М., 1962).
9) Летопись по Лаврентьевскому списку. СПб., 1872. С. 1-464; ПСРЛ. Л., 1926-1927. 2-е изд. Т. 1, вып. 1-2. (Фототип. воспроизведение: М., 1961).
10) Приселков М. Д. Троицкая летопись: Реконструкция текста. М.; Л., 1950.
11) Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. С. 101 - 427.
12) Летопись по Лаврентьевскому списку. С. 465-512; ПСРЛ. Л., 1928. 2-е изд. Т. 1, вып. 3.
13) ПСРЛ. Пг., 1922. 2-е изд. Т. 15, вып. 1. (Фототип. воспроизведение: М, 1965).
14) ПСРЛ. СПб., 1851. Т. 5. С. 81-275; 2-е изд. (изд. не завершено). Л., 1925. Т. 5, вып. 1; Т. 6. С. 11-111.
15) В настоящее время готовится к печати: ПСРЛ. Т. 40.
16) ПСРЛ. СПб., 1848. Т. 4. С. 1-137; Пг., 1915; Л., 1925. 2-е изд. Ч. 1, вып. 1-2. С. 321-470.
17) ПСРЛ. Т. 4. С. 138-165 (фрагменты); Пг., 1917. 2-е изд. Ч. 2, вып. 1. (изд. не завешено).
18) ПСРЛ. М.; Л., 1962. Т. 27. С. 17-162.
19) ПСРЛ. СПб., 1910. Т. 23.
20) ПСРЛ. М; Л., 1949. Т. 25. Ср.: Шахматов А. А. О так называемой Ростовской летописи. М., 1904. С. 67-162.
21) ПСРЛ. Т. 27. С. 163-298 («Сокращенный летописный свод 1493 г.»), 299-367 («Сокращенный летописный свод 1495 г»),
22) ПСРЛ. Пг., 1921. Т. 24.
23) ПСРЛ. СПб., 1913. Т. 18.
24) ПСРЛ. М.; Л., 1963. Т. 28. С. 11 - 163 («Летописный свод 1497 г.»), 165- 357 («Летописный свод 1518 г. (Уваровская летопись)»).
25) ПСРЛ. М.; Л., 1959. Т. 26.
26) ПСРЛ. СПб., 1863. Т. 15.
27) ПСРЛ. СПб., 1911: Пг., 1914. Т. 22, ч. 1-2.
28) ПСРЛ. СПб., 1862-1901. Т. 9-12; СПб., 1904. Т. 13, перв. пол. (Фототип, воспроизведение: М., 1965).
29) ПСРЛ. СПб., 1856-1859. Т. 7-8.
30) ПСРЛ. Л., 1977. Т. 33. С. 10-147; Лаврентьев А. В. Ранний список Холмогорской летописи из собр. А. И. Мусина-Пушкина // ТОДРЛ. Л., 1985. Т. 40. С. 321-334.
31) ПСРЛ. Л., 1982. Т. 37. С. 17-103.
32) ПСРЛ. СПб., 1908-1913. Т. 21. Пол. перв. - пол. вторая. Ч. 1 и 2.
33) Шахматов А. А. Повесть временных лет. Пг., 1916. Т. 1. С. V-VI; Приселков М. Д. История русского летописания XI-XV вв. С. 16-17, 42-45 (стемма).
34) Шахматов А. А. Обозрение русских летописных сводов XIV-XVI вв. М.; Л., 1938. С. 155-366. О проникновении Начального свода в новгородское летописание ср.: Лихачев Д. С.«Софийский временник» и новгородский политический переворот 1136 г. // ИЗ. 1948. № 25. С. 240-265; Клосс Б. М. Летопись Новгородская первая // Словарь книжников и книжности Древней Руси. XI- перв. пол. XIV в. Л., 1987. С. 247.
35) Шахматов А. А. 1) Общерусские летописные своды XIV и XV вв. // ЖМНП. 1900. № 9. С. 90-176; 2) Обозрение русских летописных сводов XI- XVI вв. С. 144-145, 151-160, 366;Приселков М. Д. История русского летописания XI-XV вв. С. 150; Лурье Я. С. Две истории Руси XV в.: Ранние и поздние независимые и официальные летописи об образовании Московского государства СПб., 1994. С. 108-116.
36) А. А. Шахматов считал источником Рог. и ряда других памятников «краткое извлечение из свода 1448 г.» (Шахматов А. А. Обозрение русских летописных сводов XI-XVI вв. С. 231-255, 302-310, 312-321), но сравнение с CI и Н IV позволяет видеть в этом источнике выборки из Н IV (Лурье Я. С. Общерусские летописи XIV-XV вв. Л., 1976. С. 87-91). О происхождении НК ср.:Прохоров Г. М. Летописные подборки рукописи ГПБ, F. IV. 603 и проблема сводного общерусского летописания // ТОДРЛ. Л., 1977. Т. 32. С. 165-198; Лурье Я. С. Еще раз о своде 1448 г. и Новгородской Карамзинской летописи // Там же. С. 199-218. Первую редакцию Н IV, оканчивающуюся 1437 г., я склонен был датировать этим годом в связи с читающейся в конце летописи записью, относящейся ко княжескому наместнику Григорию Васильевичу Заболотскому; из этого, как будто, вытекала дата ante quern для датировки НСС в целом (Лурье Я. С. Две истории Руси XV в. С. 74-75, 113), но В. Л. Янин установил, что Г. В. Заболотский был княжеским наместником в Новгороде после Яжелбицкого мира 1456 г. (Янин В. Л. Новгородские акты XII-XV вв. Хронологический комментарий. М., 1991. С. 183-186). Поэтому составление НСС может быть отнесено не только к концу 30-х, но и к началу 40-х гг. XV в.
37) Шахматов А. А. Ермолинская летопись и ростовский владычный свод. СПб., 1904.
38) Насонов А. Н. История русского летописания XI-начала XVIII века: Очерки и исследования. М., 1969. С. 272-274; Лурье Я. С. Общерусские летописи XIV-XV в. С. 150-161.
39) Шахматов А. А. 1) Общерусские летописные своды XIV и XV вв. С.152-159; 2) Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб., 1908. С. 286; 3) Обозрение русских летописных сводов XI-XVI вв. С. 256-283; Насонов А. Н. История русского летописания XI-начала XVIII века. С. 300- 302; Лурье Я. С. Общерусские летописи XIV-XV вв. С. 161 - 167.
40) Лавров Н. Ф. Заметки о Никоновской летописи // Летопись занятий Археографической комиссии. Л., 1927. Вып. 1 (31). С. 66-70; Левин С. А. К изучению Воскресенской летописи. По поводу статьи В. В. Лаптева «Воскресенская летопись» (Учен. зап. ЛГПИ им. А. И. Герцена. Л., 1955. Т. 102. С. 165-239) // ТОДРЛ. М; Л., 1957. Т. 13. С. 689-705; Насонов А. Н. История русского летописания XI-начала XVIII века. С. 100-102.
41) См.: Клосс Б. М. Никоновский свод и русские летописи XVI-XVII вв. М., 1980. С. 147-148.
42) Там же. С. 96-102.
43) ПСРЛ. Т. 9. С. 57-64.
44) См.: Клосс Б. М. Никоновский свод и русские летописи XVI-XVII вв. С. 96-103.
45) См. ниже, с. 65-68. Ср.: Лурье Я. С. Две истории Руси XV в С. 48-56.
46) Лурье Я. С. Две истории Руси XV в. С. 85-86, 135, 208-209.