Министр иностранных дел А.Я. Будберг генерал-губернатору Сибири И.Б. Пестелю от 21 авгута (2 сентября) 1806 г.

Г.

Мнение чрезвычайного министерского комитета по китайским делам, представленное Александру I от 13 (25) августа

Печатается по кн.:Внешняя политика России XIX и начала XX века. Документы Российского Министерства иностранных дел. – М.: изд-во политической лит-ры, 1963, с. 269–271.

…Слушали мы, во-первых, записку, … представленную от министра коммерции графа Румянцева, который по случаю возвращения из Кантона капитана-лейтинанта Лисянского испрашивал высочайшего соизволения, не благоугодно ли будет повелеть, не ожидая ответа на посланный к пекинскому двору лист по предмету остановки нашего посольства, ныне же отправить туда другой лист с изъявлением признательнсоти за дружественный прием, каким воспользовались корабли наши в бытность их в Кантоне.

Мы рассуждали и положили, что изъвление благодарности нашей китайскому двору … весьма основательно и сходно с общими правилами учтивости, употребляемого между державами. Но как известно, что китайцы опасаются всякого нового домогательства и упорствуют оным всемерно, то осторожность требует не подавать им никаких поводов, в коих они могли бы заключить ко вреду будущих видов наших на кантонскую торговлю, что сия торговля для России необходима, а потому и кажется нам, что можно отложить посылку листа с изъявлением признательности до получения ответов от Пекинского трибунала на отправленные пред сим листы с камер-юнкером Байковым (см. документ Лист Правительствующего сената в Китайский трибунал от 15 (27) мая 1806 г.). Сия мера признается тем паче нужной, что из ответа Пекинского трибунала усмотрено, будет с большой точностью, в каком виде принимает китйский двор появлениев Кантоне российских кораблей и вообще распространение российского мореплавания и торговли на северо-восточном океане.

Во-вторых, послушав предложение министра иностранных дел генерала от инфантерии Будберга, состоящее в том, может ли быть полезно теперь пребывание в Сибири чрезвычайного и полномочного посла графа Головкина, мы рассуждаем следующее:

Всеподданнейшим докладом, который мая 5 дня ныне текущего 1806 года имели счастие мы поднесть в. и. в-ву по делам китайским и который удостоился высочайшего одобрения, положено было оставить посла графа Головкина в Сибири по двум причинам:

1. Дабы по дошедшим сюда слухам о недоброжелательстве китайского двора за всеми действиями оного иметь надлежащее надзирание.

2. Дабы дать время послу графу Головкину собрать нужные сведения о внутренних и пограничных удобностях Сибири и привесть сношения российского двора с китайскими в лучшее положение, основываясь на обнадеживании графа Головкина, который в возможности желаемого успеха не сомневается.

 

Благополучное возвращение из Кантона российских кораблей, притом и все сведения, полученные после того от посла графа Головкина, первую причину, то есть сомнение о недоброжелательстве китайцев, совершенно уничтожили. Напротив того, подтверждается всеми известиями, что со времени возвращения нашего посольства из Урги осторожность китайского пограничного начальства обращена на изъявление всевозможных знаков дружества и доброго согласия к росийским пограничным чиновникам и что они сами опасаются, нет ли с нашей стороны военных приготовлений. Вторая причина … не имеет уже места, ибо последним рапортом от 19 июля 1806 г. граф Головкин доносит в.и.в-ву, что труды его по части внутренних пределов Сибири приведены уже к окончанию, по части же пограничной и политической ожидает токмо возвращения свиты в.в-ва по квартирмейстерской части полковника Овре, посланного для обозрения рек Шилки и Аргуни, и тогда уже представит тот план, о коем упоминал в прежних депешах, что желает иметь счастие поднесть оный в.и.в-ву. А потому, не находя более причин, по коим присутствие посла графа Головкина в Сибири было нужно прежде сего, мы испрашиваем высочайшего соизволения в.и.в-ва, не благоугодно ли будет повелеть отозвать его в С-Петербург.

 

49. Александр I Ю.А.Головкину от 20 августа (1 сентября) 1806Печатается по кн.:Внешняя политика России XIX и начала XX века. Документы Российского Министерства иностранных дел. – М.: изд-во политической лит-ры, 1963, с. 290.

Сообщает, что одной из причин оставления посольства Головкина в Сибири были сомнения в доброжелаьтельном отношении китайского правительства к России. После того как китайский двор представил доказательства своего миролюбия, что выразилось, в частности, в приеме кораблей «Надежда» и «Нева», состоявшемся в Кантоне, Александр I приказывает Головкину вернуться в Петербург со всем составом посольства.

 

Печатается по кн.:Внешняя политика России XIX и начала XX века. Документы Российского Министерства иностранных дел. – М.: изд-во политической лит-ры, 1963, с. 291–293.

Высочайшее соизволение оставить действительного тайного советника графа Головкина в Сибири … основывалось на двух причинах… (см. документ Мнение чрезвычайного министерского комитета по китайским делам, представленное Александру I от 13 (25) августа 1806 г.)

Благополучное возвращение из Кантона российских кораблей… совершенно уничтожили первую причину, то есть сомнение о недоброжелательстве китайцев… Вторая причина равномерно не имеет уже места, ибо последним рапортом от 19 июня 1806 года граф головкин доносит, что труды его по части обозрения Сибири приведены уже к окончанию.

А потому, не находя более присутствие графа Головкина в Сибири полезным, ни с званием его соответственным, высочайшая воля воспоследовала отозвать его в С-Петербург. … Но я в откровенности должен сказать вам, милостивый государь мой, что к сим причинам присовокупилось еще убеждение, что дальнейшее пребывание графа Головкина в том краю не могло обещать никакой пользы; напротив того, по многим вероятностям имели здесь причину опасаться, чтобы при самом вступлении Вашем во вверенное вам начальство не встретились вам неприятности, которые неразлучны с развлечением власти в столь отдаленном крае. А потому признано за тнужное предупредить в. в-во, чтобы в случае медленного выезда графа Головкина из Сибири Вы оставляли без действия внушения и распоряжения его, могущие относиться до пограничных или внутренних дел Вашего начальства, под благовидными предлогами и не разглашая о неудовольствии высочайшего двора на графа Головкина, ибо все сие сообщается единственно для Вашего сведения.

По отзыве графа Головкина ожидать должно, что китайцы станут извлекать из сего происшествия разные догадки. На сей случай в. в пр-во не оставите дать повеление пограничному нашему начальству, в Кяхте и Троицкосавске пребывающему, равно как генерал-майору Лаврову и иркутскому губернатору, чтоб российские чиновники в разговорах с китайцами, монгольцами и киргизцами основывались на следующих внушениях.

Поскольку не может быть неизвестно китайцам, что в сибирские губернии назначен новый генерал-губернатор, который по расчислению времени должен приехать в то самое время, когда получит граф Головкин повеление оттуда возвратиться, то и нетрудно заключить, что с приездом нового начальника кончились все препоручения, возложенные на графа головкина, яко на инспектора сибирских губерний… Касательно же звания его чрезвычайного и полномочного посла, китайцы, конечно, будут любопытствовать, дабы узнать, с каким намерением он отозван, и заключить могут с вероятностью, что российский двор о вторичном отправлении посольства не помышляет. Не опровергая сего мнения вовсе, можно им внушить, что если бы с нашей стороны и было желание отправить посольство, смотря по тем объяснениям, которые ожидаются от Пекинского трибунала, то и в сем случае начавшаяся переписка за дальностью мест требует времени, а потому и пребывание графа Головкина в Иркутске было бы совершенно бесполезным, пока воспоследует на сие высочайшее разрешение.

При всех таковых словесных внушениях нужно сопровождать их знаками дружелюбного обхождения с китайцами и стараться истребить ту недоверчивость, которая со времени возвращения нашего посольства примечена в сношениях наших политических и коммерческих на Кяхте.

Касательно начавшейся переписки с китайским двором по солчаю возвращения нашего посольства и мнимого арестования кораблей в Кантоне государь император соизволяет, чтобы переписка сия производилась, в силу трактата, по-прежнему чрез иркутского губернатора. Но, соблюдая сию форму, которую китайцы почитают за важность, яко древний обычай, в. пр-во имеете всегда руководствовать иркутского губернатора во всех сношениях его с китайскими пограничными начальниками и для сведения вашего раскрывать листы, присылаемые в Правительствующий сенат из Пекинского трибунала… Государь император ничего так не желает, как сохранить дружественное соглашение с двором китайским…

Пометка Александра I: Быть по сему.