ЛОГИКО-ФИЛОСОФСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ КОНЦЕПЦИИ

ГЛАВА I. ФИЛОСОФИЯ НАУКИ КАК ПРИКЛАДНАЯ ЛОГИКА: ЛОГИЧЕСКИЙ ПОЗИТИВИЗМ

В 1925 году на кафедре натуральной философии Венского универ­ситета, которую после смерти Э. Маха возглавил проф. Мориц Шлик, собралась группа молодых ученых, поставивших перед собой смелую цель — реформировать науку и философию. Эта группа вошла в исто­рию под именем "Венского кружка" философов и ученых. В него вхо­дили сам М. Шлик, Р. Карнап, вскоре ставший признанным лидером нового направления, 0.'Нейрат, Г. Фейль, В. Дубислав и другие. Члены кружка вдохновлялись идеей обновления науки и философии, прочно­го эмпирического обоснования научного знания и его преобразования в соответствии со строгими стандартами математической логики.

Постепенно она нашли единомышленников в Берлине, Варшаве, Лондоне, стали издавать собственный журнал "Erkenntnis" ("Позна­ние"), в котором пропагандировали свои взгляды. Экспансия герман­ского фашизма вынудила большую часть сторонников нового движе­ния эмигрировать в Англию и США, что содействовало распро­странению их идей. Члены Венского кружка и их соратники сформули­ровали методологическую концепцию, которая пользовалась широким признанием до середины 50-х годов и не забыта до сих пор.

О логическом позитивизме написано чрезвычайно много э. Без большого преувеличения можно даже сказать, что практически все публикации 30—50-х годов, затрагивающие проблемы методологии научного познания, так или иначе были связаны с этим направлением — с его критикой, уточнением тех или иных его идеи или с их дальнейшей разработкой. Сейчас, когда после смерти этого направления прошло уже немало лет, можно более спокойно оценить его место в философско-методологическом анализе науки.

По-видимому, основным стимулом творчества членов Венского кружка и их сторонников в разных странах был поиск достоверности — стремление найти в конгломерате человеческих идей, убеждений, мне-

³ Глубокое рассмотрение различных сторон его методологической концеп­ции см. в работах: Проблемы логики научного познания. М., 1964, и Швырев В. С. Неопозитивизм и проблемы эмпирического обоснования науки. М., 1966.

 

ний те безусловно истинные элементы, которые могли бы служить на­дежным базисом познания и деятельности. В общем, стремление к дос­товерности всегда было присуще философии, и в этом отношении представители логического позитивизма продолжали древнюю фило­софскую традицию. Однако именно в 20-е годы это стремление чрезвы­чайно усилилось и приобрело гораздо более широкий характер: бес­смысленная мировая бойня, разоблачившая ложь и лицемерие полити­ков; крушение вековых монархии и всего традиционного уклада жиз­ни; революции, потрясшие сами основы общественного устройства;

наконец, крушение классической науки, принципы которой почти 200 лет считалось абсолютно верными, и возникновение новых безумных теорий — все это порождало желание найти в этом хаосе хоть что-нибудь устойчивое, надежное, несомненное. Вот это всеобщее желание и нашло выражение в концепции логического позитивизма.

Члены Венского кружка и их друзья в Варшаве и Берлине были до­вольно хорошо знакомы с наукой, многие из них и пришли в филосо­фию из математики, логики, физики, биологии. В этом заключалась их сильная сторона. Но мне кажется, в философии — особенно в началь­ный период своей деятельности — они были в значительной мере неве­жественны. Поэтому они часто изобретали велосипеды и с апломбом высказывали идеи, почти буквально воспроизводящие положения Беркли или Юма, Канта или Спенсера, Маха или Милля — положения, порочность которых уже давно была выявлена.

Тем не менее, блестящее владение логикой и знание науки своего времени позволило представителям логического позитивизма получить немало серьезных результатов, относящихся к структуре научного зна­ния и к описанию методов науки. Эти результаты получили всеобщее признание и обеспечили почетное место в истории философии тем мо­лодым людям, которые в 1925 году собрались вокруг Морица Шлика и со всем пылом юности бросились реформировать науку и философию.

К сожалению, методологическую концепцию логического позитивиз­ма невозможно обрисовать, не обращаясь к некоторым элементам мате­матической логики, восприятие которых может оказаться затруднитель­ным для человека с гуманитарными склонностями. Это не беда, вполне достаточно схватить основную идею, из которой исходили ее создатели. 1 сперь, правда, я могу рекомендовать читателю свою популярную работу, в которой дан простой очерк необходимых сведений по логике⁴.

⁴ См.: Никифоров А. Л. Книга о логике.... М., Гнозис — Русское феноменологическое общество, 1996.

 

Методологическая концепция логического позитивизма сформи­ровалась в результате отождествления структуры классической экстен­сиональной логики (фундаментального раздела современной матема­тической логики) со структурой всего научного знания и определенно­го гносеологического истолкования элементов этой структуры. Так возникла модель научного знания, которую логические позитивисты считали тем стандартом, на который должны ориентироваться все нау­ки и научные теории. Эта модель имела определенное сходство с неко­торыми математическими теориями, а поскольку логика и математика в той или иной мере включены во все научные дисциплины и служат для них образцом строгости и точности, считалось несомненным, что ядром общей методологии науки должны служить те понятая и прин­ципы, которые были включены в дедуктивную модель науки ⁵.

В основе наиболее простой логической системы — пропозицио­нального исчисления — лежат "атомарные" предложения: А, В, С,... — Этим предложениям приписывают две основные характеристики:

1) каждое атомарное предложение является либо истинным, либо ложным;

2) атомарные предложения независимы одно от другого, т. е. ис­тинность, или ложность одного из них никак не влияет на истинность или ложность других.

Из атомарных предложений с помощью логических связок обра­зуются сложные, "молекулярные" предложения. К наиболее употреби­тельным логическим связкам относят: отрицание ("неверно, что", сим­волически: "'-"/), конъюнкцию ("и", символически: "&"); дизъюнкцию ("или", символически: "v"); импликацию ("если..., то...", символически:"->"). Из двух атомарных предложений А и В можно построить слож­ные предложения вида "~ А", "А & В", "А -> В" и т. п. Затем эти моле­кулярные предложения мы также можем соединить связками и образо­вать еще более сложные предложения: "~ А -> А & Д","(~ А -> А & В) v (А -> В)" и т. д. Так возникает иерархия все более сложных молекуляр­ных предложений.

Поскольку от содержания атомарных предложений полностью от­влекаются, истинность, или ложность молекулярного предложения за­висит только от истинности или ложности составляющих его атомар­ных предложений. Например, предложение "Если 2 х 2 = 4, то уголь бел" будет ложным, а предложение "Если 2 х 2 = 5, то уголь бел" — ис-

⁵ Даже такой крупный ученый, как А. Тарский, в свое время был склонен переоценивать возможности логики в методологии научного познания. В сере­дине 30-х годов он писал: "(Современная математическая логика) стремится создать единый аппарат понятий, который мог бы служить общим базисом для всего человеческого знания". — Тарский А. Введение в логику и методологию дедуктивных наук. М., 1948, с. 20.

 

тинным, т. к. импликация считается истинной всегда, когда ее антеце­дент ложен. Среди молекулярных предложений выделяют такие пред­ложения, которые истинны при любых значениях атомарных предло­жений, — тавтологии, например, "Если А, то А". Затем задают правила вывода и из числа тавтологий выбирают несколько аксиом, из которых по правилам вывода можно получить все остальные тавтологии. — Та­ково строение аксиоматической системы пропозициональной логики (логики предложений).

Добавляя к языку пропозициональной логики переменные для имен индивидов: х, у, z, .... предикатные знаки (символы для обозначе­ния свойств и отношений); Р, Q, R,..., и кванторы: V-x- ("для всех х"), Ех ("существует такой х, что"), мы получим более сложную логическую систему — исчисление предикатов. В исчислении предикатов появляет­ся возможность формулировать общие и экзистенциальные предложе­ния, например, вида "Ул: (Рх v ~ Qx)" или "Ех (Рх & Qx)" и т. п.

Общие предложения естественного языка, такие, например, как "Все металлы электропроводны", на языке исчисления предикатов обычно записываются в виде импликаций: "Для всякого х, если х — металл, то х электропроводен", или "Vx (Металл (х) -> Электропрово-ден (х))". Значение истинности общих и экзистенциальных предложе­ний — подобно значениям истинности молекулярных предложений — определяется значениями истинности атомарных предложений. Пред­ложения вида "Эх Рх" считается истинным, если существует хотя бы один предмет а, который обладает свойством Р, т. е. если истинно ато­марное предложение "Ра". Для истинности общего предложения вида "Vx Рх" требуется, чтобы были истинными все атомарные предложе­ния вида "Pa", "W и т. д.

Стройное аксиоматическое представление логики было дано в трехтомном труде Б. Рассела и А. Н. Уайтхеда "Principia Mathemafica" (1910—1913 гг.). А в 1921 г. вышла в свет блестящая работа ученика и друга Рассела австрийского философа Людвига Витгенштейна "Логи­ко-философский трактат". Сама концепция созрела в голове Витген­штейна уже к 1914 году, однако душевный порыв бросил его на фронт и четыре года — сначала в окопах, а потом в плену, — он носил руко­пись своего будущего труда в походном мешке. Вернувшись в 1919 г. в Вену, Витгенштейн стал готовить рукопись к изданию, однако его сильно расстроило предисловие Рассела, которое показалось ему слиш­ком поверхностным. Вверив судьбу рукописи Расселу, Витгенштейн за­бросил занятия философией и отправился учительствовать в деревен­скую школу. Философские бури, порожденные его "Трактатом", про­шли мимо него. С изучения именно этой тоненькой (меньше 100 страниц) книжки Витгенштейна и начали свои философские штудии члены Венского кружка. Она произвела на них завораживающее впечатление'.

В этот первый период своего творчества, отраженный в "Тракта­те", Витгенштейн создал простую модель реальности, служащую зер­кальным отображением структуры языка пропозициональной логики. Согласно его представлениям, действительность состоит не из вещей, предметов, явлений, а из атомарных фактов, которые могут объеди­няться в более сложные, молекулярные факты. Подобно атомарным предложениям логики, атомарные факты независимы один от другого. "Любой факт может иметь место или не иметь места, а все остальное останется тем же самым" ⁷, — утверждает Витгенштейн. Атомарные факты инках не связаны друг с другом, поэтому в мире нет никаких за­кономерных связей: "Вера в причинную связь есть предрассудок" *.

Онтологизируя структуру языка пропозициональной логики, т. е. отождествляя ее со структурой реального мира, Витгенштейн делает ту структуру общей для всего научного знания. Если действительность представляет собой лишь комбинацию элементов одного уровня — фактов, то наука должна быть комбинацией предложений, отобра­жающих факты и их разнообразные сочетания. Все, что претендует на выход за пределы этого "одномерного" мира фактов, все, что апелли­рует к связям фактов или к глубинным сущностям, определяющим их наличие или отсутствие, должно быть изгнано из науки.

Конечно, в языке науки очень много предложений, которые непо­средственно как будто не отображают фактов, но это обусловлено тем, что "язык переодевает мысли" ⁹, он передает их в искаженной форме. К тому же в языке науки, естественном языке и особенно в языке филосо­фии большое число предложений действительно не говорят о фактах и является попросту бессмысленным. "Большинство предложений и во­просов, — полагает Витгенштейн, — высказанных по поводу философ­ских проблем, не ложны, а бессмысленны. Поэтому мы вообще не мо­жем отвечать на такого рода вопросы, мы можем только установить их бессмысленность" 10. Для наглядной демонстрации того, что язык нау-

 

⁶ О жизни и творчестве Витгенштейна, о его влиянии на логический позити­визм см.: Козлова М. С. Философия и язык. М., 1972, а также ее предисловие "Фи­лософские искания Л. Витгенштейна" к двухтомному изданию его работ: ВитгенштейнЛ. Философские работы. Ч. I, М., Гнозис, 1994; Ч. II, М., Гнозис, 1994.

⁷ Витгенштейн Л. Логико-философский трактат. М., 1958, Ч. I, с. 21. — Новый перевод "Трактата", подготовленный М. С. Козловой, по-видимому, действительно более точен, но я привык к изданию 1958 г. и в тех случаях, ко­гда разночтения для меня несущественны, буду ссылаться на него.

⁸ Тамже,5.36.

⁹ Там же, 4.002.

¹⁰ Витгенштейн Л. Логико-философский трактат. М., 1958, Ч. I, 4.003.

 

ки действительно имеет структуру языка пропозициональной логики, нужен логический анализ этого языка, который должен выявить под­линную структуру утверждений науки и изгнать из нее бессмысленные предложения. Это объясняет чрезвычайную важность логического ана­лиза языка в методологическом исследовании науки 11.

Вот эти идеи Витгенштейна были подхвачены и развиты в позити­вистском духе членами Венского кружка, которые к учению Витген­штейна о структуре мира добавили определенные гносеологические предпосылки. Если Витгенштейн "онтологизировал" структуру языка пропозициональной логики, то логические позитивисты "гносеологизировали" ее.