АГРИКУЛЬТУРА СРЕДНЕВЕКОВЬЯ И ЭПОХИ ВОЗРОЖДЕНИЯ

нежный оброк вырастает с 50 до 80 рублей, но зато из статей натурального оброка ис­чезли 50 четвертей овса и осталась лишь рожь. Начиная с 1687 года село числится уже среди патриарших «оброчных».

В конце 80-х годов в связи с предпринятыми в патриаршей вотчине (там, где име­лась десятинная пашня) перемером земли, введением «большой десятины» (80x40 сажен вместо прежних 60x30 сажен) и повышением нормы барщины до 6 десятин на выть, а местами даже до 8 десятин, усиление налогового гнета испытали на себе и крестьне села Павловское, на которых наложили «новый прибавочный оклад».

Крестьяне подчеркивали, что мельница, которую их заставляют строить патри­аршие приказные люди, удалена от села на 30 верст: «Работы на день, а проезда на два дни». Вот эта-то потеря дорогого времени, сопровождавшая отработочные повинно­сти любого типа, и вызывала возмущение крестьян. Они просят «вытного окладу зба-вить» и «не притягивать» их «во всяком изделье».

Отработочные повинности и уплата «столового запаса», вновь вызванные к жиз­ни в этом селе ретивыми приказными, были отменены. Кафедра вспомнила об указе 1669 года, но денежный и хлебный оброк были увеличены. Отныне крестьяне обязаны были платить 99 рублей (вместо 80) и 100 четвертей «хлеба» (вместо 50).

Увеличение крестьянских повинностей было связано с развитием в селе крестьян­ского хозяйства. С того момента, когда крестьяне получили в 1669 году землю и раздели­ли ее между собой, они начали освоение новых земельных массивов, расчистку их, осуше­ние и т. д. Это обстоятельство и учла кафедра, накинув на крестьян новые повинности. Приходится признать, что действия кафедры в опольных селах полностью соответство­вали тенденции их развития. С увеличением повинностей наблюдается здесь рост количе­ства дворов, происходит и дальнейшая эволюция взаимоотношений крестьян и феодаль­ного собственника по пути от «крепостничества с барщинным трудом» до «простого оброчного обязательства».

Причина введения «большой десятины» заключалась в стремлении не только сделать более продуктивным собственное хозяйство, но и определить количество земель, появившихся в пользовании крестьян в результате освое­ния ими новых земельных массивов, возрождения пашни на пустошах с тем, чтобы использовать этот прирост для увеличения барской пашни.

Следовательно, в патриарших владениях рост барщины, увеличение об­рока сопровождается трансформацией этих повинностей, перерастанием од­них в другие. Часть сел освобождается от барщины, прочное место среди по­винностей занимает денежный оброк и оброк натурой, переходящий в денеж­ный... Крестьяне тех сел, которые тесно связаны с рынком, стараются закре­пить, эти новые, более выгодные им отношения. Это и есть та равнодейст­вующая сила, пишет А. Н. Сахаров, за которой стоят противоречивые интере­сы феодала и крестьянина и которая обеспечивает движение хозяйства впе­ред, движение медленное, мучительное, но неуклонное. Подобное стремление вперед проявляется тем явственнее, чем сильнее развиваются в стране товар­но-денежные отношения, разрывающие путы натурального хозяйства.

Развитие феодальной ренты в XVII в. дало толчок и для развития рус­ской деревни. Это происходило как за счет кафедры, так и за счет крестьян: те и другие стремились внести свои средства в развитие хозяйства.

Первые два десятилетия XVII века патриаршие вотчины встретили в со­стоянии тяжелой хозяйственной разрухи, которая в то время была характерна для многих районов страны. Отзвуки прошедших внешних и внутренних по-

152_______________________ 4. АГРИКУЛЬТУРА СРЕДНЕВЕКОВЬЯ И ЭПОХИ ВОЗРОЖДЕНИЯ

трясений слышатся в вотчинах еще долгое время. Это выражается и в количе­стве пустых и нищенствующих дворов и в появлении пустошей, возникших на местах прежних поселений, и в росте поросшей лесом пашни.

Что касается кафедры, то она в это время и позднее в течение всего века многое делала для развития своего хозяйства. До нас дошли сведения о рас­ширяющихся покупках кафедры для нужд села (особенно для тех, где сохра­нилась барщина). Немало покупок делалось и для владимирских сел. Поку­паются орудия труда, рабочий скот. Приобретаются топоры, кирки, тесла, сошники, долота, скобели, заступы лопаты, косы, серпы, а также цепи, скобы, гвозди, «всякие деревянные и железные запасы». В конце века также посту­пают сведения о покупке леса, бревен, петель, крюков, кирпича, «железных припасов» и т. д. В них сооружаются новые житницы, сараи, сушила, овины, избы для крестьян и клети, «хоромы» для патриаршей администрации, скот­ные и воловьи дворы, плотины, погреба, каменные церкви, покупается пле­менной скот, снаряжение для рыбной ловли и пр. и пр.

Для решения возникших проблем требовалось достаточно населения. И кафедра всячески содействует заселению своих земель. Хозяйственная кон­цепция ее была такова: призвать на свои земли крестьян, поддержать их при помощи ссуды, причем не только деньгами, но и зерном. Эти ссуды, размеры которых, как правило, невелики (1-2 рубля или 3-4 четверти зерна), конечно, не могли явиться средством закрепощения, усиления зависимости, о которых говорили некоторые историки. Да и сама подмога или ссуда выдавалась без условия о возврате или с условием, но когда фактически крестьянин не воз­вращал ее. Так, в «Очерках истории СССР» утверждалось, что «постоянная практика хлебных ссуд была следствием крайнего истощения платежных сил крестьян непомерной эксплуатацией». А в жизни было все как раз наоборот. Крестьянин получал деньги и хлеб. Иногда он их отдавал, в большинстве случаев помощь была безвозмездной. Он получал средства для развития.

Надо отметить, что подобные взаимоотношения администрации вотчи­ны с крестьянством распространялись в отношении всех крестьян. Кроме это­го было послабление и от тягла, налогов. В этой связи большой интерес вы­зывает знакомство с указом, изданным после того, как в 1691 году управители подали патриарху доклад о причинах оскудения крестьянских хозяйств в пре­делах вотчины (среди них, кстати, упоминаются и «многие взятки» админи­страции), в котором крестьянам предлагалось дать льготу. Обоснованием служил единственный довод, «чтоб был впредь тяглец» (т. е. налогоплатель­щик).

Ссуды крестьянам деньгами и зерном были обычным делом и в отно­шении тех, кто постоянно живет и хозяйствует на одном месте. Уже в 1614/15 году из казны патриарха было дано «на ссуду на семена» крестьянам 51 руб. Затем в течение всего века эти сведения доходят регулярно из многих владе­ний кафедры. Во всех случаях необходимым условием займа является только челобитная крестьянина. Они берут деньги «на строение», «на избы», «ради пожарного разорения» и т. д., а также на различные покупки (лошадей, ко­ров), от которой зависит их благосостояние. Кафедра дает деньги в долг кре-

4. АГРИКУЛЬТУРА СРЕДНЕВЕКОВЬЯ И ЭПОХИ ВОЗРОЖДЕНИЯ______________________________ ]£$

стьянам даже на уплату различных государственных налогов или сама вносит за них эти деньги, записывая их в книги в качестве долга. Весьма часто аргу­ментацией как челобитий так и указов патриархов о займе выступают такие определения: «для скудости», «скудным крестьянам взаймы», «до нового урожая» и т. д. Аналогичную картину можно наблюдать и с займами хлебом. Справедливости ради следует оговориться, что не все челобитные крестьян следует принимать за чистую монету. Порой некоторые пытались, исполь­зуя благоприятный момент, просто урвать у кафедры лишний рубль, лиш­нюю четверть хлеба. Об этом говорят и предупреждения кафедры своим управителям: «досматривать и сыскивать», действительно ли крестьяне нуждаются в помощи.

Иногда долг, сделанный сроком на год-два, тянулся в недоимках по 15-20 лет, пере­ходил даже от отца к сыну, И хотя деньги, конечно, и поступали обратно кафедре, но весьма лениво, и это говорит не столько о бедности крестьян, сколько о нежелании их вернуть долг своему господину. Очень редко в книгах попадаются данные о том, что «за­емный хлеб весь сполна выбран». Часто в приходных статьях имеются лишь записи о том, что срок долга (денежного и хлебного) прошел. Причем, комментарии на это, как правило, отсутствуют, что говорит о безразличии кафедры к упомянутому долгу.

Несомненно, что вся эта политика кафедры способствовала увеличению населения вотчин, развитию хозяйства, чему немало давало также освоение новых и заброшенных земель в старых районах. Но здесь носителем новых тенденций выступал уже не только феодал, но и крестьянин, стремившийся избавиться от барщины, перейти на оброк и самостоятельно развивать свое хозяйство. Тем более что это было связано с немалыми льготами для него.

В тесной связи с этими тенденциями находилась и эволюция форм по­селений в XVII веке. Если в XIV-XVI столетиях в условиях значительной на­турализации хозяйства, слабых рыночных связей основной формой поселений была деревня в 1, 2, 3 двора и редко большие села, то в XVII в. мы видим уже деревни с 10-15 крестьянскими дворами.

Основным видом деятельности их остается земледелие, только в более широких масштабах, но крестьяне уже выходят из этих традиционных рамок. Широкое развитие получает отходничество на промыслы, предприниматель­ская деятельность, развитие арендных операций и т.д.

Таким образом, там, где в жизнь русского крестьянства вторгались об­рочные отношения; в деревнях начинаются соответствующие сдвиги, растут их производительные силы. Интересную деталь подметили некоторые исто­рики, а именно: «от долгосрочного оброка нетрудно было перейти и к наслед­ственному владению, которое в свою очередь повело к возможности завещать оброчный участок, сдать его, заложить, променять и даже продать». Это зна­чит, что земля из общинной все более переходила в частные руки крестьян. Таков был главный итог земельной политики патриаршей кафедры в XVII ве­ке, которая исподволь подготовила почву для дальнейших аграрных преобра­зований в стране.