Крестьянские войны в России 26 страница

В начале XX в. Россия становится империалистической страной. Своеобразие экономики России в начале XX в. заключалось в том, что на фоне интенсивного развития промышленности про­исходило серьезное отставание сельского хозяйства, в котором продолжали господствовать феодально-крепостнические поряд­ки. Отсталость деревни тормозила рост внутреннего рынка, периодически приводила к затяжным кризисам перепроизвод­ства. Пережитки крепостничества стали одной из причин зави­симости экономики России от иностранного капитала, который захватил командные позиции в ведущих отраслях промышлен­ности. Проникновение иностранного капитала в Россию способ­ствовало в конце XIX в. росту темпов развития промышленнос­ти, но в дальнейшем господство иностранцев отрицательно ска­залось на экономике страны. Деятельность иностранного капитала была хищнической.

§ 2. Общественный и государственный строй России накануне революции

1905—1907 гг.

 

В начале XX в. большинство земель страны по-прежнему ос­тавалось в руках дворянства. Основным типом земледельческого частного хозяйства было крупное землевладение — помещичьи имения. Царь был крупнейшим помещиком России. Вполне ес­тественно, что царское правительство принимало меры к со­хранению частного землевладения. Оно установило особый ре­жим для земель, которыми владели наиболее знатные и бога­тые дворяне. Законодательство запрещало передавать в другие руки или дробить эти земли.

Крайне тяжелым было положение крестьян, которые стра­дали от недостатка земли. В среднем на одно помещичье имение приходилось 2300 десятин, а на крестьянский двор — от 7 до 15 десятин. Это вынуждало крестьян арендовать землю у поме­щиков на кабальных условиях.

В начале XX в. в русской деревне шел процесс глубокого классового расслоения крестьянства: возникло и развивалось кулачество, огромная масса крестьян попала в состояние ни­щеты.

В результате развития капиталистических отношений в Рос­сии значительно усиливаются экономические позиции буржуа­зии. Однако пережитки феодально-крепостнических отноше­ний тормозят рост производительных сил, мешают предприни­мательской деятельности буржуазии, которой необходимы свободные земли для строительства фабрик, заводов, железных дорог, а также требуются лесоматериалы, полезные ископае­мые, различное сырье. Отсталость сельского хозяйства отрица­тельно отражалась на развитии внутреннего рынка, так как по­мещичье хозяйство не очень нуждалось в промышленной про­дукции.

Одновременно шел процесс обуржуазивания некоторой ча­сти помещиков, которые перестраивали свои хозяйства на ка­питалистический лад, становились поставщиками хлеба на ры­нок и сельскохозяйственного сырья для промышленных пред­приятий. Отдельные помещики вкладывали свои капиталы в промышленные, транспортные и торговые предприятия, были держателями акций.

Государственный строй России в начале XX в. не изменился по сравнению со второй половиной XIX в. Царь оставался не­ограниченным монархом, политически господствующим клас­сом было дворянство, которое осуществляло государственное управление, ибо все наиболее важные должности в государ­ственном аппарате занимали дворяне. Еще больше усилился террор в отношении демократических общественных деятелей. В связи с ростом революционного движения народных масс царизм укрепляет полицейский аппарат. В 1898 г. был создан особый отдел Департамента полиции, который активизировал деятельность жандармских и охранных органов по политичес­кому сыску.

В начале XX в. трудящиеся России продолжали оставаться бесправными. В деревне господствовали и чинили произвол земские начальники — защитники интересов помещиков. В го­роде усиливалась эксплуатация рабочего класса. Хотя законода­тельство царского правительства предусматривало весьма дли­тельный рабочий день на фабриках и заводах — 11,5 часов, — капиталисты нарушали его. На большинстве мелких и средних предприятий рабочий день продолжался 13—14 часов. Буржуа­зия стремилась выжать сверхприбыли из дешевой рабочей силы. Царское правительство не очень заботилось о том, чтобы стро­го соблюдалось установленное им ограничение продолжитель­ности рабочего дня. Оно предоставляло буржуазии полную сво­боду действий. В целях повышения производительности труда и выжимания сверхприбылей предприниматели вводят на произ­водстве сложную изощренную систему штрафов. Так, в 1904 г. было наложено 230 штрафов на каждые 100 рабочих.

Тяжелое положение трудящихся усиливает движение рабо­чих, поднимающихся на борьбу против эксплуататоров за свои экономические и политические права. Широкое распростране­ние получает стихийное крестьянское движение. В начале XX в. в России создается революционная ситуация. На политическую арену выходят три основных лагеря: демократический, ставя­щий целью свержение самодержавия и установление республи­ки (во главе движения пролетариат в союзе с крестьянством); либерально-буржуазный, стремящийся к конституционной мо­нархии и предотвращению народной революции; правитель­ственный (царизм и дворянство), ведущий борьбу за сохране­ние самодержавного строя.

Буржуазия стремилась к политическому господству, но, опасаясь народных масс, предпочитала добиваться его не ре­волюционным путем, а реформами, проводимыми сверху. В принципе монархические порядки буржуазию вполне устра­ивали, так как она видела в монархии силу, способную обес­печить подавление революционного движения трудящихся. Ли­беральная часть буржуазии добивалась лишь некоторых изменений в области государственного управления при сохранении монархии, которая должна была установить удобный для бур­жуазии правопорядок. В 1904 г. на политической арене появи­лась организация русской либеральной буржуазии «Союз осво­бождения». Эта организация превратилась впоследствии в партию кадетов (конституционные демократы). Идеалом этой партии была конституция, гарантировавшая буржуазии поли­тические права и устанавливавшая монархическую форму го­сударственного правления.

В 1901 г. из остатков народнических групп возникла мелко­буржуазная партия эсеров (социалисты-революционеры). Она выдавала себя за защитницу трудового крестьянства, хотя в действительности выражала интересы кулачества. Эсеровская программа предусматривала свержение самодержавия, уста­новление демократической республики, политические права и свободы, рабочее законодательство, социализацию земли.

Революционное движение рабочего класса накануне рево­люции 1905—1907 гг. получает все больший размах. Возникает необходимость создания такой политической партии, которая возглавила бы пролетарское движение. Кроме того, перед этой партией стояла задача обеспечения руководящей роли пролета­риата в крестьянском движении, которое развивалось стихий­но. Развертыванию массового революционного движения в России мешали эсеры, которые встали на путь индивидуально­го террора, направленного против министра внутренних дел, губернаторов и других должностных лиц царского правитель­ства. В 1902 и 1904 гг. эсерам удалось убить министров внутрен­них дел Сипягина и Плеве. Подобная тактика отвлекала рево­люционеров от главной задачи — борьбы за развертывание массового движения против самодержавия. Революционеры превращались в изолированные от масс группы заговорщиков. Тактика индивидуального террора порождала представления о том, что террором можно добиться существенного изменения государственного строя.

Разновидностью революционно-демократического движе­ния был экономизм. Экономисты выступали против создания самостоятельной рабочей политической партии, считали, что рабочее движение должно развиваться без всякого влияния на него политических партий. По их мнению, для пролетариата естественны и понятны только экономические требования (повышение заработной платы и др.) и нет необходимости созда­ния пролетарской партии[223].

Группа революционеров в 1898 г. попыталась создать рабочую партию. Они созвали I съезд Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП). Однако фактически партия в 1898 г. еще не возникла, у нее не было Программы и Устава. РСДРП оформилась позднее, в 1903 г. на II съезде, приняв свою Программу и разработав Устав партии.

§ 3. Буржуазно-демократическая революция 1905—1907 гг.

 

В начале XX в. Россия была узловым пунктом всех противо­речий империализма и самым слабым звеном в его системе. Феодально-крепостнические пережитки, сочетание всех форм гнета с полицейским режимом самодержавия стали основными причинами революции 1905—1907 гг., буржуазно-демократи­ческой по характеру и народной по движущим силам. Гегемо­ном революции был пролетариат, выступавший в союзе с кре­стьянством. Особенностью этой буржуазно-демократической революции было поведение буржуазии, которая выступала как контрреволюционная сила, опиравшаяся на полицейскую сис­тему самодержавия. В ходе революции буржуазия превратилась в активного и опасного врага народного движения.

Революция 1905—1907 гг. должна была решить следующие основные задачи: свержение самодержавия, установление де­мократической республики, ликвидация помещичьего земле­владения, введение 8-часового рабочего дня, проведение де­мократических преобразований, обеспечение прав и свобод граждан и т. д.

Буржуазно-демократическая революция в России началась после расстрела мирной демонстрации рабочих 9 января 1905 г. в Петербурге. Напуганная народным движением крупная бур­жуазия стала обращаться за помощью к царской полиции, пы­талась остановить забастовочное движение локаутами.

Царское правительство стало широко применять массовые репрессии. Так, в Петербурге для организации борьбы с рево­люционным движением учреждается должность генерал-губер­натора Петербурга, на которую был поставлен известный реакционер генерал Трепов. Начались массовые аресты. В связи с событиями 9 января 1905 г. в Петербурге были арестованы 688 человек. Полиция широко применяла высылку неблагона­дежных из столицы. Волна репрессий проходила в это время и во многих других городах.

Царизм, напуганный мощным ростом революционного дви­жения в стране, сделал попытку остановить его путем обеща­ний и обманных маневров. 6 августа 1905 г. царь утвердил Мани­фест и Положение о выборах в Государственную думу, назван­ную булыгинской по имени министра внутренних дел — автора проекта этих документов. Булыгинская дума была законосове­щательным органом, в который избиралось лишь имущее насе­ление. Подавляющая часть населения (городской пролетариат, деревенская беднота, батраки, женщины, военнослужащие, учащиеся) лишалась избирательных прав. Законодательная власть оставалась полностью в руках царя.

Подобным маневром царизм добился лишь прекращения оппозиционного движения либеральной буржуазии, которая поддерживала булыгинскую думу, рассчитывая путем соглаше­ния с царизмом добиться некоторых конституционных уступок. Либеральную буржуазию поддержали меньшевики.

В ходе революции 1905—1907 гг. возникают массовые орга­низации пролетариата — Советы рабочих депутатов, которые стали боевыми штабами восстаний. Однако их роль не ограни­чивалась подготовкой и проведением вооруженных восстаний. Они явочным порядком вводили 8-часовой рабочий день на предприятиях, проводили конфискации денежных средств на нужды революции, решали различные государственные и хо­зяйственные вопросы в пределах той территории, которую они контролировали, создавали отряды рабочей милиции, которая обеспечивала революционный порядок.

Первый Совет рабочих депутатов был создан в Иваново-Вознесенске. В октябре—декабре 1905 г. Советы возникают в Москве, Петербурге, Киеве, Ростове-на-Дону, Одессе, Баку, Самаре, Саратове, Красноярске, Чите и во многих других го­родах России. Всего в 1905 г. в стране насчитывалось свыше 80 Советов рабочих депутатов.

Царизм вынужден был пойти на уступки, убедившись в не­возможности подавить революционное движение репрессиями. 17 октября 1905 г. царь издал Манифест «Об усовершенствова­нии государственного порядка», в котором обещал народу гражданские свободы и созыв законодательной Государствен­ной думы. Это обещание вызвало восторг у буржуазии, которую вполне устраивала подобная уступка царизма. Как реакция на революцию в это время организуются и начинают активную контрреволюционную деятельность октябристы — партия крупной буржуазии и кадеты — партия либеральной буржуазии. Кроме того, начинается разгул черносотенных организаций, ста­вивших целью защиту самодержавного строя, — «Союза русского народа», «Союза Михаила Архангела», «черных сотен» и др.

Царь был вынужден в апреле 1906 г. принять законы, опре­делившие порядок организации и деятельности новых законо­дательных органов — Государственной думы и Государственно­го совета. Верховная власть по-прежнему принадлежала импе­ратору. Без его утверждения никакой закон не мог вступить в силу.

Государственный совет выполнял роль второй палаты, сто­явшей над Государственной думой. Одна половина членов Го­сударственного совета назначалась царем, вторая — избиралась. Все места его выборной части распределялись между учрежде­ниями и организациями эксплуататорских классов (Синод, дворянские общества, промышленные и торговые организа­ции, Академия наук и университеты, Губернские земские со­брания). Явное преимущество в Государственном совете предо­ставлялось крупным помещикам.

Выборы в Государственную думу были неравными и антиде­мократическими. Система выборов обеспечивала преимущество помещиков. Голос помещика равнялся 3 голосам городской буржуазии, 15 голосам крестьян и 45 голосам рабочих избирате­лей. Государственная дума по существу была не законодатель­ным, а законосовещательным органом. Ее решения не имели никакого значения без утверждения Государственного совета. В случае прохождения неугодного господствующему классу за­конопроекта через обе палаты окончательное решение принад­лежало царю. Без его утверждения ни один законопроект не мог вступить в силу.

I Государственная дума, созванная в апреле 1906 г., была разогнана царем в июле 1906 г. Даже антидемократическая сис­тема выборов не обеспечила угодный царю состав Думы.

В начале 1907 г. в условиях спада революции и массовых реп­рессий проходили новые выборы во II Думу. Социал-демокра­ты в Думе имели 65 мест, трудовики — 104, эсеры — 37, на­родные социалисты — 16. Правые группировки получили толь­ко 54 места, а кадеты — 98. Вопреки расчетам правительства новая Дума оказалась более левой, чем предыдущая. Однако в ее социал-демократической фракции тон задавали меньше­вики.

3 июня 1907 г. царизм, пользуясь поражением революции, совершил государственный переворот. По ложному обвинению охранки была арестована социал-демократическая думская фракция, а сама II Дума распущена. Вступил в действие новый антидемократический избирательный закон, согласно которо­му уменьшились избирательные права рабочих и крестьян.

Революция 1905—1907 гг. потерпела поражение, но ее всемирно-историческое значение чрезвычайно велико. В ходе революции трудящиеся приобрели огромный опыт классовой борьбы и создали свои организации — прообраз Советской власти. Опыт революции 1905—1907 гг. был очень полезен для международного рабочего движения.

§ 4. Законодательство периода революции

4.1. Законы 6 августа 1905 г. — завершение первого этапа пре­образований.

6 августа 1905 г. были опубликованы три правовых акта: Высочайший Манифест об учреждении Государственной думы; ее статут — Учреждение Государственной думы; Поло­жение о выборах в Государственную думу[224].

«Манифестом 6 августа 1905 года, — как писал Н. С. Таган-цев, — закончился первый акт творения конституционной жизни России... С этого момента начался новый фазис жизни России, причем сама эта жизнь как бы раздвоилась. Жизнь вер­хов, или верховной бюрократии пошла по пути администра­тивно-законодательного творчества, а жизнь — так сказать — низов России, относя, однако, сюда и всю середину, т. е. обще­ственную Интеллигенцию, пошла по линии расширения запро­сов, ожидаемых и требуемых реформ и углубления беспоряд­ков, волнений и забастовок всякого рода»[225].

Осознание исторического значения трех правовых актов было особенно выпукло запечатлено в предисловии ко второму изданию сборника «Конституционное государство», выпущен­ного в 1905 г. Авторы сборника, среди которых были корифеи юриспруденции и истории конституционных учреждений Л. В. Шалланд, Н. И. Кареев и внесшие значительный еще до конца не оцененный вклад в развитие конституционного права в России конституционалисты и государствоведы В. М. Гессен, М. Б. Горенберг, С. А. Котляревский, Н. И. Лазаревский и дру­гие, отмечали, что «по закону 6 августа Россия получила на­родное представительство». Громадное историческое значение этой реформы заключалось в том, что она ввела «в область вер­ховного управления наряду с единодержавием власть, опираю­щуюся на так недавно казавшейся неприступной...»[226].

Законы 6 августа на практике никогда не применялись. Ис­торическое значение их состояло в том, что они в дальнейшем бесспорно облегчили государю переход к конституции.

 

4.2. Октябрьский манифест 1905 г.

Манифест 17 октября яв­лялся актом и правовым, и политическим. В исторической лите­ратуре на первое место выдвигается его общеполитическое зна­чение: в нем видят не столько правовой акт, сколько документ, закрепляющий политические успехи освободительного и рево­люционного движения. С ним обычно, начиная с В. И. Ленина, связывают первую победу революции. От него ведется отсчет институционализации и легализации всего спектра политичес­ких партий России. Между тем отдельные историки считают, что «чрезвычайно существенным моментом политической ситу­ации после Манифеста 17 октября было окончательное форми­рование в сущности уже сложившихся накануне провозглаше­ния манифеста» именно «буржуазных партий»[227]. Сточки зрения отношения к конституции в России после царского Манифеста 17 октября «начала складываться целая система самых разных политических партий, которые можно разделить на пять основ­ных типов: 1) консерваторов, выступавших за сохранение са­модержавной системы; 2) консервативных либералов «октябри­стского» типа; 3) либеральных, или конституционных, демо­кратов; 4) неонародников; 5) социал-демократов»[228].

Правовая природа Манифеста 17 октября подверглась ана­лизу сразу же после опубликования его текста русскими госу-дарствоведами, историками, представителями многообразных политических партий и социальных течений, неоднократно привлекал он к себе внимание и в дальнейшем. Положения ма­нифеста широко обсуждались на страницах дореволюционной периодической печати. Свои страницы' ему посвящали такие газеты и журналы, как «Полярная звезда», «Наша жизнь», «Образование», специальные юридические издания — «Юри­дический вестник», «Право»[229].

Во взглядах на правовую природу Манифеста 17 октября можно выделить два основных направления, к которым так или иначе примыкали все авторы книг, статей и брошюр об этом «эпохальном» для России акте.

Одни авторы присваивали ему характер «правового обеща­ния» или видели в нем «иерархический приказ» правительству выработать определенные реформы или известную программу законодательных реформ, которая возлагалась манифестом на правительство. Манифест не столько устанавливал формальное право, сколько провозглашал правовые принципы, которые не­обходимо было еще облечь в точные законодательные нормы. Такое понимание манифеста, особенно в части «основ граждан­ской свободы», отчетливо сознавалось, например, П. Н. Милю­ковым, историком с мировым именем, лидером конституцион­но-демократической партии.

Другие авторы видели в манифесте правовой акт, устанавли­вающий конституцию. П. Струве утверждал, что это «новый ос­новной закон империи». Известный юрист В. М. Нечаев гово­рил, что положения манифеста являются законом и должны быть внесены в Основные законы. В целом следует признать, что большинство русского общества в 1905 г. утверждало, что мани­фест есть конституция. Особенно определенно, по словам Б. Ки-стяковского, это мнение выразил П. А. Гейдин на ноябрьском съезде земских и городских деятелей. Он сказал: «Это, в сущно­сти, — конституция, но правительство не решилось этого сказать, и в манифесте верховная власть называется самодержав­ной». Несомненно, что манифестом была завоевана новая исто­рическая позиция в развитии российской государственности. П. Б. Струве накануне 1906 г. отмечал, что акт 17 октября — «не­зыблемый краеугольный камень нового государственного строя России», в борьбе за который пал длинный ряд поколений. Благодаря ему «родилась русская свобода, создан русский граж­данин»[230]. Эти слова были сказаны с пониманием того, что пред­стояло еще изжить пороки старого режима и создать новый по­рядок.

4.3. Избирательный закон 11 декабря 1905 г.

11 декабря 1905г. российским монархом был подписан указ «Об измене­нии Положения о выборах в Государственную думу и изданных к нему дополнений»[231]. Он был принят в развитие положений Манифеста 17 октября 1905 г.

Активное и пассивное избирательное право по новому зако­ну основывалось на куриальной системе. Эта система базирова­лась одновременно на двух принципах: сословном представи­тельстве и имущественном цензе. Новшеством явились четвертая рабочая курия и значительное расширение круга избирателей по городской курии. Следовательно, хотя избирательное право не было всеобщим, оно не лишало ни одну группу населения права голоса. Только крестьяне имели в Думе своих непосред­ственных представителей. Все другие группы населения: горо­жане, землевладельцы, рабочие — сливались в губернском из­бирательном собрании в одну коллегию, которая и избирала народных представителей.

Важнейшим мероприятием в области государственных пре­образований после Манифеста 17 октября был пересмотр уч­реждений о Государственной думе и Государственном совете.

20 февраля 1906 г. император подписал:

Манифест «Об изменении учреждения Государственного совета и о пересмотре учреждения Государственной думы»[232];

Учреждение Государственной думы;

именной указ «О переустройстве учреждения Государствен­ного совета».

В манифесте 20 февраля 1906 г. в отличие от Манифеста 17 октября 1905 г., наряду с Государственной думой, которой были предоставлены «новые в делах законодательства полно­мочия», упоминалось о «переустройстве Государственного со­вета на началах видного участия в нем выборных от населения». Отмечалось, что в «обновленном составе Государственному со­вету предоставляются в делах законодательства равные с Госу­дарственною думою права»[233]. Манифест 20 февраля установил: «сохраняя незыблемым коренное положение основных Госу­дарственных Законов, на основании коего никакой закон не может иметь своего совершения» без утверждения монарха, как общее правило, устанавливалось, что «со времени созыва Государственного совета и Государственной думы, закон не может восприять силы без одобрения Совета и Думы». Этим же манифестом Государственному совету и Государственной думе предоставлялось право «возбуждать предположения об отмене или изменении действующих и издании новых законов, за ис­ключением Основных Государственных Законов», почин пере­смотра которых оставался за монархом.

23 апреля 1906 г. законопроект был утвержден Николаем II и обнародован одновременно с именным высочайшим Указом об утверждении Основных государственных законов.

Первый том свода Основных государственных законов со­стоял из двух разделов: Основные государственные законы (введение и одиннадцать глав, ст. 1 — 124) и Учреждение о им­ператорской фамилии (введение и шесть глав, ст. 125—223)[234].

4.4. Основные законы: между традицией и конституцией.

Тер­мин «Основные законы» был известен русскому дореформен­ному законодательству. Однако он имел иное значение. В состав Свода законов, начиная с первого его издания в 1832 г., вхо­дил отдел (т. 1, ч. 1), носивший такое название. Эти основные законы, входившие в состав Свода (во всех изданиях с 1832 по 1892 г.), касались «некоторых основных вопросов русского го­сударственного строя, но по своей юридической силе не отли­чались от остальных законов»[235]. Они появились благодаря кодификационной работе М. М. Сперанского и подобно всем частям Свода были результатом извлечения кодификатором определен­ной совокупности норм из всей массы действовавшего законо­дательства. Основные законы отличались от других частей Свода только своим местоположением. Юридическая сила Основных законов, порядок их отмены или изменения были такими же, как и у других положений Свода. Как отмечал Н. И. Лазаревс­кий, «если какой-либо закон противоречил Основным законам, то для определения того, какой же закон действует, надо было обращать внимание не на то, который из них основной, а какой нет, но лишь на дату закона и, исходя из того, что закон по­зднейший отменяет закон предшествующий, с ним несоглас­ный, надо было применять позднейший закон».

Следовательно, выделение в составе Свода основных законов еще не знаменовало собой появление самостоятельной и новой государственной мысли. Основные законы изданий 1832—1892 гг. имели «канцелярское» происхождение. Кодификатор оказался не в состоянии объяснить, что значит в русском праве основной закон. Основные законы слились в общей массе «положительных законов, учреждений и уставов, от самодержавной власти исхо-.. дящих». Они не упоминались даже в специальной статье (ст. 53), посвященной классификации русских законов.

Своеобразие Основных законов 23 апреля 1906 г. заключа­лось в их юридической силе, по которой они отличались от всех других законов. Отличие состояло в том, что они могли быть пересмотрены «единственно» по почину государя в Госу­дарственном совете и Государственной думе. Такое положение, создавая известное юридическое затруднение для изменения Основных законов, по мнению Н. И. Лазаревского, вполне со­ответствовало «общей тенденции обеспечивать конституцион­ным законам особую неприкосновенность, гарантировать их от постоянных перемен»[236]. Вместе с тем такая неприкосновенность основных законов зависела исключительно от усмотрения од­ного лица — монарха. В связи с этим такая «форма гарантии не­изменности Основных законов» в русском государствоведении была «признана наименее удачной из всех, какие вообще изве­стны конституционному праву»[237].

 

 

Положение о выборах в Государственную Думу (1905 г., августа 6)

 

(Извлечение)