Проблемы эффективного спроса у Кейнса 11 страница

Следует заметить, что и современная теория предельной произ­водительности практически не дала ответов на приведенные выше вопросы, а "агрегирование труда и капитала даже на уровне фир­мы не является необходимостью для логически стройной теории определения цен"21.

Примечания и ссылки к теме 4

1 Цит. по: Бухарин Н. Политическая экономия рантье. — М., 1988. — С. 75.

2 Цит. по: Австрийская школа в политической экономии. — М., 1992. — С. 279.

3 См.: Блауг М. Экономическая мысль в ретроспективе. — М., 1994. — С.289.

4 Селигмен Б. Основные течения современной экономической мыс­ли. - М., 1968.-С. 165.

5 Джевонс У.С. Об общей математической теории политической эко­номии // Теория потребительского поведения и спроса. — СПб., 1993. - С. 68.

6 Цит. по: Жид Ш., Рист Ш. История экономических учений. — М., 1995. - С. 532.

7 ХиксДж. Стоимость и капитал. — М., 1988. — С. 156.

8 Топология — раздел математики, изучающий свойства фигур, не изменяющиеся при любых деформациях, производимых без разрывов.

9 Цит. по: Жид Ш., Рист Ш. История экономических учений. — С. 531.

10 Блауг М. Экономическая мысль в ретроспективе. — С. 543.

11 См.: Хансен Э. Экономические циклы и национальный доход // Классики кейнсианства: Р.Харрод, Э.Хансен. — М., 1997. — Т. II. - С. 22.

12 Там же.-С. 21, 22.

13 Маршалл А. Принципы экономической науки. — М., 1993. — Т. I. — С. 31.

14 Селигмен Б. Основные течения современной экономической мыс­ли. - С.309.

15 Маршалл А. Принципы экономической науки. — М., 1993. — Т. II. — С. 28.

16 Там же.-T.I.-С. 191.

17 Там же.-С. 41.

18 Кейнс Дж.М. Альфред Маршалл. 1842—1924 // Маршалл А. Прин­ципы экономической науки. — С. 41.

19 Цит. по: Кларк Дж.Б. Распределение богатства. — Л., 1934. — С. 5,6.

20 Там же. - С. 29.

21 Блауг М. Экономическая мысль в ретроспективе. — С. 434.

Новые понятия

Маржинализм

Предельная полезность

Метод вменения

Положительная и отрицательная полезность

Конечная эквивалентность

Общее экономическое равновесие

Кардинальная полезность

Кривые безразличия

Представительная фирма

Квазирента

Принцип замещения

Избыток (излишек) потребителя

Эластичность

Предельная производительность

Вопросы для самоконтроля

1. На каких принципах основан подход австрийской школы к ана­лизу экономических процессов ?

2. В чем сущность теории предельной полезности?

3. Как найти стоимость средств производства исходя из теории предельной полезности ?

4. Как Е.Бём-Баверк определяет верхнюю и нижнюю границу цены?

5. Какие вопросы не получают ответа в рамках австрийской шко­лы?

6. Для чего У.С.Джевонс вводит понятие положительной и отри­цательной полезности?

7. Как понимает Л.Вальрас общее экономическое равновесие?

8. Чем определяются цены в моделях Л. Вальраса ?

9. В чем экономический смысл кривых безразличия В.Парето?

10. Какова общая характеристика неоклассического направления?

11. В чем состоит новизна подходов А.Маршалла?

12. Какие главные проблемы исследует Дж. Б. Кларк?

13. Что такое предельный продукт факторов производства и чем он определяется ?

14. Почему в современных условиях практически не используется теория Дж. Б. Кларка?

Тема 5. НЕТРАДИЦИОННЫЕ ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ТЕОРИИ

1. "Боковые ветви" экономической мысли. Историческое направ­ление и социальная школа в политической экономии.

2. Институционализм.

3. "Легальный марксизм" в России.

1. "Боковые ветви" экономической мысли. Историческое направление и социальная школа в политической экономии

До сих пор мы имели дело, так сказать, с магистральными на­правлениями развития экономической мыли. Мы увидели, что во второй половине XIX в. произошла некая смена парадигмы эконо­мического исследования. Маржиналистская революция и последо­вавшая за этим борьба сторонников трудовой теории стоимости с представителями концепции предельной полезности поглотили ос­новное внимание экономистов-теоретиков. Но на фоне этой борь­бы примерно в то же время появились весьма плодоносные "боко­вые ветви" экономической теории, которые в той или иной степе­ни развиваются до сих пор и даже периодически занимают доми­нирующее положение в экономических дискуссиях. К этим ветвям можно отнести историческое направление ("стирая" и "новая" исто­рические школы), социальную школу и институционализм, свое­образный синтез которых был продемонстрирован в России "ле­гальными марксистами".

Объединение всех этих школ в один блок в значительной степе­ни условно. Общим у них является прежде всего то, что их предста­вители не примыкали к известным "магистральным" направлени­ям политической экономии, критиковали и марксистов, и маржиналистов, бунтовали против любой ортодоксальности в теории. Но не только это объединяет названные школы — экономисты неор­тодоксальных направлений расширительно трактовали предмет по­литической экономии, искали, какие неэкономические факторы воздействуют на экономику той или иной страны: природно-географические и ландшафтные особенности; государственное устрой­ство и особенности правовой системы, степень развитости науки и техники, религиозные воззрения и семейные отношения, социаль­но-психологические особенности и характерные черты "народно­го" и "национального" духа.

В самом деле, отнюдь не все экономические явления и процес­сы, происходящие в обществе, можно объяснить исходя из, так сказать, внутриэкономических отношений, будь то микроэконо­мика или системы национального и мирового хозяйства. Тот факт, что одно и то же явление представителями ортодоксальных направ­лений объясняется с различных, а порой противоположных точек зрения, обусловил появление некой разочарованности в теории. Бунт против ортодоксии начался еще и потому, что экономическая на­ука, развивавшаяся на основе метода теоретической абстракции, не могла, да и не хотела объяснять особенности экономической жизни и хозяйствования в различных странах мира. Возникало обо­снованное подозрение, что, например, английская политическая экономия искусственно переносила на все страны в качестве уни­версальных законов те связи и отношения, которые были харак­терны только для Великобритании. Более того, некоторые немец­кие ученые видели здесь определенную национальную корысть ан­глийских экономистов. В середине XIX в. почва для появления неор­тодоксальных теорий, таким образом, была вполне подготовлена.

Первыми выступили германские экономисты — представители так называемых исторических школ. Еще в период разложения и вульгаризации рикардианства появилась историческая школа, на­званная позднее "старой". Основателями ее сталиВильгельм Рошер (1817—1894), выпустивший в 1843 г. книгу "Краткие основы курса политической экономии с точки зрения исторического метода", Бруно Гильдебрандт (1812—1878), главная работа которого "Поли­тическая экономия настоящего и будущего" вышла в 1848 г., и Карл Книс (1821—1898), изложивший свои взгляды в работе "По­литическая экономия с точки зрения исторического метода" (1853).

У всех троих был один идейный предшественник — выдающий­ся немецкий ученыйФридрих Лист (1789—1846). В своем главном труде "Национальная система политической экономии" (1841) он резко выступил против "космополитизма" английских классиков. "Как характерное отличие выдвигаемой мной системы, — писал Лист, — я утверждаю национальность. Все мое здание основывает­ся на природе нации как среднего члена между индивидуумом и человечеством"1. Отрицая существование всеобщих и универсаль­ных экономических законов, этот ученый предлагал исследовать прежде всего особенности национальной экономики, ставя перед собой практическую цель выработки рекомендаций для экономи­ческой политики. Так, апология свободы внешнеэкономической де­ятельности, содержащаяся в трудах А.Смита и Д.Рикардо, не соот­ветствует национальным интересам Германии и интересам ее мо­лодой буржуазии. Более того, эта апология прямо направлена про­тив континентальной Европы и теоретически оправдывает англий­скую экономическую экспансию. Германии нужна иная экономи­ческая политика, основанная на "воспитательном протекциониз­ме". Если рассматривать внешнеэкономическую деятельность с точки зрения абстрактной теории, то с учетом "сравнительных преиму­ществ"2 Германия вовсе не должна развивать некоторые отрасли промышленности. Но национальные интересы могут быть выше чисто экономического интереса. Чтобы вовлечь в производство не­использованные ресурсы, чтобы преодолеть отсталость, необходи­мо развивать отрасли, в которых производительность труда в дан­ный момент ниже, чем за границей. Лист писал: "Эту потерю сто­имостей надо, следовательно, рассматривать лишь как цену за про­мышленное воспитание нации"3. Нация тем богаче и могуществен­нее, чем больше она эксплуатирует промышленных изделий и чем больше она импортирует сырья.

Вопреки мнению классиков, утверждал Лист, Германское госу­дарство должно активно вмешиваться в экономику с целью созда­ния единого общенационального рынка и защиты национальной экономики от конкуренции со стороны иностранных, прежде все­го английских, предпринимателей.

В этом духе и разрабатывали свои концепции экономисты-исто­рики, постепенно подменяя политическую экономию экономичес­кой историей и экономической политикой. Для этих ученых харак­терно признание политической экономии как науки сугубо нацио­нальной, призванной изучать национальное хозяйство, развитие которого определяется только особенностями природы, характе­ром народа и его учреждений и институтов. "Мы оставляем в сторо­не всякую разработку подобных экономических идеалов, — писал В. Рошер. — Вместо того мы обратимся к простому изложению сна­чала хозяйственных потребностей и природы народов, потом зако­нов и учреждений, назначенных для их удовлетворения, наконец, к изложению большего или меньшего успеха последних"4.

В новое время, в 70—80-х годах XIX в., в Германии возникла (и вскоре получила распространение в других странах) так называ­емая "новая" историческая школа в политической экономии. Ее представители —Густав Шмоллер (1838—1917),Карл Бюхер (1847— 1930),Луйо Брентано (1844—1931) и др. — развивали методы "ста­рой" исторической школы в новых условиях. Германия была уже единым национальным государством, отпала необходимость дока­зывать жизненную важность объединения и жесткого протекцио­низма. Но националистические мотивы и культ государства оста­лись традиционными чертами, подпитывавшимися внешнеполитической агрессивностью Германского государства. Немаловажную роль сыграла и идеологическая необходимость полемики с марксизмом. Характерно, что, опровергая марксистскую политическую эконо­мию, экономисты-историки резко отрицательно отнеслись и к ав­стрийской школе, справедливо усматривая в ней разновидность сугубо теоретической и абстрактной экономической науки. Г.Шмоллер, в частности, долго и бесплодно полемизировал с К.Менгером именно по поводу методологии экономического исследования. Шмоллер был твердо уверен в том, что политическая экономия может превратиться в доминирующую общественную науку только тогда, когда установит прочные научные связи с этикой, истори­ей, социологией и политологией.

Естественно, что в новые времена в трудах экономистов-исто­риков появляются и новые сюжеты. Ведь во всех странах Европы возникают новые социальные и классовые конфликты и трения. Левые организации социалистического и коммунистического тол­ка пытаются разрешить проблемы революционными методами. Ли­беральная буржуазия, видя бесплодность революционных выступ­лений и страшась их последствий, ищет реформаторские пути вы­хода из конфликтных ситуаций. Наконец, в ряде стран, и прежде всего в Германии, само государство пытается осуществлять соци­альные реформы (как это делал Бисмарк). Теперь и ученых все боль­ше интересуют социальные процессы, и в первую очередь рабочий вопрос, который они рассматривают с различных позиций. Если Г.Шмоллер, стоявший на правых позициях, выступал против зако­нодательного ограничения рабочего дня, признания законности профсоюзного движения, пропагандировал организацию предпри­нимательских союзов, применение локаутов и "черных списков", то Л.Брентано, отражавший интересы либеральной буржуазии, видел в реформистской политике действенное средство против ре­волюционизирования пролетариата.

Брентано утверждал, что профсоюзы, кооперация, фабричное законодательство, социальное страхование в состоянии коренным образом улучшить положение рабочего класса и на этой основе обеспечить классовый мир в обществе. Для практического осуще­ствления социально-экономических реформ он вместе с другими пред­ставителями "новой" исторической школы организовал в 1872 г. Союз социальной политики. Не без влияния этого Союза в 1873 г. был принят ряд законов, ограждающих рабочих от произвола предпри­нимателей. В Германии стали усиленно пропагандировать идеи "го­сударственного социализма". Правда, и правые, и левые (марксис­тские) критики Союза иронично называли его политические про­екты катедер-социализмом (кафедральным социализмом), не име­ющим больших перспектив в Германии.

Крайности в применении исторического метода характерны для работВернера Зомбарта (1863—1941), "младшего отпрыска" исто­рической школы. За долгую жизнь Зомбарт прошел путь от марк­сизма до фашизма, завершив свою научную историко-экономи-ческую карьеру книгой "Немецкий социализм", где пропаганди­ровал героический дух германского тоталитаризма, противопостав­ляя его "капиталистическому" духу евреев. Любопытно, что в исто­рии он находил факты, обосновывающие как марксистские, так и фашистские идеи.

"Новая" историческая школа и катедер-социализм оказали су­щественное влияние на представителей близкой к ним по духу со­циальной школы в политической экономии, которая также развива­лась преимущественно в Германии на рубеже XIX и XX вв. Предста­вители этой школы —Рудольф Штаммлер (1852—1930),Рудольф Штольцман (1856—1938),Отмар Шпанн (1858—1950) и др. — тоже исходили из примата неэкономических факторов социально-эко­номического развития, в основном государственно-правового ха­рактера. Производство для них — сугубо технический процесс, не имеющий социального содержания. Социальные результаты произ­водственного процесса, считали они, относительно независимы от самого производства и подлежат или только правовому регулирова­нию, или социально-правовому, или же регулируются всем соци­ально-политическим устройством общества как "социального це­лого".

Как бы ни критиковали сторонники ортодоксальных направле­ний историческую и социальную школы, необходимо признать, что представители именно этих школ впервые начали анализиро­вать обратные связи между надстроечными и базисными отноше­ниями, создавая гораздо более полную картину экономической жизни, чем, скажем, "чистые макроэкономисты", особенно сто­ронники математического направления в политической экономии, которое существует до сих пор и известно под названием "Институ­ционализм".

2. Институционализм

Термин "Институционализм" происходит от слов "институт" или "институция", обозначающих определенный обычай, порядок, при­нятый в обществе, а также закрепление обычаев в виде закона или учреждения. Идеологи институционализма относили к институтам как социальные и политические, так и экономические явления: государство, семью, частную собственность, корпорации, систему денежного обращения и др. Расплывчатое понятие "институт", тем не менее, уже имело отмеченную идейную нагрузку: оно означало стремление к расширению предмета экономической науки, вклю­чение в анализ неэкономических явлений.

Институционализм зародился в США на рубеже XIX и XX вв. У его истоков стоят два крупных экономиста — Т.Веблен и Дж.Коммонс. Они же стали родоначальниками двух течений внутри институционализма.

Общим для всех институционалистов является отрицание орто­доксальных теорий в следующих моментах:

• жизнь дискредитировала гедонистический мотив человечес­кого поведения, т.е. поведения, направленного на получение на­слаждения и удовольствия, который, вслед за Джевонсом, считали основополагающим маржиналисты;

• основной постулат классической политэкономии об индиви­дуалистической конкуренции неверен и неточен, что особенно ярко видно в США в условиях развития корпоративной собственности и господства монополий;

• центральная проблема политической экономии, связанная с определением условий экономического равновесия, традиционно разрешаемая в духе А.Маршалла или Л.Вальраса, основана на не­доразумении, которое состоит в том, что экономическая наука отож­дествляется с физикой, и предполагает статический взгляд на эко­номику и на организацию производственного процесса, а действи­тельное развитие при этом игнорируется.

Отказываясь изучать "личные интересы" субъектов экономичес­ких отношений, институционалисты подчеркивали общественные мотивы в поведении людей, критиковали концепции автоматичес­кого регулирования экономики и выступали своеобразными пред­течами кейнсианства, обращая внимание на необходимость госу­дарственного регулирования.

Торстейн Веблен (1857—1929) создал технологический вариант институционализма. Основным противоречием капитализма начала XX в. он считал "дихотомию" (разделение) "индустрии" и "бизне­са". Бизнес, утверждал Веблен, подчинил производство своим фи­нансовым интересам. Индустрия, т.е. сфера функционирования ре­ального капитала, не имеет сама по себе социальных антагонизмов, — противоречия и конфликты связаны с функционированием капитала в финансовой сфере и с фиктивным капиталом, т.е. биз­несом и его давлением на индустрию.

Паразитический характер бизнеса для Веблена несомненен. В своей лучшей книге "Теория праздного класса" (1899)5 ученый показал связь расточительного и демонстративного потребления с интересами бизнеса, с мотивами максимизации прибыли. Коллек­тивные же интересы, писал Веблен, непосредственно совпадают с интересами беспрепятственного повышения производительности труда, его эффективности. Носителями общественных интересов выступают инженеры, специалисты, квалифицированные рабочие, занятые в промышленности. Все они — однородный класс, соци­альное сознание которого проявляется в нетерпимом отношении к расточительству, ограниченному и уродливому использованию воз­можностей современной техники. Будущее человечества принадле­жит индустрии, инженерам и специалистам, а не бизнесу — таков прогноз Веблена6.

С Веблена начинается институционалистская традиция тяготе­ния к социологическим методам анализа, к объяснению поведения человека в соответствии с правилами. Этот ученый считал, что за­дачей экономистов является изучение норм, обычаев, привычек, а также их эволюции, с тем чтобы объяснять решения, которые при­нимают экономические агенты в разное время и в разных обстоя­тельствах. Но именно в этом пункте обнаруживается и некоторая слабость институционализма: исследователи, придерживавшиеся этого направления, так и не смогли объяснить поведение человека, нару­шающего правила7. А это обстоятельство — важный аспект экономи­ческой действительности, особенно в наше время в России.

Джон Коммонс (1862—1945) создал правовой вариант институ­ционализма. Для него институции — это прежде всего нормы права. Много внимания Коммонс уделил такой своеобразной правовой и экономической категории, как сделка, которая в различных ее про­явлениях рассматривается как всеобщая экономическая категория и становится исходным пунктом всей теории капитализма. Особая форма сделки — отношения труда и капитала, которые сводятся к коммерческой сделке равноправных сторон и юридической подчи­ненности рабочего капиталисту. Отношения труда и капитала, та­ким образом, выступают как коммерческие и правовые, а возника­ющие конфликты рассматриваются как чисто юридические, под­лежащие урегулированию со стороны государства.

В книге "Экономическая теория коллективных действий" (посмер­тная публикация, 1950 г.) Коммонс подчеркивал, что социальные конфликты не носят антагонистического характера. Социальные кон­фликты — это необходимый динамизирующий фактор обществен­ной эволюции, социального прогресса. Разрешение конфликтов дол­жно осуществляться посредством создания определенных "третейс­ких судов", правил, законодательных мер. Путь к созданию "разумно организованного капитализма" Коммонс связывал с добровольны­ми компромиссными соглашениями, которые должны обеспечить взаимопонимание и сотрудничество между организованными в проф­союзы рабочими и объединениями предпринимателей.

Как идеолог и участник движения за реформы Дж.Коммонс при­обрел многочисленных сторонников и последователей. Он активно работал в профсоюзных объединениях, его идеи частично воплоти­лись в "новом курсе" Ф.Д.Рузвельта, в рабочем законодательстве, в движении за создание "государства всеобщего благоденствия".

Правовой аспект экономических исследовании и сегодня — важ­ная методологическая черта институционализма. "Я полагаю, — пишет К.Роуз, — что вы можете больше узнать, как работает эко­номическая система, читая книги по праву и рассматривая конк­ретные ситуации, чем изучая экономические работы, потому что вы получаете описание реальной деловой практики, которую труд­но объяснить"8.

Хотя после второй мировой войны институционалистские ис­следования оказались несколько в стороне от магистрального на­правления развития науки, они вскоре получили новый импульс благодаря трудам американского ученого Джона Кеннета Гэлбрейта (1909—1993). Его работа "Новое индустриальное общество"9 при­обрела широчайшую популярность.

Гэлбрейт исходил из технологического детерминизма всех про­исходящих в экономике и в обществе процессов. Один из важней­ших объектов изучения у Гэлбрейта — крупная ("зрелая") корпо­рация с таким сложным процессом управления, что это управле­ние становится недоступным для капиталистов-акционеров. Благо­даря существованию зрелой корпорации современная экономика делится на два неравнозначных сектора: "планирующую систему" и "рыночную систему".

Главная категория, используемая в учении Гэлбрейта, — "техноструктура". Этим термином ученый обозначает узкую и замкну­тую прослойку квалифицированных специалистов — ученых, кон­структоров, менеджеров, экономистов, маркетологов, специалис­тов по финансам и рекламе. Техноструктура имеет свои групповые интересы, отличающиеся и от интересов собственников корпора­ций, и от интересов общества. Преследуя свои интересы, связан­ные с творческим самовыражением, соображениями престижа и карьеры, роста корпорации и своей власти в ней, эти квалифици­рованные специалисты становятся фактическими владельцами кор­пораций, их действительными руководителями, хотя формально и не являются их собственниками и даже могут не входить в состав акционеров. Интересы максимизации прибыли в данном случае от­ходят на второй план. При этом крупная корпорация, определяю­щая лицо современной экономики, вынуждена планировать свою деятельность на годы вперед хотя бы потому, что осуществляет крупные инвестиции, отдача от которых начинается через несколько лет. С такой плановой работой не могут справиться акционеры, она тоже удел специалистов. Речь идет о планировании в широком смыс­ле: надо не только предусмотреть выпуск определенной продукции в определенных объемах, но и заранее готовить рынки для товаров, воздействовать на рыночный спрос. Эта задача по силам только круп­ной организации. Чтобы результаты корпоративного планирования соответствовали намеченным целям, корпорации вступают в мно­гообразные и долговременные договорные связи. Рынок становится стабильным и предсказуемым, а модели совершенной конкурен­ции — анахронизмом.

Конечно, такая позиция Гэлбрейта вызывает резкую критику со стороны представителей неоклассического направления и даже коллег-институционалистов, обнаруживающих иные, противополож­ные, тенденции в экономике. Но это лишнее доказательство того, что экономическая жизнь сложна и неоднозначна, а в науке нет и не может быть "одной правды".

В 1986 г. произошло событие, ставшее свидетельством призна­ния результативности институционалистских исследований: амери­канский экономист Дж.Бьюкенен, создатель теории общественного выбора10, получил Нобелевскую премию. Вслед за ним Нобелевски­ми лауреатами стали в 1991 г. Р.Коуз, автор статей "Природа фир­мы" и "Проблема социальных издержек", и в 1993 г. Д.Норт.11

Основной постулат теории общественного выбораДжеймса Бьюкенена состоит в том, что люди действуют в политической сфере, преследуя свои личные интересы, и что нет непреодолимой грани между бизнесом и политикой. Эта теория последовательно разоблача­ет миф о государстве, у которого нет никаких иных целей, кроме заботы об общественных интересах. Теория общественного выбора — это особая отрасль науки, изучающая различные способы и мето­ды, посредством которых люди используют правительственные уч­реждения в своих собственных интересах. "Рациональные полити­ки" поддерживают прежде всего те программы, которые способ­ствуют росту их престижа и повышают их шансы одержать победу на очередных выборах. Таким образом, теория общественного вы­бора пытается последовательно доказать, что в обществе действу­ют принципы индивидуализма, которые распространяются на все виды деятельности, включая государственную службу12. Ясно, что пафос этих исследований направлен как против кейнсианского преувеличения целей и возможностей государственного регулиро­вания экономики, так и против основных идей Гэлбрейта.

Рональд Коуз, используя институционалистскую методологию, задался целью объяснить причину возникновения фирм. Внутри­фирменная деятельность, считает он, протекает не на рыночных основаниях — здесь велика роль приказов и их исполнения, движу­щихся по вертикальным, управленческим осям. В то же время внефирменная деятельность осуществляется на рыночных принципах с учетом свободных рыночных цен. Почему же внутри фирмы между различными подразделениями не могут сложиться рыночные отношения?13 Исследования Коуза показали, что если все отноше­ния будут строиться на рыночных основаниях, то резко возрастут трансакционные издержки, т.е. затраты на заключение сделок. Если прямое директивное управление экономит трансакционные издер­жки, то возникает фирма. Но и представить всю национальную эко­номику в виде одной фирмы тоже невозможно, ибо управление крупной организацией из одного центра тоже чревато ростом из­держек, которые при значительном росте предприятия делают его неуправляемым. Отсюда возникает необходимость определения оп­тимального размера фирмы, когда издержки рыночной координа­ции равны издержкам централизованного контроля.

Дуглас Норт, получивший Нобелевскую премию "за примене­ние экономической теории и количественных методов к изучению исторических событий", является одним из основателей нового направления в историко-экономической науке — клиометрики. Ис­следуя экономическую историю США и других стран, он доказал, что структура рыночной экономики и протекающие в ней процес­сы тесно связаны с социальными и политическими институтами стран. По мнению Норта, рынок мог принести человечеству неис­числимые бедствия, если бы "предупредительные контрмеры не ослабили действие этого саморазрушающего механизма"14. С помо­щью различных политических и правовых институтов "общество само защитило себя от тех опасностей, которые присущи саморегу­лирующейся рыночной системе"15.

В конце XX в. институционализм эволюционирует в сторону син­теза с неоклассическим направлением. В исследованиях, проводи­мых в русле этого направления, выделяются три уровня анализа. На первом уровне исследуются индивиды, или экономические аген­ты, их рыночное поведение. Здесь имеется относительно большой простор для применения неоклассической методологии. На втором уровне изучаются различные институциональные соглашения в виде рынков, фирм, договоров между хозяйственными единицами, оп­ределяющие способы кооперации и конкуренции. На третьем уров­не анализируется собственно институциональная среда, которая оп­ределяет "правила игры", т.е. совокупность основополагающих по­литических, социальных и юридических правил, образующих ос­нову для производства, обмена и распределения". В то же время экономисты — представители институционального направления по-прежнему отдают предпочтение исследованию факторов, воздей­ствующих на экономику, но лежащих за пределами самой эконо­мики. В своих работах они опираются на экономическую историю, право, социологию, политологию, теорию организации.