Даосизм

 

Основателем даосизма считается Лао Дань или Лао Цзы («Старый мудрец» или «Старый ребенок»), который по преданию был старшим современником Конфуция и вроде бы занимал должность архивариуса при дворе чжоуского правителя.

«Знакомство с человеческой историей сделало Лао Даня, по-видимому, убежденным мизантропом: жил он затворником, дал суровую отповедь мечтам молодого Конфуция восстановить порядок и спокойствие в мире и в конце концов уехал из Китая куда-то на Запад, оставив на прощание начальнику пограничной заставы свою «книгу в пять тысяч иероглифов», каковая под именем «Канона Пути и его Силы» (Дао-дэцзин) стала главным каноническим сочинением в даосизме - второй после конфуцианства великой традиции китайской мысли» [10, с. 175].

Лао Цзы - существо полулегендарное. По одной из версий, он был рожден от падающей звезды; по другой - беременность его матери протекала несколько десятилетий и он появился на свет уже седобородым старцем; по третьей - родился из собственной утробы, являлся миру семьдесят два раза и пр. Некоторые современные ученые полагают, что Лао Цзы никогда не существовал или жил намного позднее, а Дао-дэцзин написан различными авторами. Однако принято считать, что родился он в 604 г. до н.э. и жил то ли 160, то ли 200 лет. Его дело продолжили спустя почти 200 лет Чжуан Цзы (ок. 369-286 гг. до н.э.), Ле Цзы, Ян Чжу. Во II в. до н.э. даосизм приобретает черты религии, а в эпоху средневековья уже становится одной из трех основных религий, наряду с конфуцианством и буддизмом.

Центральными понятиями даосизма являются: дао, дэ и у-вэй (недеяние).

Дао - естественный путь возникновения, развития и исчезновения всех вещей и одновременно первооснова их существования. Это и слово, и путь, и Логос, и в каком-то смысле Бог, точнее абсолют, т.е. нечто, не имеющее ни формы, ни имени, но вечноединое, неизменное, непреходящее, существующее от века. Являясь неслышимым, невидимым, недоступным для постижения, оно совершенно. Не следовать Дао - значит умереть. Дао одновременно находится в движении и покое и порождает движение, а также вещи, т.е. это «корень всего». Дао независимо: «Человек зависит от земли, земля от неба (космоса), небо от Дао, а Дао от самого себя» [2, с. 271]. Таким образом, Дао - это закон, по которому зарождается и существует мир («Дао - глубочайшие врата рождения, корень Неба и Земли»). Он предшествует миру оформленных вещей и является непроявленным бытием; его отождествляют с пустотой, но с пустотой рождающей, являющейся неисчерпаемым источником всего сущего. Лао Цзы говорил: «Все вещи в Поднебесной рождаются в бытии, а бытие рождается в небытии (в Дао)» [2, с. 271].

Механизм рождения всего сущего описывается так: «Дао» рождает одно (частицы «ци» как общемировую субстанцию или субстракт), одно рождает два (полярные начала «инь» и «ян»), два рождает три (великую триаду Небо -Человек - Земля), а три рождает все вещи.

Итак, Дао (пустота) рождает вещи, а Дэ совершенствует их. Дэ переводится как «сила», «добродетель», «качество», «достоинство». Считают, что это качество, обуславливающее лучший способ существования каждого конкретного явления, т.е. индивидуального блага. В Дао-дэцзине отношения между Дао и Дэ раскрывают с помощью аналогии, по которой Дао - дерево вообще, а Дэ - конкретное дерево. Таким образом, Дэ - это проявление Дао в вещах и человеке, это разделенное на «тьму вещей» состояние реальности, окультуренный, проявленный, добродетельный мир. Следовательно, Дао - это возможность существования, а Дэ - реализация данной возможности, ее воплощение.

Однако «концентрация» Дэ не везде одинакова, наиболее сильна она в Китае (это центр вселенной), во временном отношении проявлена в прошлом, в деяниях предков; а в личностном смысле Дэ представлена в особе императора (сына Неба как-никак!). Благодать, сосредоточенная в правителе, распространяется и на подданных, он как бы бросает тень на них, выводя из-под действия обычной юрисдикции; чем ближе человек к особе императора, тем он более «пропитан» благостью и, следовательно, может распространять ее на нижестоящих. Поэтому наказания за преступление для знати - более легкие, ибо, бросая тень на царедворца, мы лишаем многих зависимых от него людей блага. (Китайцы полагали, что преступление нарушает мировую гармонию, а закон должен ее восстановить. Отсюда, стремление придать юридической практике космологическое значение).

Если следовать Дао, все будет идти своим чередом, развиваться естественно и гармонично, тогда возможно бездействие (у-вэй, т.е. недеяние), которое приводит к полной свободе, счастью, успеху, процветанию. Всякое же действие нарушает вселенское равновесие, ухудшает космическое совершенство. Вселенную и мир нельзя улучшить; самое разумное, что мы можем сделать - отойти в сторону и дать всему возможность реализовать прирожденные качества. Мудрый правитель не будет вмешиваться в управление страной, его держава при этом будет только процветать (современная действительность иногда заставляет согласиться с подобным представлением).

Познание. Итак, Дао двойственно:

1. Это и хаос, порождающий все сущее, содержащий все свойства и качества, возможность всего, единый и невыразимый: «смотришь на него, но не видишь, слушаешь его, но не слышишь, ловишь его, но не можешь поймать [2, с. 271]. Это Дао текуче, изменчиво, неуловимо, но умопостигаемо, безымянно и подлинно.

2. Дао, обладающее именем, проявленное, реализовавшее себя и чувственно воспринимаемое множество всего сущего, или Дэ.

Отсюда вопрос: возможно ли познать Дао, и если да, то каким способом? Ясно одно, двум разным Дао соответствуют два разных вида знания. Знание безымянного Дао особое, доступное лишь немногим совершенномудрым, ибо только мудрец может разглядеть за бытием небытие, за борьбой вещей и свойств гармонию; за движением - покой, за внешним проявлением - внутреннюю сущность. Мудрец подобен Дао: он не имеет желаний, т.е. бесстрастен; чужд активности (Дао тоже в недеянии, однако нет ничего, чтобы оно не сделало); он мягок и уступчив. «Идеальный человек, согласно Лао-цзы, подобен еще не родившемуся младенцу, который безотчетно (и потому безмятежно) питается от «матери Неба и Земли», т.е. Великого пути мироздания (Дао). Сущность же пути - это «пустота и отсутствие», предваряющие всякое знание и опыт и потому недоступные рациональному пониманию. Даосский мудрец-младенец просто доверяет жизни» [9, с. 176]. То есть это знание - понимание, оно подобно озарению, но передать его словами - невозможно: «Тот, кто знает, не говорит. Тот, кто говорит, не знает».

Дао, имеющее имя, можно выразить словами, но это не настоящее Дао, знание о нем не подлинное знание, ибо человеческие сведения неполны и ограничены, мы просто не можем воспринять мир как целостность из-за эгоизма и тревожащих нас страстей. Чтобы обрести подлинное знание нужно сделать следующее: «Доведу пустоту своего сердца до конца - сохраню полный покой, и тогда все вещи сами будут расти, а я буду ждать их возвращения. Все вещи возвращаются к своему началу (Дао). Возвращение к началу называется покоем, а покой называется возвращением жизни. Возвращение к жизни называется постоянством. Знание постоянства называется просвещением, а незнание постоянства совершает зло. Знающий постоянство становится мудрым, а мудрый становится справедливым, а кто справедлив - становится государем. Государь следует Небу, Небо следует Дао, а Дао вечно» [2, с. 271].

Этический и моральный идеал даосов. Моральное совершенство воплощено в «совершенномудром». Этот человек подобен Дао, поэтому бездействует, «не борется, но умеет побеждать». Он осуществляет недеяние, поэтому в отличие от «благородного мужа» Конфуция несуетен и бескорыстен. Человеколюбие, взаимность, сыновья любовь и прочие ценности Кун Фу Цзы - это не что иное, как обмен услугами; совершая их, как правило, рассчитывают на воздаяние, а это недостойно. Истинного же даоса нельзя ни покорить произволом, ни сделать орудием исполнения чужого замысла, ни вовлечь в сговор, ни подкупить, ни разжалобить. «Моя судьба не в Небе, а во мне самом», - гласит старинная даосская поговорка об эталоне мудреца [17, с. 5]. Совершенство - плод личных усилий человека, оно неотчуждаемо, как и мудрость.

Хотя может показаться, что даос погружен только в себя и ему нет дела до мира, это не так, он думает о государстве и обществе, но не кичится этим: настоящий человек не показывает себя. А кто показывает, тот не настоящий человек. Мудрецу совершенно безразлично, что думают о нем другие. Он сверяется с самим Дао и следует ему.

Идеал управления так же предполагает недеяние и работу над собой. Когда правительство спокойно, народ становится простодушным. Когда правительство деятельно, народ становится несчастным. Идеальное государство и император существуют «незаметно», «непроявленно», тем самым становясь истинными и обретая подлинную силу. Совершенное общество должно функционировать естественно, мудрость же правителя заключается в том, чтобы использовать природные задатки каждого и давать им реализовываться.

Социальный идеал даосов своеобразен. Он предполагает отход от культуры и возвращение к прошлому. Необходимо, как и в древности, не просвещать народ, а делать его невежественным. «Трудно управлять народом, когда у него много знаний. Поэтому управление народом при помощи знаний приносит несчастье, а без их помощи приводит страну к счастью» [13, с. 129]. Подобные мотивы, кстати, присутствуют во многих культурах, сравни с ветхозаветным: «И предал я сердце мое тому, чтобы познать мудрость и познать безумие и глупость: узнал, что это - томление духа; потому что во многой мудрости много печали; и кто умножает познание, умножает скорбь» (Книга Екклезиаста или Проповедника, гл. 1, ст. 17-18. Заметим, что к студентам данный афоризм не относится. Сначала нужно познать мудрость, а уже после можно поддержать и идею Екклезиаста).

Итак, знание вредно, его следует избегать. Необходимую информацию, в крайнем случае, можно передать с помощью узелкового письма. Орудия труда, если они есть, не нужно использовать (тяжелый ручной труд оставляет меньше времени на раздумье и не порождает «томление духа»).

Законов в государстве не должно быть много, иначе народ станет бедным. Сама страна не должна быть большой (ей легче управлять; кроме того, если люди знают друг друга, то нет преступлений). Путешествовать нельзя - можно заразиться инакомыслием; «пусть соседние государства смотрят друг на друга, слушают друг у друга пение петухов и лай собак, а люди до самой старости и смерти не посещают друг друга» [13, с. 130]. Народ в таких странах будет счастливым, жизнь - радостной, пища вкусной, одежда красивой, а жилище удобным.

Что касается войны, то отношение к ней отрицательно. Даосы полагают, что «хорошее войско - средство, порождающее несчастье». Обладая сильной армией, правитель неуступчив и воинственен, он может начать войну, а это приводит к потерям, ибо нарушается естественный ход вещей. Напротив, политика должна быть мирной, а если уж и случится война, защищаться необходимо, но, победив, не надо себя прославлять, ведь «это значит радоваться убийству людей» [13, с. 130]. Словом, даосы - сторонники уступок, мира и покоя. Они проповедуют смирение, сострадание, бережливость, считают, что на зло надо отвечать добром. Если этого не делать, зло будет разрастаться, внося диссонанс в мир.

История человечества представляется даосским мудрецам как постепенная утрата изначального всеединства мира, заменяемого культурой, искусственным, менее совершенным. Они против такого насилия над жизнью. Их идеал - преемственность «несотворенного Хаоса и предметной практики человека именно потому, что и то и другое имеет сугубо конкретный характер. Назначение технической деятельности человека - сохранение (понимаемое и как оберегание, и как сокрытие) ″полноты жизни″». [9, с. 178]. Словом, если говорить о правильном Пути, то это постоянное возвращение к истокам, к прошлому…