Из дневника блокадницы Е.И. Кочиной

В ноябре 1941 г.

Из постановлений Военного Совета Ленинградского фронта

Нормы отпуска хлеба в Ленинграде со 2.09. по 25.12.1941 г.

Документы

Категории населения	До 2.09.1941	Со 2.09. по 12.09.	С 13.09. по 13.10.	С 13.10. по 20.11.	С 20.11. по 25.12.
Рабочие и ИТР
Служащие
Иждивенцы
Дети до 12 лет

 

… установить с 20 ноября 1941 г. следующие нормы отпуска хлеба:

Частям первой линии и боевым кораблям 500 г.

Летно-техническому составу ВВС 500 г.

Всем остальным военным частям 300 г.

… Ввести с 1 декабря 1941 г. нормированный отпуск соли населению – в месяц по 400 г. на каждую продовольственную карточку.

Установить с 1 декабря 1941 г. месячную норму отпуска спичек – рабочим, ИТР и служащим 4 коробка (вместо 6) и иждивенцам 2 коробка (вместо 3).

 

22 июня 1941 г. Война! Мне 34 года. Это четвертая война в моей жизни.

5 июля. Институт, где я работаю, эвакуируют в Саратов. Диме [муж] дали броню и оставили в Ленинграде. Поэтому он не хочет, чтобы я уезжала.

10 июля. У Лены [грудная дочка] понос с жаром. Придется с эвакуацией подождать. И вообще, как быть в дороге со стерильными рожками? … Мой институт уехал.

13 сентября. Немцы бомбят Ленинград каждую ночь. Дима- дежурит на крыше: тушит фугасные и зажигательные бомбы. Глаза у него воспалились – спать почти не приходится: после работы он копает картошку в пригородах Ленинграда на «ничьих» огородах…

24 сентября. Вчера 11 раз была воздушная тревога. Детские ясли и школы перебрались в бомбоубежище. … Дима приносит мне свой обед: маленькую котлетку и две ложки картофельного пюре. «Ешь, пожалуйста, тебе надо кормить Лену. Не думай обо мне»,- уговаривает он меня. … он ест один только суп. Так долго не протянет, да и молока у меня все равно с каждым днем становится все меньше.

3 октября. Теперь каждый стал тем, чем был на самом деле, а не хотел казаться. Многие оказались жалкими трусами и подлецами.

5 октября. Молоко у меня исчезло. Лена рыдает и терзает мне грудь.

15 ноября. Надвигается голод! Личные запасы кончились. … Многие приносят землю с Бадаевских складов, содержащую обугленный сахар: кипятят, фильтруют, варят кофе.

25 ноября. У меня есть еще 400 гр. пшена для Лены. Однако я заметила, что последние дни крупа быстро убывает. Наверно, ее ест Дима.

26 ноября. Когда я неожиданно вошла в комнату, Дима торопливо жевал крупу. «Не смей есть!» - заорала я, не помня себя. «Замолчи. Я ничего не могу с собой сделать». Его глаза с отчаянием смотрели на меня. … гнев мой прошел.

6 декабря. Сегодня я нашла коробку обойного клея. … Целую горсть клея Дима сразу же засунул себе в рот. Я вырвала коробку из его рук.

10 декабря. Пальто, валенки, меховые шапки мы больше не снимаем. О тепле мечтаем так же, как о хлебе. … Я притащила с кухни осколок зеркала и заглянула в него. Я походила на свинью с того места, где у нее растет хвост.

20 декабря. Дима ушел, заострив конец палки, которая служила ему тростью. Примерно через час он вернулся. … Вдруг он судорожно рассмеялся и кинул мне на колени буханку хлеба. Когда мой столбняк прошел, он сказал: «Я нашел булочную, где очень удобно воровать хлеб». … Нужно только незаметно пробраться к прилавку, а потом быстро насадить буханку на конец палки…. Что я могла сказать ему? Поэтому я только заметила: «Будь осторожней».

23 декабря. Наступила ночь, а Димы все нет.

26 декабря. Дима неожиданно вернулся. «Где ты был?» «В милиции». «Это из-за хлеба?». «Я взял буханку с санок, которые везли в булочную. Я очень хотел есть и следователю так сказал. Он долго смотрел на меня. Потом спросил, какая у меня специальность. Сказал, что инженер. … он отпустил меня». Мы долго молчали. Дима сказал тихо: «Он … сам весь распухший. Когда я уходил, он так грустно смотрел мне вслед».

28 декабря. Конечно, не все умеют заставить себя подчиниться неизбежности. Некоторые (их меньшинство) стремятся сохранить жизнь любой ценой: воруют карточки, вырывают у прохожих хлеб, съедая его под градом побоев, похищают детей. Они рыскают по улицам, обезумев от голода и страха смерти. … Голодный, вшивый, страдающий Ленинград держится и не думает о сдаче.

Семья Е.И. Кочиной сумела выехать из Ленинграда в конце марта 1942 г.