Инстинктивизм
Психологический эволюционизм Уорда и Гиддингса не оставил заметного следа в истории социологической мысли. Гораздо более влиятельным оказался инстинктивизм. Проблема «социальных инстинктов» возникла в XIX в. не случайно. Конструируя общество по образу и подобию индивида, психология XIX в. стремилась найти внутриличностную психологическую детерминанту или ряд детерминант, которые могли бы одновременно объяснять и индивидуальное, и групповое поведение.
Просветительская традиция оперировала преимущественно «рациональной» моделью человека, выводя его поведение из разумного расчета и соображений полезности. Романтики, напротив, подчеркивают эмоционально-инстинктивное начало, влияние биологических иррациональных факторов. Просветительский рационализм с его наивным оптимизмом был серьезно скомпрометирован тем, что обещанное им «царство разума» оказалось более похожим на гоббсовскую «войну всех против всех». В западной философии второй половины XIX в. резко усиливается иррационализм, тенденция объяснять человеческое поведение преимущественно иррациональным, бессознательными импульсами, будь то «эгоизм» Макса Штирнера или «воля к власти» Фридриха Ницше.
Биология, вскрывая механизмы инстинктивной деятельности животных, казалось, давала этой тенденции естественно-научное обоснование. Экспериментальные исследования человеческой психики также показали наличие в ней мощных неосознаваемых процессов и структур. Теодюль Рибо положил начало экспериментальному исследованию эмоций. Психологи Вюрцбургской школы (Карл Марбе, Иоганнес Орт) ввели в научный оборот понятие ус-
i. Инстинктивизм
тановки — неопределенного и плохо поддающегося анализу состояния сознания, которое регулирует отбор и динамику умственных операций и впечатлений. Исследования гипнотических состояний и психопатологии также сталкивали ученых с проблемой бессознательного.
Все это способствовало тому, что и социальные явления в конце XIX в. часто интерпретировались в терминах неосознанных или даже принципиально неосознаваемых «инстинктов», «стремлений» и «импульсов». Понятие «инстинкта» при этом употреблялось в широком общежитейском смысле, обозначая и биологические потребности организма, и наследственные программы поведения, и даже просто желания. Наряду с биологическими инстинктами индивида пишут и о групповых, «социальных» инстинктах. Гиддингс, например, рекомендовал рассматривать свою концепцию сознания рода как «развитую форму теории инстинкта» [30, р. 164]. Крупнейшим представителем инстинктивизма считается Уильям Мак-Дугалл (Мак-Даугалл) (1871—1938 ), английский психолог, с 1921 г. работавший в США, автор весьма популярной книги «Введение в социальную психологию» (1908; рус. пер.: «Основа проблемы социальной психологии» — 1916). По мнению Мак-Дугалла, теоретической основой всех социальных наук должна стать «психология инстинкта». Под инстинктом Мак-Дугалл понимал «врожденное или природное психофизическое предрасположение, которое заставляет индивида воспринимать или обращать внимание на определенные объекты и испытать при этом специфическое эмоциональное возбуждение и действовать по отношению к этим объектам определенным образом или по крайней мере испытывая импульс к такому действию» [32, р. 11]. Каждому первичному инстинкту соответствует, по Мак-Дугаллу, определенная эмоция, которая, как и сам инстинкт, является простой и неразложимой. Так, инстинкту бегства соответствует эмоция страха, инстинкту любопытства — эмоция удивления, инстинкту драчливости — эмоция гнева, родительскому инстинкту — эмоция нежности и т. д.
Распространяя свою психологическую теорию на общество, Мак-Дугалл под каждое общественное явление подводит определенный инстинкт или группу инстинктов. Так, войны объясняются предрасположенностью людей к драчливости, а накопление общественного богатства — склонностью к стяжательству и скупостью. В основе религии лежит комбинация инстинктов любопытства, самоуничижения и бегства в сочетании с эмоциональными реакциями, присущими родительскому инстинкту. Наибольшее социальное значение Мак-Дугалл придавал стадному инстинкту, который удерживает людей вместе и лежит в основе большинства институтов общества. Непосредственное проявление стадного инстинкта — рост городов, коллективный характер человеческого досуга, массовые сборища и т. д.
Глава 3. Психологическая социология конца XIX — начала XX в.
Успех книги Мак-Дугалла, которая многократно переиздавалась, способствовал появлению у него многочисленных последователей. Английский хирург Уилфрид Троттер (1872—1939) приобретает широкую известность книгой, в которой утверждает, что все социальные явления объясняются в конечном счете «стадными инстинктами» [44]. Английский социалист-фабианец Грэм Уоллас (1858—1932) распространяет психологический анализ на сферу политики [45], уделяя особое внимание инстинкту лояльности, который должен обеспечить функционирование государственной власти. Австрийский психиатр Зигмунд Фрейд (1856—1939) считает универсальной детерминантой человеческого поведения половое влечение — либидо. Начав с изучения неврозов и внутренних конфликтов индивидуальной психики, Фрейд в дальнейшем, начиная с работы «Тотем и табу» (1913 г.), распространяет свою теорию также на историю культуры. Позже на основе опыта первой мировой войны он говорит уже о борьбе двух начал человеческой психики — Эроса как инстинкта жизни и Танатоса как бессознательного влечения к смерти.
Инстинктивизм оказал определенное влияние на науку о человеке тем, что привлек внимание к неосознаваемым компонентам психики, а также своей полемикой с бихевиоризмом. Однако его собственная теоретическая основа была более чем шаткой.
По замечанию Питирима Сорокина, инстинктивистские концепции представляли собой род «рафинированного анимизма»: «Позади человека и его деятельности они помещают некоторое число духов, называя их инстинктами, и интерпретируют все явления как проявления этих инстинктов-духов» [37, р. 615]. Инстинктивизм подменяет социально-исторические закономерности индивидуально-психическими и пытается придать последним биологическое обоснование. При этом не только содержание, но даже число «базовых инстинктов» варьирует от одного автора к другому. Мак-Дугалл называл сначала 11, потом 14 и, наконец, 18 основных инстинктов, которые он позже, под влиянием критики со стороны бихевиористов, переименовал в «склонности». Уильям Джеймс насчитал их 38, Фрейд свел это множество к двум. Когда в 1924 г. Листер Бернард проанализировал значение этого термина в литературе, он насчитал уже 15789 отдельных инстинктов, которые укрупнялись до 6131 инстинктов самостоятельной «сущности» [25]. Под именем «инстинктов» фигурируют и установки, и привычки, и потребности, и аффекты, и психические процессы.
Не удивительно, что по мере развития социологии и психоло
гии влияние инстинктивистских теорий быстро сходит на нет. Ис
ключение в этом отношении составляет фрейдизм, но его влияние
на социологию приходится на более позднее время, поэтому мы не
будем его здесь рассматривать.
4. «Психология народов»_____________________________ 63
4. «Психология народов»
Все названные нами теории искали простейшую «клеточку» социального поведения в психике индивида и были в этом смысле субъективистскими. Но в науке XIX в. существовала и иная трактовка общественного сознания, уходившая своими идейными корнями в гегелевскую теорию «объективного духа» и концепции «народного духа» немецких романтиков. Эти концепции опирались не столько на психологию, сколько на историю языка и литературы, особенно фольклора, которые убедительно показывали наличие в развитии культуры некоторых устойчивых, повторяющихся элементов и структур сверхиндивидуального характера. Какова же природа этого «народного духа», или «национального характера»? Романтики трактовали его в объективно-идеалистическом, субстанциональном смысле, как особую духовную реальность. Но постепенно это понятие приобретает другое, натуралистическое содержание.
Синтезировав данные языкознания и этнографии с психологической теорией Иоганна Фридриха Гербарта, немецкие ученые Мориц Лацарус (1824—1903) и Гейман Штейнталь (1823—1899) провозгласили в 1860 г. создание новой дисциплины — «психологии народов». Согласно Штейнталю, благодаря единству своего происхождения и среды обитания все индивиды одного народа носят отпечаток... особой природы народа на своем теле и душе, причем «воздействие телесных влияний на душу вызывает известные склонности, тенденции, предрасположения, свойства духа, одинаковые у всех индивидов, вследствие чего все они обладают одним итем же народным духом» [21, с. 114—115]. Народный дух он понимает как психическое сходство индивидов, принадлежащих к определенной нации, и одновременно как их самосознание [38, с.70]; содержание народного духа раскрывается при изучении языка, мифов: морали и культуры в рамках «исторической психологии народов» и «психологической этнологии».
Хотя Штейнталь и Лацарус не смогли выполнить этой программы, их идея была подхвачена и развита Вильгельмом Вундтом [6]. По его мнению, реальное содержание зрелого сознания не охватывается физиологической психологией. Высшие психические процессы, и прежде всего мышление, являются результатом исторического развития общества людей и потому должны изучаться особой наукой. Вундт возражает против прямой аналогии индивидуального и народного сознания, имевшей место у его предшественников. Как сознание индивида не сводится к исходным элементам ощущения и чувства, а представляет собой их творческий синтез, так народное сознание есть творческий синтез индивидуальных сознаний, в результате которого возникает новая реальность, обнаруживающаяся в продуктах сверхличностной деятельности — языка, мифах и морали. Их исследованию Вундт посвя-
Глава 3. Психологическая социология конца XIX — начала XX в.
тил последние 20 лет своей жизни; результаты этой работы воплотились в 10 томах «Психологии народов».
Как и его предшественникам, Вундту не удалось реализовать своих программных установок. Историко-культурный и этнографический материал не укладывался в простые психологические схемы, тем более что Вундт, желая доказать универсальность законов физиологической психологии, то и дело пытался подчинить им сверхиндивидуальную реальность народной души. В одной из своих работ Вундт так и писал, что «с самого начала исключено, чтобы в народной психологии появились какие-то всеобщие законы, которые не содержались бы уже полностью в законах индивидуального сознания» [48, с. 227]. Отдельные формы общественного сознания Вундт рассматривает как «психологические», а не как «социологические» явления. Так, законы языка раскрываются им по аналогии с законами ассоциации представлений, мифы — как результат обработки представлений чувствами, а мораль — как следствие подключения воли к первичным элементам сознания.
«Психология народов» была одной из первых попыток концептуализировать и начать конкретное исследование взаимодействия культуры и индивидуального сознания. Ценна была прежде всего сама установка на сближение психологических, этнографических, лингвистических, историко-филологических и антропологических исследований. В «Психологии народов» не без основания находят свои истоки и историческая психология, и культурная антропология, и этнопсихология, и даже социо- и психолингвистика. Но как раз в социологии ее влияние было минимальным. Теоретическая проблема соотношения культуры и индивидуального сознания осталась в ней принципиально не решенной [12], а описательный материал сплошь и рядом не имел ничего общего с объяснительными концепциями.