Повесть «Карьер» в контексте творчества В.Быкова

ВАСИЛЬ ВЛАДИМИРОВИЧ БЫКОВ

(1924 - 2003)

Тема войны – основная в творчестве писателя. Ее эволюция от его ранних рассказов и повестей 1950 - 1960-х годов до прозы 2000-х.

Повести В.Быкова рубежа 1950 -1960-х годов и «лейтенантская» проза. Человек в драматичных обстоятельствах войны. Локальность времени и пространства. Ситуация проверки героя на нравственную прочность («Журавлиный крик» (1959), «Фронтовая страница»(1960), «Третья ракета»(1961)).

Особое место повести «Альпийская баллада» (1963) в творчестве В.Быкова: тема любви, романтизация личности героев и самой сюжетной ситуации.

Проблема соотношения цели и средств ее осуществления, цены победы в повестях второй половины 1960-1970-х гг. («Мертвым не больно» (1965), «Круглянский мост» (1968), «Дожить до рассвета» (1972), «Его батальон» (1975), «Пойти и не вернуться» (1978)).

Эстетическое сгущение трагедийности. Активизация философского начала в прозе 1970-х («Сотников» (1970), «Обелиск» (1971), «Волчья стая» (1974)). Обращение к новому жизненному материалу – войне партизанской, к судьбам людей на оккупированной территории. Новые аспекты в решении проблемы героического: интерес не к поступку, а к его мотивам. Проблема нравственного выбора как центральная, сюжетообразующая проблема повестей писателя. Выяснение причин готовности и неготовности человека к свободному выбору. Направленность психологического анализа на выяснение мотивов поведения героев. Особенности композиции, формы повествования (смена «точек зрения», несобственно-прямая речь).

Активизация романного начала в повестях В.Быкова 1980-х годов («Знак беды» (1982), «Карьер» (1986)). Проблема «человек и Время». Соотношение прошлого, настоящего и будущего, определяющее пространственно-временную организацию произведений. Сложность мотивной структуры как способа создания образа времени и выражения авторской позиции. Выявление внутренней связи трагических противоречий предвоенного времени и фашистского нашествия. Общечеловеческие ценности как главный критерий оценок судеб героев и характера времени.

Творчество В.Быкова конца 1980-1990-х годов. Обращение к психологически сложным ситуациям, связанным с предвоенным временем (эпоха коллективизации) и проблемами современности: «Облава» (1986), «Волчья яма» (1999).

Новый виток «военной» прозы, ее тесная связь с темой «человек и тоталитарное государство» в повестях: «В тумане»(1987), «Стужа» (1991) «Полюби меня, солдатик» (1996), «Болото» (2001), «Блиндаж» (1987 - 2003). Выявление сходства сталинского и фашистского режимов, ведущих к обесчеловечиванию человека, оправдывающих любые проявления жестокости не только по отношению к врагу, но к своим соотечественникам, включая женщин и детей. Трагедия утраты ценности человеческой личности.

Обращение Быкова к жанру воспоминаний: «Долгая дорога домой» (2002).

В начале 1980-х годов в творчестве В. Быкова наметилась тенденция к обновлению жанровой структуры его произведений. Повесть «Знак беды» (1983), например, отличает масштабное, стереоскопическое изображение событий, обеспечивающее более широкий диапазон видения мира, чем в предшествующих произведениях писателя. Время в человеческой судьбе, проверка временем идейно-нравственной позиции личности — такова центральная проблема, подчиняющая себе всю художественную структуру этого произведения.

Повесть «Карьер» (1986), как и «Знак беды», свидетельствует о выходе В.Быкова на новый уровень эстетического познания действительности, говорит о дальнейшем жанровом движении его произведений к романной масштабности. Между тем, сам В.Быков назвал свою новую книгу, как и почти все, предшествующие ей произведения, повестью. Поясняя причину своего «пристрастия» к определенному жанру, он в одном из интервью сказал: «...у меня [...] нет должного доверия к современному роману. Ну не верю я, что три-четыре тома можно заполнить мыслями и чувствами, не обходясь без расхожей беллетризации [...]. Ритм жизни настолько изменился, что его невозможно передать долгими периодами. [...] повествование надо до предела уплотнять, потому что уплотнилась сама жизнь».[20]

Нетрудно заметить, что приведенное суждение В. Быкова носит во многом субъективный характер. Писатель говорит не столько о качественном своеобразии жанров романа и повести, сколько о неудовлетворяющем его уровне современных многоплановых произведений. Между тем в его собственном творчестве явно проявляет себя романное мышление.

В повести «Карьер» писатель обращается к новому для него жизненному материалу, связанному с деятельностью подпольщиков в годы Великой Отечественной войны. Однаж­ды В. Быков заметил, что он предпочитает в своих произведениях «говорить о войне потому, что война — это жизнь на пределах человеческого. А уж коли сама жизнь идет до пределов, то и нам, людям, важно и нужно досконально эти пределы познать»[21]. Именно стремление испытать героев на пределе возможного, в таких ситуациях, когда не столько приказ, сколько голос совести диктует определенную линию поведения, закономерно привело писателя к художественному исследованию жизни и борьбы белорусских подпольщиков. Размышляя об особой трудности этой борьбы, один из героев повести «Карьер» говорит:

«Риск, конечно, оставался всюду, ведь шла война и погибали люди. Но одно дело рисковать вместе со всеми, на глазах у своих, и совсем другое — подвергаться опасности среди недругов, каждодневно и ежечасно, совершенно не представляя себе, где тебя настигнет самое худшее».

В выборе жизненного материала для повести, видимо, сыграло свою роль еще одно важное обстоятельство: на оккупированной территории, — как уже давно было замечено писателем, — мотивированность человеческих поступков была усложненнее, судьбы людей богаче, зачастую трагичнее, чем в любом из самых различных армейских организмов. Благодаря этому художественное исследование В. Быковым жизни советских людей в оккупации позволило ему разрушить некоторые стереотипы, имевшие место в трактовке писателями подвига и предательства. В одном из интервью Быков по этому поводу заметил:

«[...] подвиг — это когда сама гибель оправдана общезначимым результатом. А если нет такого результата? Говорить о подвиге то же самое, что говорить о неслыханной удаче. Война была страшная, многие гибли, не сделав ни единого выстрела, не совершив ни одного поступка. [...] Война загоняет человека в угол. Пытается лишить человека чести, оклеветать, вывернуть и перемолоть его душу. А он стоит. А он все выносит. Речь не только и не столько о силе оружия. Мои герои чаще всего безоружны. Вооружены они лишь душой. Это крайние случаи войны [...]. Но это своего рода и чистые случаи, когда и без ярких, нарядных эпитетов видно, как и почему побеждает человеческое, духовное»[22].

О таком духовном поединке, о борьбе за сохранение чести, достоинства человека в обстоятельствах, казалось бы, не оставляющих ему ни малейшей возможности на спасение жизни и духа, и идет речь в «Карьере». При этом художественные время и пространство повести не ограничиваются рамками минувшей войны. Как и в «Знаке беды», в «Карьере» выделяются три временных пласта: современность, с позиций которой ведется повествование, военное прошлое и давно прошедшее время (с кануна Первой мировой войны и до начала Второй), представленное главным образом в ретроспекциях, воссоздающих историю семьи Барановских. Однако, в отличие от «Знака беды», картины «войны» и «мира» в «Карьере» более объемны и многомерны. Это, в частности, достигается множественностью «точек зрения» на происходящее. Так, в «Карьере» мы видим войну не только глазами главного героя Агеева, но и глазами многих других персонажей. О своем военном прошлом в повести рассказывают бывший пехотинец, танкист, военкор, работник штаба, партизан, наконец, просто мирные жители. Отдельным героям автор «доверяет» проявить себя на войне в разных качествах. Так, Семенов, например, оказывается то среди полицейских, то в партизанском отряде, то в регулярной армии. В связи с судьбой главного героя повести Агеева, бывшего начбоя, потом подпольщика, партизана, В.Быков рассказывает о трагедии первых месяцев войны, о самоотверженности, стойкости и одновременно неразберихе, растерянности, неумении воевать, которые проявились в то трудное время, а также о том, как начиналось подпольное движение в оккупированной Белоруссии.

Столь же разнопланово и широко представлена в «Карьере» и современность. Писатель вместе со своими героями размышляет об истинных и мнимых ценностях, о значении памяти, о прошлом, о судьбах фронтовиков после войны, о проблеме отцов и детей. Прошлое и настоящее образуют в повести самостоятельные, параллельно развивающиеся сюжетные линии. Повторяющаяся смена временных планов повествования определяет своеобразный композиционный ритм произведения: каждая глава начинается с современности, от которой осуществляется переход к прошлому.

Всем ходом развития сюжетного действия в «Карьере» управляет идея памяти. Именно она сводит в единое целое и внутренне организует все повествование. Писатель убежден в том, что настоящее не может быть оторвано от прошлого, что между ними существуют нерушимые социальные и нравственные связи. Поэтому современность в произведениях В. Быкова корректируется прошлым и сама, в свою очередь, с позиций уже нового опыта проверяет жизненность нравственных уроков истории.

Идея памяти, являясь важнейшим формообразующим фактором в «Карьере», обусловливает в нем связь между главами и отдельными сюжетными «блоками». Уже в первой (современной) части первой главы прошлое прорывается на поверхность буквально в каждом абзаце текста, определяя направление всего последующего повествования и формируя основную сюжетную ситуацию: человек наедине со своей памятью, со своим «затянувшимся одиночеством» «возле [...] кладбища, на краю заброшенного карьера». В созданном В. Быковым художественном мире образы поселкового кладбища и карьера, где во время войны фашисты расстреляли подпольщиков, воспринимаются как символические воплощения незримой духовной связи живых и мертвых, прошлого и настоящего.

Для главного героя повести постижение истинности собственной жизни неизбежно связано с выяснением того, как сложилась судьба любимой им женщины, с которой когда-то свела и развела его война. Агеев приезжает в поселок, где сорок лет назад встретил и полюбил Марию. Все лето он занимается раскопкой заброшенного карьера, в который впервые попал осенью сорок первого вместе с тремя подпольщиками, приговоренными фашистами к расстрелу. По счастливой случайности Агееву тогда удалось спастись от смерти. Сорок лет прожил он в уверенности, что схваченная вместе с ними Мария не избежала тогда общей участи и тоже погибла в карьере. Однако когда тела убитых раскопали, чтобы перезахоронить на кладбище, их оказалось только трое. Все мужчины. Это и заставляет Агеева вновь вернуться в карьер и начать свои раскопки, ибо от ответа на вопрос: выжила Мария в ту осень сорок первого или погибла, — зависел теперь «важнейший смысл его существования». Таким образом, разгадка тайны карьера становится основным источником фабульного действия, оп­ределяющим его заостренность.

Уже с самого начала повествования завязывается не только интрига, но и намечается направление нравственных исканий героя, с которыми связано основное сюжетное действие произведения. Беспокойство и тревога, вызванные вспыхнувшим спустя сорок лет чувством вины перед Марией, толкают Агеева на поиск новой правды о себе и людях, новой истины жизни. Поэтому драма героя воспринимается не только как личная, на первый план повествования выходят нравственно-философские проблемы.

В целом повесть построена как поиск ответа на вопрос, который давно волнует В.Быкова: что может человек в столкновении с бесчеловечными обстоятельствами, каковы его возможности и «пределы». В этом плане можно сказать, что «Карьер» вбирает в себя весь предшествующий опыт писателя и одновременно дает новое осмысление нравственно-философских проблем. На первый план здесь выдвигается вопрос о соотношении жизненной цели и средств ее достижения. Он был остро поставлен В. Быковым еще в повестях «Мертвым не больно» и «Круглянский мост». Потом писатель неоднократно возвращался к нему в других своих произведениях: «Обелиск», «Сотников», «Дожить до рассвета», «Его батальон», «Волчья стая», «Знак беды». В «Карьере», благодаря богатству и разнообразию художественно освоенного жизненного материала и пространственно-временной многоплановости повествования, В.Быкову удалось значительно углубить решение этой философской проблемы. В художественном мире повести она непосредственно связана со многими другими проблемами и явлениями жизни. Причем существующая между ними внутренняя связь обнаруживается с помощью памяти. Когда герой находится «внутри» времени, его отношение к отдельным явлениям действительности, к поступкам, своим и чужим, осознается иначе, чем когда он «выходит» за пределы данного конкретного временного отрезка. Глядя на себя из дали времени, он способен увидеть прошлое другими глазами и вынести новое суждение о нем, разглядеть то, что было «временем закрыто».

Выбор В.Быковым типа героя, занятого поиском истины жизни, правды о человеке, определил философскую направленность повествования. Характерной особенностью художественной структуры повести является повторяемость сюжетных ситуаций. Причем это не механическое повторение, а движение по спирали, служащее целям «усиления» звучания основной идеи. В процессе этого движения главная нравственно-философская проблема, данная в восприятии разных героев, в различном историческом контексте, раскрывается в новом (подчас неожиданном) ракурсе.

По справедливому замечанию исследователей, основным звеном творческой системы В.Быкова является вариация углубления, все более многослойное и многозначное осмысление сложных нравственных, социальных, философских проблем. «Обнаружив какое-то явление, — поясняет Л.Лазарев, — писатель нередко и в следующей вещи (а иногда и в нескольких произведениях) не выпускает его из поля зрения [...]. И чтобы убедиться в правильности выведенной социально-нравствен­ной «теоремы», он затем изменяет «условия задачи [...]. Каждый раз в его повестях — новая грань явления; новая черта социального типа, новая разновидность закономерности»[23]. В «Карьере» вариации углубления определили своеобразие сюжетно-композиционной структуры всего произведения. Его основная философская проблема вовлекает в свою орбиту судьбы и главных, и второстепенных героев.

Проблема соотношения жизненной цели и средств ее достижения впервые заявляет о себе уже в первой главе, в воспоминаниях бывшего начбоя Агеева о своей фронтовой молодости. Данный ретроспективный эпизод является своеобразной экспозицией в развитии «военного» сюжета произведения. Примечательно, что уже здесь проигрывается в основных чертах кульминационная сюжетная ситуация, когда Агеев посылает Марию на задание, которое в конечном итоге привело ее к смерти. В экспозиции также повествуется о том, как герой ради выполнения полученного приказа рискует не только своей, но и чужой жизнью — жизнью шофера, согласившегося помочь начбою провезти оружие через занятую немцами территорию. Заплатив гибелью шофера за выполнение этого задания, Агеев потом даже не вспоминает о нем. Он весь поглощен порученным ему делом, преисполнен чувством радостного удовлетворения от того, что ему все-таки удалось, несмотря на смертельный риск, доставить оказавшемуся в окружении полку 27 ящиков «лимонок». Поведение героя в данной ситуации обнаруживает расхождение между его профессиональными качествами военного (смелостью, сознанием ответственности за выполнение приказа) и отсутствием уважения к чужой жизни. Пока это расхождение едва заметно, тем более что Агеев воевал героически и ради пользы дела рисковал не только чужой, но и собственной жизнью. Впоследствии наметившаяся здесь ущербность нравственной позиции героя станет более ощутимой.

Во второй главе, в воспоминаниях бывшего фронтовика Семенова, вновь возникает сюжетная ситуация, развивающая в новой вариации уже знакомую тему соотношения цели и средств ее осуществления. Семенов рассказывает об одной из операций разведки, участие в которой едва не стоило ему жизни. Взяв в плен «языка», разведчики спутали направление и оказались на минном поле. Вопреки требованиям устава, старшина Енакаев приказал Семенову ползти впереди отряда, хотя тот, будучи в составе группы прикрытия, должен был находиться сзади. «Ну что ж, думаю, все ясно, — комментирует приказ старшины рассказчик. — [...] Семенов подрывайся, а Енакаев «языка» доставит. В целости и сохранности».Так проблема соотношения цели и средств ее осуществления преломляется здесь сквозь призму восприятия рядового исполнителя приказа — человека, который сам оказался в роли жертвы, приносимой во имя достижения цели.

Подобная смена «точки зрения» служит в повествовании усилению идеи ценности человеческой жизни. С общим развитием этой философской темы связан мотив вины и ответственности, который «включает» рассмотренные эпизоды в русло основной сюжетной линии повести: Агеев — Мария. Примечательно, что рассказ Семенова напоминает Агееву о его собственной вине перед Марией, о главной цели его раскопок в карьере. Так обнаруживается внутренняя связь между, казалось бы, совершенно не связанными друг с другом сюжетными линиями повести.

Последующее развитие сюжета позволяет раскрыть исследуемую проблему в более широком историко-национальном контексте. Это осуществляется с помощью двух проти­востоящих друг другу образов: бывшей народной учительницы, потом попадьи Барановской и бывшего эмигранта Ко-вешко, ставшего во время войны немецким прислужником. Их жизненный опыт значительно богаче и разнообразнее, чем опыт других персонажей повести, выше и их уровень самосознания, более развита способность соотносить собственную судьбу с судьбой нации, родины.

В воспоминаниях Барановской о прошлом своеобразно преломляются важнейшие моменты истории нашей страны. По ее признанию, она «всегда старалась жить в согласии [...] с передовыми идеями века». В молодости стремилась нести в народ разумное, доброе, хотела облегчить его участь. Жизненный опыт научил ее, что людей следует делить не по их сословной и классовой принадлежности, а исходя из их нравственной сущности. Именно нравственные понятия совести, добра, справедливости становятся для Барановской высшим критерием ее оценок как исторических событий, так и конкретных поступков людей (в том числе и своих собственных).

Рассказ героини о судьбе ее семьи вмещает в себя постановку проблем большой исторической и философской значимости: чем оборачивается для судеб общества забвение его членами законов добра, справедливости; может ли борьба за высокую цель служить оправданием жестокости; какие средства допустимы в этой борьбе?

Через историю Барановской Быков утверждает значимость во все времена прочных духовных ориентиров личности. Не случайно его героиня в поисках ответа на вопрос, что может служить человеку опорой в жизненных испытаниях, обращается к Толстому и Достоевскому. Не без их помощи определилась ее собственная позиция в критической ситуации:

«Если ничего нельзя сделать, надо собрать силы, чтобы остаться собой. Не мельтешить душой, как это делают некоторые из расчета или из страха. Вот я хочу остаться собой, пусть в соответствии с христианской моралью, чтобы помочь другому».

Смысл духовной стойкости человека, необходимости в любых испытаниях оставаться самим собой В.Быков видит не в его личном стоицизме как таковом, а во влиянии на других людей, в утверждении в обществе высоких нравственных ценностей. Этот «закон вечности» сил добра приобретает особую значимость в условиях борьбы с фашизмом как воплощении «злой разрушительной силы». Именно война со всей отчетливостью обнажила связь вечных духовных категорий с социальными, взаимозависимость нравственной позиции отдельной личности и судеб народа, общества. «Я не могу не помнить, — говорит Барановская, объясняя Агееву свое участие в подпольной борьбе с фашизмом, — к какому народу принадлежу, какие муки перенес на фронте мой муж в ту, николаевскую войну, от чьей руки погиб мой брат. И я вижу, что делается сейчас. Как же я могу быть безучастной».

История Барановской является своеобразным смысловым центром в развитии главной философской идеи повести. В преодолении страха и власти жестоких обстоятельств во имя утверждения высших нравственных начал Быков видит идеальную позицию личности. С ней он соотносит поведение почти всех персонажей повести: одних — по принципу близости (Марии, например), других — по принципу отталкивания. Так, позиции Барановской противостоит жизненная позиция Ковешко. Сюжетно эти персонажи практически не сталкива­ются друг с другом. Их противостояние выражено в полярности точек зрения на вопрос об ответственности личности за судьбы общества, о допустимости или недопустимости безнравственных средств для достижения исторически значимой цели.

Агент СД, националист Ковешко выдает себя за истинного патриота, озабоченного восстановлением величия нации. «Белорусины на протяжении всей своей истории, — утверждает он, — исполняли чужие роли не ими написанных пьес. Таскали каштаны из огня для чужих интересов». «Германскую силу» он рассматривает как средство сохранения и последующего развития нации: «фюрер — он вождь арийцев, а белорусины наполовину арийцы [...]. Надо только положиться на силу».

Для этого, как считает Ковешко, «нужно приспособиться, может быть, даже ассимилироваться, раствориться в германской стихии. [...] Другого выхода у нас нет»,— убеждает он Агеева. Таким образом, совершенное им предательство находит у него свое историко-философское обоснование.

Теория, исповедуемая Ковешко, своеобразно преломляет­ся и в конкретном поведении начальника полиции Дроздовского — бывшего начштаба батальона, который тоже оправдывает свое отступничество заботой о людях. Уговаривая Агеева идти на службу в полицию, он заявляет:

«В такое время надобно не только о себе думать. Подумай о людях [...] Кто их защитит? Единственная своя сила — полиция».

Используемый Быковым принцип повторов сюжетных ситуаций, развивающих сквозные нравственно-философские темы повести, позволяет соотнести хронологически отдаленные пласты произведения и обнаружить внутреннюю связь внешне далеких друг от друга образов. Так, становится очевидной связь образов Дроздовского и сына Агеева Аркадия. Каждый из этих персонажей принадлежит своему времени. Однако, несмотря на различие биографий и жизненных интересов, их объединяет прагматический подход к решению вопроса о соотношении цели и средств ее осуществления, способность к оправданию безнравственных поступков под предлогом пользы дела.

С общей философской проблематикой произведения связана тема совести и искупления. Ее развитие определяется, прежде всего, судьбой главного героя — Агеева. Тема искупления вины страданием, муками совести возникает уже в самом начале повествования. Надежда на то, что Мария не осталась в карьере в ту памятную для героя осень сорок перво­го, была для Агеева «благодатнейшим выходом, она давала возможность жить, действовать, оставляя хоть крошечную щелочку для выхода в будущее». Именно эта способность героя испытывать душевные муки, вызванные чувством давней вины и заставившие его заново пересмотреть всю свою жизнь, отличают Агеева от Ковешко, Дроздовского, Аркадия. Потребность в самооценке и самоанализе свидетельствуют об активизации в его характере личностных качеств, неразвитость которых в молодости обернулась для него тяжелыми последствиями.

В образе молодого Агеева Быков в определенной степени возвращается к такому типу характера, как Рыбак из повести «Сотников». Каждому из них присуща несформированность нравственной позиции, способность быть хорошим исполнителем до тех пор, пока ощущается дисциплинарное воздействие коллектива, власть приказа. Но столкнувшись с необходимостью действовать самостоятельно, руководствуясь лишь голосом совести, эти герои теряются. Неудивительно в связи с этим, что после того, как полк Агеева был разгромлен и он волею обстоятельств оказался в поселке, занятом немцами, недавно чрезвычайно деятельный, активный герой ощущает собственную беспомощность, растерянность. Это объясняется не только его физической немощью, тем, что он был ранен. Примечательно, что как только он вновь приобщается к «организованной силе», к движению подпольщиков, как только ему поручают конкретное дело, его настроение вновь меняется. Но эта новая для Агеева форма борьбы предполагала большую свободу в поведении человека, чем это было возможно в армии, поэтому чувство растерянности вновь возвращается к нему. Мотив тревоги является в повествовании о военном прошлом героя определяющим, и по мере развития действия он постоянно усиливается.

Человек, лишенный верных нравственных ориентиров, внутренне несвободен и потому неизбежно становится жертвой обстоятельств. В этом заключался один из главных «уроков» повести «Сотников». «Карьер» по-своему продолжает и развивает эту важнейшую в творчестве В.Быкова тему. Примечательно, что в критической ситуации Агеев, как и Рыбак, привыкший действовать интуитивно, старался «много не думать», более полагался на свое везение, смелость, находчивость. В иных обстоятельствах, когда эти качества помочь ему не могли, Агеев совершает ошибку за ошибкой. Начальнику полиции Дроздовскому довольно легко удается добиться от него письменного согласия сотрудничать с немцами. И хотя Агеев сразу же предупредил своих товарищей о том, что он дал такую подписку, но ничего не сделал, чтобы выполнить свои обязательства перед немецкими властями, вокруг него возникает тягостная атмосфера недоверия, подозрительности. Стремление доказать подпольщикам свою невиновность оборачивается и для Агеева, и для его окружения еще болеетяжелыми последствиями. Получив от подпольного центра задание переправить на станцию тол и торопясь как можно быстрее и лучше его исполнить, Агеев решается послать со взрывчаткой никак не связанную с подпольем Марию, ибо сам он плохо знал местность и из-за раны в ноге ему еще трудно было передвигаться. В результате была арестована не только Мария, но и еще несколько подпольщиков (в том числе и сам Агеев).

Характерно, что отправляя на опасное задание вместо себя любимую девушку, он «уже почувствовал, как что-то пошло наперекосяк, словно под откос, непонятным роковым ходом, но изменить ничего не мог. Подгоняло время, волнение, и он [...] положился на судьбу и ... Марию». Таким образом, Агеев, как и Рыбак, в ситуации сложнейшего нравственного выбора, когда «на кон» поставлена сама жизнь, по сути дела не выбирает, а лишь подчиняется обстоятельст­вам, ибо истинно свободный выбор возможен лишь в том слу­чае, если человек осознал себя личностью, если он способен выделить себя из целого, из среды и принять на себя груз личной ответственности, трезво соразмерив цель и средства ее осуществления. Агеев же, как и Рыбак, не сформировался еще как личность. Однако образ главного героя повести «Карьер» отнюдь не повторяет героя повести «Сотников». В нем нет рыбаковского эгоизма, стремления сохранить свою жизнь ценою жизни другого. Как человеческий тип Агеев более сложен и неоднозначен. Ситуация, когда он разрешает Марии отнести взрывчатку, близка той, в которой оказались герои «Круглянского моста». Но и с циничным, жесткосердным Бритвиным, который расплатился жизнью подростка за выполнение поставленной боевой задачи, у Агеева тоже мало общего. В отличие от Бритвина у него сразу же возникают горькие сомнения в собственном праве рисковать жизнью Марии, тем более, что она ждала ребенка. Однако обостренное чувство цели мешало Агееву задуматься над ценой своего поступка. И в этом нельзя видеть только его вину. В.Быков в одном из интервью по поводу «Карьера» сказал следующее:

«Когда идет война, все подсчитывают: боеприпасы, оружие, транспорт, хлеб, — не дай бог без чего-то остаться. Если, скажем, по глупости лишился пулемета — это уже преступление, а что кто-то может из-за тебя голову сложить — ну что ж, где война, там и смерть...»[24].

Каждое время расставляет свои нравственные акценты в понимании жизненных ценностей. Не случайно в повести «Карьер» присутствует как бы двойная точка зрения героя на происходящее: с одной стороны — это позиция молодого Агеева, с другой — Агеева «нынешнего». И у каждого из них свои представления о себе, о людях, о жизни. Глядя на прошлое с высоты прожитых лет, герой заново осознает его и себя в нем. Для этого он и разрывает «карьеры» своей памяти. Перемены, произошедшие в «нынешнем» Агееве, явились свидетельством развития героя как личности, результатом глубокого самопознания, способности осмыслить свое отношение ко времени и, исходя из этого, выработать новые нравственные ориентиры, «на первом месте среди которых он ставил человеческую жизнь как таковую».

В творчестве В. Быкова тема человеческой жизни как высшей ценности получила свое философское обоснование в повести «Сотников». Одним из важнейших духовных открытий, вынесенных Сотниковым из тяжелейших жизненных испытаний, стало понимание того, что единственной реальной ценностью для всего сущего является сама жизнь. «Когда-нибудь в совершенном человеческом обществе, — думал он, — она станет категорией абсолютом, мерою и ценою всему». В «Карьере» эта философская тема, органически связанная с проблемой соотношения цели и средств ее осуществления, стала сюжетообразующей.

В финале произведения вновь повторяется исходная сюжетная ситуация — раннее пробуждение Агеева ото сна, вызванное душевным беспокойством, памятью о прошлом, тревогой за настоящее. Этот повтор позволяет еще резче ощутить те перемены, которые произошли с Агеевым после войны. И его горькие слезы воспринимаются как слезы искупления его вины и перед самим собой, и перед расстрелянными, замученными в застенках товарищами, перед теми, кто давно ушел из жизни, и перед теми, кому не суждено было родиться... Финал заключает в себе основанную на горьком опыте конечную самооценку героя, открытое признание того, что раньше было скрыто от него:

«Наученный жизнью, он уже понимал, что за все надо платить [...] В свое время он заплатил ЕЮ и был жестоко наказан, потому что ОНА была послана ему для счастья, а не для искупления».

Этот итог концентрирует в себе основные потери и приобретения героя как личности. Поэтому в финале, как в фокусе, сходятся все важнейшие философские темы повести: соотношение цели и средств ее осуществления, вины и ответственности, совести и искупления, человеческой жизни как высшей ценности на земле. Тесное взаимодействие этих философских тем, реализующееся через систему сюжетных повторов и вариаций, обеспечивает повествованию романную глубину и многослойность.

 

ЛИТЕРАТУРА

 

Быков, В. «За Родину! За Сталина!»: Цена прошедших боев [Электронный ресурс] / В. Быков // Родина. – 1995. – № 5. – С. 30-37. //:. Режим доступа: http://www.genstab.ru/vasil_b.htm (дата обращения 16. 12. 2010).

Быков, В. Остаться человеком в пламени войны [Электронный ресурс] / В. Быков // Режим доступа http://www.libozersk.ru/pages/index/298 (дата обращения 16. 12. 2010).

Быков, В. «Мир спасется подвигом духа» : беседа о войне и современности с белорус. писателем / В. Быков / записал А. Адамович; пер. с белорус. О. Ждана // Вопросы литературы. – 2007. – № 4; № 5.

Лазарев, Л.И. Василь Быков: Очерк творчества / Л.Лазарев. - М.: Худож. литература, 1979. - 208с.

Лазарев, Л.И. Правда останется: О Василе Быкове / Л.Лазарев // Знамя. - 2003.- №12.- С. 113-124.

Дедков, И. Повесть о человеке, который выстоял / И.Дедков. – М.: Сов. писатель, 1990. – 308с.

Казак, В. Лексикон русской литературы XX века = Lexikon der russischen Literatur ab 1917 / В.Казак. — М.: РИК «Культура», 1996. — 492 с.

Озерная, М. Жизнь и творчество В.Быкова [Электронный ресурс] / М.Озерная // http://literra.ucoz.ru/publ/literaturovedenie/voennaja_proza/zhizn_i_tvorchestvo_vasilja_bykova/8-1-0-18 (дата обращения 15.12.2010).

Оскоцкий, В.Д. О последних повестях В.Быкова / В.Д.Оскоцкий // Русская словесность. – 1995. - №2. – С.35-44.

Тычино, М.А. Современная белорусская проза о Великой Отечественной войне , М.А.Тычино // Литература в школе. – 2005. - № 6. – С.9 -13.