АПРЕЛЯ.

 

В течении 1 сезона БДТ преобразился, хотя казалось, что первые спекты ничего собою не представляли. Но уже с Шестого этажа зал начал заполняться почти полностью

1957 г. Гильермо« Лиса и виноград» («Эзоп»).

31 декабря 1957 «Идиот», Смоктуновский — Мышкин.

Лиса и виноград или «Эзоп».

Эзоп — Виталий Полицеймако. Назначение актера на эту роль, было неспроста, он мог придать героический характер роли. Пьесу можно было ставить как историческую мелодраму, хотя Эзоп фигура легендарная. Он раб философа Ксанфа, можно было поставить о любви раба к жене хозяина Клее, любви, которая не может быть, т. к. зелен виноград, недосягаем, видит око, да зуб неймет. Главной была идея свободы, который предпочитает умереть свободным, нежели остаться в рабстве, любви и личному счастью он предпочитает свободу.

Когда Товстоногов поставит эту пьесу второй раз (1967), то будут другие исполнители и другое звучание. Эзоп- Сергей Юрский, Ксанф — Басилашвили. Теперь спект который звучал когда-то, как героический, на этот раз был прочитан как интеллектуальная драма. Трагедия порабощенного, пленненого, непокоренного ума осталась. Это была вариация на ту же тему, что и Горе от ума (1962г), где Чацкого играл — Юрский.

Эзоп» имел очень большой успех. Товстоногов отказался от художника, и оформил спект сам, в стиле, который тогда воспринимался как условный. Единая установка, сценическое пространство напоминало античный атриум, голубое небо эллады, жертвенный триножник — пространство было наполнено воздухом. Крупным планом это выделяло фигуры актеров и конфликта.

 

«Идиот» Если Эзоп завершал предшествующий этап, дал в полную силу прозвучать темпераменту Полицеймако, то Смоктуновский в роли Мышкина ознаменовал наступление новой эпохи. Исповедальная манера, которую связывали с ЦДТ, Современником, то у Смоктуновского прозвучало по-новой: «Актер в этой роли исповедовался в чем-то самом сокровенным. И исповедь была глубоко интеллектуальной». На советской сцене Достоевского до 1956-57 гг. поставили в последний раз в 1932 г. , «Униженные и оскорбленные»МХАТ-2. За Достоевским закрепилась репутация реакционного писателя и доступ к сцене был закрыт, и открылся только в период оттепели.

Весна 1957 г. в Ленинграде проведена конференция по итогам постановок Достоевского на сов. Сцене за 1956 год: их оказалось около 150 . Достоевский был реабилитирован. Униженные и оскорбленные» ставили чаще всего.

Февраль 1956г. Ленком. Униженные и оскорбленные ставил Илья Айшвандер под руководством Товстоногова, это была его последняя работа в Ленкоме. Обращение к Достоевскому Товстоногова было не случайным.

Сценическая история Достоевского. Его начали ставить еще при жизни, хотя он был противником инсценировок. Он считал, что поэтическую мысль романа театр целиком выразить не может. Идиот ставился с участием больших актеров: Савина — Настасья Филипповна; Мышкин — Ходотов Николай. Но если в ранних постановок главным был треугольник — Настасья Филипповна, Мышкин, Рогожин. Только Коммисаржевский поставил Идиота в своей инсценировке в театре Незлобина (Мышкин — Асланов), но все равно Настасья Филипповна снова стала центральной фигурой.

Замысел Товстоногова с самого начал предполагал главным героем Мышкина. Товстоногов увидел Смоктуновского в маленькой роли в фильме. Сначала он хотел сделать главной Настасью Филипповну. Мышкин ему казался не привлекательным, ему нравился праведный гнев и порывы героини. Однако актрисы на эту роль в театре не было, пока не появилась Доронина (но это 1959г). В этом спектакле играла Ольхина, очень красивая, но ей не доставало темперамента, была слишком холодна. Поэтому акцентировка на Мышкине — Смоктуновском была чистой случайностью.

Товстоногов написал инсценировку сам. «мы ставим и играем роман Достоевского» - сказал Достоевский актерам с самого начала. В редакции 1957 года, была специально подчеркнуто повествовательное начало: гас свет, и вместо занавеса была завеса из трех частей, средняя часть поднималась и высвечивалась проекция развернутой книги, и такие заставки повествовательные предваряли каждую картину. Когда изображение гасло, то в ходе действия поднимались боковые части за ними были двери. Из правой части выходил Мышкин и за ним двигалось все действие. Спект был выпущен тогда, когда еще не было полного звездного состава БДТ (только в 1959 году появились Доронина и Луспекаев). Поэтому спектакль был неровным в исполнительском отношении. Аглая — Тарасова — выглядела очень бледно. Рогожин — Евгений Лебедев, прекрасны актер, но не этой роли. Он играл Рогожина подчеркивая его купеческую повадку, будто он вышел из тёмного царства Островского. Если Мышкин — человек благородный, то Рогожин — олицетворяет стихию страстей, которая губит все самое дорогое. Неровность актёрского исполнения Стржельчик — Ганя Иволгин, играл хоршо, но не по-Достоевскому. Берковский: «Актеры не чувствуют стиля Достоевского». Этого стиля не хватало и в режиссерской части. «Спектакль слишком бытовой, в нем не ощущается биосфера романа, биосфера Петербурга с его белыми ночами». О Мышкине писали, как о Христе: «Явление Смоктуновского». В зале зрителям казалось, что каждый знает этого Мышкина. Это не узнаваемость Современника, где персонажи были близки и знакомы зрителям. В сознании, или подсознании, у зрителей было некое предощущение такого героя. О смоктуновском писали, как некогда о М. Чехове. Берковский: «Это актер, который продолжает линию Чехова. Смоктуновский, как Чехов в Гамлете не играл специально философию своего героя».

Смоктуновский давал образ слитно (синтетически). Берковский: «У этого актера, позы, жесты, мимика интонации объеденины с мыслью автора романа». У него нашла выражение поэтическая мысль Достоевского. У Смокутновского не было резких, подчеркнутых приемов, игра была довольно мягкой. Берковский: «у него дар делать внешнее внутренним, а внутренее — осторожно и деликатно выражать вовне. Он приходил в спектакль как весна света,» т. е. тот свет который приходит в эту пору первым. Чем ближе к концу тем более меркла эта озаренность, приводя героя к тому небытию, из которого он появился. Трагизм заключался в бессилии добра: слишком несовершенен мир и люди, чтобы Мышкин мог выполнить свою миссию, ему это удалось только частично. Но когда он не с одним, а хотя бы с двумя персонажами, то миссия его оказывается неосуществимой. т.к. каждый хочет урвать его для себя, его идеальную душу стремятся растащить по кусочкам и присвоить себе. Его добро бессильно и даже приводит к трагическому результату.

Во второй постановке Идиота. 1966 г. Он убирает повествовательность. Начало другое: не со Сцены у Епанчиных, а со сцены в вагоне, где сидят Мышкин и Рогожин. Здесь был другой Мышкин. Спект вывезли на гастроли в Лондон. Смоктуновский уже сыграл Гамлета, и возможно эта роль наложила на него отпечаток. Если раньше он был светом, то теперь он появлялся будто вооруженый печальным знанием мира и людей.

Идиот стал началом других постановок русской классики поставленной Товстоноговым. Он был важным этапом в его творчестве.