Апреля 2012 год.

Марта

Между Эфросом и Ефремовым появлялись уже заметные различия. В отличие от Эфроса (учился в ГИТИСЕ на режиссерском), то Олег Ефремов начинал как актер. Его не приняли в МХТ, он несколько лет играл в спектаклях Кнебель. «В добрый час» по пьесе Розова.

Анатолий Эфрос. Его связь с художественным театром был не столь крепкими. Он посещал уроки режиссуры Кнебель и Попова в ГИТИСЕ. В Дальнешем его отношения с актерами сначала в ЦДТ, Ленкоме, потом на малой Бронной складывались иначе чем у Ефремова. Ефремов был общественным человеком, нуждался в обществе, компании, где он был лидером. Деражлся с актерами на равных, т.к. был сам актером. У Эфроса отношения были как у режиссера с актерами. Не режиссер — деспот, но он очень внимательно прислушивался и присматривался к актерам, принимал их инициативу, но находился на более высоком уровне.

Оба увлекались помимо системы КСС итальянским реализмом, стремились к предельной естественности, искренности, актерского самочувствия на сцене. Но если Эфрос воспринял от нее учение КСС в ее завершающей стадии, и использовал действенный анализ.

Ефремов ориентировался больше не на действенном анализе.

Критики отмечали преобладание актера над материалом, исповедальной манере актеров Эфроса.

Ефремов ориентировался на метод физических действий. Этим методом работал Кедров (прямой ученик КСС и один из толкователей его системы).

 

«В добрый час» (Розов, 1954). Розов был уже давно известным драматургом детского центрального театра.

И современник и Эфрос начались с Розова. О его пьесах писали: «это пьесы жизни и о жизни». (пьесами жизни называл Добролюбов пьесы Островского). Тогда казалось, что это сама жизнь. Что его пьесы воспроизводят жизненный поток, что в них достигнута предельная жизненность. Настолько свежими казались персонажи.

Эфрос, который был 60-десятником не мог спокойно относится к проблемам дня. Углубление темы приведет его к постановке классики. Современые пьесы перестали его устраивать. Он не находил в них предельности выражения. Поэтому обращается к классической драме.

 

Детский центральный театр.«Добрый час» 1955 года.- манифест новой театральной войны. В 30-е годы была потолочная (интерьерная драма). Пьеса о московской интеллигентской семье, в которой 2 сына. Старший не очень удачлив в карьере. Младший — оболтус, его ничего не интересует. Под давлением родителей он должен поступить в ВУЗ. Положительный герой — кузен Андрея (старшего), он приезжает из Сибири, чтобы поступить в ВУЗ, что ему не удается. Автор первый поставил вопрос выбора жизненного пути широко: не кем быть, а каким быть. Эфросу сначала пьеса не понравилась. Он хотел извлечь из пьесы какую-нибудьфилософскую идею, равную чеховской: тоска по лучшей жизни. Он увидел, что тоскующий барин тоскует по лучшей жизни, он не хочет идти по дорожке устланной его родителями, а хочет самостоятельности. Конфликт между правильным не обеспеченным, но правильным Алексеем и избалованным Андреем.

Уже в работе над добрым часом наметились будущие взаимоотношения с драматургией. Его самостоятельность. Он сначала конфликтовал с автором, чтобы понять пьесу, потом уже налаживать контакт. Эфрос не сосредоточивал усилия актеров, чтобы донести текст драматурга в неприкосновенности. В пьесе он почувствовал смесь драматизма и легкости.

Актеры не стояли, они двигались, что придавало легкость спектаклю. В спектакле участвовали актеры старших поколений.

Родители Авреина — Чернышева и Найман.

Ефремов — Алексей. Он горячо спорил с режиссером как надо его играть, но верх одержал Эфрос. Правильного юношу Ефремов играл мечтательного, лирически настроенного паренька. Тут сыграло данное от Бога Ефремову обаяние. Погодин сказал о спектакле: Один только разговор Аркадия (старшего брата Андрея) с его невестой Машей — достойно того чтобы писать книги о том, каким должен быть положительный герой. Погодин после спектакля зашел к актерам за кулисы и плакал.

Студийные движения. Театр «Современник».

Арбузовская студия. Здесь работал Валентин Плучек (бывший мейерхольдовец). Силами труппы была создана пьеса «Город...(?)». Деятельность студии оборвалась с началом войны.

 

Ефремовская группа: Кваша, Табаков, Волчек и др. но худож. Театр признать их не захотел. Долго вставлял им палки в колеса, отказывал в репетиционных помещениях. Ночами они в случайных помещениях репетировали пьесу Розова «Вечно живые». У студии еще не было названия. В 1956 году они показали премьеру. Это стало событием. Если сравнивать их с «Добрым часом», то некоторые отказывали новому спектаклю в качественной новизне. В нем не было легкого дыхания свойственного Розовским пьесам.

«Вечно живые» - обладали предельной естественностью актерского существования, искренностью актерского самовыражения. Однако если у Эфроса было воздушное пространство («Воздушные прослойки»), то для здесь была крепкая сцепленность внутри актерского ансамбля. Она обеспечивалась единством эстетических верований, гражданской позиции.

Ефремов играл маленькую роль Бориса Бороздина. Он появлялся в начале и уходит добровольцем на фронт, где и погибает. Бороздин был Ефремовского склада : «Если я честный, то я должен быть там. А если не считаю, то я — не честный». - некоторая ограниченность восприятия, которая была потом в спектакле «Два цвета» (черный и красный). Долгое время градаций соврменник не признавал, из-за позиции своего лидера. Но их нельзя было упрекать в отсутствовании героической осанки (которой не было у Эфроса).

Вечно живые стали чайкой студии.

Студия выбрала себе название только в 1957 году, когда уже получила помещение. «Современник» ассоциируется и с журналом, и с Некрасовым («гражданином ты можешь не быть...»).

Организационная структура «Современника». Ефремов настаивал на равенстве всех участников. Он считал, что сам выполняет только волю коллектива. На первом месте - коллективная этика. Ефремов называл их не труппой, а коллективаом единомышленников: «Сердца бьются в унисон. Мы все любим одно и тоже. Ненавидим одно и тоже». На это силе держался театр. Но это было чревато издержками, которые с течением времени становились все более ощутимыми. Если для Ефремова были очень важны задачи гражданственные, публицистические, хотя он использовал 4-ю стену, но в «Вечно живых» он использовал прием публицистический: обращение в зал.

Ефремов с самого начала начал привлекать к режиссерскому сотрудничеству актеров. Однако они недооценили специфику режиссерской профессии. И неразделенность актерского и режиссерского мешала становлению Ефремову как режиссеру. Исключение — Галина Волчек. Она в 1962 году поставила «Двое на качелях», Потом, «Обыкновенная история»(Инсценировка Розова), «На дне».

Коллектив единомышленников. Хотя все старые театры (БДТ) формировались, как коллективы единомышленников. Актеры, конечно, не обязаны были думать и чувствовать в унисон с режиссером. Эфрос обладал талантом вербовать себе единомышленников. Актеры шли за ним из театра в театр. Но все коллективы признавали главенства режиссеров, и чего Ефремов не хотел допускать. Он говорил, что коллективу единомышленников не нужен режиссер, т. к. этот коллектив целиком — художник. Здесь дают знать актерские корни.

В «Вечно живых» единодушие было безусловным, но выделялась одна роль. Соловьева (критик) писала: Волчек чем дальше, тем больше существует в спектакле по другим эстетическим законам. Хабалка, хамка, для которой нет ничего святого. Она прибегала к очень выразительным средствам. И таких работ становилось все больше. Обнаружилась способность к лицедейству у Евстигнеева, Табакова.

 

 

Современник отличался от театра Эфроса тем, что у него была активная гражданская позиция. А для Эфроса эстетическая, гражданская сфера были равнозначны. Эстетика его спектаклей существенно отличалсь от эстетики Современника.

Они ставят в 1957 году одну и ту же пьесу «В поисках радости» (Розов). У Современника уже есть и статус и отдельное помещение.

«В поисках радости». В ней идейный элемент выражен более отчетливо чем в «добром часе». Ефремова именно эта четкость позиции и привлекла. Эфрос уловил это отличие в пьесах. В добром часе он видел морализаторский уклон и он пытался преодолеть его.

В современнике Радость ставилась ближе к замыслу драматурга.смысл Радости — антимещанская. Персонажи разделены на два лагеря: люди, живущие в скромном достатке, не стремящиеся к богатству, для них на первом месте духовные ценности. Действие в московской семье интеллигентов. Глава семьи погиб в гражданскую войну, на стене висит его шашка. Мать и два сына: подающий надежды научный работник — старший Федор Савин. Он женат на женщине одержимой страстью к приобретательству. И Федор вместо того чтобы отдавать силы науке подрабатывает чтобы заработать на новую квартиру. Младший — девятиклассник, увлекается поэзией, у него духовные ценности.

В современнике спектакль был поставлен как антимещанский. Лена, жена Федора — была носительницей вещизма, как лицо отрицательное. Олег Савин — Олег табаков — главный положительный герой, был центростремительным в композиции.

Эфрос же стремился преодолеть присущую Розову прямолинейность. Здесь он направил основные усилия, чтобы придать спектаклю «философскую идею». Поэзия и проза. Злободневный мотив он переводил в философский план. В его спектакле не было главных и второстепенных, положительных и отрицательных. Старые вещи Савиных хранили прикосновение материнских, отцовских рук, вещи передавали одухотворенность. Мебельные гарнитуры жены Федора выглядели неуместно, были просто вещами. Облик спектакля был импрессионистического характера. Эфросу вообще была присуща импрессионистичность мышления. Эта пьеса менее устраивала его чем «В добрый час». Он выразил предположение, что на драматурга повлияла его встреча с современником в работе над пьесой в 1956 году. Эфрос прибегает к силе звука, света, вещей: они создают настроение, воздействуют на людей как на сцене, так и в жизни. Особое освещение сцены: квартира Савиных и стоящие вещи разрисовывались причудливыми ухорами, меняли свой облик в бликах света, от узоров на стекле веранды. Однако это работало не на пьесу а было чем-то вроде борьбы против с пьесой. Олег не был центром, были не менее важны другие персонажи: мать, Федор. Разговор матери с Федором, который велся как бы помимо Олега. Эфрос прочел спектакль по-чеховски: не центростремительно, а центробежно.

При ориентации на Олега как главного героя, основной была сцена, где Олег случайно опрокинувший чернильницу на новый стол Лены, и Лена кричит, и выбрасывает за окно аквариум с рыбками, а тот хватает отцовскую шашку и рубит ненавистный стол. Ненависть к мещанскому мировоззрению.

У Эфроса ударным был не момент когда Олег рубит мебель, а восклицание Олега, когда Лена выбрасывала аквариум : «Что ты делаешь! Они же живые!». Спектакль был не против мещанства, а за первенство жизнь.

Само лобовое столкновение в пьесах Розова в свете тех изменений, которые произошлия в театре и жизни в 60-е окажется слишком прямолинейными, неисчерпывающими.

 

Театр начинает оттаивать и постепенно возвращал себе родовую специфику, свою суть — как искусство. Эта проблема станет основной. Инициатором станет Охлопков: он напишет статью об условности. На статью ответит Товстоногов, он настаивал, что условность не является врожденным генетическим свойством театра. Она хороша только в том случае если она оправдана замыслом пьесы. Позиция Товстоногова отчасти противостояла стремлению вернуть себе статус самостоятельного искусства. Однако, то что он делал в БДТ противоречило его позиции. Первый его спектакль был самостоятельно режиссерски прочтен.

Этот переломный момент наступал постепенно. Противоречия между разными режиссерскими поколениями сглаживались. «Современник», который наиболее стойко придерживался первоначальных позиций, поддался этой тенденции.

В 1958 году эфрос ставит Эдуардо Де Филиппо «Никто». Предсмертные чувства героя, где ему кажется, что он в раю. Ему нужны были несколько другие приемы, чем для постановки розовских пьес. Задник изображал несколько иронический райский сад, а в центре стоял статуя святого Джузеппе. Однако стояло кривое зеркало в котором статуя выглядела как фигура страдающего мученика. Эфросу поставили упрек, что с этого спектакля в Современнике начались разброд и шатание. На одном из спектаклей был сам де Филиппо. Он показал как надо играть.

В 1959 году. Эфрос продолжает возникшую в «Никто» установку на условность. Он ставит спектакль в театре Ермолой «Сны Симоны Машар» (Брехт и ???). Симона Машар — девочка подросток у которой жизнь протекает в двух сферах: сирота подросток в реальности и Жанна Дарк в фантазиях.

В ЦДТ (1959) он ставит «Друг мой Колька» (А.Хмельков). С этого спектакля критики говорят о появлении нового Эфроса. Эфрос говорил, что когда он ставил пьесы Розова, то не мог и подумать, что спектакли можно придумать. А Кольку он поставил именно как представление, зрелище. Актёры выносили сами то, что им необходимо. Дмитриева — старшая пионер вожатая, Лидия Михайловна была единственной профессиональной актрисой, остальные же актеры были студицами ЦДТ. Колька — Сайфуллин. Естественность поведения (которую Эфрос добивался от актеров) не надо было добиваться в этом случае, ребята будто играли сами себя, но с той предельной физической раскованностью. В то же время это было именно представление: школьники разыгрывали между сценками разные интермедии. Спект начинался с того что раздавался звонок, на сцену выбегала стайка шестиклассников, а девочка размахивая портфелем кричала: «Перемена!!!». Заканчивался он тоже словами «Перемена», но в этот раз звучал уже как символ вершащихся в стране перемен.

Попов, учитель Эфроса сказал, что его актеров могут переиграть только собаки. Этот спект ценен тем, что в атмосфере игры сохранялась естественность и реактивность творческого самочувствия актеров. Здесь приходит к спектаклю - игре. Базировался на психологическом методе. Когда о себе заявит режиссер Анатолий Васильев и будет много писать о психологическом методе. На Васильева Эфрос оказал большое влияние, и он сознавал это.

Если «Современник», который несколько медленнее двигался к овладению сценической условности воздерживался от классики почти до середины 60-х, то у Эфроса интерес к ней сказался раньше. В 1957 г. В ЦДТ он ставит Бориса Годунова. Музыка Прокофьева (1936 год).очевидно в нем уже начиноло вызревать то чувство ограниченности только современного репертуара, который приведет его десять лет спустя к многочисленным постановкам в будущем. Сейчас же он продолжал ставить Розова и др. современные пьесы. 1960 г. «Неравный бой» - была хорошая постановка, но отмечали, что манера Розова сгустилась, что Эфросу не нравилось. 1962 г. «Перед ужином» - эту пьесу режиссер признавал неудачной, считали, что драматург исчерпал свои темы. В 60-е годы Розов будет писать пьесы с более старшими по возрасту героями.

До самого перехода в Ленком, т. к. ЦДТ для Эфроса был исчерпан (подростковая тематика была исчерпана). В Ленкоме в 1963 году он ставит «Женитьбу». Здесь уже проступает театральность: действие происходило в театре, что было особенно подчеркнуто началом. Парад исполнителей перед представлением, и актеры выходили на поклон, когда действие еще не закончилось. Агафья Тихоновна еще рыдает, еще разговаривают сваха и тетка невесты, а исполнители уже раскланивались с зрительным залом.

 

Современник. После «господина Никто» Ефремов, видимо ощутил потребность в более содержательных чем Розовские,пьесах. Появляется Володин. В 1959-м «Пять вечеров», 1962 г. «Старшая сестра», 1963 «Назначение».

Интересно, что Эфрос миновал Володина, хотя он ставил в ЦДТ один спектакль.

Первая пьеса Володина «Фабричная девчонка», поставленная в 1956 г. в ???

Володина поначалу восприняли как розовского продолжателя.

«Пять вечеров». Действие овеяно поэзией. Главными были люди взрослые, у которых за плечами жизненный опыт. Это нужно было ставить иначе чем Розова. Ефремов почувствовал, что эта драматургия требует иного подхода, иных средств. Ефремов играл Ильина, Толмачова — Тамара. Он сделал необычный интерьер. Стены и пол выкрасили в сиреневато-голубой тон, этим он предал действию оттенок поэтической приподнятости. Но Володин, когда это увидел, сказал, что такой пошлятины не писал, и Ефремову пришлось отказаться от первоначального замысла. Спектакль получился очень хороший с хорошим актерским ансамблем.

В том же 1959 году Товстоногов ставит «Пять вечеров». И предпочтение при сравнении этих двух постановок отдавалось товстоноговскому. Если Ефремову роль Ильина не подходила. Ильин — человек надломленный, а Ефремов играет сильных личностей, и сыграть он не смог. Крымова: В Современнике, когда Ильин целует руки Тамаре, и она говорит: что ты делаешь, они же грязные», то подтекста не возникает, просто он не помыл руки. Не было подводного течения, второго плана. Здесь выделился в пластическом отношении, исполнитель Глухаря — Евстигнеев. Описывали его брутальность, разнузданность, пляски.

«Старшая сестра». Ефремов сам ставит не решился. Он пригласил Л.Анохина, который ставил «Фабричную девчонку». Театр опять вступил в соревнование с БДТ. Пригожиной не очень нравится эта пьеса, и она мало расскажет нам о нем.

«Назначение». Реж. Ефремов. Ефремов — Лянин. В пьесе есть элемент условности. Володин говорил, что как ему кажется, в драматургии наступает этап, когда реальное будет сочетаться с фантастическим. Начальник конторы,Куропеев, где работает Лянин, карьерист, умеющий осадить подчиненного получает повышение и Лянин занимает его место. Но когда тот пробует строить отношения с подчиненными, сначала по-семейному — они садятся ему на шею, тогда он закручивает гайки — ничего не выходит. Лянин признает, что он не справляется с этой должностью. Тогда приходит новый начальник Муравей, двойник Куропеев. Ефремову такая концовка не понравилось, и Володин переделывает. Лянин решается остаться в должности начальника, чтобы не вернулось положение как при куропееве.

Привлекли для оформления художника Дорэ. Он был склонен к многокрасочности. Кажется, что пьеса бытовая, но сценография была очень органичная. Он передал принцип перемен. У володина композиция кольцевая, то в спектакле ее не было, финал получился открытым. Что еще случится с Ляниным не понятно.