Естественно-научные основы хирургии

Научные исследования - эксперименты над животными, анатомические исследования, клинические наблюдения - занимали очень много времени, но и результаты были поистине выдающимися. Среди исследований, которые Пирогов выполнил в Дерпте в бытность профессором хирургии (1836-1841), особенно важна «Хирургическая анатомия артериальных стволов и фасций» (1837). Этим трудом он положил начало новому, хирургическому подходу к изучению анатомии, доказал важность анатомических данных для хирургии.

В эти же годы Н.И. Пирогов издал «Анналы Дерптской хирургической клиники» (в 2 т., 1837-1839 гг.), в которых он сообщал не только о своих успехах, но и о неудачах, разбирая их причины с беспощадной суровостью. «В моих «Анналах хирургической клиники» я объявил во всеуслышание, что главное достоинство клинического учителя состоит в откровенности и чистосердечии, требующих от него признания сделанных ошибок и промахов перед самими учениками, - писал он впоследствии, - и в первых моих клинических анналах я дал пример этой откровенности, раскрыв все сделанные мной ошибки». Поступок Пирогова стал примером для многих русских и зарубежных хирургов, других врачейклиницистов.

В 1841 г. Н.И. Пирогов становится профессором хирургии Петербургской медико-хирургической академии, руководителем организованной по его инициативе госпитальной хирургической клини-

ки. На годы работы в академии (1841-1854) приходится расцвет его научного творчества. Так, именно к этому времени относятся его труды, ознаменовавшие создание основ современной топографической анатомии и развитие хирургии на этом прочном фундаменте.

Разработав оригинальные методы «ледяной» и «скульптурной анатомии», он с помощью быстрого замораживания трупов (при температуре -18 °С) изучал топографию, а, делая распилы (в трех взаимно перпендикулярных направлениях) и «высекая» отдельные части, получал почти неизмененные органы. Оказалось, что положение многих органов (сердца, желудка, кишок) было вовсе не таким, каким оно представлялось врачам при вскрытиях, когда от давления воздуха и нарушения целости герметически закрытых полостей это положение, по словам Пирогова, «изменяется до крайности». Открытие русского хирурга позволило получить полное и точное представление о положении и взаиморасположении органов в человеческом организме, о топографических соотношениях органов и тканей, а знаменитые послойные распилы замороженных трупов позволили Пирогову уже в то время изучать любые, даже самые сложные органы (например, мозг). Рисунки «ледяной анатомии» поразительно похожи на изображения, получаемые при томографических методах современной диагностической аппаратурой. Главное - принцип тот же - послойное изображение, поэтому оправдано мнение, что Пирогов предвосхитил появление спустя полтора века новейших методов исследований и диагностики.

Хирургу Пирогову принадлежат замечательные исследования по патологической анатомии, которые и сейчас не утратили своей ценности. О масштабах патологоанатомических исследований великого хирурга свидетельствует, например, тот факт, что в его труде «Патологическая анатомия азиатской холеры» (1850) обобщены и проанализированы результаты свыше 1000 вскрытий, произведенных им в годы холерных эпидемий в Дерпте (1830) и в Петербурге (1848).

В 1836 г. по представлению И.Ф. Мойера и декана медицинского факультета Д. Вальтера Пирогова избрали профессором хирургии Дерптского университета. Избрание это прошло, однако, непросто. «Выбор меня в Совете (университета. - М.М.)был бурей в стакане воды, - вспоминал впоследствии Пирогов. - Против меня восстали преимущественно теологи. Говорили, что только протестанты могли быть профессорами университета». Однако все завершилось хорошо, Пирогова избрали, а потом и утвердили профессором Дерптского университета. Работать ему пришлось очень

много. Будучи единственным в университете профессором хирургии, он преподавал студентам свою науку в полном объеме - тогда она делилась на теоретическую, оперативную и клиническую. «Это значило, - писал Пирогов, - что я один должен был: 1) держать клинику и поликлинику по малой мере 2 1/2-3 часа в день; 2) читать полный курс теоретической хирургии 1 час в день; 3) проводить оперативную хирургию и упражнения на трупах - 1 час в день; 4) офтальмологию и глазную клинику - 1 час в день; итого - 6 часов в день. Но 6 часов почти никогда не хватало, клиника и поликлиника брали гораздо более времени, и приходилось 8 часов в день. Положив столько же часов на отдых, оставалось еще от суток 8 часов, и вот они-то, все эти 8 часов, и употреблялись на приготовления к лекциям, на эксперименты над животными, на анатомические исследования для задуманной мною монографии и, наконец, на небольшую хирургическую практику в городе».