СОКРОВИЩА БЬЯРМЛАНДА: ЛИТЕРАТУРНЫЙ ОБРАЗ И ИСТОРИЧЕСКИЕ РЕАЛИИ

Ойкумена викингов не кончалась Древней Русью: многие купцы достигали Великого Булгара и торговали там мехами и рабами, отдельные отряды викингов проникали на Каспийское море и разоряли города Ширвана, добирались они и до Багдада. Но то были разрозненные экспедиции в страны, мало знакомые скандинавам, и потому они не оставили сколько-нибудь существенных следов в древнескандинавской топонимии, кроме одного-двух обозначений, которые к тому же были чрезвычайно расплывчаты, как были расплывчаты и представления об этих землях. Они населялись в сагах (особенно в сагах о древних временах) фантастическими жителями и зверями, в них могли происходить самые невероятные события, они были далеки и опасны, и поездка туда была свидетельством особой отваги викинга.

Неточно локализованные в пространстве, обозначающие их топонимы могли переноситься с одной территории на другую, как, например, "перемещается" топоним Серкланд (Serkland, вероятно, от латинского sericum, "шелк", т.е. "Земля шелка", позднее осмысленный как "Земля сарацин") от Предкавказья до Северной Африки (Географические сочинения. С. 216). К числу таких топонимов, очевидно, принадлежит и основное в древнескан-динавской литературе обозначение Русского Севера - Беломорья и Подвинья - Bjarmaland, "Земля бьярмов".

Сведения о севере Восточной Европы начали поступать в Скандинавию уже со второй половины IX в.: в конце этого столетия английский король Альфред Великий записывает рассказ норвежца Оттара о его плавании в страну бьярмов (др.-англ. beormas). Плавания в Бьярмаланд, судя по рассказам саг, участились в X-XI вв., и географические трактаты уверенно пишут о нем, как о самой дальней из земель, заселенных северными народами (Географические сочинения. С. 87, 89), отмечают, что бьярмы платят дань Руси (Там же. С. 159), а в "Саге о Хаконе Хаконарсоне" описывается поездка норвежского купца из Бьярмаланда на Русь; в Суздальское княжество и Новгород, т.е. путь из Беломорья в центральные русские земли. Наконец, в ряде саг имеются развернутые повествования о походах в Бьярмаланд, включающие описания бьярмов, их обычаев и их религии.

Казалось бы, обилие источников должно позволить точно локализовать землю бьярмов и дать достоверное описание этого народа. Ничуть не бывало. Вопрос о том, что такое Бьярмаланд, обсуждался и обсуждается более столетия без окончательных результатов. Дело в том, что источники позволяют поместить Бьярмаланд в различные и далеко отстоящие области Русского Севера: от Кольского полуострова до Приладожья на юге и Прикамья на востоке. Иногда саги располагают его в низовьях Северной Двины¹⁵. Однако анализ рассказа Оттара свидетельствует о том, что он приплыл в район Кандалакшской губы или немного южнее, а на карте Олая Магнуса (1539 г.) Бьярмаланд обозначен на Кольском полуострове. Не помогает и вполне вероятная этимология этнонима bjarmar <др.-фин. perm-, пермь "Повести временных лет", которая и по археологическим данным, и по древнерусским источникам обитала значительно восточное - по среднему и верхнему течению Камы (подробнее см.: Географические сочинения. С. 197-200; Королевские саги 1. С. 248-250).

¹⁵ С рекой Виной связывают Бьярмаланд три сюжета: о битве Эйрика Кровавая Секира у реки Вины ("Сага об Эгиле"); о битве Харальда Серая Шкура на берегу Вины (виса скальда Глума Гейрасона, "Красивая кожа" и "Круг земной" Снорри Стурлусона); об ограблении капища бьярмийского божества Йомали на берегу Вины (со значительными вариациями представлено в "Круге земном" и ряде саг о древних временах - "Саге о Хальви", "Саге о Боси", "Саге о Стурлауге", "Саге об Одде Стреле").

Настораживает историков и описание Бьярмии как богатой страны, жители которой, достойные соперники викингов, владеют огромным количеством серебра и драгоценных украшений. Картина Русского Севера по археологическим данным разительно отличается от саговой: финские народы севера Восточной Европы вели промысловое хозяйство, почти не имели постоянных поселений; находки здесь серебряных монет крайне редки. Наконец, создаваемое сагами представление о чрезвычайно тесных связях Бьярмаланда со Скандинавией противоречит крайней скудости скандинавских древностей. В чем же дело?

С одной стороны, содержание топонима могло меняться по мере ознакомления скандинавов с севером. Изначально топоним Бьярмаландмог служить для обозначения западной половины Беломорья между реками Онега и Стрельна (или Варзуга). Видимо, эту область имеют в виду и договорные грамоты Новгорода с великими князьями 1264 и 1304-1305 гг., когда называют между Заволочьем (в состав которого входило и нижнее течение Северной Двины) и Тре (Терским берегом, начинающимся к востоку от Варзуги) волость Колоперемъ/Голопьрьмь, во второй части названия которой (-перемь) можно усмотреть тот же корень, что и в "бьярмах" Оттара и скандинавских источников.

Исходное значение топонима Бьярмаланд претерпело изменения в результате участившихся плаваний скандинавов в Белое море и их знакомства с Северной Двиной. Надо полагать, что в сагах название Бьярмаланд относится уже преимущественно к низовьям Северной Двины. Саги, как правило, описывают естественный для норвежцев северный морской путь в Бьярмаланд, говоря о пути на север в Финнмарк и дальше вплоть до Бьярмаланда, называя в качестве промежуточных точек несколько островов у северо-западного побережья Норвегии и у побережья Финнмарка. Обратный путь описывается в них как путь "с севера"; героям саг приходится плыть "по Гандвику" (Белому морю); они попадают из Бьярмаланда "назад в Финнмарк", а оттуда в Норвегию.

С другой стороны, неустойчивость локализации Бьярмаланда в скандинавских источниках, - вероятно, результат недостаточно хорошего знакомства скандинавов с географией севера и северо-востока Восточной Европы. Огромная и редко заселенная территория не могла быть освоена за время кратковременных и не слишком частых поездок (в сагах рассказывается примерно о 15 случаях). Пожалуй, единственным твердым ориентиром была Северная Двина. Как этноним, так и производный от него топоним легко могли получить расширительное и неопределенное значение, распространяясь на любые финоязычные народы севера и на всю территорию.

Невзирая на явный недостаток географических знаний о регионе, саги тем не менее необычайно подробно и красочно изображают его. Например, Снорри Стурлусон в "Круге земном" рассказывает о поездке норвежца Карли, приводя множество мелких деталей и подробностей:

"Плыли они летом чаще всего так, как позволяли их корабли... И когда они приплыли в Бьярмаланд, то остановились они в торговом месте. Началась там торговля. Все те люди, у кого было для этого имущество, приобрели там огромное богатство. Торир приобрел там много беличьего меха и бобрового, и собольего. И у Карли было огромное богатство, так что он купил много мехов. А когда там закончилась торговля, тогда поплыли они прочь по реке Вине. Было тогда объявлено, что мир с местными жителями закончился" . Викинги решают напасть на бьярмов, но Торир предлагает воспользоваться обычаем бьярмов выносить в лес и засыпать землей часть наследства богатого человека. Торир приводит отряд к капищу бьярмов. "Они вышли на большую поляну, и на той поляне был высокий деревянный забор, с воротами в нем, которые были заперты. Шесть человек местных жителей должны были охранять каждую ночь этот забор". На дворе капища был насыпан "курган, в нем перемешаны золото, серебро и земля... А еще внутри ограды стоит бог бьярмов, который зовется Йомали". Как оказалось, в руках статуи Йомали была серебряная чаша, полная серебряных монет, а на шее драгоценное ожерелье. Набрав монет с землей из кургана, забрав чашу и срубив ожерелье, викинги бросились к кораблям, преследуемые разбуженными стражниками-бьярмами (Королевские саги 2. С. 75-77).

Некоторые из этих подробностей подтверждаются другими источниками. Действительно, основным предметом торговли скандинавов с северными народами были меха, и торговля эта была весьма выгодной. Действительно, у финских народов существовало божество по имени Йомали: оно названо в одной из новгородских берестяных грамот, где приведено финское заклинание. Тем не менее описание статуи божества основано, видимо, на рассказе Адама Бременского об Упсальском языческом храме, а все повествование строится на традиционных мотивах и стереотипных эпизодах, изображающих подвиги викингов.

Рассказы о поездках в Бьярмию становятся в сагах одним из элементов героизации персонажа и оформляются в соответствии с художественной системой саги. Образ Бьярмии, имеющий в основе, конечно же, реальные сведения о ней, постепенно беллетризируется, приобретая в сагах о викингах сказочные черты. Перед нами оказывается описание не реальной земли, куда время от времени попадают наиболее предприимчивые викинги, а литературный образ далекой, опасной, но чрезвычайно богатой страны, поездка в которую придает викингу ореол героизма.

* * *

Разнообразие и обилие восточноевропейской топонимии в древнескандинавских источниках - бесспорное свидетельство очень близкого знакомства скандинавов с географией Восточной Европы. Вместе с тем структура и характер топонимии отражают неравномерность географических знаний и постепенность их накопления. Наиболее ранний пласт топонимов относится к ладожско-ильменскому региону, зоне древнейших скандинаво-финно-славянских контактов. Можно предполагать, что он сложился до середины - второй половины IX в. Второй круг топонимии связан с путем "из варяг в греки". Он формируется во второй половине IX-X в., но только названия городов по этому пути, Кэнугард и Миклагард, продолжают "северную" топонимическую традицию и органически входят в круг географических знаний скандинавов. Остальные - достаточно многочисленные - топонимы не образуют устойчивого комплекса, и их употребление в большинстве своем случайно. Наконец, земли на север, восток и юго-восток от Древнерусского государства неопределенны и расплывчаты, их точная локализация невозможна, и в сагах формируются литературные образы отдаленных земель, насыщенные фантастическими и сказочными элементами.