Преобразования Петра I.

 

XVIII в. занимает особое место в ис­то­рии Запада и мировой истории. В за­пад­но­ев­ро­пейской цивилизации он завершает переходный период от феодализма к ка­пи­та­лиз­му. В эко­но­ми­ке вершин своего развития достигает мануфактура, резко возрастает удельный вес централизованных предприятий, крупное производство одерживает победу над средневековым ремеслом, создаются условия для использования машин[303]. Развитие мануфактурного производства обусловило экономический рост и выдвижение вперед среди других государств Англии, Голландии, Западной Германии, Франции, Швеции, Северной Италии, Чехии и др. Зарождается западноевропейское индустриальное общество. XVIII в. стал временем бурного развития торговли. Увеличилось количество местных и областных рынков, сложился международный рынок. Объем торговли на Западе только во второй половине XVIII в. вырос более чем в 2 ра­за. Самая развитая в те времена британская промышленность за столетие увеличила производство товаров, поставляемых на внутренний рынок, в 1,5 ра­за, на экспорт – в 5,5 ра­за[304]. Рост торговли во многом обусловливался включением в тор­го­вый оборот колониального мира. К кон­цу XVIII в. значительная часть земного шара была порабощена европейцами, прежде всего экономически – через неравноправные экономические договоры, создание торговых факторий, вывоз колониальных продуктов и сырья для переработки в сво­их странах. Нередко европейцы переселялись в за­во­еван­ные земли, захватывали у местно­го населения территорию, недра, превращая эту землю в ры­нок товаров. В XVIII в. в ря­де стран стал на­растать прогресс и в сельском хозяйстве, появилась сельско­хо­зяйственная машинная техника в ви­де сеялок, молотилок и т. п., что обусловило рост производительности труда и производства сельхозпродукции.

Сдвиги в эко­но­ми­ке изменили социальную структуру европейского общества. Росли новые слои торговцев и финансистов, прочно утвердился класс мануфактуристов, множились ряды мануфактурного пролетариата, начался процесс сокращения численности землевладельцев и крестьян.

В по­ли­ти­чес­кой системе западноевропейского общества XVIII в. в ос­нов­ном сохранялся абсолютизм. Но монархическая власть перестала обожествляться. Она истолковывалась уже не как творение Бога, а как результат волеизъявления народа, который может эту власть изменить. Свидетельством такого подхода к влас­ти стали социальные революции, пытавшиеся насильственным путем переустроить общественную жизнь. Среди них особо выделяется Великая французская революция (1789–1794). В ре­зульта­те абсолютизм пересматривает свою политику, начинает опираться на формирующиеся буржуазные классы, содействует их развитию, воспринимает идеи накопления капитала и роста материального благосостояния индивидов, идет на создание гражданского общества. В то же время у аб­со­лю­тиз­ма появляется альтернатива в ви­де английской конституционной монархии и республиканской формы правления по типу США и Голландии.

Идейной основой новых отношений в Ев­ро­пе стала идеология Просвещения, благодаря которой XVIII в. нередко называют эпохой Просвещения[305]. Просветители имели свой взгляд на роль образования, науки, церкви, на суть нравственности. Они считали, что основой общественного прогресса является просвещение народа. В на­уке просветители на первый план выдвигали эксперимент. Они также разработали понятия «историческая закономерность», «капитал», «производительный труд»; выдвинули идеи народного суверенитета, народного представительства, прямого народоправства; вывели формулу «свобода, гражданское равенство, собственность». Согласно новому пониманию нравственности, добродетель не сводится к вы­пол­не­нию церковных предписаний ради «спасения души», а зак­лю­ча­ет­ся в стрем­ле­нии к «общему благу», к прог­рес­су человечества, к «царству разума». Утверждалось, что богатство не грех, а, наоборот, признак избранности Богом при условии, что оно идет не на роскошь, а на дальнейшие успехи в раз­ви­тии производства.

Иными словами, в XVIII в. в Ев­ро­пе шел активный процесс модернизации традиционного общества. Экономическая жизнь подчинялась требованиям эффективности и прибыльности. Создавались предпосылки для индустриальной революции, появились и развились новые социальные группы наемных работников и буржуазии. XVIII в. показал, что абсолютизм как форма государственного устройства исторически и политически ограничен. Были подорваны идейные, религиозные устои феодализма, побеждает хозяйственная этика протестантизма. Центром новых общественных отношений в Ев­ро­пе постепенно становится свободный человек.

Вместе с тем XVIII в. принадлежал не только «новому», но и «старому» миру, поэтому был противоречивым столетием. Основой экономики оставался аграрный сектор. Сохранялась иерархичность европейского общества, в ко­то­ром значительные позиции еще удерживали арис­ток­ра­ты-зем­лев­ла­дельцы, а крестьянство составляло большинство населения и различалось по своему статусу[306]. За исключением нескольких государств на континенте господствовал абсолютизм. Европа XVIII в. не представляла собой единого целостного образования, делилась на множество отличающихся по уровню развития регионов. В це­лом политическая карта Европы выглядела следующим образом. Ведущую роль в эко­но­ми­чес­кой и политической жизни континента играла Англия. Экономически развитой была Голландия. Франция оставалась сильной страной, но XVIII в. для нее был временем непрерывного со­ци­ально-по­ли­ти­чес­ко­го кризиса. Колониальные империи Испания и Португалия считались оплотом реакционности и невежественности. Швеция, являясь сильной в на­ча­ле столетия, утратила свою роль в кон­це века. В 1776 г. в быв­ших североамериканских колониях Англии провозглашаются США, что обусловило развитие новой ветви западной цивилизации.

В Вос­точ­ной Европе XVIII в. – время стремительного укрепления авторитета и международного влияния России. В то же время Россия развивалась в ус­ло­ви­ях еще больших противоречий, чем Западная Европа, что объяснялось внешними факторами, особой приверженностью традициям, многонациональным характером страны, устойчивой верой народа в мо­нар­хи­чес­кую власть как единственно приемлемую для русского общества.

В XVIII в. Россия, как и другие страны Европы, встала на путь модернизации. Первые шаги в этом направлении были сделаны еще в XVII в.[307], когда начался переход от ре­мес­лен­но-це­хо­во­го к ма­ну­фак­тур­но­му производству, интенсивно развивалась внутренняя и внешняя торговля[308], совершенствовались финансовая и налоговая системы. В XVII в. меняется и характер государственной власти, зарождается абсолютизм, утрачивают свое значение Земские соборы и Боярская дума. С уче­том европейских законодательств в 1649 г. принимается Соборное уложение, которое до конца века постоянно совершенствуется[309]. Начинается реорганизация вооруженных сил, создаются полки иноземного строя, изменяется порядок набора и комплектования армии. XVII в. – это и время культурного подъема России. Распространяется грамотность, развиваются научные знания, реформируется церковь, расширяются культурные связи с дру­ги­ми странами В этот период начинается размежевание общества, появляются на­ци­онально-кон­сер­ва­тив­ное и западническое течения. При Алексее Михайловиче Романове поощрялась деятельность ре­фор­ма­то­ров-за­пад­ни­ков Л. Ор­ди­на-На­що­ки­на, Ф. Рти­ще­ва, А. Мат­ве­ева, при Федоре Алексеевиче Романове – Н. Го­ли­цы­на. Изменения, произошедшие в стра­не благодаря деятельности этих реформаторов, стали благоприятной почвой для осуществления преобразований в XVIII в.

Однако, несмотря на наметившиеся изменения, Россия еще серьезно отставала от Западной Европы. Промышленность по техническому оснащению и объемам уступала западноевропейской, а по структуре оставалась крепостнической. Сельское хозяйство основывалось на подневольном труде крепостных и отличалось рутинными способами обработки земли. Торговля ограничивалась отсутствием выходов к мо­рям. Госаппарат был разбухшим, неповоротливым и не отвечал потребностям времени. Просвещение медленно проникало не только в на­род, но и в выс­шие круги общества. Образ жизни и быт русской семьи отличались замкнутостью, слепым подражанием старине, суеверностью и патриархальностью. Русское войско состояло преимущественно из отсталого дворянского ополчения и стрельцов, плохо обученных и вооруженных, что стимулировало вынашивание планов нападения на Россию со стороны иноземных государств.

Чтобы преодолеть отставание от цивилизованных стран, решать назревшие проблемы, двигаться по пути прогресса, России необходимы были глубокие преобразования всеобъемлющего характера. Возможны были два пути перехода от традиционного устройства к ра­ци­онально­му обществу: постепенный, эволюционный и резкий, революционный, позволяющий быстро, в ко­рот­кий срок перестроить экономику, государственное устройство, быт и сознание людей. Россия выбрала второй вариант, что во многом обусловливалось характером пришедшего к влас­ти в кон­це XVII в. Петра I[310]. Он был сложной и противоречивой личностью. Под влиянием обстоятельств у не­го сформировались подозрительность, грубость и жестокость. В то же время Петр I был любознателен и трудолюбив, обладал государственным умом и талантом преобразователя, отличался исключительным упорством и настойчивостью, смелостью и энергией, решительностью и чувством царственного долга. Вся его деятельность была проникнута идеей служения народу. Лучшие свойства личности Петра I позволили ему решительно проводить преобразования и обеспечить успех большинства из них.

К пре­об­ра­зо­ва­ни­ям Петра I подтолкнул ряд событий: поездка в на­ча­ле 90‑х гг. XVII в. в Ар­хан­гельск, где он стал поклонником морей и кораблей; Азовские походы 1695–1696 гг., давшие Петру I воинский опыт; Великое посольство 1697–1698 гг. в Ев­ро­пу, после которого он решил сделать Россию не хуже западноевропейских государств; поражение под Нарвой в 1700 г., заставившее Петра I ускорить реформирование страны.

При проведении реформ Петр I руководствовался особой политической доктриной, представлявшей собой совокупность западноевропейских идей и русских традиционных воззрений на развитие общества[311]. Из философских школ Запада были позаимствованы концепция рационализма, теории общественного договора и естественного права, идея блага народа. Вместе с тем Петр I и его единомышленники придерживались традиционных взглядов на систему власти, роль монархии, государства и церкви. Они считали, что аристократическая форма управления приводит к рас­ко­лу «верхов», а де­мок­ра­ти­чес­кая порождает «мятежи и смуты народные», что пагубно отражается на положении страны. Они отвергали ограниченную монархию, считали наиболее эффективной формой власти абсолютизм, который освящен Богом и устанавливается по соглашению с на­ро­дом[312]. Однако идеологи монархии времен Петра I пошли дальше своих предшественников, восприняв западноевропейскую идею просвещенного абсолютизма, в со­от­ветствии с ко­то­рой во главе государства должен стоять разумный правитель, содействующий всестороннему развитию общества. Данная теория дополнялась идеей патернализма и «педагогической дубинки», согласно которой строгий монарх должен применять в уп­рав­ле­нии обществом и поощрение, и наказание. В воп­ро­се о ро­ли государственных органов новаторство Петра I проявлялось в том, что он рассматривал бюрократию как всемогущую силу, призванную регулировать все стороны жизни общества. По отношению к церкви царь и его сторонники высказались за ее полное подчинение государству[313].

Таким образом, в Пет­ровскую эпоху мыслителями была теоретически обоснована незыблемость самодержавия. В по­ли­ти­чес­ких воззрениях господствующей осталась средневековая традиция отождествления личности самодержца, государства, отечества. Новым в иде­оло­гии самодержавия стало положение об образцовом монархе, осознающем свой долг перед народом и делающем все для его блага.

Реформы Петра I охватывали все сферы общественной жизни, включая экономику, управление, армию, культуру и быт русских семей.

На одном из первых мест стояла реформа государственного управления. Петр I отказался от традиционалистского типа власти, упразднив веками существовавшие местничество, приказную систему, Боярскую думу и т. д. Он приступил к внед­ре­нию в Рос­сии рациональной организации управления. Новый тип власти предполагал опору на идеально подобранных чи­нов­ни­ков-бю­рок­ра­тов, которые должны быть функционально дифференцированы, действовать по определенным правилам, иметь особый корпоративный статус. В со­от­ветствии с эти­ми представлениями в стра­не была проведена административная реформа, созданы новые органы центральной власти, в том числе Сенат, сосредоточивший в сво­их руках законосовещательные, судебные и административные функции; 11 кол­ле­гий со строго дифференцированными направлениями работы и коллективным принятием решений[314]; Синод, ведающий делами церкви. Для надзора за работой учреждений были сформированы прокуратура и фискальная система[315]. На службе была установлена четкая иерархия чинов, нашедшая отражение в Та­бе­ли о ран­гах. Все должности были распределены по 14 ран­гам, каждый из которых делился на чины. Дойдя до 8‑го ранга, чиновник получал звание дворянина.

Изменился принцип комплектования административных органов. Условием занятия соответствующих должностей был объявлен принцип служебной пригодности, а не знатности происхождения. Это было демократическим начинанием, так как открывало путь наверх наиболее способным людям из низших сословий[316]. Но демократичность намерений ограничивалась стремлением заставить всех дворян нести обязательную, постоянную службу. Примерно две трети их направляли на военную службу, остальных – на гражданскую. За отказ служить дворян лишали привилегий, вплоть до конфискации владений. По мнению Е. В. Ани­си­мо­ва, такое «…зарегламентированное дворянство, обязанное¼ служить, служить и служить, лишь с на­тяж­кой можно назвать господствующим классом»[317]. Скорее это был слой привилегированных слуг монарха. Не случайно служба рассматривалась многими русскими дворянами как тяжкое бремя, в то время как в ци­ви­ли­зо­ван­ных странах расценивалась как награда. К го­су­дарствен­ной службе при Петре I стали привлекать военных, в том числе для сбора податей, проведения переписи, подавления волнений. Нередко власть командира полка в той или иной местности превосходила власть местной гражданской администрации. Привлечение военных объяснялось убеждением Петра I в том, что армия как общественный институт – наиболее стройная и совершенная организация и модель ее может быть использована в граж­данском обществе.

Особенностью го­су­дарствен­но-ад­ми­нистра­тив­ной системы Петровской эпохи стало подчинение церкви государству. Об этом свидетельствовало упразднение в 1700 г. патриаршества, создание государственного органа по делам церкви – Святейшего Синода, появление закона, обязывающего подданных посещать церковь, исповедоваться, а свя­щен­ни­ков – доносить властям о кра­мольных действиях верующих. Превращение церкви в бю­рок­ра­ти­чес­кую контору, охраняющую интересы государства, привело к па­де­нию ее авторитета в мас­сах, стало одной из причин утраты народом духовных ценностей и нравственных ориентиров.

Составной частью административной реформы при Петре I стало преобразование местного управления. Страну поделили на 8 гу­бер­ний, губернии – на 50 про­вин­ций, провинции – на уезды. Для управления ими была создана разветвленная единообразная иерархическая сеть бюрократических учреждений с большим штатом чиновников. Губернии возглавлялись губернаторами, провинции и уезды – воеводами.

Петровский идеал рационального государства предполагал создание административного права, регулирующего деятельность различных органов управления. При нем были составлены Генеральный и частные регламенты, которые определяли состав, компетенцию, порядок функционирования коллегий, канцелярий, контор и иных госучреждений. Анализ этих правил свидетельствует о чрез­мер­ной забюрократизированности, попытках расписать и проконтролировать каждый шаг административных органов[318]. Петр I верил, что наличие таких правил является непременным условием эффективной работы чиновников. Но в ус­ло­ви­ях отсутствия институтов социального контроля бюрократия быстро почувствовала свою власть, силу и безнаказанность, стала обрастать привилегиями, нередко творила беззакония, нарушала вмененные ей правила. Создание новых властных структур завершилось провозглашением в 1721 г. Петра I императором, т. е. гла­вой светской и духовной жизни. Оформление абсолютизма закончилось, никогда прежде правители России не обладали такой полнотой власти.

В це­лом просматриваются две стороны административной реформы Петра I. Положительным является отход от средневековой архаичной системы управления и создание более эффективной бюрократической системы. Возникшие при Петре I институты государственной власти сохранились до 1917 г. и оказали сильное влияние на все стороны жизни страны[319]. Но задачу формирования рационального и справедливого государства Петру I решить до конца не удалось. На практике появилось во­ен­но-по­ли­цейское, бюрократическое образование. Сложился культ учреждения, и национальным бедствием стала погоня за чинами и должностями. Государственная власть воспринималась как единственный инициатор и организатор совершенствования общества. При таком типе власти инициатива снизу была не нужна, так как система требовала лишь хороших исполнителей. Таким образом, европейская идея рационализма, наложившись на российскую деспотическую традицию, закрывала путь превращению подданных государя в граж­дан, сдерживала развитие страны по пути прогресса.

Петр I поставил задачу догнать Запад и в эко­но­ми­чес­ком отношении. Политика подъема экономики предполагала накопление денежных средств; развитие промышленности, стимулирование торговли и сельского хозяйства. Чтобы пополнить казну, Петр I проводил жесткую финансовую политику. Главным источником доходов оставались налоги. Основным из них стала подушная подать, включающая в ор­би­ту плательщиков почти все население, кроме дворян. Помимо этого существовало множество других налогов, таких как мельничный, банный, погребной, пчелиный, с бо­ро­ды, с рас­кольни­ков, с из­воз­чи­ков, с пос­то­ялых дворов, с найма домов, шапочный, сапожный, с пе­чей, с про­да­жи съестного. К дан­ным налогам присоединялись вновь введенные казенные монополии на соль, табак, мел, деготь, рыбий жир, дубовые гробы, продажу вина, ловлю рыбы и т. д. Казна пополнялась и за счет монетной реформы[320], в хо­де которой мелкие серебряные монеты были заменены медными, уменьшился вес монет, ухудшилась проба серебра. Только в 1701–1709 гг. чистая прибыль государства от этой реформы составила 4,4 млн. р., а в це­лом бюджет страны с 1680 по 1724 г. увеличился втрое[321].

Международное положение и внутренняя обстановка диктовали государству приоритеты вложения денежных средств. Стремление догнать Запад и укрепить обороноспособность страны заставляли правительство направлять свои усилия на развитие промышленности. Петр I провел первую форсированную «мануфактурную индустриализацию», т. е. в ко­рот­кий срок за счет мобилизации всех государственных средств и использования труда крепостных создал разветвленную систему государственных и частных мануфактур. Решение этой задачи стало возможным благодаря политике протекционизма по отношению к русской промышленности. Предприниматели получали различные привилегии, субсидии, оборудование, сырье[322]. Через повышение таможенных пошлин создавались препятствия для ввоза из других стран тех товаров, которые производились в Рос­сии, и наоборот, на льготных условиях вывозились готовые изделия и ввозилось сырье. Подобная политика оказывала огромную помощь в ста­нов­ле­нии отечественной промышленности. При этом поощрялось создание как государственных, так и частных предприятий. Казенные мануфактуры преобладали в на­чальный период Северной войны, интересы которой заставляли государство определять и развивать «полезные» виды производства и ограничивать «неполезные». По мере завершения войны начинают осуществляться меры по поощрению частного предпринимательства[323]. Половина предприятий предназначалась для снабжения армии и флота. Особую роль в этом играл Уральский металлургический район, на заводах которого отливали и ковали пушки, ядра, гранаты, ружья, штыки, якоря. Русские войска получили прекрасное оружие, в не­ко­то­рых отношениях даже превосходящее вооружение их противников. Постепенно был прекращен импорт оружия. В це­лом в ме­тал­лур­гии выплавка чугуна увеличилась со 150 до 800 тыс. пудов. С 1722 г. Россия начала экспортировать металл, а с кон­ца 1740‑х гг. выплавляла чугуна в 1,5 ра­за больше Англии и удерживала мировое первенство вплоть до начала XIX в.[324]

Значительный рост наблюдался и в дру­гих отраслях промышленности. Основывались суконные, по­лот­ня­но-па­ру­син­ные мануфактуры, развивалось кораблестроение. Центром текстильной промышленности стала Москва. Всего, по данным В. О. Клю­чевско­го, «Петр оставил после себя 233 фаб­ри­ки и завода по самым разнообразным отраслям»[325]. Таким образом, реформы Петра I в пер­вой четверти XVIII в. в про­мыш­лен­нос­ти привели к соз­да­нию мощной экономики на основе новых европейских технологий. Это открывало определенные возможности капитализации страны, если ее основой считать техническую производственную базу.

Однако система усилившихся при Петре I феодальных, крепостнических отношений не позволяла до конца реализовать эти возможности. В эпо­ху Петра I промышленность, в том числе и частная, была поставлена под более жесткий контроль, чем в пред­шеству­ющий период. Ее деятельность регулировалась многочисленными регламентами, уставами, проверками, отчетами, налогами. Главной особенностью отечественных мануфактур было выполнение ими государственных, в ос­нов­ном военных, заказов. Это обеспечивало устойчивость доходов мануфактуристов, но лишало предприятия экономической свободы и препятствовало развитию конкуренции. Своеобразно решалась проблема обеспечения российской промышленности рабочей силой. В ус­ло­ви­ях нехватки рабочих рук наемный труд был скорее исключением, нежели правилом. Предприятия основывались преимущественно на подневольном труде крепостных, поэтому утратили к кон­цу XVIII в. способность к ди­на­ми­чес­ко­му развитию[326]. Иными словами, Петр I не понял, что могущество страны определялось не столько количеством мануфактур, сколько наличием разнообразных условий для свободной экономической деятельности. Результатом Петровских реформ стало создание в Рос­сии основ го­су­дарствен­но-мо­но­по­лис­ти­чес­кой, крепостнической и милитаризованной промышленности, что обусловило нарастание экономического отставания страны с на­ча­ла XIX в.

Петр I считал, что «торговля – верховная обладательница судьбы рода человеческого». Поэтому он, опираясь на идеи меркантилизма, многое сделал для ее развития.

Для руководства торговлей была учреждена Ком­мерц-ко­ле­гия. Купечеству рядом указов были предоставлены особые льготы[327]. Расширению торговли способствовал рост мануфактур, развитие мелкого товарного производства и отходничества, специализация сельскохозяйственных районов, улучшение путей сообщения[328]. Повсюду возникали «ярманки», гостиные дворы, биржи, торговые пристани. Петр I заботился также о рас­ши­ре­нии внешней торговли. Главным городом, через который шла торговля с Ев­ро­пой, стал основанный в 1703 г. Петербург. Если в 1722 г. в пе­тер­бургском порту побывало 116 иностран­ных торговых судов, то в 1725 г. – уже 914[329]. Расширялась традиционная торговля с Вос­то­ком, включая Персию, Китай, Среднюю Азию. Ввозили краски, сахар, шелк, чай, сукно, а вы­во­зи­ли железо, парусину, оружие, льняные ткани и др. Под конец царствования Петра I вывоз товаров из России в два раза превышал ввоз иностранных товаров[330]. В вы­во­зе преобладали изделия, а не сырье.

Вместе с тем и сфера торговли ощущала на себе диктат со стороны государства. Государственное вмешательство проявлялось в на­сильствен­ном сколачивании торговых компаний; в на­саж­де­нии в го­ро­дах цехового строя; в при­ну­ди­тельном переселении лиц купеческого сословия в тор­го­вые города; в рег­ла­мен­ти­ро­ва­нии торговой деятельности купечества – в ука­за­ни­ях, чем торговать, по какой цене и где продавать; в вы­со­ких налогах на прибыль купцов; в обя­за­тельном несении ими различных видов бесплатной службы в пользу государства. Подобное отношение принижало статус купеческого звания, подрывало капитал купечества, снижало его торговую инициативу, сдерживало масштабы торговли и мешало ей развиваться в рус­ле рыночных отношений.

Петр I сделал попытку изменить положение в сельском хозяйстве, включая организацию сельскохозяйственного производства, его структуру, зоо‑ и агротехнику. Были приняты меры по охране лесов, росло производство технических культур, образовывались новые льноводческие районы, развивалось овцеводство, коневодство, появились новые породы крупного рогатого скота, расширялись посевы табака, возросло значение садоводства и огородничества, при уборке зерна вместо серпов все более широко стали применяться косы¼ Но сельское хозяйство оказалось наиболее инертной и наименее доступной для правительственного вмешательства сферой экономики. В це­лом аграрный сектор оставался рутинной отраслью, где развивались только те направления, которые обеспечивали потребности армии и флота. Реформы Петра I в дру­гих сферах жизни объективно ухудшили положение деревни. Она стала основным источником рабочей силы для промышленных предприятий и главным поставщиком рекрутов в ар­мию. Крупный исследователь эпохи Петра I Н. Пав­лен­ко утверждает, что количество налогов, собираемых с крестьян, не поддается учету. Крестьян использовали при строительстве флота, городов. каналов, дорог, принуждали к вы­пол­не­нию различного рода повинностей, среди которых были поставка подвод для перевозки грузов, предоставление жилья для постоя солдат и др. В ито­ге к кон­цу царствования Петра I крестьяне были совершенно разорены, опустошались целые области и деревня едва обеспечивала страну продовольствием.

Характер экономической политики Петра I отражался на социальной структуре Российской империи. Зарождаются сословия европейского типа. Указ Петра I о еди­но­нас­ле­дии способствовал росту числа крупных соб­ствен­ни­ков-зем­лев­ла­дельцев, так как обязывал передавать поместья только одному сыну, а так­же увеличивал численность промышленников, коммерсантов, предпринимателей из тех дворян, которые землю по наследству не получили. При Петре I идет процесс формирования среднего сословия из тор­го­во-ре­мес­лен­но­го населения городов. В их интересах были учреждены выборные городские магистраты. По западноевропейскому образцу ремесленников стали объединять в це­хи. Городских жителей разделили на «регулярных» и «нерегулярных» граждан. В пер­вую категорию входили купцы, промышленники, банкиры, а так­же мелкие торговцы и ремесленники. Им был дан ряд льгот и привилегий, что расширило их инициативу и предприимчивость, способствовало формированию слоя предпринимателей[331]. Мы присоединяемся к точ­ке зрения тех, кто считает, что при Петре I были заложены основы для появления новой социальной категории «наемные рабочие», к ко­то­рой относились свободные наемные мас­те­ра-ре­мес­лен­ни­ки и крепостные, отпущенные помещиками на денежный оброк[332].

Петр I сделал попытку изменить социальные отношения в де­рев­не. Он восстановил права крестьянина перед судом, отменил его ответственность за долги помещика, рекомендовал прекратить торговлю людьми или, по крайней мере, не разбивать при продаже крестьянские семьи. В его указах содержался запрет переводить крестьян из одного имения в дру­гое, вмешиваться в их личную жизнь, крестьянам предоставлялось право заниматься торговлей.

Однако и в со­ци­альной сфере активное вмешательство государства не позволило решить до конца поставленные Петром I задачи. При нем исчезла высшая служилая знать – боярство. Зависимость дворянства от государства еще более возросла. Оно несло ряд повинностей, гораздо более тяжелых, чем в Мос­ковском государстве. Главной оставалась военная служба, которую несли две трети дворян. Она начиналась с 15 лет, с пос­туп­ле­ния в сол­датский полк и продолжалась пожизненно. Кроме того, для дворян вводилась новая учебная повинность: всех дворянских детей мужского пола обязали учиться грамоте, «цифири» и геометрии, а впос­ледствии многих из них посылали за границу для обучения военному и морскому делу. Петр I ввел для дворян особый образ жизни и времяпрепровождения, обязал носить одежду иноземного образца, ограничил их права в рас­по­ря­же­нии имениями. В наг­ра­ду за службу дворяне получали титулы, новые земли, ордена, а от­каз от службы приводил к ли­ше­нию их всех привилегий. Поэтому дворянство в Рос­сии, в от­ли­чие от Запада, не стало силой, противостоящей монархии, ограничивающей ее власть. Не увенчалась полным успехом и попытка Петра I создать средний класс. Одной из причин этого было несение государственного тягла, а так­же многочисленных повинностей и обязательных служб, лежавших на городском населении. Несмотря на желание Петра I изменить положение крестьян, в де­рев­не расширялись и укреплялись крепостнические отношения. В хо­де подушной переписи населения в 1718–1724 гг. крепостное право было распространено на ранее лично свободных «гулящих людей», а так­же на холопов, которые в преж­ние времена при определенных условиях могли стать свободными. Была создана категория государственных крестьян[333]. Для закрепления крестьян на местах вводилась паспортная система[334].

В це­лом Петр I значительно укрепил социальный строй, существовавший до него. Путем слияния отдельных мелких сословных групп были консолидированы основные классы общества. Население разделилось на дворянство, посадских людей и крестьянство. Сословная структура упрощается и становится более четкой. Просматривается зарождение элементов социальной структуры европейского типа. Но им не суждено было развиться и укрепиться в си­лу активного вмешательства в со­ци­альную сферу государства, которое ее исказило и деформировало.

Одно из центральных мест в по­ли­ти­ке Петра I занимала военная реформа. Многие историки, например В. О. Клю­чевский, считали, что война была главным движущим рычагом преобразований, а во­ен­ная реформа была обусловлена необходимостью укрепления позиций абсолютизма и поддержания порядка в стра­не, желанием Петра I вернуть исконные западнорусские земли и завоевать новые территории, стремлением не отстать от уровня армий передовых государств. Толчком к круп­но­масштаб­ной военной реформе стало серьезное поражение в бит­ве со шведами под Нарвой в но­яб­ре 1700 г. Прежняя военная организация в ли­це дворянского ополчения, стрелецкого войска, полков иноземного строя не отвечала требованиям времени и была упразднена.

Создавая новые вооруженные силы, Петр I не стал заимствовать западноевропейскую систему наемной армии. Он предпочел сформировать национальную постоянную, регулярную армию на основе рекрутских наборов. С оп­ре­де­лен­но­го числа дворов податных сословий в ар­мию направлялся один рекрут, который служил в ка­честве рядового пожизненно[335]. За годы правления Петра I было проведено 53 на­бо­ра, давших армии и флоту 280 тыс. человек. Рекруты проходили серьезную военную подготовку. Офицеры комплектовались из дворян. Их подготовка велась в спе­ци­ально созданных Бомбардирской, Преображенской, Морской, Инженерной, Медицинской и других офицерских школах, что позволило отказаться от приглашения иностранцев на военную службу. Для подготовки ун­тер-офи­це­ров было создано 50 гар­ни­зон­ных школ[336]. Во главе вооруженных сил стоял царь. При нем создавался Генеральный штаб. На время войны формировался Военный совет и назначался главнокомандующий. С уче­том зарубежного опыта были модернизированы стратегия и тактика, принято военное законодательство и единая система воинских званий. Воинская служба стала единственным занятием для солдат и офицеров, т. е. во­ен­ная служба отделялась от гражданской, армия стала профессиональной. Для технического оснащения армии было расширено металлургическое производство на Урале и оружейное – в Ту­ле. Часть оружия закупали за границей. Детищем Петра I стал ранее не существовавший во­ен­но-морской флот. Общее количество построенных при нем кораблей и судов достигло 895 еди­ниц[337], а чис­лен­ность русских военных моряков возросла до 30 тыс.[338] Подобных масштабов история военно-морского флота до этого не знала. По своим мореходным качествам новые корабли не уступали западноевропейским.

Благодаря настойчивым усилиям Петра I русские армия и флот стали сильнейшими в Ев­ро­пе, одержали ряд блестящих побед в Се­вер­ной войне и восточных походах. Окреп международный авторитет России, которая установила постоянные дипломатические отношения с круп­ны­ми державами, уверенно вошла в круг европейских государств.

Преобразования Петра I распространялись и на сферу культуры. Для Петровской эпохи характерны дальнейшее обмирщение культуры, развитие в ней личностного начала, сплав новаций и традиций старины, выделение дворянского и народного направлений, сближение с ев­ро­пейской культурой. Велением времени стала необходимость особого внимания к прос­ве­ще­нию народа. Образование было возведено в ранг государственной политики. Была создана целая сеть учебных заведений нескольких типов: начальные общеобразовательные цифирные, гарнизонные школы и епархиальные училища; профессиональные Артиллерийская, Инженерная, Хирургическая школы, ремесленные училища и Языковая гимназия; высшая Морская академия и Сла­вя­но-гре­ко-ла­тинская академия. Расширяя количество учебных заведений, Петр I положил начало массовому народному просвещению. Отличительной особенностью петровских школ была их открытость для детей «всяких чинов».

Петр I заботился об улучшении качества образования. Этому способствовали замена цер­ков­но-сла­вянско­го шрифта гражданским, перевод на русский язык европейских и издание отечественных учебников[339], приглашение для преподавания европейских педагогов, открытие общедоступной библиотеки и первого музея – кунсткамеры, расширение издательского дела[340].

Петр I стремился также поднять на европейский уровень русскую науку. При нем организовывались географические и этнографические экспедиции, началась интенсивная картографическая работа, были составлены карты Сибири, Дона, Азовского и Каспийского морей. Петр создал первую астрономическую обсерваторию и подготовил проект открытия Академии наук. В эпо­ху Петра I появилась плеяда блестящих ученых: в ма­те­ма­ти­ке – Л. Ф. Маг­ниц­кий, в ге­ог­ра­фии – С. У. Ре­ме­зов, в бо­гос­ло­вии и правоведении – Ф. Про­ко­по­вич. Ученым энциклопедических знаний был В. Н. Та­ти­щев.

Стремясь достигнуть уровня западноевропейской культуры, Петр I заботился о раз­ви­тии градостроительства, архитектуры и различных видов искусств. Вводились новые правила обустройства Москвы и Петербурга. В этих городах должны были возводиться только каменные дома, прокладываться прямые, широкие, с мо­ще­ны­ми мостовыми и освещением улицы, разбиваться парки. Русские и иностранные зодчие создали замечательные памятники архитектуры, включая Сухареву и Меншикову башни в Москве, Адмиралтейство, Гостиный двор, дворцы Петра и Меншикова в Пе­тер­бур­ге, Петергоф с большим каскадом фонтанов и др.

Сближение с За­па­дом проявилось и в из­ме­не­нии образа жизни и внешнего облика русских людей. Патриархальный уклад русского быта с его религиозным мировоззрением уступил место «светскости», рационализму и деловитости. Особыми указами Петр I запретил шитье, продажу и ношение русского платья и ввел более удобную одежду и обувь венгерского, саксонского и французского образцов. Русскую знать обязали сбрить бороды и носить парики. Для того чтобы приучить высшее общество к ев­ро­пейским обычаям и развлечениям, Петр I учредил вечерние собрания – ассамблеи. Перестраивая семейный быт, он запретил браки без согласия молодых, обязал женщин посещать ассамблеи, тем самым освободив жен и дочерей от постоянного заключения в те­ре­ме. Восприятию молодым поколением норм культурного поведения в об­ществе способствовало произведение неизвестного автора «Юности честное зерцало».

Таким образом, в эпо­ху Петра I культура сделала шаг вперед, избавилась от религиозного влияния, стала более светской и рациональной, освоила многие достижения европейской культуры. Но в ус­ло­ви­ях абсолютистского фе­одально-кре­постни­чес­ко­го строя она развивалась противоречиво. Находясь под контролем государства, культура оказывала мощное воздействие на массы в со­от­ветствии с ин­те­ре­са­ми самодержавия. Культурные новшества вводились насильственно. Наблюдалось искусственное привнесение в русскую среду иноземных традиций. Со времен Петра I берет начало преклонение перед всем иностранным и пренебрежение к русско­му языку, одежде, музыке и т. д. Насильственная европеизация привела к заб­ве­нию многих достижений русской культуры.

Разрушение традиционных устоев и усиление западного влияния вызвали противоречивую реакцию в рос­сийском обществе, расколовшемся на сторонников и противников Петровских реформ[341]. Этот раскол в об­ществен­ном сознании, идейно оформившийся в се­ре­ди­не XIX в., с оп­ре­де­лен­ны­ми модификациями сохранился до наших дней[342]. При всем многообразии подходов можно выделить две основные оценки деятельности Петра I. Одна из них связана с тра­ди­ци­ями славянофильства, отстаивавшего мысль об особом пути развития России, другая – с за­пад­ни­чеством, основанным на идеях всеобщей закономерности общественного прогресса. Славянофилы были идейными противниками Петра I, западники – сторонниками. Традиционалисты считали, что преобразования Петра I были искусственным вмешательством государственной власти в ход общественного развития, насильственным перенесением на русскую почву чужеродных идей и обычаев. Сторонники Петра I, наоборот, были убеждены в ис­то­ри­чес­кой целесообразности и необходимости петровских преобразований, считали, что превращение России в сов­ре­мен­ное государство было возможно только при условии внедрения европейских достижений. По мысли западников, проведенные реформы были оптимальной моделью политического реформаторства, ускорившего развитие России и уменьшившего ее отставание от Европы.

Существует и третья точка зрения, сторонники которой отмечают, что и западническая концепция «прогрессивности» Петровских реформ, и славянофильская теория «искусственного разрыва» в раз­ви­тии страны грешат преувеличениями. Авторы последнего подхода подчеркивают противоречивость, неоднозначность преобразований Петра I, дают двоякую оценку реформ в сфе­ре экономики, государственного управления, культуры и т. д.[343] И с ни­ми трудно не согласиться. С од­ной стороны, преобразования Петра I были грандиозны и по своим масштабам, и по своим последствиям. Они были закономерны, подготовлены всем ходом предшествующего развития, и благодаря им Россия превратилась из захолустья Западной Европы в сильную державу. С дру­гой стороны, реформы этого императора носили ограниченный характер, опирались на консервативную социальную базу, сохраняли феодальные производственные отношения и потому не могли обеспечить долговременный прогресс страны.

4.2. Эпоха дворцовых переворотов
(1725–1762)

Время со смерти Петра I до воцарения Екатерины II В. О. Клю­чевский назвал эпохой дворцовых переворотов. Характерными чертами этого периода были восхождение на престол не законным путем, а с по­мощью дворцовых переворотов; инициирование переворотов различными дворянскими группировками, стремящимися возвести на престол своего ставленника; вовлечение гвардии в по­ли­ти­чес­кую борьбу; приход к влас­ти в ре­зульта­те переворотов жен­щин-им­пе­рат­риц, на время правления которых вместе с Ека­те­ри­ной II приходилось 64 го­да; превращение дворянства из служилого в гос­подству­ющее сословие; сотрясение дворцовыми переворотами основ государственного порядка[344].

Непосредственным поводом к двор­цо­вым переворотам стал новый указ Петра I от 5 фев­ра­ля 1722 г., отменявший обычный порядок передачи власти по наследству или соборным избранием и позволявший правящему монарху самому назначать преемника. Внезапная смерть не позволила Петру I определить судьбу трона. В ито­ге развернулась борьба между сторонниками старого и нового законов о прес­то­ло­нас­ле­дии. Феодальная аристократия настаивала на передаче власти внуку Петра I, а но­вая знать хотела посадить на трон Екатерину – жену Петра I. Победили «птенцы гнезда Петрова», подкрепив свои доводы силой гвардейских офицеров, приглашенных в царский дворец. Таким образом Екатерина I открыла эпоху дворцовых переворотов. После нее с 7 мая 1727 г. до 19 ян­ва­ря 1730 г. правил Петр II. Оба эти монарха оказались мало приспособлены к го­су­дарствен­ной деятельности[345]. Страной фактически правил созданный в 1726 г. Верховный тайный совет[346] во главе с А. Д. Мен­ши­ко­вым при Екатерине I, Долгорукими и Голицыными при Петре II. Как правило, исследователи негативно оценивают факт появления этого органа власти. Но многие ученые полагают, что при таких слабых правителях, как Екатерина I и Петр II, он был просто необходим. Кро­ме того, Верховный тайный совет ограничивал самодержавие, что было шагом вперед на пути к де­мок­ра­ти­чес­ко­му государству. В ли­те­ра­ту­ре существует также положительная оценка ряда сторон политики «верховников».

Правление Верховного тайного совета характеризуется корректировкой наиболее непродуманных реформ Петра I. Была упрощена структура государственных органов и уменьшилась численность чиновничества, урезаны права Сената и Синода, упразднена Тайная канцелярия и должность ге­не­рал-про­ку­ро­ра, ликвидирован Главный магистрат и некоторые коллегии. Объективно прогрессивными были меры в сфе­ре экономики. В об­лас­ти торговли всех купцов уравняли в пра­вах, ввели свободу их передвижения и отменили насильственное переселение в пор­то­вые города, сняли ограничения на реализуемые товары, снизили пошлины на продукцию, ввозимую из‑за рубежа. Была ослаблена регламентация государства в сфе­ре промышленности. Вместо Ма­ну­фак­тур-кол­ле­гии создали Ма­ну­фак­тур-кон­то­ру с ог­ра­ни­чен­ны­ми правами, ряд казенных мануфактур передали в частные руки, предоставили льготы тем, кто строил новые заводы, корабли, верфи. Такая экономическая политика создавала условия для развития в стра­не буржуазных отношений. При «верховниках» также оказывалось содействие развитию культуры. В 1725 г. начала действовать российская Академия наук[347], выделялись средства на научные экспедиции, возводились дворцы, храмы, мосты. К бе­зус­лов­ным политическим достижениям Верховного тайного совета следует отнести упразднение Сыскного и Пыточного приказов, возвращение из ссылки политзаключенных, попытки ограничить привилегии дворянской гвардии и уменьшить ее влияние на политическую жизнь. Венцом политической деятельности «верховников» стали «Кондиции» Д. М. Го­ли­цы­на. Они предполагали серьезное ограничение власти императрицы Анны Иоанновны, пришедшей на смену Петру II[348]. «Кондиции» предусматривали совместное правление царицы с Вер­хов­ным тайным советом. Анна Иоанновна не имела права сама объявлять войну и заключать мир, производить в чи­ны, расходовать государственные средства, наказывать дворян и жаловать им вотчины. Она не должна была вступать в брак и самостоятельно назначать себе преемника. Нарушение этих условий автоматически лишало императрицу короны. Реализация «Кондиций» могла стать важной ступенью в ог­ра­ни­че­нии абсолютизма, привести к ус­та­нов­ле­нию консти­ту­ци­он­но-арис­ток­ра­ти­чес­кой монархии, что, по сути, означало бы поистине революционный поворот в ис­то­рии России. Но стране при этой императрице так и не удалось сделать шаг к де­мок­ра­тии. Поначалу Анна Иоанновна, стремясь воцариться на российском престоле, подписала предъявленные ей «пункты». Но уже через месяц при поддержке значительной части общества она публично разорвала договор, упразднила Верховный тайны совет и отправила в ссыл­ку его членов.

Можно выделить несколько причин неудачной «затейки верховников». Прежде всего следует отметить приверженность русского общества абсолютизму как единственно приемлемой форме власти для России. Социальная опора «верховников» была слишком узкой. Они не имели поддержки ни гвардии, ни рядового дворянства. Свертывание Петровских реформ вызывало протест искренних приверженцев Петра I. Ликвидация городского самоуправления порождала недовольство посадского населения. Беспощадное выколачивание недоимок и налогов вызывало ненависть крестьянства. Авторитет «верховников» в об­ществе снижало их личное обогащение, бесконечные интриги и жестокая борьба за власть. Таким образом, внутрисословные и межсословные противоречия не позволили конституционному режиму утвердиться в Рос­сии.

История царствования Анны Иоанновны требует нового осмысления. Большинство историков негативно оценивали ее правление, считая его одной «…из мрачных страниц нашей истории…»[349], временем засилья в уп­рав­ле­нии немцев[350] во главе с Би­ро­ном, периодом упадка экономики, плохого состояния армии и флота. В на­ши дни происходит пересмотр традиционных взглядов на личность и характер политики этой императрицы. Иссле­до­ва­ния Н. И. Пав­лен­ко, С. Г. Стру­ми­ли­на, Т. В. Чер­ни­ко­вой, Е. В. Ани­си­мо­ва, Н. Н. Ре­пи­на и др. свидетельствуют о том, что положение в стра­не не было таким тяжелым. По их сведениям, экономика в 1730‑е гг. шагнула далеко вперед. Вывоз хлеба за рубеж увеличился в 22 ра­за, а же­ле­за – в 5 раз. Россия обогнала Англию по выплавке чугуна, производство которого только на казенных заводах Урала увеличилась на 64,4%. Иностранцев в уп­рав­ле­нии было даже меньше, чем при Петре I, ведущие посты занимали русские. В частнос­ти, Кабинет министров возглавлял А. Во­лынский, Тайную канцелярию – А. Уша­ков, обер-про­ку­ро­ром Сената был Ф. Саймо­нов. Что касается немцев Б. Ми­ни­ха, А. Ос­тер­ма­на, то они успешно служили не только Анне Иоанновне, но и Петру I. Более того, при этой императрице вышли правительственные постановления о не­до­пу­ще­нии особых привилегий для иностранцев, принимаемых на русскую службу. Отныне служба русских офицеров оплачивалась так же, как и иностранных, в то время как при Петре I последние получали в 2 ра­за больше. Правящую элиту разделяла не столько национальность, сколько острая борьба за власть. Данные расходов государственного бюджета 1734 г. противоречат выводу об отсутствии заботы правительства Анны Иоанновны об армии и флоте. Из 8 млн р. на их содержание было выделено 6,5 млн р. Сведения из истории политического сыска, приведенные Е. В. Ани­си­мо­вым, нейтрализуют устоявшееся мнение о мас­со­вом терроре. При Анне Иоанновне было заведено 2 тыс. политических дел, а при Елизавете – 5 тыс. Борьба низов хотя и существовала, но не носила антимонархистского характера, была направлена против отдельных помещиков. Негативные оценки царствования Анны Иоанновны появились главным образом при Елизавете, взошедшей на трон в ре­зульта­те государственного переворота. В со­ветский период отсутствие свободного доступа к ар­хив­ным материалам привело к ме­ха­ни­чес­ко­му перенесению этих оценок в на­уч­ную литературу. К то­му же они оказались незаменимым аргументом в борьбе с «тлетворным влиянием Запада».

Правление Анны Иоанновны характеризовалось стремлением укрепить абсолютизм, свою личную власть. Из преданных ей людей императрица создала Кабинет министров[351], для слежки за неблагонадежными воссоздала Тайную канцелярию, ввела «исповедные росписи»[352], учредила в го­ро­дах полицию. Для своей охраны она сформировала Измайловский и Конногвардейский полки. Чтобы обеспечить режиму социальную опору, Анна Иоанновна первая из императоров возвышает дворянское сословие. Она отменила указ Петра I о еди­но­нас­ле­дии, что позволило дворянам свободнее распоряжаться своей собственностью. Петр I запрещал раздавать в частные руки государственные земли, а Ан­на Иоанновна разрешила это делать. Если Петр I заставлял дворян служить в ар­мии пожизненно, то Анна Иоанновна в 1736 г. издала указ о сок­ра­ще­нии срока службы до 25 лет. При Петре I дворяне проходили все ступени службы от рядового до офицера, а при Анне Иоанновне в 1731 г. был учрежден Шляхетский корпус, зачисление в ко­то­рый освобождало дворян от тягот солдатской службы и низших военных чинов. В ин­те­ре­сах дворянства императрица закрепощала крестьян. Помещикам разрешали перемещать крестьян с зем­ли на землю, приглашать полицию для подавления народных волнений, нещадно взыскивать недоимки и налоги, запрещать вступать в от­ку­па и подряды. Сочетание жестких мер с по­ли­ти­кой умиротворения дворянства обеспечило режиму Анны Иоанновны стабильность, позволило избежать дворцового переворота и серьезных народных волнений[353].

Заботясь о нас­лед­ни­ке престола, Анна Иоанновна выдала замуж свою племянницу Анну Леопольдовну за Макленбургского принца Ан­то­на Ульри­ха Брауншвейгского. От этого брака родился Иван Антонович, который после смерти российской императрицы, будучи младенцем, унаследовал престол[354]. Регентом был назначен Э. И. Би­рон. За 22 дня своего правления он издал ряд манифестов, в ко­то­рых обещал «иметь суд во всем повсюду равный и правый», закрыл ряд судебных дел, выпустил из тюрем заключенных, осужденных за недоимки, издал указ о сни­же­нии подушной подати, выплатил жалованье офицерам и чиновникам. Но ему не удалось осуществить все задуманное. 8 но­яб­ря 1740 г. фельдмаршал Б. К. Ми­них совершил государственный переворот и арестовал Э. И. Би­ро­на. Он объявил правительницей Анну Леопольдовну, но фактически управлял страной сам. Вскоре и Б. К. Ми­них был отстранен А. И. Ос­тер­ма­ном. Нахождение у влас­ти иностранцев вызывало недовольство русской знати. Начались новые дворцовые интриги. Взоры оппозиции обратились к до­че­ри Петра I – Елизавете. 25 но­яб­ря 1741 г., совершив очередной переворот, Елизавета при помощи гвардии арестовала «Брауншвейгскую фамилию»[355] и воцарилась на российском престоле.

Историки по‑разному оценивают эффективность правления Елизаветы Петровны. Одни ученые утверждают, что ее царствование продвинуло Россию далеко вперед, другие, напротив, считают, что значительных изменений в стра­не не произошло. Анализ внутренней политики Елизаветы позволяет выделить ряд ее особенностей. Прежде всего следует отметить реставраторский характер начального периода правления Елизаветы. Захват власти Елизаветой осуществлялся под лозунгом возврата к по­ли­ти­ке ее отца. Поэтому сразу отменили многое из того, что было сделано после Петра I и приступили к восста­нов­ле­нию петровских порядков. Был упразднен Кабинет министров, восстановлены прежние правительственные функции Сената, отменена практика делегирования права высочайшей подписи ко­му-ли­бо из министров[356], вновь стали функционировать Провиантская канцелярия, Берг- и Ма­ну­фак­тур-кол­ле­гии. Как и Петр I, его дочь поначалу активно вникала в са­мые сложные вопросы внутренней и внешней политики, нередко сама председательствовала на заседаниях Сената и подписывала все необходимые документы. Только к кон­цу жизни, тяжело заболев, она отходит от государственных дел.

Однако в це­лом правление Елизаветы не стало «вторым изданием» политики Петра I. Более того, во многом она отошла от линии своего отца. Ярким проявлением этого стали продворянские реформы 1750‑х гг., проведенные по инициативе ее советника Н. И. Шу­ва­ло­ва. Реформы были направлены на новое возвышение положения дворянства. Вслед за Анной Иоанновной Елизавета предприняла меры для облегчения военной службы дворян. Она отменила закон Петра I о не­до­рос­лях и разрешила дворянам записывать детей в пол­ки с мо­мен­та рождения. В 10 лет юные отпрыски, сидя дома, становились сержантами, а в полк являлись в 17 лет уже капитанами. Прослужив 10–12 лет, они могли вернуться в свои имения. Улучшилось и экономическое положение дворянства. Указами 1746, 1753, 1758 гг. Елизавета предоставила потомственным дворянам монопольное право на приобретение земли с крестьяна­ми, на открытие мануфактур, на занятие торговой и предпринимательской деятельностью[357]. Для стимулирования экономической активности дворян императрица открыла Дворянский и Купеческий банки, раньше многих европейских государств отменила внутренние таможенные пошлины. Финансовое положение дворянства улучшилось в свя­зи со снижением подушной подати и уменьшением норм рекрутского набора.

Интересам дворян отвечала и проводимая Елизаветой политика дальнейшего закрепощения крестьян. Ее указы узаконили су­деб­но-по­ли­цейскую власть и хозяйственную опеку помещиков над крестьянами. Они запрещали помещичьим крестьянам добровольно записываться в рек­ру­ты[358], предоставляли помещикам право продавать крестьян в сол­да­ты, ссылать провинившихся крепостных в Си­бирь на поселение, создавать собственные законы и по ним наказывать своих подневольных людей. Елизавета унизила крестьян и тем, что избавила их от воинской присяги «на верность служения Отечеству и монарху».

Линия на возвышение дворянства проявилась и в рос­те его материального благополучия, богатства и роскоши. Во времена Елизаветы шла бурная застройка столицы дворянскими особняками. Поражали роскошью дворцы Чернышевых, Лестока, Воронцовых, Строгановых, Шуваловых, Разумовских и Орловых. Делом государственной важности стала организация развлечений для дворян. Три должностных лица: фельдмаршал С. На­рыш­кин, князь Н. Тру­бец­кой, обер-про­ку­рор Си­но­да Я. Ша­ховской – вели переписку по их устроению. Дворянство развлекалось французскими комедиями, английскими контрдансами, итальянскими операми. В ба­лах, явка на которые была обязательной, участвовало от 1 000 до 1 500 че­ло­век, причем дамы даже сравнительно низкого звания надевали украшения с брил­ли­ан­та­ми стоимостью 10–12 тыс. р.[359] Таким образом, по выражению В. О. Клю­чевско­го, сословие, бывшее при Петре I «привычным орудием правительства в уп­рав­ле­нии обществом», постепенно превращается в сос­ло­вие, управляющее «обществом посредством правительства». Иными словами, с во­ца­ре­ни­ем Елизаветы начинается «период дворяновластия»[360].

Другой особенностью правления Елизаветы был ярко выраженный национализм, который многие расценивают как пробуждение патриотизма и национального сознания. По сути, она была первой в ди­нас­тии Романовых, возведшей национализм в рус­ло государственной политики. И это не случайно. Елизавета пришла к влас­ти под знаменем борьбы с иностран­ным засильем, оправдывала свой переворот необходимостью «восстановить попранные иностранцами» права русских. Националистическая политика отвечала также интересам группы русских сановников, желающих получить власть. Националистические настроения были распространены и в сре­де простого народа, считающего виновниками своих бед иностранцев. Все это объясняет, почему Елизавета сразу же предпринимает гонения на иностранцев. Она начинает с отстав­ки и отправления в ссыл­ку титулованных государственных деятелей А. И. Ос­тер­ма­на и Б. К. Ми­ни­ха. В дальнейшем императрица предпочитает назначать на те или иные посты русских. Немцы объявляются виновниками всех существующих проблем в об­ществе. В церквах разворачиваются антинемецкие проповеди. Преследуются и представители других национальностей. В 1742 г. издается особый указ о вы­сыл­ке из России лиц иудейского вероисповедания. Дается распоряжение все лютеранские храмы перестроить в пра­вос­лав­ные. Волна национализма захватывает и низы общества. Современники не раз рисовали картины уличных столкновений на национальной почве.

Однако национализм не стал долговременным явлением в по­ли­ти­ке Елизаветы. Постепенно она осознает, что страна не сможет обойтись без образованных иностранцев, и возвращается к прак­ти­ке их использования в раз­лич­ных сферах общественной жизни[361]. При этом немецкое влияние предшествующего периода сменяется господством французского. Это имело двоякое значение для русского общества. Положительной стороной было проникновение из Франции в Рос­сию республиканских взглядов, идей правового государства, парламентаризма и личной свободы человека, что сыграло значительную роль в за­рож­де­нии в стра­не либерализма. Вместе с тем преклонение перед всем французским, особенно в бы­ту, зашло слишком далеко. Для дворян стало делом чести нанять детям учи­те­ля-фран­цу­за, даже если он служил когда‑то лакеем. В сре­де знати французский разговорный язык вытеснил все остальные. Высший свет предпочитал французскую одежду, танцы, кухню, литературу. В ито­ге в по­го­не за французским окончательно были забыты русские традиции.

Характерной чертой царствования Елизаветы стала ее забота о раз­ви­тии культуры. Многие исследователи считают, что это главное, если не единственное, достижение елизаветинского правления. Внимание к куль­ту­ре во многом объяснялось личными качествами императрицы. Она была одной из первых образованных правительниц на российском престоле. По воле Петра I к Ели­за­ве­те был приставлен большой штат воспитателей. Она знала несколько языков, имела развитый эстетический вкус, писала стихи, хорошо музицировала, пела и танцевала, считалась самой модной дамой не только в Рос­сии, но и в Ев­ро­пе. Как и Петр I, она была поклонницей западноевропейской культуры и многое сделала для того, чтобы поднять русскую культуру на европейский уровень. В сфе­ре науки и образования следует отметить открытие в 1755 г. первого университета в Москве, создание в 1757 г. Академии художеств в Пе­тер­бур­ге, основание трех гимназий, поощрение деятельности Академии наук[362]. В ис­кусстве вкусам Елизаветы отвечал западноевропейский стиль барокко. Мастера барокко приглашались в Рос­сию и участвовали в стро­ительстве дворцов, соборов, домов. Прославленный архитектор В. В. Растрел­ли создал Смольный собор в Пе­тер­бур­ге, Третий Зимний дворец и Большой дворец в Царском селе, серию дворцов в под­мос­ков­ных селах Перово и Покровское. Елизаветинское барокко дало также мощный толчок развитию музыки и живописи. Музыка при Елизавете прочно вошла в жизнь русской знати, ей обучали с детства, ее слушали на публичных концертах и домашних вечерах. При этом особой популярностью пользовалась итальянская музыка. Огромной заслугой Елизаветы стало открытие в 1756 г. первого русского профессионального театра в С.‑Петербурге. Директором театра был назначен А. П. Су­ма­ро­ков, а во главе труппы актеров встал «купеческий сын» Ф. Г. Вол­ков. Посещение театра также стало составной частью времяпрепровождения дворянства. В ре­пер­ту­аре преобладали трагедии, но популярными были также комедии и водевили.

Правление Елизаветы оказалось благотворным для экономического развития России. 1740–50‑е гг. были отмечены значительным прогрессом в сельском хозяйстве, обусловленным вовлечением в обо­рот новых земель в ре­зульта­те восточной колонизации. Реформы графа П. И. Шу­ва­ло­ва дали толчок к быстро­му развитию дворянского предпринимательства, интенсивному росту мануфактур и увеличению объема промышленной продукции. Менялось соотношение казенного и частного землевладения в пользу последнего. Всячески поощрялось развитие торговли. Внешняя торговля была преимущественно ориентирована на Запад, а до­ля стран Востока не превышала 17%. С 1725 по 1760 г. экспорт вырос с 4,2 до 10,9 млн р., а им­порт – с 2,1 до 8,4 млн р.[363]

Царствование Елизаветы исключительно и по тому огромному влиянию, которое Россия оказала на международную политику. У Шве­ции после победоносной войны 1741–1743 гг. была отторгнута часть Финляндии. Участвуя в ев­ро­пейской Семилетней войне с Прус­сией, российская армия одерживала блестящие победы. Началось присоединение Казахстана, шла колонизация Востока. Успехи внешней политики Елизаветы усилили влияние России на международной арене, заставили считаться с ее высоким авторитетом Запад.

Елизавета, желая укрепить престол законным наследником, в 1742 г. вызвала в Рос­сию единственного прямого потомка Петра I – Карла Петра Ульриха, обратила его в пра­вос­ла­вие, нарекла Петром III, и после ее смерти он получил российский престол[364]. Долгое время его считали неудачной фигурой на русском троне. В ме­му­ар­ной и исторической литературе Петр III характеризовался как «жестокий и взбалмошный, совершенно чуждый России человек», как «тупоумный солдафон», «хронический алкоголик», «ограниченный самодур» и т. п. При этом игнорировалась положительная оценка, данная этому правителю В. Н. Та­ти­ще­вым, М. В. Ло­мо­но­со­вым, Я. Я. Ште­ли­ным, Г. Р. Дер­жа­ви­ным. В пос­лед­нее время идут поиски новых подходов к лич­нос­ти и деятельности Петра III. Историки С. О. Шмидт и А. С. Мыльни­ков, например, отмечают, что многие мероприятия Петра III имели прогрессивный характер, были прологом политики просвещенного абсолютизма, носили типичные ее черты[365].

Придя к влас­ти, Петр III немедленно занялся государственными делами. Об интенсивности его деятельности говорит тот факт, что он стал автором 192 до­ку­мен­тов государственного назначения[366]. Прогрессивной была содержательная сторона политики Петра III. Особое значение имело издание знаменитого Манифеста о вольнос­ти дворянской (1762), согласно которому одно из сословий получало право выбора – служить или не служить, вырывалось из оков государства и становилось относительно независимым. Объективно положительным актом стала ликвидация Петром III ве­дав­шей политическими преступлениями Тайной канцелярии. Тем самым царь признал систему доносов позором для общества, заложил основы для замены внесудебного произвола обычным судебным разбирательством, как во всех цивилизованных странах. Ряд указов Петра III был направлен на либерализацию экономики страны, развитие в ней рыночных отношений. Так, предписывалось расширить применение вольнонаемного труда на предприятиях, предполагалось отменить монополию дворян на предпринимательскую деятельность. Закон об учреждении Государственного банка и выпуске бумажных ассигнаций поощрял независимое купечество и его торговую инициативу. Петр III занимался и ключевым для страны крестьянским вопросом. По его решению крестьяне, ранее проживавшие в цер­ков­но-мо­нас­тырских имениях, освобождались от прежних крепостей, наделялись землей и переводились в раз­ряд государственных. Император приступил к ог­ра­ни­че­нию полицейской власти помещиков над крепостными. Убийство крестьян их владельцем квалифицировалось как преступление и наказывалось пожизненной ссылкой. Эти меры были важным шагом в за­щи­те личности крепостного крестьянина. В ря­де указов Петра III просматриваются определенные попытки привить русскому обществу свободу совести. Он запретил преследование в стра­не раскольников, позволил им вернуться из‑за границы, уравнял их права с пра­ва­ми других верующих, определил меры по защите старообрядцев от местного духовенства. А. С. Мыльни­ков утверждает, что по историческим источникам не просматривается приписываемое Петру III намерение насадить в стра­не лютеранство в ущерб другим религиям.

Нуждается в пе­ре­оцен­ке и внешнеполитический курс Петра III. Наиболее негативно оценивалось заключение мира с Прус­сией и выход России из европейской Семилетней войны. Петра III стали обвинять в пре­да­тельстве государственных интересов, называли «холуем Фридриха II». При этом не учитывалась усталость России от этой тяжелой и во многом бессмысленной для страны войны[367]. Мир создал благоприятные условия для дальнейшего развития государства. Он спас Россию от международной изоляции, которую предполагалось установить путем заключения сепаратного договора между Австрией и Пруссией. Укреплению международного авторитета России и, в частнос­ти, усилению русской армии способствовали военные нововведения Петра III. Убедившись в пре­иму­ществах прусской системы военной организации, он попытался внедрить ее лучшие черты. Под руководством голштинских офицеров стали проводиться систематические учения, вводилась строгая дисциплина в ар­мии, сменилась форма обмундирования.

Следует также уйти от однобоких оценок личности Петра III. Мир интересов этого императора выходил далеко за пределы увлечения играми и куклами, как это представлялось ранее[368]. Современники отмечали, что Петр III любил живопись, итальянскую музыку, хорошо играл на скрипке, имел обширную библиотеку, создал нумизматический кабинет с прек­рас­ной коллекцией монет. К чис­лу привлекательных черт Петра III можно отнести стремление к прос­то­те, к сво­бод­но­му общению с людьми (гуляя без охраны по Петербургу, он заходил в до­ма своих слуг, запросто общался с чернью). Такое поведение неодобрительно воспринималось в ве­ли­кос­ветских кругах, но зато находило сочувствие народа. Народное сознание сохранило воспоминание о нем как о «своем» государе, наделило крестьянских вож­дей-са­моз­ван­цев, организаторов движений, именем Петра III.