Первые представители беспартийной интеллигенции пошли

Гах. Поместный собор Русской православной церкви, работавший с августа 1917 г., до того момента воздерживался от оценки Ок­тябрьского переворота. Но уже 19 января митрополит Тихон, воз­веденный Собором в ноябре впервые с петровских времен в сан патриарха, предал советских правителей церковному прокля­тию — анафеме. Патриарх обвинил их в «самом разнузданном своевластии и сплошном насилии над всеми».

Обратите внимание на эти исходные представления боль­шевистских теоретиков о природесоциалистической эко­номики. В дальнейшем, знакомясь с текстом учебника, не упускайте из виду, как они влияли на экономическую по­литику коммунистической партии и ее результаты.

Правительственный блок оказался непрочным. Противоречия там неуклонно нарастали. Острые дискуссии шли по вопросам как принципиально-теоретическим, так и сугубо практическим. Разделяя социалистический выбор ведущей партии коалиции, ле­вые эсеры выступали против марксистского тезиса о «диктатуре пролетариата». В противовес ему они выдвигали идею «трудовой демократии» или власти «трудового народа» (под ним по народ­нической традиции подразумевались рабочие, все слои крестьян­ства и интеллигенция) в форме Советов. Поэтому они были решительно не согласны с превращением Советов в администра­тивный придаток большевистской власти. Столь же яростно кри­тиковали левые эсеры и меры по закрытию оппозиционных газет, утверждению в судопроизводстве принципа «революционной целе­сообразности», заключению сепаратного мира с Германией и др.

Знакомясь дальше с материалом параграфа, сопоставьте это положение Конституции РСФСР с реальностью. Как можно определить политический режим, установившийся в Советской России? Отвечая на вопрос, обратитесь к кур­су обществознания.

Определите отношение большеви­ков к парламентским формам правле­ния. Согласны ли вы с этой точкой зре­ния? Аргументируйте свое мнение, привлекая знания, полученные в курсе всеобщей истории и обществознания.

Листок из архива. Речь Н. И. Бухарина на заседании Учре­дительного собрания.

«В этот момент, когда заревом революционного пожара загорится, если не сегодня, то завтра, весь мир, мы с этой кафе­дры провозглашаем смертельную войну буржуазно-парламен­тарной республике... Мы, коммунисты, мы, рабочая партия, стре­мимся к созданию в первую голову в России великой Советской республики трудящихся, мы провозглашаем тот лозунг, который был выдвинут еще полстолетия тому назад Марксом. Пускай гос­
подствующие классы и их прихлебате­ли дрожат перед коммунистической ре­волюцией. Пролетариям в ней терять нечего, кроме своих цепей, приобретут же они целый мир!»

После того как эсеро-меныпевист- ское большинство отказалось обсуж­дать в качестве первоочередного документа Декларацию ВЦИК, боль­шевики покинули Таврический дво­рец. Немного погодя за ними ушли и левые эсеры. Днем 6 января по­доспел декрет ВЦИК о роспуске Учредительного собра­ния, обвиненного в «несовместимости с задачами осуще­ствления социализма».

10 января в том же Таврическом дворце собрался III Всероссийский съезд Советов. На нем произошло объединение Советов рабочих и солдатских депутатов с Советами крестьянских депутатов, Россия была объявле­на Советской Федеративной Социалистической Респуб­ликой (РСФСР). Зимой и весной 1918 г. прошли выборы сельских и волостных Советов, до того времени практи­чески отсутствовавших. Новая организация власти была закреплена в Конституции РСФСР, принятой на V съез­де Советов в июле 1918 г. Она торжественно деклариро­вала, что власть «принадлежит всему рабочему населе­нию страны, объединенному в Советах».

Советы и партия большевиков. На деле же склады­вавшаяся государственно-политическая система резко расходилась и с конституционными положениями, и с первоначальными «революционно-романтическими» представлениями большевистских теоретиков о «государ­стве диктатуры пролетариата».

Обложка издания «Кон­ституция РСФСР». 1918 г.

До октября 1917 г. В. И. Ленин говорил о ликвида­ции специального аппарата насилия и замене кадровой
армии «прямым вооружением всего народа». Однако же­сткая логика удержания власти заставила большевиков уже в декабре 1917 г. создать карательный орган: Всероссийскую чрезвычайную комиссию. Ее возглавил Ф. Э. Дзержинский («железный Феликс»). Вскоре ВЧК получила неограниченные права — от ареста и следствия до вынесения приговора и приведения его в исполнение. К середине 1918 г. возникает и регулярная армия.

В дооктябрьский период В. И. Ленин не раз выражал твердую уверенность в способности народных масс через Советы осуществлять управление государством. А это, с его точки зрения, делало ненужными институты парла­ментского типа, разделение законодательной, исполни­тельной и судебной властей и многие другие структуры демократического государственного устройства. Но и здесь практика разошлась с ленинским прогнозом.

Большая часть трудового населения была сразу же се­рьезно ущемлена в своем праве участвовать в реальном осуществлении власти. Большевики не ограничились тем, что лишили политических прав городскую и сель­скую буржуазию, помещиков, чиновников, служителей церкви. Опасаясь проэсеровских симпатий крестьян, об­наружившихся при выборах в Учредительное собрание, они ввели в Конституцию ряд особых статей. По ним при выборах в Советы устанавливались существенные пре­имущества для рабочего класса по сравнению с кресть­янством. Пролетарии могли послать от равного числа из­бирателей в пять раз больше делегатов, чем сельские жители. Кроме того, вводилась многоступенчатая систе­ма выборов при открытом голосовании.

Уже эти формально-юридические ограничения ста­вили под сомнение идею «народоправства» через Со­веты. Но окончательно она сводилась на нет другими, более глубокими причинами. Как убедительно свиде­тельствует исторический опыт, в странах, где отказы­ваются от принципов классической представительной де­мократии с разделением власти на три самостоятельные ветви, неизбежно происходит отторжение народных масс от участия в управлении, создаются условия для концен­трации государственной власти в руках какой-либо од­ной, находящейся вне контроля общества группы или слоя людей.

С самого начала диктатура пролетариата в России осуществлялась через узкий слой, практически целиком сконцентрированный в рядах компартии. Именно в ее руках находились рычаги реальной власти.

В подобных условиях советская политическая систе­ма могла или быть однопартийной, или включать в себя такие партии социалистической ориентации, кото­рые добровольно подчинили бы себя большевикам, отка­зались бы от проведения собственной политической линии.

Складывание однопартийной системы. Левые эсеры оказались единственной социалистической партией, ко­торая после колебаний вступила в правительственный блок с большевиками в декабре 1917 г. и получила в СНК несколько портфелей наркомов (земледелия —

A. JI. Колегаев, юстиции — И. 3. Штейнберг, почты и телеграфа — П. П. Прошьян, имуществ Российской рес­публики — В. А. Карелин и местного самоуправления —

B. Е. Трутовский).

В марте 1918 г. после ратификации Брестского мира IV Всероссийским съездом Советов левые эсеры в знак протеста вышли из правительства.

Во ВЦИКе левоэсеровская фракция сосредоточила огонь своей критики на экономической политике больше­виков, получая активную поддержку со стороны правых эсеров, меньшевиков, анархистов и других оппозицион­ных политических групп в советском «парламенте».

К тому времени умеренные социалисты уже изжива­ли «парламентскую» фазу своего противоборства с пра­вящей партией. Отчаявшись в тактике политического давления на нее, Совет партии правых эсеров в мае 1918 г. провозгласил в качестве «очередной и неотлож­ной задачи всей демократии» ликвидацию большевист­ской власти. Эти решения правых эсеров встретили под­держку меньшевиков.

Едва успели умеренные социалисты взяться за ору­жие, как последовал ответ большевистской партии. В июне 1918 г. эсеры (правые и центристы) и меньшевики были исключены из ВЦИК и местных Советов. Началось
их преследование, повальное закрытие социалистических и сохранившихся либерально-буржуазных газет.

Вскоре настал черед левых эсеров. Большевики уже давно с беспокойством следили за тем, как эта оппо­зиционная партия набирала «парламентские» очки: на III Всероссийском съезде Советов левых эсеров было 16% от числа всех делегатов, на IV — 20%, на V — уже свы­ше 30%.

Левые эсеры, в свою очередь, решили форсировать со­бытия. 24 июня их ЦК вынес роковое для партии поста­новление: «В интересах русской и международной рево­люции необходимо в самый короткий срок положить конец Брестскому миру». В этих целях предполагалось «организовать ряд террористических актов в отношении виднейших представителей германского империализма» и одновременно «приложить все меры к тому, чтобы тру­довое крестьянство и рабочий класс примкнули к восста­нию и поддержали активно партию». 6 июля 1918 г. ле­выми эсерами был убит посол Германии в России граф В. Мирбах. В тот же день партийные боевики заняли те­леграф и ряд других важных объектов столицы.

Правящая партия, выдав полустихийное и чисто ан­тибольшевистское по своей сути выступление за «контр­революционный мятеж», в считаные часы подавила его, а сама партия левых эсеров разделила судьбу правых эсе­ров и меньшевиков: большинство ее членов исключили из ВЦИК и местных Советов.

Начиная с этого момента можно говорить об утверж­дении в Советском государстве однопартийной системы, ибо сохранившееся до 1923 г. представительство левых социалистических партий в Советах было крайне незна­чительным (до долей процента) и уже не играло сколь­ко-нибудь заметной роли.

Преобразования в экономике. До революции боль­шевистские теоретики представляли себе социалистичес­кую экономику как экономику нерыночного, директив­ного типа, где отсутствует частная собственность на сред­ства производства, проведено их тотальное обобщест­вление, где хозяйственные связи основываются не на то­варно-денежных отношениях, а на принципе админист­ративного распределения продуктов труда из единого центра.

4 — А. А. Левандовский, 11 кл.

Продвигаться к этому типу экономики большевики поначалу намеревались постепенно, шаг за шагом преоб­разовывая отношения собственности. 14 ноября 1917 г. в промышленности вводится рабочий контроль. Он распро-странялся на производство, куплю-продажу готовых продуктов и сырья, а также на финансовую политику предприятий. Но сами они оставались в собственности их владельцев.

Многие промышленники встретили рабочий контроль в штыки. Началась массовая остановка предприятий. Ха­ос и неразбериха на производстве усиливались из-за не­компетентности рабочих контролеров. В этой ситуации власть организовала, по словам В. И. Ленина, «крас­ногвардейскую атаку на капитал». С конца нояб­ря 1917 г. развернулась массовая национализация заво­дов и фабрик. Затем принимаются декреты о национали­зации частных банков, железнодорожного транспорта, вводится монополия внешней торговли, аннулируются внутренние и иностранные государственные займы, сделанные царским и Временным правительствами. С каждым месяцем масштабы национализации нараста­ли. В мае 1918 г. Совнарком принял решение о национализации отдельных отраслей промышленнос­ти, а в июне — всей крупной промышленности. Для управления государственным сектором экономики учреждается Высший совет народного хозяйства (декабрь 1917 г.). Он подчинялся непосредственно правительст­ву и обладал большими полномочиями: мог приобре­тать, а также конфисковать или опечатать любое пред-

В деревне тем временем полным ходом шла реализация Декрета о земле. Он удовлетворял вековые ча­яния многомиллионных масс трудо­вого крестьянства России, безвозме­здно получившего десятки миллио­нов гектаров земли, принадлежав­шей помещикам, буржуазии, монас­тырям. Крестьян освободили от еже­годных платежей за аренду земли, был ликвидирован их трехмилли­ардный долг банкам.

Ленинский подарок ра­бочим к 1 мая: красная гвоздика. Журнал «Но­вый Сатирикон». 1918 г.

Проведение в жизнь аграрной ре­формы вызвало усиление напряжен­ности в деревне, так как каждая социальная группа крестьян стреми­лась провести раздел земли в свою пользу. Советская власть выступала
на стороне бедноты. В ответ зажиточные и богатые кре­стьяне (кулаки), главные держатели товарного хлеба, стали отказываться сдавать его государству, тем более что в условиях инфляции им это было крайне невыгод­но. Положение с продовольствием весной 1918 г. резко обострилось. Дневная выдача хлеба по карточкам в круп­ных городах сократилась до 100 г.

Большевистское правительство попыталось сначала получить хлеб через товарообмен с деревней. Но это не удалось вследствие как нехватки запасов промтоваров, так и нежелания многих крестьян участвовать в навязан­ном сверху скудном «обмене». Тогда большевики, учиты­вая неизбежную, с их точки зрения, перспективу пере­хода к нерыночной экономике, отказались от поиска каких-либо иных способов добровольного сотрудничества с сельскими товаропроизводителями и перешли к поли­тике жесткого государственного давления на них.

В мае 1918 г. была объявлена продовольственная дик­татура: Наркомат продовольствия получил «чрезвычай­ные полномочия по борьбе с деревенской буржуазией, укрывающей хлебные запасы и спекулирующей ими». Была запрещена свободная торговля хлебом, введены на него твердые цены. Его владельцы, имеющие излишки зерна и не вывозящие их на указанные властями места ссыпки, объявлялись «врагами народа». Им грозило тю­ремное заключение на срок не менее 10 лет и конфиска­ция имущества.

В реквизиции хлеба широко использовались специаль­но снаряженные продовольственные и иные военизиро­ванные отряды из числа городских рабочих и красно­армейцев. Их опорой в деревне служили комитеты бед­ноты, учрежденные декретом ВЦИК от 11 июня 1918 г.

В результате первого мощного большевистского нати­ска на российскую деревню позиции кулачества, наибо­лее хозяйственной и предприимчивой группы крестьян­ства, оказались серьезно подорванными, чем наносился удар по производительным силам российской деревни. Бесцеремонные, грабительские действия власти вызвали острое недовольство у всех держателей товарного хлеба, включая середняков.

4*

Социальная политика. Одним из первых решений Со­ветской власти в социальной сфере явилось установление 8-часового рабочего дня. Предусматривалась выплата по­собий по безработице и болезни. Было ликвидировано со­словное деление общества, уравнивались в правах муж­чины и женщины. В феврале 1918 г. страна перешла на общеевропейский григорианский календарь: следующий после 31 января день стал считаться 14 февраля.

99

В январе 1920 г. был издан декрет об отделении шко­лы от церкви, а церкви от государства. Этим решением закреплялось равноправное положение всех вероиспове­даний в России, а также право государства на ведение широкой атеистической пропаганды. По декрету церковь лишалась возможности владеть собственностью.

I

Декрет был крайне болезненно воспринят в церковных кру­

Начало «культурной революции». Тотчас же после Октября на базе Министерства народного просвещения сформировалось новое центральное ведомство — Нарко­мат просвещения во главе с А. В. Луначарским. Круг полномочий его был много шире прежнего министерст­ва. Наркомат держал в поле своего зрения все сферы духовной жизни общества, все учреждения культуры.

Уже к середине 1918 г. он сосредоточил управление школой, политическим просвещением населения, изда­тельским делом, научными учреждениями, театрами и музеями, библиотеками и клубами. Наркомпрос смело вторгался даже в такую тонкую область творческой дея­тельности человека, как литература и искусство.

Появление подобного административно-идеологическо- го ведомства не было, конечно, чисто революционной им­провизацией, хотя в те дни ее хватало с избытком. К жизни его вызвало стремление как можно быстрее реа­лизовать главную цель большевиков в начатой ими «культурной революции»: опираясь на государственную власть, политизировать культуру, утвердить в обществе безраздельное господство марксистской идеологии, пре­вратить систему образования, гуманитарные науки, ли­тературу, искусство, театр в инструмент «воспитательно­го» воздействия правящей партии на народные массы. Большевистские вожди отчетливо понимали, что без это­го «инструмента» в их руках удержание власти над стра­ной стало бы невозможным.

Вместе с тем было бы ошибкой не видеть и другой стороны «культурной революции». После Октября устра­няются сословно-классовые препоны, мешавшие трудя­щимся пользоваться благами культуры и просвещения. Общественным достоянием стали крупнейшие частные художественные и книжные собрания, музеи и дворцы знати, киностудии и театры. Конституция закрепляла за государством обязанность «предоставить рабочим и бед­нейшим крестьянам полное, всестороннее и бесплатное образование». Они получили значительные преимущест­ва при поступлении в университеты.

На первый план в политике большевиков в области культуры сразу же выдвинулась проблема российской интеллигенции — малочисленной (около 2,2% населе­ния), но особо значимой общественной группы, главной носительницы знаний и национальных культурных тра­диций.

В настроениях и, главное, действиях интеллигенции обнаружились два крайних полюса: на одном находились активные противники большевизма, на другом — его убежденные сторонники.

И все же подавляющая часть российской интеллиген­ции заняла нейтральную позицию, воздерживаясь от ка­ких-либо конкретных действий, объявив себя стоящей вне политики. Но и здесь поначалу преобладали анти­большевистские настроения. Как и у откровенных про­тивников режима, их порождали и сам факт насиль­ственного государственного переворота, и политика вла­стей, которая резко расходилась с укоренившимися в этой среде идеалами либерализма и демократии.

В дальнейшем колеблющаяся интеллигентская масса так и не вышла из состояния политически пассивного восприятия быстро менявшейся российской жизни, в то же время постепенно склоняясь к лояльности властям. Тому способствовали причины разного свойства:

— чисто прагматические: необходимость кормить свои семьи, служа у новых властей. Тем более что большеви­ки отчетливее понимали невозможность обойтись в зате­янном ими строительстве нового общества без старых специалистов и с весны 1918 г. взяли курс на их при­влечение на свою сторону, используя, помимо принужде­ния, стимул материальной заинтересованности;

— принципиальные: в целом не отвечавшая интере­сам народа позиция антибольшевистских сил и интервен­тов, реальная угроза общедемократическим завоеваниям революции, целостности и независимости России.