Он не смог даже сохранить свою династию. Русский народ, по сообще- || флетчера, он презирал, говоря: «Русские мои все воры», а о себеговорил:«Я не русский, предки мои германцы».

Чем хуже становилось его здоровье, тем больше думал Грозный о кон! чине. Проливший потоки крови, он боялся смертного часа и выслушивал! предсказания волхвов и астрологов по поводу срока своей смерти. Они получил от них предсказание, что умрет 18 марта. Узнав об этом, он под! готовил завещание. Перед смертью ему мерещились кошмары и видел® убитый им сын. Утром 18 марта 1584 г. он почувствовал себя лучше и] тут же объявил, как сообщал Горсей, что если он останется жить, то кая нит всех предсказателей. Ничто не предвещало скорого конца. Цари принял теплую ванну, затем сел играть в шахматы со своим новым лю! бимцем князем Богданом Яковлевичем Вельским. Внезапно во время игр® наступила смерть.

Убийство собственного сына окончательно сломило царя. Уже ничЯ не могло принести ему радости — ни рождение сына Дмитрия, 19 октябЗ ря 1582 г., ни известие о завоевании Сибирского ханства казаками а|§ мана Ермака Тимофеевича, с которым прибыл в Москву в 1583 г. один У атаманов Ермака, Иван Кольцо. Царь явно сдал физически, хотя о его] хорошем здоровье в прежние годы упоминали современники. Так, агент] английской «Московской компании» Д. Горсей, не раз видевший царя отмечал, что тот «был приятной наружности, имел хорошие черты лица высокий лоб, резкий голос». По мнению русских очевидцев, выраженному] писателем первой половины XVII в. князем Семеном Ивановичем ШахоЯ ским, «царь Иван образом нелепым, очи имея серы, нос протягновен и] покляп, возрастом (ростом. — Н.М.)велик бяше, сухо тело имея, плещи имея высоки, груди широки, мышцы толсты». После 1581 г. он тяжеш заболел и стал опухать, хотя еще в 1583 г. мог, по сообщению английскД го посланника Д. Боуса, выпить большой кубок за здоровье «своей доб| рой сестры» королевы Елизаветы.

У писателей и историков опричнина вызывала повышенный интерес этому детищу Ивана Грозного посвящена обширная литература. В ней господствовали мотивы сурового осуждения как самого явления, так|и главного его инициатора и вдохновителя — царя. В то же время в ней делались попытки понять, что заставило царя, стремившегося в силуса­мого своего положения к укреплению государственного единства, к лик­видации уделов пойти на нарушение этого единства и выделение особа jfc-j | го удела, т. е. самой опричнины. Обычно в опричнине видели средство, избранное царем для укрепления личной безопасности, для борьбы со Щ своими противниками — действительными, а главным образом — мни­мыми. При этом В.О. Ключевский видел в ней плод «чересчур пугливой го воображения царя», по существу, его психической неуравновешенное сти. Определенный государственный смысл видели в ней С.М. Соловьев и С.Ф. Платонов, считавшие ее формой борьбы с аристократией как hoi сительницей средневековой анархии и раздробленности. В то же врем) они явно видели крайнюю жестокость опричнины и осознавали, что они стала одной из предпосылок Смуты в России начала XVII в. Лишь соя ветская литература сталинского времени не только обосновала, но9 оправдывала опричнину, говоря о ее якобы прогрессивном значении длЯ государства. Тон подобным оценкам давал сам Сталин, заявивший Н беседе с создателем фильма «Иван Грозный» в 1947 г. С. ЭйзенштеИ иом и актером Н. Черкасовым, что если бы царь и «прогрессивное вой! ско опричников» истребили бы еще пять-шесть боярских родов, то не; было бы Смуты, а Грозному можно ставить в упрек вовсе не жестЯ кость, а излишнюю мягкость.

 

Понятны, конечно, симпатии кровавого диктатора советского времени и деспоту средневековья. Но они совершенно не соответствуют народному! отношению к опричникам, к «злодею Малюте» и к «царю-собаке», выр>'| женному в фольклоре. Осуждение народом венценосца — случай очвШ редкий, и злодеяния монарха должны были действительно быть ивкяючЦ тельно велики, чтобы так поразить воображение народа в век, когда ЦодИ человеческой жизни была невысока, и чтобы народ дал оценку монарХЩ

I _коТорая резко противоречит присущему народному сознанию монархиз­му- Совершенно не учитываются в сталинской оценке опричнины и ее последствия, которые были губительны для страны. Разгром Новгорода, массовое бегство населения из самых развитых регионов России — Северо-Запада и Центра, резкое сокращение пашни, рост крепостничества 1 _каК единственно доступного властям средства удержать разбегавшееся | _население, хозяйственный кризис, кризис поместного войска — основы во- I „руженных сил государства — вот последствия опричной политики Ива- ; на Грозного.

Взамен царь добился полной покорности и страха перед собой, и это очень бросалось в глаза посещавшим Россию иностранцам, например Дк. флетчеру. Не случайно и после отмены опричнины репрессии, а иногда к массовые убийства продолжались. Когда 1 января 1573 г. Малюта Ску­ратов погиб при взятии ливонской крепости Вейсенштейн (Пайды), царь приказал сжечь всех взятых в плен немцев и шведов. Погиб в 1573 г. даже полководец князь М.И. Воротынский, руководивший разработкой первого в России устава сторожевой и станичной службы и разбивший хана при Молодях. Князя обвинили в тайных сношениях с Крымом и стрем­лении околдовать царя. Его поджаривали на медленном огне, а затем от­правили на Белоозеро. В пути полководец умер. В полном расстройстве была после смерти Марии Темрюковны семейная жизнь царя. Сразу после нашествия Девлет Г ирея 1571 г. Г розный затеял выборы новой жены. Выбор его пал на Марфу Васильевну Собакину, дочь новгородского купца. Невеста, однако, очень скоро стала «сохнуть» и умер­ла 13 ноября. Подозревая, что невесту его извели, царь казнил некото­рых вельмож, а брата Марии Темрюковны, князя Михаила Темрюковича Черкасского, приказал посадить на кол. Помощь царю оказал голланд­ский врач Елисей Бомелей, умевший изготовлять яды и так дозировать их, что принявшие их умирали как раз тогда, когда это было нужно Грозно­му. Не случайно перед Бомелеем испытывали не меньший страх, чем пе­ред самим тираном. На четвертый брак с Анной Колтовской царю было Дано специальное разрешение церкви. Брак состоялся 29 апреля 1572 г., ^аа январе 1574 г. царь уже отказался от новой жены и постриг ее в Тихвинском монастыре под именем Дарьи, где она прожила до 1626 г. Пятый брак, состоявшийся около 1575 г., был уже без церковного благо­говения. Н.М. Карамзин сомневался даже, звалась ли пятая супруга Гроз­но, Анна Васильчикова, царицей. Известно, что она была похоронена в •УЭДальском женском монастыре, там же, где и первая жена Василия III Соломония Сабурова. Шестой женой царя была вдова Василиса Мелен- ^Ьева. Помимо жен, у Грозного имелись наложницы, о которых сообщал Детский посол Я. Ульфельд, посещавший Россию в 1578 г.

Вновь напугал и удивил своих подданных Иван Грозный осенью 1575 J I когда затеял, по словам В.О. Ключевского, «политический маскарад» _nJ I садив на престол крещеного касимовского татарского царевича СимеЗ1 на Бекбулатовича, а себя провозгласив удельным князем. С характеры' I для него склонностью к шутовству и юродству он посылал Симеону Щ I лобитные, в которых именовал его «великим князем всея Руси», а себя I называл «Иванец Васильцев» и просил разрешить ему «людишек nepJ брать», как это делалось в опричнину. Разумеется, напуганный Симеон hJ медленно удовлетворял все желания Грозного. Через 11 месяцев, в 1576 я Грозный свел Симеона с «великого княжения» и сделал его «велики! князем тверским». Не ясна причина такого поступка царя. Дело не тол»! ко, конечно, в склонности Грозного к шутовским маскарадам. Не исключи но и то, что он получил предсказание волхвов о скорой смерти русски! царя, а он был очень суеверен и доверял разного рода предсказателям гадателям и языческим волхвам. Сходство с опричниной усиливалось тем что при Симеоне Бекбулатовиче продолжались репрессии. Погиб, в час! ности, Новгородский архиепископ Леонид.

Между тем продолжалась Ливонская война. На польский престол был избран в 1576 г. Стефан Баторий, семиградский князь и полководец, на] строенный довести войну с Россией до победы. Но в 1577 г. гораздо! более активно действовали в Ливонии русские войска. В январе они осахя дали Ревель. Летом русская армия во главе с царем вторглась в Ливо­нию, имея значительное преимущество перед противником. Те времена|в начале войны, когда местные жители поддерживали русских, прошли. Пая литика русских властей, направленная на раздачу земель, а также жести кости воевод настраивали население против царских войск. Так, жители города Вендена предпочли взорвать сами себя, но не сдаваться воево! дам царя. Сам царь вошел в города Венден и Вольмар, но это были егЯ последние успехи. В 1579 г. Стефан Баторий взял Полоцк, а в 1580 г. -] Великие Луки, где устроил страшную резню. Защитить свои города цари не мог и пытался склонить короля к миру, соглашаясь за Великие ЛуКч уступить города Ливонии.

Пока гибли люди в Великих Луках в сентябре 1580 г., царь вступил ®! свой седьмой брак с Марией Федоровной Нагой, дочерью окольничегЯ Федора Федоровича Нагого. Никакого церковного благословения на это! брак не было. Одновременно он женил своего второго сына Федор! на Ирине Федоровне Годуновой, сестре выдвинувшегося в годы оприЧ нины царского любимца Бориса Федоровича Годунова, пожалованного по случаю этого брака в бояре. При этом царь не оставлял мысли Щ английском браке и женитьбе на племяннице королевы Елизаветы МЧ рии Гастингс.

Оригинальным увлечением Ивана Грозного являлось его писательство. Он автор посланий и грамот. Адресатами его были разные люди, начи­ная с монархов —- Елизавета Английская, Стефан Баторий, Юхан III Швед- ский, а самые известные из его посланий были написаны Курбскому, оп­ричнику Василию Грязнову, игумену Кирилло-Белозерского монастыря Козьме. В них проявился своеобразный и изворотливый ум автора, его знание Священного Писания, античной и русской истории, его полемиче­ский темперамент в отстаивании своих идей — божественного происхож­дения своей власти, прямого происхождения своего рода от римских це­сарей, холопства по отношению к нему всех его подданных, жаловать и казнить которых он волен. Стиль и содержание его произведений носят отпечаток его личности, определялись исключительным его положением в обществе, характером и темпераментом, неустойчивой психикой. Поэто­му автор легко переходит от высокого стиля церковной литературы к шутовскому и разговорному языку. Используя нередко иронию по отно­шению к самому себе, царь давал тем самым почувствовать адресату раз- I ницу в их положении и ничтожество его по сравнению с ним, царем, i В 1581 г. Иван IV уже имел за плечами полвека жизни. И оказалось i так, что в тот год рухнуло главное, к чему он стремился. Все сильнее г ощущался экономический кризис, что не позволяло продолжить войну, j Политика Грозного истощила и разорила страну. Некому было работать i и платить налоги. А когда в июле Стефан Баторий начал наступление на | Псков, стало ясно, что речи об удержании Прибалтики уже и быть не могло. [ Нужно было оказывать помощь псковичам, но и на это у царя не было I сил. Вся тяжесть обороны города легла на псковский гарнизон во главе t с воеводой князем Иваном Петровичем Шуйским. Героическая оборона К позволила отстоять город, несмотря на то, что королевская армия имела Iболее чем трехкратное преимущество перед осажденными. В результате 115 января 1582 г. между Россией и Речью Посполитой был подписан Ям-

■ Запольский мир, по которому король возвращал захваченные русские го-

■ Рода, кроме Полоцка, а царь возвращал все земли в Ливонии. Мир заклю­чался на 10 лет.

I Еще одной важнейшей жизненной целью царя было упрочение своей ■власти и передача ее надежному наследнику. Но и этой возможности ■он лишился, когда в ноябре 1581 г. в приступе ярости убил своего ■сына — царевича Ивана Ивановича. Другой его сын, Федор Иванович |оыл слабоумен и не мог управлять государством. Для психически не- I Здорового царя был характерен внезапный переход от неистовых при- ■^с'Упов лютости к столь же неистовому покаянию, когда он усердно за- ■маливал свои грехи и когда по его указанию составлялись синодики ■Для поминовения во время заупокойных молитв убиенных им. Столь же

неистово каялся царь и после сыноубийства и даже думал отказаться от царства и уйти в монастырь»

Кровавым тираном, создателем опричнины и виновником гибели множи ства людей вошел в русскую историю и остался в памяти народа царЙ Иван Васильевич Грозный. Вместе с тем вокруг его имени сложился мифа так выраженный князем Шаховским: «К ополчению дерзостен и за оте-| чество свое стоятелен». Едва ли есть основания доверять Шаховском® Имея заслуги в покорении Казани, способствуя присоединению АстрахЯ ни, Грозный затеял войну в Прибалтике. Как полководец он не проявЯ себя и, наоборот, подозревая всех в измене, сдерживал инициативу воевод! и погубил многих заслуженных и талантливых военачальников. ВиновКН ком поражения в войне был именно он. Его политика способствовала Р^а"| зорению страны и созданию предпосылок невиданной ранее в ее исШ| рии Смуты — гражданской войны, растянувшейся на полтора десятка леТ|