Заботливый и любящий семьянин

Где он жил?

Как говорится в старой тувинской пословице: «Птица любит гнездо, человек родину». От любви к родине начинается любовь к окружающей жизни. Какие территории и места можно назвать родиной Ажыкая? Из определенных источников были установлены места, куда кочевал Бейсе Ажыкай в поисках сочной и обильной травы для нагула своего скота. Каждый сезон года, как и все кочевые народы, он менял место стоянки. Зимой - туда, где можно укрыться от суровых морозов: ложбины, опушки леса. Весной – туда, где появляется первые весенние проталины, на южные склоны рельефа, летом – где невысокие продуваемые холмы, открытые от деревьев и кустов, подальше от назойливой мошкары. Осенью - поближе к зерновым полям, чтобы легче убрать урожай, и дать нагуляться скоту отходами собранного урожая. Учитывая интересы торговли, Ажыкай старался поставить свою стоянку на перекрестке больших и малых дорог, около мест предстоящих встреч со своими торговыми партнерами. Тем не менее, по границам той территории, где жил и кочевал, Ажыкай по традиции предков устраивал на заметных местах оваа (сооружения из камней), устанавливал байса (пограничный знак). В строго установленные сроки устраивал там обряд «Дагылга», с моленьями лам и шаманскими камланиями, богатым пиршеством, туда приглашались певцы и хоомейжи, а также проводились состязания борцов, устраивались скачки. Таких святых мест было три: около озера «Чагытай» - восточная граница, пик на хребте Восточный Танну-Ола «Ыдык-Тайга» – южная граница, и вершина горы в устье правого берега реки Элегест, напротив кирпичного завода – северная граница. Это территория примерно совпадает с современной границей Тандынского района РТ.

Как раньше было выяснено, Ажыкай был родом из аратов. Все хитрости жизни арата, круг его интересов, повседневные заботы и проблемы были ему знакомы. Поэтому с любым аратом он мог спокойно говорить как равный с равным. По прошествии времени он стал наиболее богатым среди сородичей и знатным по иерархии титулов чиновничества старой Тувы. Чиновники, имеющие высокие титулы, при решении государственных дел считались с мнением Ажыкая. Для решения исторического и судьбоносного пути для тувинцев Ажыкай выступил за присоединение Тувы к России, а не в Монголию.

При общении с людьми он не видел разницы в чинах и имущественном положении. Со всеми он находил общий язык и был приветлив. В разговоре был честен, речь четкая, умом был ясен. Не терпел громкого голоса и выражений на высоких тонах. По характеру он был человеком мягким и покладистым, что было не характерно для обладателя высокого звания – гунн нойон и бейсе, который он носил. Будучи очень богатым человеком и купцом он без переводчиков много общался с русскими и китайскими торговцами, коммерческие дела не любят чужих ушей.

Как и любой кочевник, он очень любил свою семью, родной очаг и землицу стойбища. Для тувинца самым священным местом является стойбище (одек) где он родился. Ажыкай нойон - глава большого дружного семейства - старался поддержать духовное, материальное и финансовое благополучие своего многочисленного потомства. Все свое свободное время и активную хозяйственно-экономическую деятельность он направлял на благополучие и достаток своей семьи. Мир общения в семье Ажыкая был построен на взаимопонимании, уважении и любви. Во время ежегодных паломнических поездок в святые места, чтобы отдать почести главному хуре Монголии «Цветок Будды», семья брала с собой и своих детей. Их помещали в специально оборудованных деревянных корзинах «арыках» сплетенных из тонких ивовых прутьев. В одну корзину могли уместиться от 1 до 2-х детей, корзины скрепляли на верблюдах по одной с каждой стороны. По воспоминаниям потомков нойона, в одну их паломнических поездок в Монголию местные жители украли у Ажыкая любимую внучку трехлетнюю Чорбаа. Не было никаких вестей и нойон сильно переживал по этому поводу, не находил места, требовал от местных властей поиска и возврата своей внучки. И наконец, спустя 3 месяца, нашли внучку в монгольской семье. За это время она стала почти монголкой, говорила только по-монгольски, была наряжена в добротную монгольскую одежду. Монгольские власти вернули её с почестями, извинились за недостойный поступок соплеменника. После этого случая Чорбаа прожила жизнь, не выезжая за пределы Тувы, но, по словам потомков при разговоре у неё иногда проскальзывала монгольская интонация. Такие обрывки из истории семьи Ажыкая говорят о том, что отношения в семье были очень теплые и дружеские. А его самого характеризуют как заботливого и любящего семьянина.

По церковным делам, по строительству монастырей и снабжения их предметами культа, книгами-сутрами, он много общался со служителями духовенства, ламами, был вхож в их круг. Хотя он сам не имел духовного сана, простые араты обращались к нему как «Даа-Лама» или «Бай-Хелин». Это, скорей всего, из уважения за заслугу его стараний по духовному делу. По информации ученого ламы, хелина Оюна Люндупа Чаашовича, жителя с. Межегей, «Ажыкай нойон сам ездил в Пекин, договаривался с китайскими властями о строительстве буддийских монастырей, заключал договоры с китайскими архитекторами, строителями, мастерами, художниками и декораторами».

Во время установления народной власти 1921 г., он принимал активное участие в учредительном собрании ТНР в м. Суг-Аксы, возглавив делегацию оюнарского сумона. Его портрет изображен среди делегатов съезда на картине художника Демина «Всетувинское учредительное собрание», который находится в Кочетовском филиале Национального музея РТ. После установления в Туве народной власти он имел контакты с деятелями народной власти и тувинской народно-революционной партии, членом, который он являлся.