Взгляд на культуру Ю. М. Лотмана

Семиотическое направление

Представители:Ч. Пирс, Ф. де Соссюр, Ю. Лотман, Э. Кассирер, А. Ф. Лосев, У. Эко. Рассматривали культуру через семиотический (знаковый) подход как систему знаков, Текст, семиосферу. Особое значение уделялось изучению знаковой природы языка культуры.

Убедительным примером того, как в советской России, даже в условиях цензурного удушения гуманитарных наук, смогла плодотворно развиваться новаторская культурологическая мысль, является творчество выдающегося ученого – Юрия Михаиловича Лотмана (1922–1993), создателя Московско-Тартусской семиотической школы (60-е гг. ХХ в.). История и теория культуры были поставлены Лотманом на прочную почву новых филологических дисциплин – семиотики и структурализма, подкрепленных огромным фактическим материалом отечественной культуры. К этому времени на Западе уже сложилась семиотика как научное направление, были опубликованы труды американских философов Ч. Пирса и Ч. Морриса, швейцарского лингвиста Ф. де Соссюра. В них была обоснована идея исследования языка как семиотической системы. Однако в России этот подход критиковался.

Заслуга Лотмана заключается в раскрытии знаково-символической природы культуры и механизмов ее трансляции на основе применения семиотического метода и теории информации. Само понятие "семиотика" образовано от греческого "знак". Семиология изучает свойства знаковых систем и их значения. К числу знаковых систем относятся:

– естественные знаки, или знаки–признаки – информация для ориентировки в природе, оценки погоды и времени;

– функциональные знаки – субкультурные знаки–признаки (военная форма), значения предметов в суеверных представлениях (пустые ведра);

– условные (конвенциональные) знаки – это сигналы – извещения: эмблемы, гербы, ордена, знамена, общеупотребительные символы (крест), денежные знаки;

– вербальные знаковые системы – естественные языки;

– искусственные знаковые системы – языки науки;

– знаковые системы записи – пиктография, иероглифика, алфавит, нотная запись, цифровые кодировки;

– знаково-символические языки искусства – живопись, скульптура, танец, театр, кино, фотография, музыка.

Для семиотического подхода характерно выделение трех уровней исследования знаковых систем;

– синтактика – структура сочетаний знаков и правил их образования безотносительно к их значениям и функциям;

– семантика – определение смысла и интерпретация знаков;

– прагматика – отношения между знаками и их пользователями.

В рамках семиотической школы труды Лотмана, посвященные русской литературе, журналистике, быту, театру, кино, живописи, еще до запоздалого признания у себя на родине, стали широко известны за ее пределами и сделали их автора важнейшей фигурой мировой семиотики. Всего им было опубликовано на разных языках несколько сотен статей и книг не только по отечественной культуре, но и по русско-западноевропейским связям, что делает его виднейшей фигурой духовного единства Европы и России.

Как культурологу Россия обязана Лотману глубокими исследованиями отечественных традиций, духовной жизни и быта, преимущественно XIII–XIX вв., в частности таких фигур, как Радищев, Карамзин, декабристы, Пушкин, Лермонтов, и многих других. Здесь главная заслуга Лотмана в том, что он способствовал очищению этих имен от пропагандистского идеологического грима, накладывавшегося на них в течение десятилетий официальной советской наукой. Однако основным вкладом ученого в культурологию стали его труды по русской культуре во всех ее проявлениях под углом зрения семиотики, равно как и разработка собственной общей теории культуры. Лотман рассматривает ее как открытую знаковую систему и структуру, включающую помимо основного "штампующего" компонента – естественного языка – множество других знаковых систем, которыми являются, в частности, все виды искусства. Одновременно культура для Лотмана – это и "текст", всегда существующий в определенном "контексте", и механизм, создающий бесконечное многообразие культурных "текстов", и долгосрочная коллективная память, избирательно передающая во времени и пространстве интеллектуальную и эмоциональную информацию. Перед смертью, уже потерявший зрение, ученый надиктовал ученикам свою последнюю работу — "Культура и взрыв" (1992), в которой попытался с позиции семиотики наметить различия между "взрывными" социокультурными процессами в России, с ее противоречивой дихотомийной культурой, и западной цивилизацией с более плавным и менее разрушительным развитием.

Если следовать историческому материализму, культура не является целостным объектом самостоятельного изучения – позволительно лишь выяснять, как те или иные культурные явления вытекают из экономического состояния общества. Вот почему претензии семиотики на научное объяснение феноменов языка, истории, искусства и т. п. воспринимались идеологическими надзирателями разных рангов как нечто безусловно крамольное.

В концепции семиотики культуры, развиваемой Ю. М. Лотманом, основной категорией был текст, и это провозглашалось достаточно настойчиво. Сама культура рассматривалась как механизм порождения текстов, как пространство их функционирования. На страницах Тартуских сборников всерьез обсуждалось, что есть текст в той или иной культуре, даже что является в большей или меньшей степени текстом. Скажем, в христианской культуре Библия в большей мере текст, чем рыцарский роман, а в эпоху застоя "самиздатовская" рукопись служила в большей мере текстом, чем газетная статья или официально рекомендуемая книга. Культура при этом истолковывалась как коллективный интеллект. Этому кругу идей Ю. М. Лотман посвятил помимо статей книгу "Культура как коллективный интеллект и проблемы искусственного разума" (1977). Однако, в отличие от традиционной для математизированной семиотики постановки, задачи о переводе текстов с помощью искусственного интеллекта, Ю. М. Лотман подчеркивает здесь характерный для культуры феномен принципиальной непереводимости текстов разного типа, обеспечивающий "лавинообразное самовозрастание смыслов" и стимулирующий творческое (то есть, по Лотману, создающее новые тексты) сознание.

Речь идет о том, что в смыслообразовании принципиально должны участвовать две системы кодирования, между которыми имеет место отношение непереводимости, придающее трансформациям текста непредсказуемый характер. Такого рода явления происходят, по мнению Лотмана, например, когда "западная" цивилизация пытается пересказать необычные для нее и тем самым выглядящие как иррациональные тексты "восточных" цивилизаций. В результате генерируются тексты, новые для обеих цивилизаций. Эти идеи развиты Лотманом в статье "Мозг-текст-культура-искусственный интеллект".

Сегодня все виднее, что в семиотическом подходе Лотмана к литературе и культуре главное – отнюдь не формальные схемы и уж никак не навязывание этих схем культурно-историческому материалу. Главное же – это выявление конкретных смыслов, выражаемых знаковыми средствами (текстами) той или иной культуры. При этом тексты активно воздействуют на свой контекст, создавая новые образцы культурного поведения. В работах Лотмана можно найти многое о литературных прообразах поведения декабристов, о многочисленных "печориных", появившихся под влиянием прозы Лермонтова и т. д. В сущности, научное кредо Юрия Михайловича гораздо ближе к историческому литературоведению, чем к последовательному структурализму в дух. Для Лотмана историческая конкретика текста (вплоть до деталей быта, в которых он, как никто иной, умеет прочитывать культурные смыслы) гораздо важнее, чем структурные инварианты этого текста, его абстрактные архетипы.

Вместе с тем Лотман в своей интерпретации культуры остается универсалистом. Разумеется, культура принципиально локальна в пространстве и во времени: каждая эпоха, каждая местность порождают огромное число своеобразных образцов поведения, культурных штрихов, стилевых особенностей. Высочайший профессионал, Ю. М. Лотман чувствует себя в этом многообразии как рыба в воде, но каждый раз его истолкование позволяет ощутить универсальность культурных смыслов. Происходит чудо узнавания в людях, населяющих другие эпохи и страны, существ, себе подобных. А это уже достижение нравственное (притом полученное строго профессиональными средствами) – увидеть собрата в человеке, инако-одевающемся, инако-реагирующем, инако-мыслящем.

Культурологический подход предполагает изучение литературы в единстве со всем набором культурообразующих текстов. Литература с этой точки зрения теряет свою предметную автономность. Лотман не первый и не единственный рассматривает функционирование литературы в такой перспективе, но, может быть, именно в его работах этот подход достиг наибольшей органичности. Сам же феномен культуры приобретает статус автономного предмета научной дисциплины – семиотики культуры, без попыток его редукции к иным сущностям – материальным или духовным. (Этим никак не отрицается возможность других подходов к исследованию культуры; так, например, социология культуры рассматривает культурные феномены не с точки зрения порождения и перекодирования культурных текстов, но с точки зрения реализуемых в культуре социальных функций.)

Надо подчеркнуть, что автономность культуры как дисциплинарного предмета здесь рассматривается лишь в гносеологическом аспекте – это один из путей ее познания.

Совсем иной вопрос – об онтологическом отношении культуры к сфере духовного. Безрелигиозный взгляд на культуру может привести не только к отрицанию ее самостоятельной роли (представлению о ее вторичности по отношению к сфере производства), но и, напротив, к отождествлению культуры с областью духовного в целом, к своего рода сакрализации культуры, ввиду отсутствия понятий об Абсолюте, задающем точку отсчета для человеческого бытия. С религиозной точки зрения культура есть самореализация Духа, среда, через которую Дух может воздействовать на человека, открываться человеку, а утрата духовных даров ведет к деградации и гибели культуры. Опыт тоталитаризма показывает, что отрыв от духовных корней превращает культуру в инструмент идеологического манипулирования сознанием, в презренную служанку идеологии.

Какова же позиция Ю. М. Лотмана по поводу онтологического статуса культуры? Концепция культуры по Лотману всегда предполагает спонтанность генерирования новых текстов, то есть неполную запрограммированность культурных механизмов. Действующие в культуре законы оставляют место для свободного проявления Духа. Можно даже сказать сильнее: принципиальное многообразие способов "поведения" культурных текстов, многообразие способов их прочтения и перекодирования создает открытое пространство смыслов, в котором есть место для свободного самовыражения и самораскрытия Духа. Культура оказывается предрасположенной к духовному сотворчеству, но не претендующей на абсолютность духовного авторитета.