ВОЕННО-ПОЛЕВЫЕ СУДЫ

19 августа 1906 г., спустя неделю пос­ле взрыва на Аптекарском острове, в чрезвычайном порядке, минуя Государ­ственную думу, был принят закон о военно-полевых судах. Дела в таких су­дах рассматривались в течение 48 ча­сов, а смертные приговоры приводи­лись в исполнение не позднее чем че­рез сутки после их вынесения. Эти суды были созданы для подавления револю­ционного движения.

За восемь месяцев военно-полевые суды вынесли 1102 смертных пригово­ра. Писатель Владимир Короленко от­мечал, что «казни стали бытовым яв­лением».

Думская оппозиция подвергала воен­но-полевые суды резкой критике. Оп­равдывая эту меру, Столыпин говорил в марте 1907 г.: «Когда дом горит, гос­пода, вы вламываетесь в чужие квар­тиры, ломаете двери, ломаете окна. Когда человек болен, его организм ле­чат, отравляя его ядом. Когда на вас нападает убийца, вы его убиваете. Это, господа, состояние необходимой обо­роны. Оно доводило государство не только до усиленных репрессий — оно доводило до подчинения всех одной воле, произволу одного человека, до диктатуры, которая иногда выводила государство из опасности и приводи­ла до спасения. Бывают, господа, ро­ковые моменты в жизни государства, когда государственная необходимость стоит выше права и надлежит выбирать между целостью теорий и целостью отечества».

Приговоры военно-полевых судов ут­верждались командующими военными округами. Командующий войсками Ка­занского военного округа И. Карасс не подписал ни одного смертного приго­вора, не желая, как он говорил, «на ста­рости лет пятнать себя кровью». С дру­гой стороны, командующий Одесским округом барон А. Каульбарс однажды утвердил смертный приговор двум мо­лодым людям, даже не присутствовав­шим на месте события, за участие в ко­тором их казнили. Когда одна знатная просительница стала выяснять этот вопрос, он ответил ей: «Успокойтесь, я уже нашёл действительно виновных, и они уже расстреляны».

Карикатура на П. Столыпина (газета «Адская почта», 1906 г.).

После государственного переворота 3 июня 1907 г. и роспуска II Государственной думы желаемое успокоение было достигнуто, революция подавлена (см. ст. «Революция 1905 —1907 годов»). Настала пора приступать к реформам. «Мы призваны освободить на­род от нищенства, от невежест­ва, от бесправия», — говорил Пётр Столыпин. Путь к этим це­лям он видел прежде всего в ук­реплении государственности.

Стержнем его политики, делом всей его жизни стала зе­мельная реформа (см. ст. «Столыпинская земельная ре­форма»). Эта реформа должна была создать в России класс мел­ких собственников — новую «прочную опору порядка», опору государства. Тогда России были бы «не страшны все революции». Свою речь о земельной реформе 10 мая 1907 г. Столыпин завер­шил знаменитыми словами: «Им (противникам государственно­сти. — Прим. ред.) нужны великие потрясения, нам нужна Вели­кая Россия!».

Какой общественный строй возник бы в России после этой реформы? Сторонники Столыпина и тогда, и позже представ­ляли его себе по-разному. Националист Василий Шульгин, на­пример, считал, что он был бы близок итальянскому фашистско­му строю. Октябристы думали, что это будет скорее западное ли­беральное общество. Сам Пётр Аркадьевич говорил в 1909 г. в одном интервью: «Дайте государству 20 лет покоя внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней России».

Внутренний покой подразумевал подавление революции, внешний — отсутствие войн. «Пока я у власти, — говорил Столы­пин, — я сделаю всё, что в силах человеческих, чтобы не допус­тить Россию до войны. Не можем мы мериться с внешним врагом, пока не уничтожены злейшие внутренние враги величия России — социалисты-революционеры». Столыпин предотвратил войну по­сле того, как в 1908 г. Австро-Венгрия захватила Боснию. Убедив царя не проводить мобилизацию, он с удовлетворением отметил: «Сегодня мне удалось спасти Россию от гибели».

Но Столыпину не удалось довести до конца задуманную ре­форму. Черносотенцы и влиятельные придворные круги отно­сились к нему крайне враждебно. Они считали, что он уничто­жает традиционный жизненный уклад России. После подавле­ния революции Столыпин стал терять поддержку царя.

После взрыва бомбы на Аптекарском острове. 1906 г.

В это время он с горечью сказал в частной беседе: «Мой ав­торитет подорван, меня поддержат, сколько будет надобно, для того, чтобы использовать мои силы, а затем выбросят за борт».

В августе 1911 г. в Киеве начались торжества по случаю вве­дения земств в западных губерниях России. Открывался памят­ник Александру II. В город прибыли множество важных гостей, государь с семьёй, Столыпин и другие министры. Их охрану обеспечивал товарищ (заместитель) министра внутренних дел Павел Курлов, давний противник Столыпина.

Николай II всячески подчёркивал свою нерасположенность к главе правительства. Когда Столыпин прибыл в Киев, царь не пригласил его в автомобили своей свиты. Премьер-министру даже не подали экипажа, и ему самому пришлось искать извозчика. Го­родской голова, свидетель этого неслыханного происшествия, предоставил ему собственный экипаж. Рассказывали, что друг царской семьи Г. Распутин, увидев его в экипаже, вдруг закричал так, что этот крик услышала толпа: «Смерть за ним! Смерть за

«СТОЛЫПИНСКИЕ ГАЛСТУКИ»

В ноябре 1907 г. кадет Фёдор Родичев, говоря о военно-полевых судах, в пылу полемики назвал верёвки для пригово­рённых к повешению «столыпинскими галстуками». Это вызвало бурное возмущение правого большинства депута­тов III Государственной думы. Оскорб­лённый П. Столыпин вышел из зала. Он сказал, что не хочет остаться в памяти своих детей с кличкой Вешателя и на­мерен вызвать Ф. Родичева на дуэль. Растерявшийся и смущённый Родичев был вынужден извиниться перед Столы­пиным. Тот сказал ему: «Я Вас прощаю».

Несмотря на такую развязку, упомя­нутое выражение не забылось и вско­ре было подхвачено всей революцион­ной прессой.

ним едет! За Петром... за ним!». По городу поползли мрачные слухи.

1 сентября царь, премьер-министр и все сановные гости слушали оперу Римского-Корсакова «Сказка о царе Салтане» в Киевском оперном театре. Казалось, на представление могли по­пасть только проверенные люди. Более 30 входных билетов по­лучили сотрудники охранки.

В антракте Столыпин подошёл к барьеру, отделяющему ор­кестровую яму от зрительного зала. Он облокотился на него и бе­седовал с другими министрами. Мало кто заметил молодого чело­века в чёрном фраке, который поднялся со своего места в 18-м ряду и направился по центральному проходу к министрам. Карман он прикрывал театральной программкой. Быстро подойдя к Столы­пину на расстояние двух-трёх шагов, человек во фраке выхватил из кармана револьвер и дважды выстрелил в упор.

Одна пуля попала Столыпину в руку, прошла навылет и ра­нила скрипача в оркестре, вторая раздробила Владимирский крест на груди Петра Аркадьевича и, изменив прямое направле­ние в сердце, попала в живот. На белом летнем сюртуке премьер-министра расплылось яркое пятно крови... Однако Столыпин со­хранил самообладание. С горькой улыбкой он повернулся к цар­ской ложе, в которую на звук выстрелов выбежал Николай, пе­рекрестил её и тяжело опустился в кресло.

Стрелявший был немедленно схвачен. Жандармам едва уда­лось отбить его от публики, готовой растерзать убийцу. Им ока­зался 24-летний Дмитрий Богров, анархист и секретный сотруд­ник охранки. Входной билет ему выдало охранное отделение.

Вечером 5 сентября 1911 г. Пётр Столыпин скончался. Им­ператрица сказала новому главе правительства Владимиру Ко­ковцову, сменившему Столыпина: «Он умер, потому что прови­дение судило, что в этот день его не станет. Не говорите о нём больше никогда». Она отказалась пойти помолиться у его гроба, и Николай II тоже не присутствовал на погребальной церемо­нии. Похоронили Петра Аркадьевича в Киево-Печерской лавре. Однако уже через год Столыпину были воздвигнуты памятники в Киеве, Гродно и Самаре.

Незадолго до покушения Столыпин предчувствовал свою скорую смерть и её последствия: «После моей смерти одну ногу вытащат из болота — другая завязнет». Действительно, начатая им земельная реформа закончилась неудачей — мощный «класс мелких собственников» в России так и не был создан.

В оценке незаурядности этой фигуры позднее сходились как поклонники, так и противники Столыпина. Он далеко пре­восходил по масштабам своей деятельности других политиков России той эпохи. В отличие от них Пётр Столыпин пытался по-своему направлять развитие общества, а не шёл вслед за ним; однако он потерпел в этом поражение.