Германо-германские отношения в конце 1940-х — 1980-е гг.

ГЛАВА VIII ГЕРМАНСКИЙ ВОПРОС И ОБЪЕДИНЕНИЕ ГЕРМАНИИ

Германский вопрос не являлся сугубо национальным вопросом, он всегда был вопросом европейской и международной безопасности. В силу трагедий двух мировых войн, развязанных Германией, и неспособности немцев в прошлом найти в Европе свое место, европейским странам — ее соседям и партнерам — были далеко не безразличны характер и политика образовавшихся в 1949 г. двух немецких государств.

В условиях «холодной войны», блоковой конфронтации и раскола Европы, германский вопрос стал идентичен вопросу сохранения мира между Западом и Востоком, превратился в одну из сложнейших международных проблем. Его решение было невозможно без изменения характера отношений между СССР и США, без мира между Востоком и Западом.

Обстановка «холодной войны» оказывала решающее влияние на политику обоих германских государств, вынуждая их проводить жесткий, конфронтационный курс по отношению друг к другу.

Углубление раскола Германии (1949-1961)

Германская политика, то есть взаимоотношения двух германских государств, всегда занимала особое место во внешней политике и ФРГ, и ГДР. Специфику отношений между ними определяло множество факторов: отсутствие языкового барьера и многочисленные родственные связи, прямое противоборство двух идеологий и моделей общественного развития, перенасыщенность сопредельных территорий вооруженными силами и др. Состояние германо-германских отношений очень сильно, если не в решающей степени, зависело от воздействия внешних факторов. Обе Германии были форпостами в глобальном противостоянии Востока и Запада.

Для внешней политики обоих германских государств, расположенных в центре Европы, на линии разграничения между НАТО и ОВД, было характерно, прежде всего, то, что для них на первом месте всегда стояла проблема обеспечения безопасности, которую (как и само существование ФРГ и ГДР) им могли гарантировать только великие державы. Политические элиты ФРГ и ГДР побуждали своих могущественных «покровителей» к твердому противостоянию другой системе, поскольку это было одним из условий укрепления и самой системы, и своего собственного положения.

Большинство немецких граждан связывало с германским вопросом проблему преодоления раскола своей страны. Воссоединение Германии стало политической целью в обеих ее частях, при этом и ФРГ, и ГДР претендовали на то, чтобы быть законным представителем всего немецкого народа. ФРГ стремилась к воссоединению Германии «в мире и свободе» на основе демократической и федеративной политической системы в рамках единой Европы, а лидеры ГДР считали социалистическую систему лучшим строем для всей Германии и ее народа.

Правительство ФРГ исходило из того, что, согласно Основному закону страны, ФРГ и ГДР — это части продолжавшего существовать после 1945 г. «единого германского государства» (поскольку победители его не аннексировали, а временно — до заключения мирного договора — разделили на зоны оккупации), поэтому германский вопрос продолжал оставаться открытым. Федеративная республика — единственный законный представитель немецкого народа, поскольку ее парламент и правительство сформированы на основе свободных выборов; правительство ФРГ не признавало гражданства ГДР, и гражданами ФРГ считались «все немцы».

Немцем мог считаться тот, кто имеет германское гражданство, и кто был принят на территории Германии (по состоянию его границ на 31 декабря 1937 г.) в качестве беженца, перемещенного лица немецкой национальности, или в качестве супруга или потомка одного из этих лиц. Восстанавливалось германское гражданство также тем лицам, которые утратили его в период между 30 января 1933 г. и 8 мая 1945 г., а также их потомкам. Тем самым гражданство ФРГ распространялось и на население ГДР. Федеральное правительство на этом основании считало себя уполномоченным представлять за рубежом от имени Германии интересы «всех немцев». Еще в 1949 г. были созданы два специальных министерства: Федеральное министерство по делам изгнанных, беженцев и пострадавших в войне и Федеральное министерство по внутригерманским отношениям.

Западный Берлин, правовой статус которого не был четко определен до 1971 г., рассматривался политиками ФРГ как «общегерманский национальный очаг», «залог сохранения открытости германского вопроса». В Западном Берлине проводили международные конгрессы и конференции, должностные лица и учреждения ФРГ осуществляли там официальную деятельность.

С 1955 г. действовала «доктрина Хальштейна», применение которой на практике должно было предотвратить международно-правовое признание ГДР и тем самым признание раскола Германии де-юре, а также гарантировать ФРГ право на единоличное представительство немцев на международной арене. Из солидарности с ФРГ западные страны вплоть до 1973 г. не признавали ГДР. До 1970 г. даже в официальных западногерманских правительственных документах аббревиатура «ГДР» бралась в кавычки, Восточная Германия называлась «советской» или «восточной зоной», иногда просто «зоной».

Со своей стороны, правительство ГДР заявляло об идентичности понятий «ГДР» и «германский народ» и, соответственно, провозглашало себя единственным законным немецким правительством. Своей конечной целью оно объявляло ликвидацию «сепаратного западногерманского государства» и восстановление немецкого единства. Раскол Германии объяснялся происками «империалистических держав Запада, находившимися в преступном сговоре с западногерманским монополистическим капиталом».

Отношение ГДР к ФРГ до 1989 г. определялось блоковой конфронтацией между Востоком и Западом. Германская (или западная) политика СЕПГ была подчинена целям советской политики в германском вопросе, которая для руководства СССР являлась составной частью его усилий по созданию и упрочению своей сферы влияния в послевоенной Европе.

Вслед за СССР руководство ГДР крайне негативно оценивало начавшиеся процессы западноевропейской интеграции с участием Западной Германии, пытаясь помешать им выдвижением различного рода инициатив по решению германской проблемы. В ноябре 1950 г. премьер-министр ГДР Гротеволь в письме канцлеру Аденауэру предложил образовать на паритетных началах общегерманский Учредительный совет, который мог бы начать подготовку условий по проведению свободных общегерманских выборов для создания «единой, демократической и миролюбивой Германии». В этих целях была выдвинута идея встречи представителей правительства ГДР и ФРГ («Немцы, за один стол!»). В сентябре 1951 г. с таким же предложением обратилась к западногерманскому бундестагу Народная палата ГДР.

Правительство ФРГ неизменно отклоняло подобного рода предложения, хотя постоянно подчеркивало, что восстановление немецкого единства могло быть достигнуто только путем проведения свободных общегерманских выборов, создания на их основе общегерманского парламента и единого германского правительства, с которым будет заключен мирный договор. Но при этом воссоединившееся государство должно было иметь право свободно вступать в союзы (в том числе присоединиться к НАТО), что было неприемлемо для руководства СССР и ГДР.

Восточногерманские лидеры при этом выдвигали инициативы по решению германского вопроса без особого энтузиазма, поскольку хорошо понимали, что воссоединение могло бы потребовать принести в жертву режим СЕПГ. Они опасались, что ГДР может оказаться предметом торга СССР с Западом. В этой связи они были встревожены возможностью реализации предложений, содержащихся в «ноте Сталина» (1952), и с облегчением восприняли ее отклонение западными державами.

Выдвигаемые в 1950-е гг. инициативы с предложениями по урегулированию германской проблемы носили формальный, во многом декларативный характер с обеих сторон. Ни СССР, ни западные державы, ни политические элиты обоих германских государств, по существу, не были заинтересованы в объединении Германии, хотя исходили при этом из разных соображений. Великие державы не хотели терять «свою» часть Германии, лидеры ФРГ и ГДР стремились сохранить сложившуюся систему.

Ремилитаризация Западной Германии стимулировала руководство Восточной Германии добиваться от СССР аналогичных мер. В день подписания Общего договора 26 мая 1952 г. правительство ГДР объявило о решении создать «запретную зону» на всем протяжении границы с ФРГ. Таким образом, внутригерманская граница была закрыта, она приобрела вид укрепленного района с колючей проволокой, постами, патрулями и т. д.

Когда ФРГ и ГДР были включены соответственно в НАТО и ОВД, идея достижения единства Германии была заморожена на несколько десятилетий. После Женевской конференции глав великих держав 1955 г. германский вопрос начал отодвигаться на второй план, а на первый выходили проблемы контроля над вооружениями, обеспечения безопасности и разрядки. Установление дипломатических отношений между СССР и ФРГ, заключение Договора об отношениях между СССР и ГДР в сентябре 1955 г. закрепили факт существования двух самостоятельных германских государств.

В связи с изменениями тактики СССР в германском вопросе, руководство СЕПГ осуществляет соответствующую тактическую смену курса. Оно стало подчеркивать, что «демократическое воссоединение» возможно только при сохранении «социалистических достижений ГДР». Восточная Германия рассматривалась как «национальная и социальная альтернатива» господствовавшему в Западной Германии империализму. Предпосылкой к объединению Германии должно было стать уничтожение капитализма. Единое германское государство могло быть только социалистическим.

В 1956 г. СЕПГ разработала согласованный с советским руководством план создания «немецкой конфедерации», который 27 июля 1957 г. официально был представлен правительством ГДР под названием «Путь немецкой нации к обеспечению мира и воссоединению Германии». Единственный путь к достижению единства авторам документа виделся в постепенном сближении двух немецких государств на взаимоприемлемой основе. На основе такой конфедерации Германия должна была стать «миролюбивым, демократическим и независимым государством». Эту конфедерацию после победы социализма в ФРГ сменила бы воссоединенная Германия. Предложения по созданию конфедерации еще долго будут рассматриваться Советским Союзом и ГДР как единственно приемлемый путь для объединения Германии.

В политических кругах ФРГ появились и нетрадиционные подходы, которые, в принципе, могли бы представлять интерес с точки зрения ускорения решения германского вопроса. Так, в марте 1958 г. в беседе с советским послом в ФРГ Аденауэр предложил «австрийский вариант» для ГДР: с ее территории выводились бы советские войска, она получала бы нейтральный статус, в то время как ФРГ по-прежнему оставалась бы в НАТО, и на ее территории сохранялось присутствие войск западных держав. Но «австрийский вариант», не отвечавший ни интересам СССР, ни целям руководства ГДР сохранить свой режим, не получил развития.

Весной 1959 г. статс-секретарь и начальник ведомства федерального канцлера X. Глобке представил свой план, выдвижению которого Аденауэр не препятствовал. Суть плана заключалась в том, что оба германских государства должны были признать суверенитет друг друга, начать свободный обмен людьми и информацией, а через пять лет, путем раздельного референдума, решить вопрос об объединении. В 1950-е гг. отдельными политическими деятелями и дипломатами было предложено еще несколько проектов по объединению Германии. Они предусматривали создание нейтральной безъядерной зоны в Европе, куда вошли бы обе части Германии и ряд сопредельных стран. Однако эти проекты не могли быть приняты, прежде всего, из-за отсутствия единогласия между великими державами. После «ультиматума Хрущева» (27 ноября 1958 г.) и начавшегося Берлинского кризиса в мае 1959 г. в Женеве состоялась конференция министров иностранных дел четырех держав, в работе которой, с правом совещательного голоса, впервые приняли участие делегации ФРГ и ГДР, имевшие одинаковый статус. Конференция была созвана для обсуждения мирного плана американского госсекретаря К. Гертера, который пытался увязать восстановление немецкого единства с созданием европейской системы безопасности. Но и этот план остался на бумаге.

На пути к нормализации (1961-1972)

В 1960-е гг. дискуссия по германскому урегулированию постепенно сошла на нет. Фактически была прекращена разработка планов объединения ФРГ и ГДР. В США и странах Западной Европы, а также в СССР стало преобладать мнение, что первостепенное значение имеет обеспечение европейской и глобальной безопасности, что лишь она может быть условием перехода к решению германского вопроса, а не наоборот. Результатом этого подхода стала смена внешнеполитического курса, в том числе и в ФРГ.

С проведением «новой восточной политики» Брандта началась новая эра в германо-германских отношениях, в них были внесены существенные коррективы. Социал-демократы стремились всячески продемонстрировать отход от прежней линии на игнорирование ГДР как незаконного и несамостоятельного образования, подлежащего аншлюсу со стороны ФРГ. Одним из первых шагов Брандта стала ликвидация министерства по внутригерманским отношениям, что означало признание равноправия обеих сторон в германском вопросе. Из названия ежегодных докладов правительства «О положении нации в разделенной Германии» исчезли три последних слова.

19 марта 1970 г. в Эрфурте (ГДР) состоялась первая встреча глав правительств обоих германских государств — Вилли Брандта и Вилли Штофа (1914-1999), затем она была продолжена 21 мая того же года в Касселе (ФРГ). Инициатива встреч исходила от западногерманского лидера, предложившего обсудить «практические вопросы, способные облегчить жизнь людей в разделенной Германии».

Особое значение имело подписание в сентябре 1971 г. четырехстороннего соглашения по Западному Берлину, которое закрепило отказ от применения силы в решении берлинского вопроса, свободный доступ в Западный Берлин союзников и положение о том, что Западный Берлин не является частью территории ФРГ. Однако на Западный Берлин были распространены международные соглашения и договоренности, заключенные ФРГ. Федеративная республика получила право на представительство интересов жителей Западного Берлина в международных организациях по вопросам, не касающимся безопасности и статуса города. Это соглашение не только зафиксировало статус Западного Берлина и тем самым положило конец многолетнему кризису вокруг этого города, но и сделало возможным новое оформление германо-германских отношений на договорной основе. Устанавливался механизм взаимоотношений между органами ГДР, ФРГ и Западного Берлина по вопросам регулирования транзитных перемещений граждан, транспортного, телефонного и телеграфного сообщения. Особое значение приобрели торговые отношения между Восточной и Западной Германией.

Фактическое признание было оформлено договором между ГДР и ФРГ, подписанным 21 декабря 1972 г. Стороны обменялись постоянными представительствами и выразили готовность к урегулированию практических и гуманитарных задач. В германо-германских отношениях место «доктрины Хальштейна» заняла «доктрина Шееля» (по фамилии министра иностранных дел правительства Брандта), в основу которой был положен принцип «сообщающихся сосудов»: в той мере, в какой правительство ГДР будет либерализировать отношения между двумя германскими государствами, в такой и правительство ФРГ пойдет на расширение равноправных связей с ГДР. Дополнительные протоколы регулировали торгово-экономические отношения, вопросы транспортного сообщения, сотрудничество в области науки и техники, связи, здравоохранения, культуры, спорта, охраны окружающей среды и др. Договор об основах отношений открывал для людей в обеих частях Германии возможность налаживания контактов, восстановления родственных связей.

В мае 1974 г. состоялся обмен постоянными представительствами и был подписан ряд новых соглашений о контактах между спортивными организациями ГДР и ФРГ, о пассажирском сообщении, новое торговое соглашение и др.

После взаимного признания ФРГ и ГДР, руководство СССР и ГДР посчитали, что германский вопрос закрыт, германская проблема решена: существуют два самостоятельных, суверенных и не зависимых друг от друга немецких государства. Фактически германский вопрос был надолго снят с повестки дня и даже не поднимался в отношениях между странами Запада и СССР.

Сосуществование (1972-1989)

Руководство ГДР было серьезно обеспокоено тем, что нормализация отношений с ФРГ открывала новые возможности для влияния Запада на восточногерманских граждан. В середине 1970-х гг. им была сформулирована и взята на вооружение теория о существовании двух немецких наций (концепция двунациональности немецкого народа): социалистической и капиталистической, у которых было общее прошлое, есть разное настоящее, и нет общего будущего. Эта концепция исключала всякую возможность германского объединения. Появился термин, ставший чем-то вроде политического выражения этой идеологической новации, — и Abgrenzung (отграничение, обособление). Из Конституции ГДР 1974 г. было изъято само понятие «единая германская нация», как и всякое упоминание о восстановлении единства Германии как цели государственной политики.

В 1980-е гг. в отношениях двух немецких государств появились новые черты. С одной стороны, ободренное волной международного признания и большим количеством государственных визитов представителей западных стран в ГДР, руководство СЕПГ стремилось добиться окончательного международно-правового признания своей страны со стороны ФРГ.

В октябре 1980 г. Хонеккер сформулировал четыре требования к правительству ФРГ, выполнение которых рассматривалось как необходимая предпосылка для развития нормальных отношений между германскими государствами. Западногерманское правительство должно было признать гражданство ГДР, согласиться на преобразование постоянных представительств в посольства, ликвидировать созданное в 1961 г. в Зальцгиттере (ФРГ) Центральное ведомство по учету нарушений прав человека в ГДР. Четвертым требованием было установление границы по Эльбе на основе международного права, то есть по оси фарватера, в то время как в ФРГ границы между Западной и Восточной Германиями рассматривались как особые, внутригерманские.

С другой стороны, ГДР (как и ФРГ) стремилась избежать долгосрочного ухудшения внутригерманских отношений. В официальной пропаганде ГДР с начала 1980-х гг. стал акцентироваться общегерманский мотив. Все чаще используется тезис об «общем культурном наследии». На встрече Хонеккера и Шмидта в декабре 1981 г. впервые прозвучала формула об «общей ответственности за то, чтобы с немецкой земли никогда более не исходила опасность войны». Руководство ГДР не примкнуло к пропагандистской кампании, которую развернул Советский Союз в связи с размещением американских ракет средней дальности в ФРГ.

Западногерманское правительство «вознаградило» Хонеккера за такую позицию. Не форсируя развитие событий и не афишируя свои действия, оно предоставило ГДР в 1983-1984 гг. два кредита на общую сумму 1,9 млрд марок и устроило пышный прием на высшем уровне в 1987 г. во время его первого официального визита в ФРГ. Хонеккер связывал с этим визитом надежду на окончательное признание ГДР со стороны ФРГ, но этого не произошло. Однако экономическая и финансовая помощь, которая была поставлена при Коле на регулярную основу, позволяла руководству ГДР сохранять платежеспособность перед западными кредиторами и решать социальные проблемы. При молчаливом согласии обоих правительств активизировались культурные и спортивные контакты, расширялся молодежный обмен, устанавливались прямые связи между университетами двух стран, городскими общинами, группами творческой интеллигенции. Получила распространение новая форма сотрудничества — партнерство между городами ФРГ и ГДР. Смягчение позиций во взаимоотношениях с ФРГ было вызвано прагматичным стремлением руководителей СЕПГ укрепить свою власть. Все это, конечно, подрывало основы официальной политики ГДР в германском вопросе, ориентированной на «отгораживание» от другого германского государства, и стало самоубийственным для режима СЕПГ.

С возвращением в 1982 г. к власти в ФРГ ХДС/ХСС ключевым лозунгом германских отношений стал лозунг «поворота»: от пассивности к более активной политике. Коль, выступая 23 июня 1983 г. в бундестаге, вновь ввел в оборот изъятый Брандтом термин «разделенная Германия». Он изложил тезисы по германской политике нового федерального правительства. Их основная суть состояла в том, что хотя «национальное государство немцев разрушено», «немецкая нация осталась, и она будет существовать в дальнейшем». Коль говорил о том, что немцы никогда не примирятся с разделом своего отечества, но при этом он подчеркивал, что «преодоление состояния раскола» возможно только в «рамках прочного мирного урегулирования в Европе».

Правительство ФРГ продолжало политику «малых шагов», начатую Брандтом и направленную на «размягчение» границы между германскими государствами. Это были конкретные мероприятия в области экономики, культуры, человеческих контактов, подчеркивание «особого характера» торгово-экономических отношений с ГДР как отношений между двумя частями одной страны. В рамках «внутригерманской торговли» власти ФРГ предоставили ГДР ряд льгот: так, например, товары из ГДР не облагались налогами при продаже их на внутреннем рынке ФРГ, а через кооперацию с западногерманскими торговыми фирмами они могли реализовываться и на рынках стран — членов Европейского сообщества. Большое внимание уделялось созданию и усовершенствованию совместных транспортных, энергетических систем и систем связи, что все более тесно скрепляло между собой ФРГ, ГДР и Западный Берлин. На развитие инфрастуктуры (например, сооружение и ремонт автострад, усовершенствование телефонных сетей и введение в них автоматической связи, электрификация отдельных участков железной дороги и пр.) западногерманской стороной были выделены многомиллиардные суммы. Такая политика правительства ФРГ была направлена, безусловно, на все более тесное привязывание к себе ГДР. Развитие совместной инфраструктуры впоследствии технически облегчило восстановление единства страны.

Германо-германские отношения в 1980-е гг. сводились в основном к ставшим традиционными сделкам «деньги в обмен на облегчение положения людей». Никаких планов, предусматривавших достижения конкретных целей, у руководства ФРГ не было. Оно не предпринимало никаких активных действий, направленных на воссоединение. Но кризис СССР и всей социалистической системы на рубеже 1980-1990-х гг. вновь поставил на повестку дня международной жизни германский вопрос. Его скорейшее решение превратилось в важнейшее условие обеспечения европейской безопасности. Прав был в свое время Брандт, когда писал, что «история не только накопила ненависть к немцам, но и научила, что мир в Европе без немцев немыслим». Нужно было найти компромисс между гарантиями безопасности и стабильности для европейских народов и законностью требования немецкого народа на право самоопределения и воссоздания единого национального государства.