АРГУМЕНТЫ СОВЕСТИ

Я говорил не так!

Изменение смысла высказываний источника — заметный и опасный этико-профессиональный «риф». Пренебрежение обстоятельствами разговора, нежелание понимать подтекст и вслушиваться в интонацию собеседника приводят и к курьезам, и к обидам, возмущению, яростному отрицанию че­ловеком своей причастности к творению журналиста (вплоть до суда), если реплика подана «с точностью до наоборот».

Стоит постараться сразу же после окончания разговора скорректировать свои записи, облегчая дальнейшую литературную обработку интервью, ук­репляя уверенность в правильности своей интерпретации ответов собесед­ника и общей ситуации беседы. Не мчаться сразу же в редакцию, а посидеть на скамейке, в своей машине, приводя в порядок записи по горячим следам беседы, разбираясь в значках, восклицательных знаках и звездочках, кото­рыми испещрен блокнот, дополняя то, что бесстрастно зафиксировал дикто­фон, воссоздавая эмоциональную ауру беседы.

Промежуток времени, необходимый для первичной корректировки запи­сей, неодинаков для разных репортеров и разных материалов, но он обяза­тельно должен предшествовать работе за столом, окончательной версии ли­тературной записи беседы.

Весьма серьезная проблема — профессиональное «изготовление ку­пюр», компиляция. Главное, чтобы в результате не пострадал общий смысл. Опасность — в компилятивности, в пропуске вопросов или отве­тов, их необдуманном сокращении или объединении. Ясно, прямые искаже­ния нежелательны, но ведь их так легко заметить, вовремя понять, что «сочиняешь»... (Э.Церковер.)

Труднее справиться с возможностью двоякого восприятия слов собеседни­ка, что легко пропускается «саморедактором» журналиста как вполне допус­тимые шероховатости, однако, может совершенно исказить «фон восприятия» материала читателем. Тут необходим очень наметанный профессиональный глаз и особо точное этическое чутье, позволяющее уловить опасные моменты.

Как будто естественны, а потому особенно опасны искажения речи в тех случаях, когда журналист вынужден представить читателю людей, у которых совершенно не схожие с ним мнения, совершенно иное отношение к жизни и своему месту в ней. Умение «входить в систему мыслительных координат», принципиально отличную от собственной, признак высокого профессиона­лизма, а не просто беззаботно-легкой «коммуникабельности» интервьюера.

И тут единственное противоядие против естественного «этического отторже­ния» взглядов непонятных и неприятных.

Есть проблемы и в освоении, интерпретации пространных ответов (кото­рые поневоле приходится сокращать, если этого не удалось добиться во вре­мя интервью, деликатно прервав собеседника, переключив его внимание на развитие темы). Неумелое, непрофессионально поведение во время сбора информации, накладывается на процесс литературной обработки текста («надо сокращать, а что делать?!»), вынуждает делать купюры, кромсать от­веты, искажая смысл, представляя журналиста некорректным собеседником в глазах читателей и возмутительным наглецом в глазах недавнего, вполне доброжелательного «ответчика».

Безусловно, требует повышенного внимания и этика авторского попутно­го комментария к словам собеседника, уточнений, как именно он отвечал на вопросы. Тон и форма этих попутных замечаний могут очень больно ранить недавнего собеседника и выставить в неблагоприятном свете перед читате­лями самого журналиста. Причем, как показывает практика, особой осто­рожности требуют так называемые «репризы», односложные пометки типа: «раздраженно», «прищурясь», «устало», «с воодушевлением», «лукаво сме­ясь», «хихикнув» и пр.

Чтобы не ввести в заблуждение читателя и самому не попасться на удочку сенсации, надо четко различать (и стараться это различие подчеркнуть в тек­сте): где собеседник точен в формулировках, а где он «увлекся», высказал мысль приблизительную, эмоционально «подогретую» (возможно, поддав­шись на журналистскую «провокацию»), или же, попросту, оговорился. Справ­ляясь со своим блокнотом, помогавшим диктофонной записи, сосредоточить­ся не на формальной сути ответа, но на его интонации. Уж кому-кому, а само­му интервьюеру следует точно знать, где собеседник был убедителен и серьезен, а где просто «сболтнул», и в последнем случае — не выпячивать яв­но случайные слова, не выдавать всплеск эмоций за позицию собеседника.

Очень ответственна работа по расшифровке не записанных бесед с людьми. Редактируя слова источников, с которыми он разговаривал, рабо­тая под маской и без диктофона, журналист часто грешит против истины, за­бывая задуматься над тем, насколько соответствует манера высказыва­ния характеру собеседника. И ставит под сомнение свою добросовест­ность («Это не его манера рассуждать... Это явно не его слова!»). Как наиболее безопасный прием, в таких случаях рекомендуется использовать косвенную речь, а не прямую, сосредотачиваясь на смысле высказывания, а не его форме. Особенно, если передается мнение. В целом, идентифициро­вать в восприятии читателей мнение с человеком, его высказавшим, задача непростая и этически очень ответственная.

Точность и неточность цитирования касается не только журналистской «кухни», непрофессионализм в этом деле нередко влечет за собой судебную

ответственность. Одно дело — неосторожный отзыв кого-то о своем родст­веннике, его партийной принадлежности, религиозных предпочтениях, о его интимных привычках, а другое — публичная огласка этих слов...