Герои и антигерои

Есть ситуации, когда использование метода «маски» предполагает дополни­тельные трудности. Если в предыдущих случаях предлагались предварительные установки на игру, с целью ободрить, поддержать и помочь «разыграться» собе­седнику, то в общении с «антигероем» все гораздо сложнее.

Вспомним, что работа с источником различаются не только по характеру получаемой информации, но и по отношению интервьюируемого к беседе (охотно сотрудничающие, равнодушные, сопротивляющиеся, вообще не же­лающие общаться на эту тему и с этим человеком). Журналисту предстоит решить, можно ли, целесообразно ли для пользы дела «быть самим собой» (в какой-то степени, насколько это вообще возможно в ситуации: «прежде всего я — журналист, а потом уже — Иван Иванович...»), или же необходи­мо надеть маску, полностью скрывающую лицо и человека, и журналиста с его конкретной задачей, направленным интересом.

Стоит ли проявлять свое «я» в разговоре, зная, что это может плохо по­влиять на исход беседы? Есть такие ситуации, когда журналист решает свое лицо полностью скрыть.

«Откупоривает источник» лучше других не какой-нибудь зловещий «ин­тервьюер — потрошитель». Работа с антигероем требует, как правило, «маски бесстрастия», подчеркнутой объективности, демонстративно кор­ректного фона беседы. (Будь то в разоблачительном интервью или при под­готовке расследования, очерка).

Журналист порой вступает в общение с личностью достаточно неприят­ной и не подходящей под этические рамки. Вряд ли тут нужны доброжела­тельность и откровенность.

Журналист прикрывается маской, скрывает свои истинные цели, озабочен тем, чтобы собеседник его «не распознал». Возможна целеустремленно по­следовательная смена масок. Например, поэтапно составляется маска, кото­рую можно условно назвать «раскаивающийся». Ее хорошо описала Н. Логи­нова: «Есть тут своеобразная драматургия, когда от начала разговора до его конца ты как бы проходишь некую дистанцию. «Как же вы можете?» По­том: «А как же?», «Как? Разве это бывает?» И, наконец: «Ах, вот оно что. Понял!!!» И ты начинаешь прощаться, «озаренный» новым знанием. А в ма­териале — «бичуешь». Суть приема, как видим, состоит в постепенном пере­ходе от критики собеседника через «искру сомнения» и, далее — к мнимой апологетике его идей и мнений. Цель проста — усыпление бдительности.

Мировоззренческие барьеры — самые сложные. Порой приходится ид­ти на смягчение противоречий, припрятывание собственных взглядов, умол­чания. Конечно, все это неприятно. Но журналист может и ошибаться, а, главное, цель его — подготовка материала, для чего надо выслушать собе­седника, а не глушить его критикой. В момент беседы «свое лицо», свои осо­бенности надо оставить при себе.

Основная маска у журналиста всегда одинакова — так называемое «объ­ективное лицо». С кем бы журналист ни встречался, будь это даже человек, ко­торый ему очень нравится или полный антипод, лицо у него всегда должно быть всегда «объективное». В разговоре могут выясниться факты, не уклады­вающиеся в уже выстроенную журналистом «версию».

Нежелание собеседника разговаривать может быть вызвано разными причинами: секретность информации, ожидаемое недовольство начальства, спешка, возможные бытовые проблемы. Но есть и причины, обусловленные неприятием личности журналиста, недоверием именно к нему или боязнью общаться с журналистами вообще.

Роли предпочтительнее открытых «пощечин», которые журналист может нанести, демонстрируя осведомленность в щекотливых вопросах («в облас­ти замочной скважины»).

Считается, что быстрая и резкая смена масок выдает неуверенность жур­налиста, собеседник увидит игру и, вероятнее всего, оскорбится. Если чело­век решит, что интервьюер составил о нем неверное представление, даль­нейшие его действия могут носить характер защиты. Однако, это справедли­во, преимущественно, для ситуации «мирного» общения. Когда же разговор идет с антигероем, внезапная открытая демонстрация авторского резюме к словам собеседника может использоваться как намеренный ход, резкая «смена роли», чтобы ошеломить собеседника.

Такой прием называется — «открыв забрало».

Интервьюер призывает собеседника защищаться. Например: «Из всего того, что вы сказали, адмирал, я могу сделать только один вывод: вы — фашист» (Интервью Орианы Фалаччи с Джино Биринделли, бывшим глав­нокомандующим военно-морскими силами НАТО в Средиземноморье).

Есть люди (актеры, политики), которые «слишком хорошо знакомы» аудито­рии. Они привыкли представать в одном и том же имидже, и репортеру изначаль­но отводится роль человека, который просто обязан этот имидж поддержать.

«Люди знают этого артиста не один десяток лет, и упаси Бог, чтобы он, как человек, вдруг опрокинул бы то представление, которое сложилось о нем. Конечно же, виноватым окажется бездарный репортер, потому что на глупые вопросы умно не ответишь...», — рассуждает известный интер­вьюер Урмас Отт.

Поэтому, хотя бы поначалу, репортер просто обязан «подыгрывать» ими­джу собеседника. Он известен как «вспыльчивый»? — дать ему возмож­ность вспылить, показать себя во всей красе... Известен как человек, умею­щий тонко шутить? — позволить ему это продемонстрировать, помочь и под­держать своей реакцией... В актерской среде это называется «репликой поддержки», когда в бенефисных спектаклях другие стараются поддержать, выгодно подать бенефицианта.

Правда, при умело проведенном разоблачительном интервью можно сти­мулировать собеседника как раз для того, чтобы в результате, его имидж оказался чуть «подпорченным»... Например, журналист помогает раскрыть­ся известному краснобаю, подыгрывая маской «завороженного слушателя».

Но вот — резкая смена масок — журналист не скрыл своей иронии, наме­ренно выплеснул ее, повторил громкую фразу «на публику», произнесенную демагогом в пылу вдохновения, сдобрив ее сарказмом. И увлекшийся дема­гог — растерян, он «срывается» в злость, от благодушия и вальяжной мане­ры ментора ни осталось ничего... Миг — и «маска» собеседника сдвинулась, глянуло его истинное лицо.

«Прорывающаяся искренность», подлинность журналистского отношения к антигерою — очень сильный ход. Уже упомянутая Ориана Фалаччи в интер­вью с неофашистом, рвущимся во власть, несколько раз успешно использова­ла этот прием на протяжении своего интервью. Она провоцировала превра­щение ответа в «тронную речь» не совсем умного кандидата в политические лидеры, а когда он начинал «заливаться соловьем», выжидала момент. Когда демагогия становилась достаточно очевидной, по ее мнению, для читателя, она просто прерывала собеседника ироничным покашливанием, произноси­ла: «Гм...». Собеседник тут же спохватывался, менял тон на более выгодный для своего имиджа... до следующего, точно такого же эпизода.

Умение импровизировать, спонтанно вести интервью, выдавать экспром­ты — привлекательное качества профессионального журналиста. Оно не­возможно без «лицедейства».

В момент интервью уточняется представление о психологическом типе со­беседника. Возможно, это задавленный служебными инструкциями, или слу­жебной дисциплиной человек. Хитрый, молчун, боящийся проронить слово, Думающий иначе, чем требует его должность. «Человека надо «вынуть» из должностного лица. Тут позволительно все: и маска возмущения, и зачиты­вание писем, и моя неожиданная «исповедь», — считает журналист А. Евсеев.

Роли можно рассматривать как необходимый прием. Можно выделить те черты личности журналиста, которые могут помешать собеседнику говорить свободно: фактор внешности (в том числе — пол и возраст), различный со­циальный статус... Однако, многое зависит от тематики материала. В неко­торых случаях игра просто не нужна.

«Саморазоблачение» интервьюера

Психологи выделяют как особо важные черты таланта коммуникатора: испытывать неподдельный интерес к собеседнику, «любить» его, быть от­крытым для восприятия, советуют: при общении важно уметь как вовремя «надеть», так и вовремя «снимать маску», быть открытым и искренним.

Если, конечно, журналист как личность, может быть таким... Подлинность трудно сыграть. Не раз в обществе раздавались уверенные голоса, что сама профессия журналиста исключает подлинность, искренность... «Наглые жу­лики и назойливые недоучки», — такими хлесткими эпитетами, имевшими затем хождение в 70-е годы наградил академик А. Китайгородский всех на­ших коллег, скопом, обидевшись на какого-то незадачливого интервьюера.

О современной брани в адрес репортеров говорить не будем, но отметим, что положительный образ интервьюера сегодня — демократичный, интел­лигентный, без снобизма, без амбиций. Сочетание интеллигентности со строгостью и простотой.

Мягкий расспрос, доброжелательное и внимательное выслушивание, все это может и должно быть искренним.

Использование «масок» не означает отказа от искренности

Надевание масок явно противопоказано так называемому «личностно­му» интервью, где перед журналистом стоит задача не только раскрыть со­беседника аудитории (таким может быть и разоблачительное интервью, в котором использование масок допустимо), но и помочь ему в рождении ка­кой-то новой (новой и для интервьюируемого) истины. Или создать привле­кательный портрет человека, склонить читателя полюбить его. Сделать это можно, только превратившись в полноправного собеседника. Любая игра здесь, кажется, чревата осложнениями.

Однако, совершенно бесконфликтное общение никому не интересно. Вот по­чему интервьюеры порой «лукавят» и со своими «положительными» героями.

Так, например, многие считали творческой неудачей интервью Урмаса Отта с артистом Евгением Евстигнеевым, упрекали журналиста за некоторые неэтичные вопросы. Дело, однако, было в том, что интервьюер сознательно шел на «видимую неэтичность» своего поведения. Он сознательно, ради ау­дитории, в какой-то мере жертвовал своей репутацией, задавая такие во­просы, как, например, о семейной жизни Евгения Александровича:

— А Ваша супруга тоже связана с кинематографическим и театраль­ным миром?

— Супруги, к сожалению, у меня нет, она недавно скончалась...

— Извините...

— Да, она была актрисой МХАТа.

...Вот за этот эпизод меня потом не раз упрекали, — вспоминает Урмас Отт. — Говорили: «Очень неловко получилось... такие вещи надо бы узнать заранее...» Я совершенно согласен, такие вещи надо знать. Но я знал это, и тем не менее задал такой вопрос. Мне почему-то казалось важ­ным, чтобы об этом узнал и зритель. И я не верю тем, кто лицемерно ут­верждает, что такое их абсолютно не интересует. Не может не интере­совать. Ведь такие детали помогают лучше понять состояние человека и тем самым, — его самого.

Каждая имидж-«маска» должна быть отделена от личности

журналиста, от истинного журналистского «я»

Можно, конечно, декларировать, что всякая «игра» безнравственна по су­ти как нечестность по отношению к собеседнику. И что подмена или скрытие под чужой маской, пусть «понарошку», своих воззрений тоже безнравствен­на, но уже по отношению к самому себе. И пожелать, чтобы журналист оста­вался самим собой везде и в любой мелочи. (Дескать, никакой собеседник не достоин того, чтобы ради него заниматься «мимикрией»). Но тогда мы будем иметь дело с каким-то совсем другим родом деятельности, мало похожим на журналистику.

Сторонники журналистской игры аргументируют свои взгляды, исходя из интересов создания материала. Для получения нужного сведения, нужного ракурса интервьюер может «играть» подходящего собеседника. Получен­ную в итоге новостную информацию (сведения о проблеме или о самом со­беседнике) можно считать «качественной» в рамках субъективизма интер­вьюируемого, поскольку журналист не оказывает давления на него.

Роли, «маски» возможны и допустимы. И не только в некоторых ситуаци­ях, о которых шла речь. Допустимы везде, где могут помочь журналисту в его работе. Но обязательна ли игра? Нет. Поскольку далеко не каждый спосо­бен актерствовать, и не каждый материал этого требует.

«Если я беру интервью у человека, который мне симпатичен, — говорит журналистка Н. Геворкян, — я с удовольствием «распахнусь» перед ним (ис­ключая, конечно, личную жизнь) ...И буду в этом случае рада, что собесед­ник «видит меня насквозь», потому что ощущение моей личности, меня в разговоре с человеком, которому я симпатизирую, важно для него не мень­ше, чем мое ощущение его».

Секрет успешной беседы — лишь исключительное внимание к говоряще­му. Это наиболее важный фактор. Повторим:

Ничто так не льстит собеседнику как внимание

Особую роль в общении играют личности — «катализаторы общения», обладающие особым обаянием и притягательностью.

Известно, как отзывался А. Герцен о своем друге Н. Огареве:

«Он был одарен особой магнитностью, способностью притяжения. Без всякой видимой причины к таким людям льнут. Они... открытый стол, за ко­торый садится каждый, возобновляет свои силы, становится бодрее и идет прочь — другим».

Суть таких людей — распахнутых, полных доброжелательности и непод­дельного интереса к другим людям, конечно, не сводится к лицедейству. Од­нако, осознавая в себе этот талант общения, талант эмпатии, выдающиеся интервьюеры его берегут, совершенствуют и используют как незаурядные «актеры». Впрочем, правильнее сказать, журналисты.

Резюме

Творческое интервьюирование — это особый и очень ценный дар варь­ировать «маски» профессионального общения. Актерствуя, журналист

преодолевает психологические барьеры, отделяющие его от собеседника. В конечном счете, вся его деятельность направлена на получение сведений о какой-либо проблеме, впечатлений и знаний, помогающих «раскрыть» лич­ность, точнее оценить какие-либо факты. Но при этом высвечиваются зоны, куда профессиональный интерес заглядывает с опаской, есть запретные те­мы и «личный вопрос», которые выдвигают свои, весьма жесткие требова­ния. Коррекция поведения в конфликтном интервью, сложности в ситуации полемики показывают, насколько тесно профессиональное общение связа­но с этикой поведения, насколько сильно взаимовлияние этих факторов от­ражается на результатах работы репортера-интервьюера.

Профессиональное общение — процесс подвижный, регулируемый. Его ход зависит от журналиста, его человеческих качеств и профессиональных способностей. Игра допустима везде, где она может помочь журналисту. Од­нако, журналист может менять роли, маски, но не принципы.