Какие бывают маски

Исследователи журналистики пробуют составить «реестр» масок, выде­лить, подыскав им образный эквивалент, наиболее типичные имиджи журналиста при профессиональном общении.

«Слушатель» — самая естественная маска. Впрочем, в нее тоже «игра­ют», если нет искренней заинтересованности — ее изображают.

Наставление прошлых веков:

«Если кто-нибудь из говорунов завладеет тобой, выслушай его терпели­во, или во всяком случае сделай вид, что внимательно его слушаешь... ибо человек больше всего чувствует себя обязанным тому, кто готов его терпе­ливо выслушать, и считает себя жестоко обиженным, когда ты вдруг покида­ешь его на середине разговора, или когда он по твоему удрученному виду догадывается, что ты ждешь не дождешься, когда он кончит»

(Честерфилд. «Письма к сыну»).

Вариант такой маски — «Премного благодарный слушатель», когда демонстрируется не просто внимание, а «телячий восторг» — неумеренное (а потому подозрительное чуткому собеседнику) восхищение его личнос­тью, его словами, охотное поддакивание.

Еще один игровой оттенок того же плана — «юный друг»: маска полной неопытности, наивности, готовности восхищаться умом и блеском собесед­ника, и, опять-таки, безудержная лесть...

Репортер, надевший маску «ревизора», ведет себя совсем иначе. В его манерах, в его поведении, в тоне вопросов звучит явственная угроза доко­паться до сути предмета, временами демонстрируется «следовательский» подход к делу, подчеркнутая дотошность, бесконечные уточнения сути отве­тов и придирки. Конечно, таким может быть журналист и в действительнос­ти, но некоторые весьма импульсивные репортеры намеренно сдерживают себя, представляются бесстрастными, видя, что собеседнику нужна вера в справедливость, вера в то, что совместными усилиями при соответствующем уровне обсуждения можно чего-то добиться.

Близка к такой роли и маска: «третейский судья». Она демонстрирует подчеркнутую независимость суждений, готовность с равным вниманием выслушать все «за» и «против».

Гораздо хуже в глазах собеседника выглядит «надменный журналист». Хотя он всем своим видом и намекает на принадлежность к «сильным мира сего», его манера поведения не обнадеживает, если человека постоянно «ставят на место», и он, как ему кажется, выглядит «мошкой» в глазах «могу­щественного» собеседника.

Впрочем, часто это и не маска, а манера, отражающая истинную суть жур­налиста. Она стимулирует проявления невоспитанности — снисходительно-великодушный, развязный или капризный тон репортеров. Порой и бестакт­ности по отношению к собеседнику.

Редко, когда стоит подчеркивать свою объективность, надев маску функ­ционера, — человека, которому, в общем-то, все равно, но вот, послали на за­дание, и надо его выполнить... Отличительная черта этой маски — постоян­ное подчеркивание журналистом своего безразличия к обсуждаемому пред­мету. Периодически возникают ссылки на начальство и фразы, типа: «Если вы не расскажете... не выскажете своего мнения, меня попросту уволят...»

Ссылки журналиста на собственное бессилие дают определенный «пере­вес» в сторону собеседника, возвышают его в собственных глазах. «Всем нам присуще желание быть значительным», — не без основания утвержда­ет известный исследователь психологии общения Д. Карнеги. Почувствовав свою значительность, глядишь, интервьюируемый и захочет говорить, хотя бы движимый желанием облагодетельствовать бедного журналиста...

Гораздо привлекательнее показать себя «асом репортерства», блестящим интервьюером, надев маску «художника», репортер не преминет упомянуть об успехах своей творческой биографии, показать и прокомментировать «свои особые приемы» или заинтриговать необычностью формы общения.

Например, журналистка, поздоровавшись, долго усаживается, устраивает­ся поудобнее, аккуратно раскладывает блокнот, карандаши, молча улыбается и поглядывает на «жертву», меряющую шагами кабинет: «Он явно нервни­чал... Желание попасть на страницы журнала, видимо, боролось с опасени­ем сказать что-то не так. Поэтому он сразу начал говорить сам: «Вы, на­верное, удивились, что я согласился на это интервью?»

Иногда репортер решает собеседника ошеломить, работая «накатом во­просов» — кратких и колких. Наскок, напористость, импульсивность — чем не «молодой казак»... Это имидж очень энергичного, делового и напорис­того журналиста. Игра рассчитана на подавление возможных возражений собеседника методом «кавалерийской атаки». Импульсивность, энергичная мимика, громкий голос иногда, действительно, вызывают положительный эффект, например, уважение собеседника к энергии и деловитости журна­листа. Вполне вероятно, что у собеседника может возникнуть подсознатель­ное желание отвечать с такой же энергией, таким же напором, как задает во­просы журналист.

Однако, «наскок» не всегда хорош. Есть много случаев, когда напорис­тость, понукание мешают. Есть просто речевые особенности у людей: они говорят медленно, с длинными паузами. Их нельзя торопить и перебивать. Маска сама собой меняется, если выглядит не только не привлекательной, но провокационной, демонстративной.

Непривлекательна (следовательно, нефункциональна) маска, условно названная «интурист», представляющая хотя любопытствующий, но доста­точно холодный взгляд со стороны. Вообще подчеркнутая холодность, веж­ливое равнодушие (один из вариантов такого поведения так и окрестили: «маска — «холодные уши»*) мало когда пригодны. Даже если с такой ма­ской сочетаются повышенная любознательность, и, в общем-то, лестное для собеседника-эксперта, признание своей «полной некомпетентности».

Так ли, иначе ли назовем мы «маски», не столь важно. Почти в каждой редакции есть свои образные эквиваленты профессиональных «ролей». Во всяком случае, очевидны основные направления игры: в «незнайку», в ин­дифферентного передатчика сведений, в «судью» и т.д. Лучшие из них — те, которые подчеркивают внимание (по той, или иной причине) к словам и личности собеседника, выделяют их в качестве главного стержня беседы.

«Одна из причин того, что умные и приятные собеседники так редки, за­ключается в обыкновении большинства людей отвечать не на чужие сужде­ния, а на собственные мысли.

Тот, кто похитрее и пообходительнее, пытается изобразить на своем лице внимание, но его глаза и весь облик выдают отсутствие интереса к тому, что говорит другой и нетерпеливое желание вернуться к тому, что намерен сказать он сам. Мало кто понимает, что такое старание угодить себе — плохой способ угодить другому или убедить его, и что только умея слушать и отвечать, можно быть хорошим собеседником». (Ларош­фуко, «Максимы»).

Говоря о распространенных «масках» интервьюера, отметим, что некото­рые «маски» смежны по психологическим чертам, журналисту легко их ме­нять, корректировать по ходу дела.

Маски — выделение типичных психологических позиций человека — целенаправленны по отношению к собеседнику. Если журналист подчерки­вает свое бессилие (незнание предмета, зависимость от шефа, который по­слал на задание) и, следовательно, свою зависимость от согласия-несогла­сия на беседу, цель одна — укрепить, возвысить собеседника в его собст­венных глазах, предложить роль человека значительного, вызвать желание облагодетельствовать «несчастного репортера». Один из реальных случаев: журналист, в данном случае — фоторепортер, прося «звезд» позировать ему, постоянно ссылался на необходимость заработка для семьи, (называя это приемом «детишки плачут»), хотя был холост...

Нередко, беседуя с «большими начальниками», журналисту приходится демонстрировать свою независимость («У меня — свое начальство») или подчеркивать свой профессионализм, творческие идеи («У меня — свои се­креты»), всячески демонстрировать собеседнику, что общение нужно не лично ему, но большой аудитории читателей (слушателей, зрителей).

Подчас, напротив, журналист намеренно иронизирует над своей при­зрачной «самостоятельностью», «независимостью», для того, чтобы успоко­ить собеседника, стать с ним на одну доску. Вообще критическую реплику в свой адрес ввернуть в диалог никогда не помешает, — считают опытные ин­тервьюеры («Мы, журналисты, так привыкли умиляться этой аполитично­стью... Этой «усталостью во благо»...).

Вообще маска, которую надевает журналист, служит для соответствую­щей коррекции поведения собеседника. Журналист как бы примеряет на глазах собеседника свою маску, понуждая его сделать то же самое, — соот­ветствовать моменту.

Иногда «маска» дает эффект вовсе не тот, который «напрашивается». Например, высокомерие (маска «надменного») может быть не способом «поставить собеседника на место» (что, чаще всего, глупо), но придать весо­мости собеседнику, приподнять его в собственных глазах (например, если заметить: «Хотя я со многими известными людьми обсуждал эту проблему («знай наших!»), но никто не сумел ответить на нее толком, все отлича­лись, знаете ли, полным непониманием сути... И вот я у Вас».

Собственно, маски, — это тон, который избирается, это интонационное решение беседы: поучающее, почтительное, напористое или какое иное.