Д.С. Леушин
Плохо говорить это теми же словами.
Хорошо говорить то, что думаешь, но
Механизмы номинации и проблема выбора слова
Лекция 5.
В языке выделяются уровни, или подсистемы, - «этажи системы языка». Уровень – это участок системы языка, характеризуемый специфическими единицами и представляющий собой некую частную систему в системе языка («Словарь лингвистических терминов» Ахмановой).
Выделение уровней – отдельная лингвистическая проблема. Обычно выделяются следующие уровни и соответствующие им единицы: фонемный (фонема), морфемный (морфема), лексический (слово), синтаксический (предложение).
Единицы каждого уровеня обладают собственным потенциалом воздействия на адресата. Наиболее широкие возможности представляет лексический уровень языка, основной единицей которого является слово.
Р. Блакар писал о том, что у говорящего всегда есть возможность выбора языковой единицы, и этот выбор никогда не бывает случаен. «Произнося одно-единственное слово, человек, как кажется, вынужден занять позицию и осуществлять воздействие» [Блакар 1987:92].
Кстати, однажды в американской газете “Times” в отчете о судебном процессе написали: «С самого начала процесс был сосредоточен больше на проблемах семантики, чем на проблемах этики и права». То есть вопрос заключался в том, как судьи квалифицируют преступление. Для осужденного выбор слова означал выбор между жизнью и смертью.
5.1. Мир слов и мир вещей: все имеет свое имя?
Слово является словом потому, что оно имеет значение (бессмысленные сочетания звуков - не слова). Наука, изучающая значения и смыслы, называется семантикой.
Основная функция слова - номинативная, то есть называние предметов и явлений окружающей действительности. Казалось бы, в процессе познания каждому предмету или явлению человек должен был дать имя, «наклеить этикетку». Однако основная посылка семантики заключается как раз в том, что слова и вещи - отнюдь не одно и то же.
Например, человек может различать гораздо больше цветов, чем он использует названий цвета в языке. Далеко не всякая вещь требует именования. Мы наслаждаемся музыкой, не зная имени композитора, или весенним днем, не зная точных характеристик – температуры, например. Или картиной, не зная ее названия (она может называться «Настроение», «№25» или даже «Без названия»). Значение имени для нашего опыта сильно преувеличено: можно составить бесконечный список неназванных объектов.
Ценность имен заключается в их релевантности для нашего опыта. В языке отражается то, что мы видим, слышим, чувствуем, осязаем. А это, в свою очередь, зависит от того, что мы хотим увидеть и что нам необходимо увидеть. Перцепция (восприятие) – динамический процесс, не одинаковый для всех. Мы по необходимости должны игнорировать незначимые для нас стимулы. Отвлекитесь на минуту от чтения и посмотрите на страницу: волокна бумаги, точки, грязь вы просто игнорировали. Наше внимание выборочно, селективно, и то, что мы воспринимаем, является небольшой частью того, что мы способны воспринять. Когда мы видим фотографию, по сути, если приглядеться, мы видим различные оттенки серого, черточки, организованные в «лицо». Мы «создаем» то, что мы увидели, примерно так же, как угадываем картинки в плывущих облаках.
Общаясь с себе подобными, мы поддерживаем иллюзии, что именно наш взгляд на мир единственно правильный. Особенно это заметно, когда мы рассуждаем о мире социальном – о политике, экономике, морали. Выходит, семантика имеет дело не с реальностью и названиями ее «частей», а с тем, что может быть множество версий «реальности» - столько же, сколько языков и говорящих на них людей (см. об этом также в лекции 2).
Когда люди используют слова, позиция лингвиста отличается от всех прочих тем, что он осознает: данное слово – одна из версий реального мира, способ отражения действительности.
Есть два следствия из именования. Во-первых, мы начинаем замечать то, что названо (например, не зная звезд, мы просто смотрим на небо и видим мириады светящихся точек, а познакомившись с картой звездного неба, различаем созвездия). Сравните взгляд мужчины и женщины на цветочную клумбу: они видят одно и то же?
Второе следствие, по сути, противоположно первому: зная имена, мы утрачиваем способность увидеть нечто новое. Если нам известно, что на небе есть звезды, то мы не замечаем отличий по цвету, например, а если бы мы не имели в распоряжении имен, то, возможно, мы бы по-разному обозначили увиденные звезды. Имена ограничивают нас в фиксации различий у уже названных предметов. Получается парадокс: имена помогают видеть и препятствуют этому. Это обычный путь познания. Когда мы даем имена, мы абстрагируемся от каких-то особенностей (будь то звезды или предметы обихода). Было бы невозможно именовать все объекты, известные нам, отдельными именами, поэтому мы вынуждены классифицировать их и нивелировать некоторые различия. Позднее, в процессе познания (в специальных областях, например), мы обращаем внимание на эти различия и испытываем неудовлетворенность от отсутствия специальных имен для них. Ср.: слово жук для ребенка и для энтомолога.