Комментарий В.Арсланова

Исходный пункт у Лифшица и Ильенкова одинаковый - мысль и тело не две разные субстанции, мысль есть определенное движение тела. Однако Лифшиц в отличие от Ильенкова понимает относительную правоту Декарта, без которого мы оказываемся бессильны против постмодернистской философии телесности. Мысль есть движение тела, прекрасно, но всякое ли движение тела и всякого ли тела? Ведь есть шизосубъект - человек без кожи , и есть Ильенков, который, по словам Л. К. Науменко, тоже был человек без кожи. В чем разница? Шизосубъект отражает, помещает в себе только малое бытие - и делает это малое бытие абсолютной истиной мира, тем самым уничтожая и вытесняя большое бытие. Например, для меня существует только эта моя травма, вот эта ситуация, вне нее - нет ничего. Глаз шизосубъекта, - пишет В. Подорога, - это перцептивный разрыв, дыра в шизотеле, куда устремляются элементарные силы, чтобы слиться и образовать мир без человека, мир, над которым не имеет больше власти различающая сила Другого. Так, увы, бывает, но в этом случае мы уже почти не люди, а просто страдающий кусок материи. Конечно, когда мы слышим рассуждения противников Спинозы и Ильенкова, для которых сознание есть просто нечто психическое и потому не материальное, то нам не до Лифшица с его более тонким различием между психическим как движением тела, отражающим малое бытие, наносящее нам травму, - и мыслью как нашим движением тела, в котором себя понимает и себя преобразует большой мир, то есть реальное бесконечное бытие, абсолютная реальность Канта. Рука или глаз движутся по контуру предмета - это особое движение, особого тела - человеческого, наряду с другими движениями других не мыслящих тел. Когда мы говорим, что ходьба - такое же свойство материальных ног, как мысль - свойство мыслящего тела, то это верный путь решения психофизической проблемы. Однако, если остановиться на этом пути и снять проблему отражения, то можно прийти к неокантианству или посмодернистской философии телесности. Ходьба - свойство тела, но когда ходьба становится свойством мыслящего тела? Чем отличается ходьба шизофреника, участника фашистского марша или просто уличного зеваки - от ходьбы грека, поднимающегося к Пропилеям Акрополя? Греческий храм - храм, предполагающий процессии вокруг храма, движение по дороге, именуемой греками теорией. Так что и ноги, конечно, могут отражать большой мир, но не сами по себе, а при особых условиях: ногами мы отражаем мир благодаря союзу ног с более теоретическими органами, руками и глазами. Нормальному человеку все его органы необходимы для того, чтобы полноценно воспринимать и отражать мир, доказывал Дидро в своем Письме о слепых в назидание зрячим. Почему глаза и рука более теоретические органы, чем ноги? Дело не просто в труде – ноги тоже трудятся у рабочего. Рука без глаза – слепая (и опыт слепоглухих это не отменяет, ибо они научены теми, у которых рука связана с глазом. К тому, что самое важное, рука слепоглухих становится зрячей, когда они – мыслящее тело). Зрение – осязательно-оптический процесс. Дело в том, что рука должна видеть, ибо без момента созерцания труд невозможен. Чем отличаются движения руки по контуру предмета у мыслящего тела - и у щизосубъекта, к примеру? При движениях руки по контуру предмета у мыслящего тела возникает образ предмета, в котором живет и дышит смысл, бесконечность. Это движение, при котором контур предмета, форма его, отнюдь не только геометрическая, а, прежде всего внутренняя - этот контур возникает как факт сознания, как образ, эйдос, идея, отражение. Ага, скажете вы, опять возвращаемся к Декарту, опять удвоение мира - на мир образов, идей, и мир материальный. Ведь как все было хорошо и красиво у Э.В.Ильенкова и А.Н.Леонтьева – существуют реально только два тела: одно ощупывает другое, и нет никакого удвоение мира на две субстанции. Но если в вашей движущейся руке не остается контура предмета, если этот контур не отражается в вашей руке, их форме, их телесности - рука ведь становится формой всех других форм, в отличие от конечностей животного - то в этом случае исчезает идеальное, сознание, вы становитесь шизосубъектом или движения вашей руки ничем принципиально не отличаются от движений животных. Точнее, весь деятельный человек есть отражение мира в целом - его облик есть образ мира, бесконечности, микрокосм. Скульптура, воспроизводящая образ человека - отражает весь мир. А изобразить руку, как это делал Тициан, значит, продемонстрировать фантазию, более богатую, чем у всех сюрреалистов, вместе взятых, писал американский психолог Р. Арнхейм. Потому что Тициан видел в руке отпечаток, образ мира в целом. Отличие Тициана, Лифшица от Ильенкова в этом отношении одно - движения мыслящего тела для первых становятся экраном большого бытия, то есть эйдосом, образом, никуда от этого не уйти. Но тогда, действительно, нужно решить проблему Декарта. Возникновение этого образа, эйдоса, идеи абсолютно непонятно, если материальный мир представляет собой тела, лишенные своей внутренней формы, безóбразные, не содержащие в себе своего собственного вида, самоотражения, видика Демокрита и стоиков. Тут Декарт прав - либо материя есть нечто безыдеальное, безóбразное, не способное к самоотражению, как для метафизического материализма (да и то с оговорками, потому что позитивизм далеко превзошел в этом отношении таких созерцательных материалистов как Дидро) - тогда мысль по отношению к ней будет иной субстанцией. Либо в мире есть только движения тел, лишенных образа, способности к самоотражению, то есть идеального начала, но тогда не будет и мысли. Принципиальное различие между хаосом, не имеющим образа, и космосом, который имеет лик, эйдос, легло в основу всей греческой философии. Психологическая трудность понимания Лифшица. Мы живем в мире, лишенном смысла и образа - таково реальное сознание подавляющего большинства, ибо мы все забиты бессмыслицей малого бытия. Отражение этой бессмысленности мыслью не является. Теория деятельности и идеального Ильенкова построена на допущении, что человек привносит смысл в этот ужасный бессмысленный мир природы. Природа - синоним всякой косности для современного человека. Почему? Потому что такова естественная природа того ужасного человеческого мира, в котором мы живем. Его нужно преобразовать, очеловечить. В чем же источник идеального, человеческого? В нашей деятельности, в активности. Верно, но абстрактно. У Маркса другое - общественные отношения капитализма только кажутся данными самой природой, а на самом деле они вступают в противоречие с большим миром, с человеческим миром, отражающем в себе всю бесконечность и творящую с опорой на нее мир более разумный и более человечный, чем тот, что непосредственно дан человеку в качестве его малого бытия, его среды. Надо вырваться из малого мира в большой - это и есть деятельность сознания, деятельность духовная, без чего дух оказывается больной психикой больного тела. Вырваться, опираясь на разумный факт, на едва-едва разумный факт, но все же факт, а не продукт нашего воображения или мышления. Где этот разумный факт в ХХ веке? Очень сложный вопрос, потому что для подавляющего большинства наших современников, даже искренне считающих себя марксистами, такого факта нет. Но это все же - другой вопрос. А теория активности тела без духа, активности без опоры на норму самого бытия, в том числе и норму культуры - это мейерхольдовщина, левизна Авербаха, которая привела к сталинизму, то есть теории активности без объективной истины. Если сильно захотеть, если приложить максимум воли, то все возможно - вот идеология якобы марксистского мифа ХХ века (см. Дневник М. Шагинян).

См. также: http://www.philosophystorm.org/discussion/1147