Мышление: его сущность и основные формы.

Соотношение знания и веры.

Как много существует видов веры? Сначала уточним, что по­нимается под верой. По Канту, существуют три вида веры.

Прагматическая вера человека в свою правоту в том или ином единичном случае; цена такой вере — «один дукат». Вера в общие положения — доктринальная. Например, вера в то, что на всех пла­нетах Солнечной системы нет жизни. Эта вера содержит в себе все же что-то нетвердое. Она может быть доступна опровержению. На­конец, есть моральная вера, где вопрос об истинности суждений не встает вовсе, «Эту веру ничто не может поколебать, так как были бы ниспровергнуты сами мои нравственные принципы, от которых я не могу отказаться, не став в собственных глазах до­стойным презрения». Верить в Бога, по Канту, означает не раз­мышлять о его бытии, а просто быть добрым. Учитывая, что Кант отождествлял мораль с религией («нравственный закон внутри нас»), мы должны понимать расширительно третий вид веры — как религиозную веру вообще. Только она из всех видов веры имеет ценность для теории познания. (Не стоит и говорить, что вера «на один дукат», как и доктринальная уверенность ученого филистера, ценности и для самого знания, и для теории знания не представляют. Они не выдерживают диалектики и обречены на разрушение.) Вдумаемся в мысль Канта. Истинность религи­озного знания основана не на внешнем критерии. Она имеет он­тологическое основание в самом существовании человека. Хотя Кант формулирует это в психологических понятиях («не могу отказаться, не став в собственных глазах достойным презре­ния»), эта мысль глубже и нуждается в очистке от психологиз­ма. Религиозная вера — это внутренне присущая человеку связь с сущей Истиной (от лат. religare — связывать), которая конституирует собственное Я; при разрушении этой связи с аб­солютным бытием Я гибнет («Я гибну», как сказал бы С.Л. Франк).

 

Что такое мышление? Человек всегда о чем-то думает, даже тогда, когда ему кажется, что он ни о чем не думает. Бездумное состояние, как утверждают психологи, есть состояние в сущности своей максимально расслабленного, но все же думания, хотя бы о том, чтобы ни о чем не думать. От чувственного познания, от ус­тановления фактов, диалектический путь познания ведет к логи­ческому мышлению. Мышление ~ это целенаправленное, опосре­дованное и обобщенное отражение человеком существенных свойств и отношений вещей. Творческое мышление направлено на получение новых результатов в практике, науке, технике. Мышление — это активный процесс, направленный на постановку проблем и их решение. Пытливость — существенный признак мыслящего человека. Переход от ощущения к мысли имеет свое объективное основание в раздвоении объекта познания на внут­реннее и внешнее, сущность и ее проявление, на отдельное и общее. Ведь построить здание научного и философского знания из одних чувственных ощущений и представлений и их комбинации, как это пытается сделать сенсуализм, нет никакой возможности: все чувственные восприятия, несмотря на их красочность и жизненную сочность, крайне бедны содержанием: они не проникают в суть дела.

Общее в вещах — это прежде всего закон, существенные свой­ства и отношения, а они не существуют внешним образом как от­дельный предмет, они не воспринимаемы непосредственно. Внеш­ние стороны вещей, явлений отражаются прежде всего и главным образом с помощью живого созерцания, эмпирического познания, а сущность, общее в .вещах — с помощью понятий, логического мышления. В мышлении, в понятиях уже отсутствует непосред­ственная связь с вещами. Мы можем понимать и то, что не в со­стоянии воспринимать.

Специальное устройство наших органов чувств и их небольшое число потому и не ставят абсолютной границы нашему познанию, что к ним присоединяется деятельность теоретического мышле­ния. «Око видит далеко, а мысль еще дальше», — гласит народное изречение. Наша мысль, преодолевая видимость явлений, их внешнее обличье, проникает в глубь объекта, в его суть. Исходя из данных чувственного и эмпирического опыта, мышление может активно соотносить показания органов чувств со всеми уже имею­щимися знаниями в голове данного индивида, более того, со всем совокупным опытом, знаниями человечества, и в той мер% в какой они стали достоянием данного человека, и решать практические и теоретические проблемы, проникая через явления в сущность все более и более глубокого порядка.

Логическое — это значит подчиненное правилам, принципам и законам, по которым мысль движется к истине, от одной ис­тины к другой, более глубокой. Правила, законы мышления со­ставляют содержание логики как науки. Эти правила и законы не есть нечто имманентно присущее самому мышлению. Логические законы — это обобщенное отражение объективных отношений вещей на основе практики. Степень совершенства человеческого мышления определяется мерой соответствия его содержания со­держанию объективной реальности. Наш разум дисциплинирует­ся логикой вещей, воспроизведенной в логике практических дей­ствий, и всей системой духовной культуры. Реальный процесс мышления разворачивается не только в голове отдельной личнос­ти, но и в лоне всей истории культуры. Логичность мысли при достоверности исходных положений является в известной мере га­рантией не только ее правильности, но и истинности. В этом за­ключена великая познавательная сила логического мышления.

Разъяснение того, что такое логическое мышление, лучше всего начать с при­мера из истории науки. Л. Пастер, изучая сибирскую язву, долгое время не мог понять, каким образом домашние животные заражаются этой болезнью на пастби­щах. Для него оставалось неясным, откуда на поверхности земли появляются ба­циллы сибирской язвы. Было известно, что люди зарывали трупы павших живот­ных (из-за опасения заразить других животных) глубоко в землю. Проходя однаж­ды по сжатому полю, Пастер заметил, что один участок земли окрашен светлее остальных. Спутник объяснил ему, что именно на этом участке некогда была за­рыта овца, павшая от сибирской язвы. Внимание Пастера привлек факт, что на этом участке имелось множество ходов дождевых червей и выделенных ими зем­листых экскрементов. У Пастера возникла мысль, что дождевые черви, выползая из глубины земли и вынося с собой споры сибирской язвы, являются переносчи­ками данной болезни. Так, Пастер косвенным путем, путем мысленного сопоставления чувственных впечатлений, проник в то, что было скрыто от восприятия. Дальнейшие опыты и наблюдения подтвердили правильность его умозаключения. Это типичный пример теоретического мышления. Пастер непосредственно не воспринимал причину заражения домашних животных сибирской язвой. Он узнал о соответствующей причине косвенным путем — через посредство других фактов, т.е. опосредованно.

Первый существенный признак мышления заключается в том, что оно есть процесс опосредованного познания предметов. Это опосредование может быть весьма сложным, многоступенчатым. Мышление опосредуется прежде всего чувственной формой позна­ния, нередко символическим содержанием образов, языком. На основании видимого, слышимого и осязаемого люди проникают в неведомое, неслышимое и неосязаемое. Именно на таком опосре­дованном познании строится наука.

return false">ссылка скрыта

На чем основывается возможность опосредованного познания? Объективной основой опосредованного процесса познания являет­ся наличие опосредованных связей в мире. Например, причинно-следственные отношения дают возможность на основании воспри­ятия следствия сделать вывод о причине, а на основании знания причины предвидеть следствие. Опосредованный характер мыш­ления заключается также в том что человек познает действитель­ность не только на основе своего личного опыта, но и учитывает исторически накопленный опыт всего человечества.

В процессе мышления человек в поток своих мыслей вовлекает нити из полотна общего запаса имеющихся в его голове знаний о самых разнообразных вещах, из всего накопленного жизнью опыта. И зачастую самые невероятные сопоставления, аналогии и ассоциации .могут привести к решению важной практической и теоретической проблемы. Теоретики могут с успехом извлекать научные результаты относительно вещей, которые они, быть может, никогда не видели. Например, на основе одного лишь утон­ченного аппарата логического мышления А. Эйнштейн вывел закон эквивалентности массы и энергии чисто логически на доске и карандашом на листе бумаги.

В жизни мыслят не только «теоретики», но и практики. Прак­тическое мышление направлено на решение частных конкрет­ных задач, тогда как теоретическое мышление — на отыскание общих закономерностей. Если теоретическое мышление сосредо­точено преимущественно на переходе от ощущения к мысли, идее, теории, то практическое мышление направлено прежде всего на реализацию мысли, идеи, теории в жизнь. Практическое мышле­ние непосредственно включено в практику и постоянно подверга­ется ее контролирующему воздействию. Теоретическое мышление, подвергается практической проверке не в каждом звене, а только в конечных результатах.

Практическое и теоретическое мышление — это единый про­цесс. Они присутствуют в любом научном исследовании на любой его стадии. Однако в силу различных причин эти типы мышления не всегда совмещаются в одном человеке с одинаковой полнотой. История науки знает блестящих экспериментаторов и не менее блестящих теоретиков и наоборот. В науке происходит в известной степени разделение труда между учеными — экспериментаторы и теоретики. И то и другое требует специфических навыков, образо­вания, системы знаний и того, что называется складом ума.

Мышление является предметом изучения многих наук: теории познания, логики, психологии, физиологии высшей нервной дея­тельности, в какой-то мере эстетики, изучающей художественную, форму мышления, а также в определенной степени общего языкознания, исследующего связь между языком и мышлением в их историческом развитии.

Единство теории познания, исследующей общие методы позна­ния и отношение знания, мышления к объективной реальности, и логических аспектов мысли с учетом психологии творчества и достижений всего научного познания нашло свое наиболее полное отражение в общефилософской логике. Логика выполняет важную роль общей методологии наук. Именно логика представляет собой общее учение об историческом развитии, самодвижении предмета познания и его отражении в мышлении, в движении понятий. Как бы человек глубоко, тонко и гибко ни мыслил, он мыслит по законам логики, при условии верного хода мысли, не нарушая ни одного ее принципа.

Колоссальная сложность проблем, вставших перед современ­ной наукой и техникой, потребовала интенсивного развития логи­ки, приведения логического аппарата мышления в соответствие с сильно возросшими требованиями, особенно кибернетической тех­ники. Эта жизненная потребность обусловила появление новых направлений в логике — многозначной, вероятностной и других логических дисциплин; сблизила формальную логику с математи­кой и вызвало к жизни математическую логику.

Связь процессов объективного мира, их развитие представляют собой своего рода «логику вещей», объективную логику. Эта ло­гика отражается в нашем мышлении в виде связи понятий — это субъективная логика, логика мышления. Логичность наших мыс­лей обусловливается тем, что мы связываем в них вещи так, как они связаны в самой действительности. Поскольку действитель­ность диалектична, постольку таковой же должна быть и логика человеческого мышления.

Между мышлением и бытием существует единство. Реальной основой единства мышления и бытия является общественная практика, в процессе которой создаются логические формы и за­коны мышления. Отличие логических закономерностей от объек­тивных общих закономерностей развития мира заключается в том, что человек может применять логические закономерности созна­тельно, тогда как в природе закономерности развития мира про­лагают себе дорогу бессознательно.

Все, что мы знаем об окружающем мире, в конечном счете при­шло к нам через органы чувств. Но они же являются источником и некоторых ложных идей, например идеи о плоском строении Земли, о движении Солнца вокруг Земли и т.д. Это часто вызывало резкое недоверие к показаниям органов чувств и умаление их по­знавательной роли рационалистами, которые всю заслугу познания приписывают мышлению. На это эмпирики возражают, утверж­дая, что больше всего заблуждений породило именно мышление. Животное, говорят эмпирики, не может далеко уклониться от путей природы: его мотивы лежат только в наглядном, чувственно воспринимаемом мире, где находит себе место только возможное. Животные ничего не придумывают и поэтому не впадают в безрас­судство. Человек же отдан в жертву всевозможным химерам.

Эмпиризм, абсолютизирующий роль чувственного познания и не доверяющий абстрактному теоретическому мышлению, пре­пятствует развитию научного познания. Как отмечают специалис­ты, древние математики и философы, начиная с пифагорейцев, выступали против введения в математику иррациональных, а иногда и дробных чисел, аргументируя это их ненаглядностью. Эти взгляды заставили греков отрицать алгебру как науку, что послужило одной из причин отставания аналитических методов математики вплоть до эпохи Возрождения. Древние говорили, что нет ничего в мышлении, чего бы не было в чувствах. Мышление не может обойтись без опоры на чувственные элементы в виде на­глядных моделей, схем, естественного и искусственного языка и т.д. Абстракции входят в наше сознание через метафоры, иноска­зания, аллегории, символы, в которых образ наглядно указывает на свою идею, как это имеет место, например, в названиях худо­жественных произведений: «Буревестник», «Гроза» и т,д.

Основные формы мышления. Разумное содержание процесса мышления облекается в исторически выработанные логические формы. Основными формами, в которых возникло, развивается и осуществляется мышление, являются понятия, суждения и умо­заключения. Понятие — это мысль, в которой отражаются общие, существенные свойства, связи предметов и явлений. По самому существу своему и, как показывает само слово «понятие», — это не есть что-либо состоящее или пребывающее, непо­средственно готовое; оно есть не что иное, как самый акт понима­ния, чистая деятельность мышления. Понятия не только отража­ют общее, но и расчленяют вещи, группируют, классифицируют их в соответствии с их различиями. Кроме того, когда мы говорим, что имеем понятие о чем-либо, то под этим подразумеваем, что мы понимаем сущность этого объекта. Так, понятие «человек» не только отражает существенно общее, то, что свойственно всем людям, но и отличие любого человека от всего другого, а понима­ние сущности данного человека предполагает знание сущности че­ловека вообще, т.е. наличие понятия о том, что такое человек: «Человек — это биосоциальное существо, обладающее разумом, членораздельной речью и способностью трудиться» .

В отличие от ощущения, восприятий и представлений поня­тия лишены наглядности, или чувственности. Восприятие отра­жает деревья, а понятие — дерево вообще. Содержание понятия зачастую невозможно себе представить в виде наглядного образа. Человек может представить, например, доброго человека, но он не сможет представить в виде чувственного образа такие понятия и процессы, как доброта, зло, красота, закон, скорость света, мысль, причина, стоимость и т.п. Аналогичное утверждение справедливо в отношении всех понятий любой науки. Их объек­тивное определение раскрывается опосредованно и выходит за пределы наглядности. Понятие схватывает и сохраняет лишь су­щественное: понятие есть мысленный образ сущности. Вот поче­му сравнительно немногие понятия обнимают бесчисленное мно­жество вещей, свойств и отношений. В различные эпохи понятия различны по своему содержанию. Они различны на разном уров­не развития одного и того же человека. Кто-то хорошо сказал: понятие кошки в голове Кювье в 100 раз содержательнее, чем в голове его слуги.

Культура подлинно научного мышления полагает себе за пра­вило не пропускать ни одного понятия без точного определения. Еще великий Сократ говорил, что точное логическое определение понятий — главнейшее условие истинного знания.

Понятия возникают и существуют в голове человека лишь в определенной связи, в виде суждений. Мыслить — значит судить о чем-либо, выявлять определенные связи и отношения между раз­личными сторонами предмета или между предметами.

Суждение — это такая форма мысли, в которой посредством связи понятий утверждается (или отрицается) что либо о чем-либо. Например, предложение «Клен — растение» есть суждение, в котором о клене высказывается мысль, что он есть растение. Суждения имеются там, где мы находим утверждение или отри­цание, ложность или истинность, а также нечто предположитель­ное.

Если бы в нашем сознании мелькали только одни представле­ния, наличествовали сами по себе понятия и не было бы их логи­ческого «сцепления», то не могло быть и процесса мышления. Из­вестно, что жизнь слова реальна лишь в речи, в предложении. Подобно этому и понятия «живут» лишь в контексте суждений. Изолированное понятие — это искусственный «препарат», как, например, клеточка организма, изъятая из своего целого. Мыс­лить — значит судить о чем-либо. При этом понятие, которое мы не можем развернуть в суждение, не имеет для нас логического смысла.

Можно сказать, что суждение (или суждения) — это разверну­тое понятие, а само понятие — это свернутое суждение (или суж­дения). И все споры о том, что выше — понятие или суждение — это схоластическое, а потому бесплодное занятие.

Словесной формой выражения суждения является предложе­ние как непосредственная, материализованная действитель­ность мысли. Суждения, каковы бы они ни были, всегда представ­ляют собой соединение субъекта с предикатом, т.е. того, о чем что-либо высказывается, и того, что именно высказывается. Поэ­тому все рассматриваемые в логике виды суждений связаны с воз­можными модификациями субъекта, предиката и связи между ними. Мы говорим: «Огонь жжет». Это — суждение, в котором логический субъект связан с предикатом. И огонь, и жжение можно ощущать, но связь между ними схватывается нашей мыс­лью.

В зависимости от изменения субъекта суждения могут быть, например, безличными: «Светает», «Нездоровится». Различают единичные, частные и общие суждения: «Ньютон открыл закон тяготения», «Некоторые люди злые», «Кость - одна из активных тканей». Суждения делятся на утвердительные и отрицательные: «Сила твоего тела заключена в соках растения», «Никакие плане­ты не суть звезды».

К тому или иному суждению человек может прийти путем не­посредственного наблюдения какого-либо факта или опосредован­ным путем с помощью умозаключения.

Мышление не есть просто суждение. В реальном процессе мышления понятия и суждения не пребывают особняком. Они как звенья включены в цепь более сложных умственных дейст­вий — в рассуждения. Относительно законченной единицей рас­суждения является умозаключение. Из имеющихся суждений оно образует новое — вывод. Именно выведение новых суждений является характерным для умозаключения как логической опе­рации. Суждения, из которых выводится заключение, суть по­сылки.

Умозаключение представляет собой операцию мышле­ния, в ходе которой из сопоставления ряда посылок выводится новое суждение..

В познании, как и в самой реальности, все опосредовано, при этом, разумеется, в разной степени. Умозаключение — более вы­сокий уровень логического опосредования, чем суждение, и оно исторически возникло гораздо позже, — так же, впрочем, как и в онтогенезе, знаменуя собой принципиально новый уровень разви­тия мышления. Характеризуя логику развития мысли в умозак­лючении, Г. Гельмгольц писал: «Когда из общего правильного принципа выводишь следствия... то постоянно наталкиваешься на поразительные результаты, которых ты не предполагал. И так как следствия развиваются не по произволу автора, а по своему собст­венному закону, то часто я находился под таким впечатлением, как будто переписываю не свою собственную, а чужую работу».

Таким образом, умозаключение как логическая операция есть факт сознания, но его логическая форма не осознается: она укоре­няется в сфере неосознанного, как и языковые структуры, кото­рыми мы оперируем, не ведая как. Вместе с тем и то, и другое в мгновение ока может осветиться лучами сознания, если в этом появляется потребность. Когда, например, человек утром в зим­нюю пору видит причудливые снежные узоры на окнах и это при­водит его к выводу, что ночью был сильный мороз, то он тем самым производит умозаключение. Подобные умственные операции человек осуществляет постоянно в самых разнообразных обстоятель­ствах с незапамятных времен. Дети, как только овладевают язы­ком, уже производят элементарные житейские умозаключения. Такова повседневная жизнь людей. И логика сознательно вычле­нила на основе речевых структур эти операции ума, сделавших пред­метом специального теоретического анализа. Умозаключение как сопоставление суждений в поле сознания принесло человечеству принципиально новую познавательную возможность: оно избави­ло его от необходимости постоянно «тыкаться носом» в конкрет­ный массив единичного опыта и строить неисчислимое множество частных суждений. Он получил возможность двигаться в относи­тельно самостоятельном поле «чистой мысли».

Поскольку любое знание носит ограниченный характер как ис­торически, так и по содержанию, постольку в каждый данный период существует необходимость в предположительном знании, в гипотезах.

Гипотеза — это предположение, исходящее из ряда фактов и допускающее существование предмета, его свойств, оп­ределенных отношений. Гипотеза — это вид умозаключения, пы­тающегося проникнуть в сущность еще недостаточно изученной области мира, это своего рода посох, которым ученый ощупывает дорогу в мир неведомого, или, как сказал И.В. Гете, леса, которые возводят перед строящимся зданием и сносят, когда здание готово.

В силу своего вероятностного характера гипотеза требует про­верки и доказательства, после чего она приобретает характер тео­рии.

Теория — это система объективно верных, проверенных практикой знаний, воспроизводящих факты, события и их пред­полагаемые причины в определенной логической связи; это систе­ма суждений и умозаключений, объясняющих определенный класс явлений и осуществляющих научное предвидение. Например, тео­рия атомного строения материи была долгое время гипотезой; под­твержденная опытом, эта гипотеза превратилась в достоверное знание — в теорию атомного строения материи.

Сердцевину научной теории составляют входящие в нее зако­ны. Развитие науки связано с открытием все новых и новых зако­нов действительности. Власть человека над окружающим миром измеряется объемом и глубиной знания его законов.

На основе глубокого познания вещей, их свойств и отношений человек может время от времени прорывать границы настоящего и заглядывать в таинственное будущее, предвидя существование еще неизвестных вещей, предсказывая вероятное и необходимое наступление событий. Венец научной работы есть, по словам Н.А. Умова, предсказание. Оно раскрывает нам даль грядущих явлений или исторических событий, оно есть признак, свиде­тельствующий о том, что научная мысль подчиняет задачам че­ловечества силы природы и силы, движущие жизнь общества. «Управлять — значит предвидеть», — гласит известное изрече­ние.

Предвидение составляет высшую ступень того «превращения сложного в простое», без которого не обходится ни один истинно талантливый ученый, который сквозь сумрак неизвестности и бес­конечной текучести разнообразных единичных явлений просмат­ривает основной смысл совершающихся событий и исходя из этого понимает, «куда они текут». Например, Д.И. Менделеев предска­зал существование химических элементов, которые были открыты спустя столетие.

Весь прогресс научного знания связан с возрастанием силы и диапазона научного предвидения. Предвидение дает возможность контролировать процессы и управлять ими. Научное познание от­крывает возможность не только предвидения будущего, но и со­знательного формирования этого будущего. Жизненный смысл всякой науки может быть охарактеризован так: знать, чтобы пред­видеть, предвидеть, чтобы действовать.

Предвидеть — вот о чем с самой своей колыбели мечтало чело­вечество, наделяя этим даром своих сказочных и мифических героев. История науки во многом есть история предвидений, сила и диапазон которых — показатели зрелости теоретического мышле­ния. Теоретическое мышление никогда не обходилось и не может обойтись без руководства определенными предписаниями, правилами, методами. Без этого, по словам Г. Лейбница, наш разум не смог бы проделать длинного пути, не сбившись с него.

Истинность или ложность того или иного положения науки, как правило, не обладает очевидностью. Только простейшие суж­дения нуждаются для подтверждения своей истинности лишь в использовании чувственного восприятия: нет необходимости до­казывать то, что можно показать.

Подавляющее число положений науки принимается за истин­ные не на уровне чувственного познания и не отдельно от всех других истин, а на уровне логического мышления, в связи с дру­гими истинами, т.е. путем доказательства. Доказательность — жизненный нерв научного мышления.

Во всяком доказательстве имеются тезис, основания доказа­тельства (аргументы) и способ доказательства. Тезисом называет­ся положение, истинность или ложность которого выясняется посредством доказательства. Доказательство, посредством которого выясняется ложность тезиса, называется опровержени­ем. Все положения, на которые опирается доказательство и из которых необходимо следует истинность доказываемого тезиса, называются основаниями или аргументами. Последние состоят из положений о достоверных фкоторых необходимо следует истинность доказываемого тезиса, называются основаниями или аргументами. Последние состоят из положений о достоверных фактах, определений, аксиом и ранее доказанных положений.

Часто доказать истинность положения — значит показать, что оно есть прямое следствие из положений о хорошо проверенных фактах. Однако жизнь столь сложна, что в подтверждение очень многих положений, даже явно нелепых, можно собрать немалое число отдельных фактов. При этом то обстоятельство, что имеются одновременно и такие факты, которые опровергают эти же поло­жения, свидетельствует о том, что сами по себе единичные факты, взятые в отрыве друг от друга и от окружающих условий, ничего не доказывают. Утверждения о фактах получают значение осно­ваний доказательства, если они рассматриваются во взаимосвязи, а также как носители законов, в них проявляющихся и ими уп­равляющих.

В число оснований доказательства входят определения основ­ных понятий данной науки. Это не значит, будто определению под­лежат все понятия данной науки. Определить — значит свести неизвестное к известному, сложное к простому.

Аксиомы — положения, не доказываемые в данной науке и играющие в ней роль допускаемых оснований доказываемых истин.