Формулярный процесс

* Слайд 11

Общий смысл реформы заключался в том, что обязанность формулировать предмет спора перекладывалась со сторон на претора. Это усиливало, в лице магистрата, участие власти в частном споре; это также подрывало основания формализма прежней формы процесса: претор получил возможность не только отказать в иске, но и навязать сторонам новые правила.

Формулярный процесс по-прежнему делился на две стадии. Производство могло происходить только в присутствии обеих сторон. Поэтому первой заботой истца являлось привлечение ответчика на суд. Для этого совершалась процедура in jus vocatio, в соответ­ствии с которой ответчик частным образом вызывался истцом в суд. Если ответчик не повиновался, то с него можно было особы­ми исками взыскать штраф. Если же ответчик скрывался, то истец мог просить у претора разрешения войти во владение иму­ществом скрывающегося ответчика. В дальнейшем в случае неявки ответчика истец мог продать это имущество. Позже вместо in jus vocatio вошло в обычай добровольное обещание ответчика явиться на суд в определенный день.

Когда обе стороны являлись к магистрату, начиналось произ­водство in jure. Истец указывал, какой иск он желал получить от магистрата. Истец имел право перед составлением формулы за­дать ответчику определенные вопросы, которые помогали претору составить иск. Ответчик в свою очередь мог поступить следую­щим образом:

1) удовлетворить притязания истца и тогда дело заканчивалось;

2) оспаривать притязания истца. В последнем случае производство in jure продолжалось. Если магистрат, выслушав стороны, сразу убеждался в неосновательности или несправедли­вости заявленного истцом притязания, то он просто отказывал ему в иске. Иначе магистрат при содействии сторон приступал к составлению формулы и выбору присяжного cудьи. Производство заканчивалось тем, что истец прочитывал ответчику при свидетелях составленную магистратом формулу formula, представлявшей собою условный приказ судье (литисконтестация).

Судья разби­рал только фактическую сторону дела, а ответственность за то, заслуживало ли данное притязание судебной защиты, лежала на преторе.

Преторы постепенно получили власть давать формулы исков не только в случаях, предусмотренных законами и обычаями, но и тогда, когда считали это необходимым (в то время как в преж­нем праве это не было предусмотрено). Преторы могли отказы­вать в исках, которые хотя и предусматрива­лись законами и обычаями, но казались претору несправедливы­ми. Таким образом, усилилось фактическое влияние преторов на развитие права, осуществлявшееся путем его изменения и усо­вершенствования.

С течением времени преторская юрисдикция выработала для большинства притязаний постоянные формулы, которые доводи­лись до общего сведения посредством эдиктов в виде формуляров[49][21].

Ясно, что в зависимости от существа спора, текст формулы менялся, но, в целом, ее содержание распадалось на устойчивые части[50][22].

Рассмотрим подробнее формулу, ее составные части и виды.

* Слайд 12

Формула есть составляемая магистратом в заключение про­изводства in jure письменная инструкция, в которой он назначал присяжного судью (номинация) и предписывал ему, каким образом разрешить спор. В этой формуле различают четыре основные части: демонстрация (demonstratio), интенция (intentio), кондемнация (condemnatio) и адъюдикация (adjudicatio). Присутствие всех перечисленных частей было необязательным в каждой фор­муле.

Интенция — главная часть процессуальной формулы, в ко­торой в форме условия приведено основание иска (согласно ци­вильному праву или реальности, признаваемой претором) и пред­мет иска (точно указанный или обозначенный с тем, чтобы его уточнил судья). По Гаю, интен­ция — часть формулы, в которой истец излагал свои требования. Интенция не могла отсутствовать ни в одной формуле, так как в ней содержится вопрос, который истец ставил на рассмотрение суда. Интенция индивидуализировала формулу и иск.

Существовало несколько классификаций интенций. Наибо­лее важная классификация состояла в том, что различали интен­ции in jus conseptae и интенции in factum conseptae.

Выставляя первую интенцию, истец опирался на нормы, существующие в цивильном праве jus civile (законы и обычаи). Получив такую интенцию, судья должен был проверить, содер­жит ли цивильное право такую норму, которой истец обосновы­вает свое требование.

К интенции in factum conseptae претор прибегал тогда, когда требование истца не могло быть обосновано нормами цивильного права, а тем не менее претор считал справедливым предоставить истцу защиту. В этом случае в интенции он описывал те факты, на которых истец основывал свое требование к ответчику и кото­рые, по мнению претора, заслуживали судебной охраны. Претор предписывал судье вынести решение в пользу истца, если эти факты подтвердятся во второй стадии судебного производства.

Далее различали intencio certa и intencio incerta. Под именем intencio certa подразумевалась такая интенция, где точно опреде­лен предмет требования истца. Сюда относились все вещные иски и те личные иски, в которых истец требовал передать ему опре­деленную сумму денег или определенную вещь.

Intencio incerta имела место тогда, когда истец не определял точно предмета своего требования и предоставлял эту возмож­ность судье. Такая интенция предполагала обязательное сущест­вование демонстрации, указывающей юридическое основание притязания.

При составлении intencio certa для истца существовала веро­ятность допущения ошибок. Например истец, опре­деляя предмет требования, называл большую сумму, чем ему полагалось, или вместо части целое; предъявлял иск не в том месте, где должно быть исполнено требование; требовал уплаты долга до наступления назначенного срока и т.д.

Следующей частью формулы была кондемнация, которая уполномочивала судью присудить или освобо­дить ответчика в зависимости от того, признает ли судья интен­цию верной или нет. Присуждение могло выражаться только в определенной денежной сумме (condemnatio pecuniaria), которая указывалась в формуле прямо (condemnatio certa) или косвенно (condemnatio incerta). В последнем случае судья должен был сам оцепить предмет иска в деньгах до какого-то предела или без подобного ограничения. Иногда истец должен был довольствоваться платежеспособностью ответчика. Принципом римского граждан­ского процесса было то, что любое присуждение должно выра­жаться в денежной сумме. Кондемнация обычно следовала за интенцией.

Демонстрация — это часть процессуальной формулы, изла­гающей сущность искового притязания. Как указано в Институ­циях Гая, демонстрация — это часть формулы, которая ставилась вначале, чтобы суть спора стала ясной[51][23]. Ошибки в демонстрации не являлись такими решающими, как в интенции. Неверное использование слов в демонстрации было простительно. Например, неправильное название наследни­ка или отказополучателя завещателем не отменяло сделанного им дарения (разумеется, если воля завещателя бесспорно доказы­вается прочими положениями).

Наконец, в исках о разделе общего имущества помимо пере­численных частей помещали еще четвертую — адъюдикацию — часть процессуальной формулы, которая уполномочивает судью самостоятельно регламентировать спорные правоотношения сто­рон, в частности, присудить одной стороне неделимую вещь, а другой — денежную компенсацию, или произвести раздел спор­ного имущества. Как писал Гай, адъюдикация — это часть фор­мулы, уполномочивающая судью присудить вещь одной из сто­рон[52][24].

Данная часть формулы встречалась только в исках о разделе общего имущества: о разделе общей собственности; о разделе наследства между несколькими наследниками; о восстановлении границы между двумя смежными участками.

* Слайд 13

Рассмотрим примеры некоторых формул.

Формула in factum conseptae выглядела так: " Октавий да будет судьей. Если окажется, что раб Стих составляет квиритскую собственность Авла Агерия, то ты, судья, Нумерия Негидия в пользу Авла Агерия обвини; если не окажется, оправдай".

* Слайд 14

Формула in jus concepta выглядела иначе: " Октавий да будет судьей. Иск предъявлен по поводу того, что Авл Агерий отдал в поклажу Нумерию Негидию серебряный стол, — что бы ни следовало по этому поводу Нумерию Негидию дать или предоставить в пользу Авла Агерия по доброй совести, к тому ты, судья, присуди Нумерия Негидия в пользу Авла Агерия, если он ему этого не возместит, если же возместит, то освободи"[53][25].

* Слайд 15

Кроме четырех перечисленных составных частей формулы, в ней могли быть и другие дополнительные части, такие, как эксцепция (exeptio) и прескрипция (praescriptio).

Эксцепция - такая вставка в формулу, посредст­вом которой судью обязывали учитывать определенные побочные обстоятельства, указанные ответчиком. Если эти обстоятельства подтверждались, то судья вопреки верно­сти интенции должен был освободить ответчика.

В переводе на русский язык, слово эксцепция означало ответ или оговорку. Юрист Павел определял эксцепцию как условие, которое ли­бо полностью освобождает ответчика от присуждения, либо толь­ко уменьшает присуждение[54][26].

В материальном смысле эксцепция - это требование ответ­чика к истцу, его особое право. Например, к владельцу чужой вещи хозяин предъявляет иск о ее возврате. Возражение ответчи­ка в данном случае могло быть следующим. Он может заявить, что затратил определенные средства на содержание вещи, или, что он имеет право залога или сервитута на спорную вещь. Воз­ражение ответчика является одновременно и его требованием (в частности, о возмещении материальных затрат или о предостав­лении ему прав, вытекающих из факта владения чужой вещью).

По содержанию эксцепция могла быть различной:

1) ответ­чик мог указать новые, до этого неизвестные обстоятельства, существование которых уничтожало иск (exeptiones facti);

2) от­ветчик мог сослаться на законные основания (exeptiones juris), уменьшавшие размер иска или уничтожавшие его совсем.

Эксцепция могла прекратить действие иска навсегда (напри­мер, эксцепция из судебного приговора) или на определенное время. Вследствие эксцепций иск мог потерять свое действие полно­стью или в определенной части (например, эксцепция, которой ответчик устраняет представителя истца от ведения процесса).

Прескрипция - это отрицательное условие, рас­положенное в формуле перед интенцией, которое ограничивает в пользу истца предмет спора, а в пользу ответчика (если это условие окажется правдивым) уничтожает литисконтестацию.

Существовали следующие прескрипции:

1) praescriptio pro actore. Проследить действие этой прескрипции можно на таком примере. Новое лицо долж­но ежемесячно получать по отказу своего родственника от наследника последнего определенную сумму денег. В пер­вый же месяц наследник отказывается уплатить этому лицу причитающуюся ему сумму. Обиженное лицо обра­щается к претору за иском и, выигрывая дело, получает свои деньги. Однако на второй месяц происходит то же самое. По правилу консумпции (уничтожения) исков по­сле литисконтестации второй аналогичный иск уже невоз­можен. Во избежание этого, претор вносил в прескрипцию оговорку о том, что иск ограничивается лишь той частью требования, для которой в данный момент наступил срок.

2) praescriptio pro reo — это вставки в самом начале форму­лы. Они имели своей целью в случае верности приводимо­го в них обстоятельства исключить вообще не только при­суждение ответчика, но и дальнейшее исследование обсто­ятельств дела. Важнейшим случаем данной прескрипции была преюдиция. Она заключалась в том, что если реше­ние данного спора могло оказать решающее влияние на другой процесс, то судья в прескрипции указывал, что он не откажется от вынесения решения.

В соответствии с устано­вившейся практикой, эксцепция помещалась после интенции. Напротив, прескрипция располагалась перед интенцией, но после на­значения судьи, как некое само­стоятельное условие, разрешение которого должно предшество­вать разбирательству главного предмета спора.

* Слайд 16

Во второй стадии производства in judicio присяжный судья выслушивал речи сторон и их представителей, проверял и оцени­вал их доказательства.

Процесс заканчивался вынесением судьей решения (sententia), содержащего в себе по общему правилу присуждение ответчика к определенной денежной сумме или освобождение его. Значение решения заключалось в том, что оно окончательно раз­решало спорное правоотношение, было обязательным и безуслов­ным. Решение устанавливало новое обязательственное отношение между сторонами взамен процессуального обязательства, возник­шего в силу литисконтестации. Окончательное решение являлось гарантией против последующего оспаривания права, в том числе и путем эксцепции.

По теории, выработанной классическими юристами, вопрос, разрешенный один раз между данными сторонами, не мог быть разрешен судом повторно. Это правило применялось и в том слу­чае, если решенный один раз вопрос вновь возбуждался в форме другого иска.

По общему правилу, решение оглашалось в присутствии обе­их сторон. Однако при определенных условиях судья мог вынести решение и в отсутствие одной из сторон. В таких случаях, если истец не являлся к судье, ответчик мог потребовать освободитель­ного решения. Если не было ответчика, то судья выслушивал истца и выносил заочное решение в его пользу или в пользу ответчика. Если отсутствовали обе стороны, то дело вообще не рассматривалось. Осужденный обязан был исполнить решение. Если он этого не делал в течение 30 дней, то посредством особого иска передавался претором в кабалу кредитору для отработки долга.

Недовольная сторона должна была убедить магистрат в несправедливости решения. В этом случае магистрат мог использо­вать свое право вмешательства, предоставленное ему законом. Следствием вмеша­тельства магистрата (когда он налагал свое вето на действия другого магистрата) была либо полная отмена решения, либо приостановление его исполнения. Такая процедура могла быть только в Риме, где существовало несколько магистратов, совер­шенно независимых друг от друга и пользовавшихся равной вла­стью.

* Слайд 17

В римском праве наряду с обыкновенными существовали и особые средства судебной защиты. К таким процессуальным сред­ствам, в частности, относились реституция и интердикты.

Реституция (restitutio in integrum) означает возвращение в первоначальное состоя­ние (посредством обыкновенного иска, эксцепции и т.д.). Реституция имела цель устранить несправедливость при помощи преторской власти вопреки существующим нормам права. Реститу­ция являлась чрезвычайным средством защиты потому, что пре­тор не применял действующего законодательства, а по своему усмотрению создавал право, охраняющее данное отношение. Да­вая реституцию, преторы руководствовались принципами спра­ведливости.

Реституция возникла в эпоху преторского творчества, во вто­рой половине республики. К ней разрешалось прибегать только в тех случаях, когда традиционные средства защиты не достигали желаемой цели. Вопрос о выдаче реституции рассматривался непосредственно претором.

Основания реституции были впоследствии точнее определены классической юриспруденцией. Для того, чтобы лицо получило реституцию, обязательны были три условия.

1. Наличие у просителя оправдывающего реституцию основания (justa causa). Таких оснований римские источники насчитывают шесть:

n личное отсутствие (например, нахождение в плену);

n minor aetas(недостижение 25-летнего возраста);

n dolus malus (обман);

n error (ошибка);

n quod metus causa (угроза);

n ограничение право­способности, имевшее место при ведении процесса[55][27].

Не достигшие 25 лет имели право на реституцию в случае причинения им какого-либо вреда, независимо от того, состояли ли они под властью отца, надзором опекуна или попечителя. Мотивы реституции — легкомыслие и неопытность несовершен­нолетнего.

Реституция могла выдаваться и при ограничении правоспо­собности. Так, например, если лицо кем-то усыновляется, то все его имущество переходит в распоряжение усыновителя. Это при­водило к тому, что кредиторы усыновленного теряли право на взыскание с него долгов. В такой ситуации кредитор мог обра­титься к претору за реституцией, другими словами просить пре­тора, чтобы он своим распоряжением возвратил имущество в то юридическое состояние, в котором оно находилось до момента усыновления.

2. Своевременность просьбы о реституции.

3. Наличие ущерба понималось в материальном и мо­ральном плане. Главное чтобы ущерб, нанесенный лицу вследст­вие различных обстоятельств, не мог быть исправлен традицион­ными судебными средствами. Например, несовершеннолетний принял на себя непосильное обязательство, или лицо из-за своего отсутствия в городе пропустило срок явки на суд. Моральный ущерб также являлся условием реституции, например, можно было оспаривать усыновление ребенка плохим человеком[56][28].

Действие реституции имело последствия для обеих сторон — для них восстанавливались прежние юридические отношения.

* Слайд 18

Помимо реституции, римское право знало еще одно средство чрезвычайной процессуальной защиты — интердикты.

Интердикты (interdictum) — приказы магистрата, даваемые им по просьбе истца, предписывающие ответчику совершить какое-либо дейст­вие или запрещающие его совершение.

Интердикты издавались претором по поводу каждого конк­ретного случая и объявлялись в присутствии обеих сторон. Неис­полнение изданного интердикта влекло за собой дальнейшее су­дебное разбирательство. Интердикты стали помещаться в эдиктах магистратов в виде постоянных формул, применяемых к конкрет­ным случаям.

* Слайд 19

В заключение следует подчеркнуть, что формулярный процесс (120 г. до н.э. — конец III в.), истори­чески сменивший легисакционный, явился шагом вперед по срав­нению с предыдущим процессом.

1. Деление процесса на две стадии сохранилось.

2. Но зато произошло освобождение от оков строгой формалистики, появилось такое явление, как формула.

3. Налицо также усиление роли государственной власти.

В период действия формулярного процесса возникли такие известные современному праву понятия, как заочное решение, преюдиция, реституция, установилось правило, запрещавшее рассматривать второй раз дело по тому же иску и между теми же сторонами и т.д.

* Слайд 20