Эдикты магистратов. Деятельность римских юристов.

Закон.

Развитие Древнего Рима потребовало более определенных и динамичных форм правообразования.

На место обычного права пришелзакон - "писаное право".Следует иметь в виду, что форма закона как проявление государственной воли также менялась. В период республики это были постановления народного собрания (lex — leges); в период принципата — постановления сената — сенатусконсульты (senatus consulta); в период империи - императорские конституции.

Постановления народного собрания (lex — leges). Народное собрание Рима считалось высшим государственным органом. Оно принимало или отменяло законы, объявляло войну и заключало мир, было верховной инстанцией, разбиравшей апелляции и протесты на решения судебных органов. Народное собрание избирало всех должностных лиц, в руках которых находилась исполнительная власть.

В Риме было три вида народных собраний: куриатные, центуриатные и трибутные комиции. Комиция в переводе с латинского — сходка. Наиболее древняя форма народного собрания — куриатные комиции. Это замкнутые объединения патрициев. В результате борьбы плебеев с патрициями в V — IV вв. до н.э. Сервий Тулий создает так называемое цен-туриатное устройство. Собрания римских граждан стали проходить по центуриям, в которые входили как патриции, так и плебеи. Все римские граждане выставляли 193 центурии (каждая центурия — сотня воинов), при этом самые богатые (первый класс) — 98 центурий, т.е. больше половины. Голосование проходило по центуриям, каждая имела один голос. Голоса подавались в строгом порядке: сначала центурии первого класса, затем второго, третьего и т.д. Если за предложение голосовало больше 50% голосов центурий, голосование прекращалось, а предложение становилось законом. Разумеется, при таком порядке все решалось центуриями первого класса (98). В этом особенно отчетливо проявлялась классовая сущность народного собрания. Такой порядок голосования вызывал острое недовольство даже среди римских граждан.

Недовольные плебеи стали проводить свои собрания по территориальным округам — трибам. Территория Рима была поделена на 35 округов (4 городские и 31 сельский). Однако с ростом политического значения плебеев в трибутных комици-ях принимают участие и патриции. Решения трибутных плебейских комиций признаются законом, обязательным и для патрициев. Ко II в. до н.э. этот вид народного собрания становится основным и решающим в римском государстве.

Однако процедура прохождения законопроекта была довольно сложной и отвечала интересам рабовладельцев. Несмотря на определенную демократизацию народных собраний, все же решать принципиальные вопросы они не могли. Магистрат, который имел право созывать народное собрание (консул, диктатор, претор), должен был разработать проект закона и представить его на обсуждение сената. Без одобрения сената законопроект на обсуждение народного собрания не выносился. Народное собрание законодательной инициативой не обладало. Оно должно было представленный законопроект либо принять в целом без обсуждения, либо отклонить в целом. Принятый народным собранием закон проходил еще одну (третью) стадию — одобрение сената, без чего не мог стать законом. Таким образом, сенат и контролировал, и руководил деятельностью народного собрания.

В период поздней республики голосование проходило в следующем порядке. Каждый участвующий в голосовании имел один голос. Сначала голоса подсчитывались внутри курии, центурии или трибы, и таким образом складывался голос этой единицы — «за» или «против», который представлялся в комицию. Большинство голосов этих подразделений давало решение народного собрания. И в этом случае со всей очевидностью проступает классовый характер порядка голосования — большинство голосов центурий или триб не всегда свидетельствовало о действительном большинстве голосов, участвующих в голосовании. Машина голосования служила своему господину.

Функции куриатных, центуриатных и трибутных комиций четко не разграничивались, что также было «на руку» правящей верхушке. К концу I в. н.э. народные собрания, хотя их законодательная власть не была упразднена, перестали проводить законы.

Для признанияправового предписания в качестве закона необходимо было, чтобы он исходил от имеющего соответствующие полномочия органа, т. е., так или иначе, воплощал весь римский народ, и чтобы он был надлежащим образом обнародован: тайный правовой акт не мог иметь верховной юридической силы. Законом считалось постановление, принятое при соблюдении соответствующей процедуры и соответствующего содержания: «Законы – это имеющие предписывающий характер общие постановления, предложенные магистратом, принятые народным собранием и утвержденные сенатом». Закон для придания ему должной значимости мог исходить только от законно избранного магистрата и только в пределах его компетенции. Римские законы и получали, как правило, наименование по его инициатору: закон Корнелия, закон Аквилия и др. Иногда наименование было двойным пол двум именам, например, консулов: закон Валерия-Горация и т. п. Закон должен был содержать определенные элементы, исходя из чего в формуле закона различали три составные части:

1) введение или указатель обстоятельств издания - имена инициаторов закона и вид народного собрания;

2) нормативное предписание, включающее в себя указание на условие его действия и содержание самого правила поведения;

3) последствия нарушения закона (sanktio), где постановлялись последствия нарушения закона и ответственность нарушителя.

Эти части закона существуют и в настоящее время как структурные элементы современной правовой нормы (гипотеза, диспозиция, cанкция).

В зависимости от направляющего действия санкции как гарантии соблюдения закона различались законы:

1) несовершенные – не содержащие в себе санкции;

2) совершенные – санкция которых объявляла недействительным противозаконный акт;

3) менее совершенные – санкция которых указывала на взыскание штрафа при сохранении юридической силы противозаконного акта;

4) более совершенные – санкция которых предусматривала и недействительность противозаконного акта и взыскание штрафа.

Для принятия закон должен был быть доведен до сведения граждан – выставлен магистратом заблаговременно на специальном месте форума. Приниматься закон мог только целиком, либо так же целиком отвергаться, частичные изменения в законе, не внесенные самим магистратом, римская практика не допускала.

Таким образом, в республиканский период (до I века н. э.) все законы принимались только народным собранием и именовались "leges" (например, lex Aquilia - Аквилиев закон). Развитие жизни выдвигало этот источник права на первое место. Тем не менее, в республиканском Риме законов издавалось не так много; получили огромное распространение специфические римские формы правообразования: эдикты судебных магистратов и деятельность юристов. Консерватизму, характеризующему римское право, эти, последние формы правообразования соответствовали гораздо более, чем издание новых законов.

return false">ссылка скрыта

Из 800 известных нам законов наиболее значительными являются Законы XII таблиц. Они были приняты народным собранием в середине V в. до н. э. и действовали примерно три века. Хотя они находятся за хронологическими рамками классического периода, следует о них упомянуть отдельно, т. к. на них воспитывалось правосознание многих поколений римлян. Законы XII таблиц являлись основой цивильного права и имели огромное значение в развитии римского права. С изданием Законов XII таблиц значимость прежде всесильной понтификальной юстиции упала, заключительный удар по ней был нанесен в 304 г. до н. э. опубликованием календаря судебных дней и форм судебных исков Гнеем Флавием. После этого жреческая аристократия сохранила только полномочия толкования писаного права, в рамках норм законов и только в целях наилучшего следования им в судебных делах. Из этой функции понтификов, основанной уже не на религиозном авторитете, а на лучшем знании права, стала формироваться консультационная юриспруденция и собственно литература права, служащая дополнением и ксмментарием к нормативному уровню права.

Кроме законов XII таблиц важное значение для гражданского права имеют: lex Poetelia (Поетелиев закон), IV в. до н. э., отменивший продажу в рабство и убийство должника, не уплатившего долга; lex Aquilia (Аквилиев закон), примерно III в. до н.э., об ответственности за уничтожение и повреждение чужих вещей; lex Falcidia (Фальцидиев закон), I в. до н.э., об ограничении завещательных отказов и др.

В эпоху принципата (с I в. н. э.) народные собрания не соответствовали новому строю и поэтому потеряли былое значение. Высшая государственная, в том числе законодательная, власть формально стала принадлежать сенату (не имевшему ее в период республик), он занял главенствующее положение народных собраний в правотворческом процессе. Его компетенция выражалась формулой: «сенат полагает, советует, рекомендует», а его акты имели значение инструкций магистратам. Тем не менее постановления сената (сенатусконсульты) становятся основными источниками права, поскольку теперь они чаще всего являлись правовой формой предложений принцепса, содержащихся в его речах или письменных представлениях, который лишь прикрывался видимостью республиканских форм. Принцепсы еще не отваживались провозглашать себя абсолютными монархами и провозглашали свою волю в форме постановлений сената. Гай Цезарь Октавиан, будучи триумвиром, в 27 г. до н.э. объявил, что намерен уйти от государственных дел. Однако сенат приказал Октавиану оставаться во главе управления Римской республики, что тот и «был вынужден сделать». Так, с 13 января 27 г. до н.э. до момента смерти (август 14 г. н.э.) Гай Цезарь Октавиан возглавлял Римскую державу согласно постановлению сената. Система государственного управления, установленная Окта-вианом и закрепленная при его преемниках, получила впоследствии название принципат. Эта форма государственного управления существовала до конца II в.н.э. На словах Октавиан утверждал, что восстановил республику, фактически же он был единственным правителем Римской державы, получившим почетное наименования Августа, которое ранее употреблялось лишь в качестве обращения к божествам. Сенат объявил Октавиана-Августа своим принцепсом. Он мог наложить вето на решения любого из магистратов, сената и даже комиций. Постепенно его власть стала неограниченной.

Какое-то время сенат еще продолжает играть заметную роль в государственной жизни Рима. С IV в. до н.э. его состав пополняется отслужившими свой срок магистратами, которые после сложения своих полномочий автоматически включаются в сенатский список. Однако уже в эпоху Августа состав сената полностью формирует сам принцепс. Формально сенат становится единственным законодательным органом. Чтобы получить силу закона, воля принцепса вносилась в виде проекта в сенат, а затем получала формальное утверждение. Сенат избирает магистратов (некоторое время они еще сохранются), даже самого принцепса, однако это избрание носит чисто формальный характер, поскольку титул принцепса становится наследственным. Сохраняет он в этот период некоторую судебную и административную власть, но полномочия его все более ограничиваются.

С I до середины III в.н.э. сенатусконсульты становятся основной формой законодательства. Сам сенат при этом не обладает правом законодательной инициативы и своими постановлениями фактически только оформляет предложения принцепсов, которые в силу своей власти имели право провозглашать свою волю в виде устных или письменных речей в сенате. В сенатусконсультах нередко давались лишь общие принципиальные положения, которые преторы должны были осуществлять в своих эдиктах.

В состав сената входили представители высших кругов рабовладельческой знати. Они так же, как и сам принцепс, были выразителями интересов господствующего класса — рабовладельцев. Соответственно в постановлениях сената (сенатусконсультах) находила выражение их воля.

С установлением абсолютной монархии (домината) (с III века н. э) правотворческая деятельность полностью сосредоточилась в руках императора как единого и неограниченного законодателя. Еще раньше Ульпиан провозгласил: «То, что решил принцепс, имеет силу закона», а сам «принцепс свободен от (соблюдения) законов» (Д. 1.4.1; Д. 1.3.31). Все другие формы правотворчества в этот период фактически прекратились.

Постановления (повеления) императоров получили название конституции от латинского слова constitutio — повелеваю.

Различают 4 вида императорских распоряжений ("конституций"):

• эдикты - носили общий характер и обращались к населению. Императорские эдикты отличались от преторских. Последние представляли собой программу деятельности магистратов, в то время как императорский эдикт содержал постановление, обязательное для всего населения Римской империи;

• рескрипты - ответы императора на вопросы о толковании и применении права, исходившие от частных и должностных лиц;

• мандаты - инструкции, дававшиеся императорским чиновникам по административным и судебным делам;

• декреты - решения императора по спорным делам, рассмотренным им лично.

Названные формы правотворческой деятельности императора имеют различную юридическую природу. Легальная основа эдиктов и мандатов зиждется не столько на высшей власти императора, сколько на принадлежавшем всем магистратам праве издавать общие распоряжения и налагать штрафы за их невыполнение. В соответствии с этим эдикты и мандаты теряли силу с окончанием функций издавшего их императора. Они также не формировали цивильного права, основой которого были республиканские законы. Напротив, поскольку декреты и рескрипты есть акты по толкованию и применению права, то их легальная основа выводится из этого, последнего. Поэтому действие декретов и рескриптов не может ограничиваться сроком, а так как в них интерпретируется и цивильное и преторское право, то и восполняют они обе эти системы. Описанное различие между формами выражения воли императора сглаживается во II в.н.э., когда действие конституций императоров выводится из их высшей власти. В период доминанта (с конца III в.н.э. до середины 4 в. н. э.) мандаты выходят из употребления, а декреты и рескрипты имеют силу лишь в отношении соответствующих дел.

Единственной формой законодательства становится императорский эдикт, Императорские постановления стали называться законами — leges.

В этот же период предпринимаются первые частные попытки кодификации императорского законодательства, которого к тому времени накопилось достаточно много. В конце III в. (295 г.) принят Кодекс Грегориана, названный по имени его составителя, в котором были собраны конституции начиная от Адриана. Он получил официальное признание, но затем отменен Кодексом Юстиниана.

Как дополнение к Кодексу Грегориана вскоре принимается Кодекс Гермогениана, также названный по имени его составителя, состоящий из 120 конституций, разделенных по содержанию на 69 титулов.

Однако первым официальным собранием конституций был Кодекс Феодосия, принятый восточно-римским императором Феодосием II (402-450 гг.). В нем отражены изменения, происшедшие в государственной и частноправовой сфере рабовладельческого государства.

Императорские конституции имели значительное влияние на развитие римского права главным образом потому, что в их разработке участвовали выдающиеся юристы. Существует несколько кодификаций императорских конституций: неофициальные (составленные частными лицами) – Грегориана и Гермогениана; официальная – императором Феодосием.

 

Эдикты магистратов. Преторское право. В период республики весьма активным источнком римского гражданского права стали эдикты магистратов и прежде всего преторов. То или иное сношение к правотворчеству имели эдикты консулов, преторов, курульных эдилов, правителей провинций и других магистратов. Однако более всего проявилась пра-вотворческая деятельность преторов (как городского, так и перегринского).

Должность претора была учреждена в 366 г. до н.э. С 247 г. до н.э. стали избирать двух преторов — одного городского и одного перегринского. С увеличением территории Рима количество преторов постепенно возрастает и при Цезаре достигает 16. Сначала задача преторов заключалась в оказании помощи консулам, а в их отсутствие они исполняли обязанности последних. Со временем-в их руках сосредоточивается судебная власть и соответственно изменяются их функции. Городской претор осуществляет правосудие в Риме, т.е. между римскими гражданами, перегринский разрешает имущественные споры, возникающие между Перегринами или перегринами, с одной стороны, и римскими гражданами, с другой.

Должность претора была весьма почетной (honor). Ему как заместителю консула в принципе были подведомственны те же дела, что и консулу. Как и консул, он мог созывать народное собрание и заседание сената, председательствовать в них. Но, пожалуй, главным было его право объявлять эдикты по судебным делам (jus dicere), сыгравшие огромную роль в развитии римского гражданского права.

На должность претора могли претендовать римские граждане не моложе 40 лет, прошедшие через нижестоящие должности. Как и большинство магистратов, претор избирался на один год, обязанности исполнял безвозмездно. Впрочем, эта должность открывала значительные возможности для обогащения (хотя и не всегда праведные), что делало ее весьма притягательной. В ожесточенной предвыборной борьбе побеждал тот, у кого было больше денег на подкуп избирателей, т.е. наиболее богатый представитель высших слоев класса рабовладельцев. Денег на это не жалели — затраты сторицей окупались должностью. Цицерон в своих судебных речах приводит много фактов злоупотреблений при выборах на должность претора, а также других магистратов и при исполнении ими своих обязанностей. Подтверждается это и наличием специальных норм в республиканском законодательстве, направленных на пресечение подобных злоупотреблений.

Для осуществления своих функций и в пределах своей компетенции претор перед вступлением в должность объявлял эдикт. Эдикт магистратов - это специальный акт (программа), который издавался республиканским магистром при вступлении в должность и действовал до окончания его полномочий (1 год). Такой эдикт называется постоянным, в отличие от эдикта для конкретного случая.

Особое значение имели эдикты преторов, которые ведали судебными делами.

В своих эдиктах магистры излагали правила правосудия, обязательные как для всего населения, так и для самого претора (в течение года, в котором он исполнял обязанности), которые будут лежать в основе их деятельности, указывали - в каких случаях будут даваться иски, а в каких нет, определяли порядок взаимоотношений с чужеземцами и т. д.

Первоначально эдикты издавались только на срок деятельности издавшего их магистра (претора), и поэтому при вступлении в должность нового магистра эдикты менялись. Поскольку вновь вступивший в должность претор сохранял нормы прежнего эдикта, соответствовавшие жизненным условиям, со временем сложился определенный их массив, переходящий из эдикта в эдикт (переходящая часть), а в случае необходимости он дополнял эдикт новыми нормами (новая часть). Первоначально деятельность преторов сводится к проведению в жизнь принципов цивильного права посредством восполнения его пробелов. Лишь впоследствии усложняющийся оборот привел преторов к необходимости радикального корректирования цивильного права.

После истечения его полномочий правила утрачивали силу. Вновь избранный претор перед вступлением в должность объявлял свой эдикт, предварительно изучив эдикты предшественников. Правила, подтвердившие свою эффективность в практике применения, оказавшиеся удобными для защиты вновь возникающих отношений, использовались в новом эдикте. Правила неудачные, нежизнестойкие отмирали, не находя применения в новых эдиктах. Таким образом, каждый новый эдикт был не результатом творчества одного претора (его разработавшего), а коллективным творением, вобравшим положительный практический опыт многих предшественников.

Потребность разработки и объявления новых правил правосудия была обусловлена тем, что нормы цивильного права часто оказывались не способными надежно защитить вновь возникающие отношения. К концу республики Рим превратился в огромную рабовладельческую державу. Открылись новые торговые пути, развивались ремесла. Мощный гражданский оборот требовал более эффективного, надежного, лишенного формализма правового регулирования деловых отношений. В старом же цивильном праве либо вообще не было соответствующих норм, либо они не отвечали новым требованиям. Поэтому претор был вынужден изыскивать новые правовые средства или приспосабливать нормы старого цивильного права к изменившимся требованиям.

Вначале перед претором стояла довольно скромная цель — объявлять в эдиктах правила, которых недоставало в цивильном праве, т.е. лишь оказывать помощь цивильному праву восполнять его пробелы. Правда, и тогда оно подвергалось значительным изменениям, а иногда и реформам. Однако претор открыто ему не противоречил. Когда же развитие производительных сил, увеличение гражданского оборота, изменения в экономике потребовали более радикальных перемен в правовом регулировании, претор вынужден был сделать следующий шаг — теперь он открыто вносит коррективы и дополнения в цивильное право, исправляет его нормы, приспосабливая их к требованиям времени.

Сложилась довольно парадоксальная ситуация. С одной стороны, претор не мог творить право (jus facere non potest). Он не был уполномочен отменять нормы цивильного права и создавать собственные — это выходило за пределы его власти (imperium). С другой стороны, созданные претором правила в силу их соответствия интересам рабовладельцев и новому времени стали применяться в эдиктах последующих преторов, переходя из поколения в поколение и постепенно превращаясь в правовые нормы. Руководствуясь принципом справедливости (aeguitas), претор мог отказать в защите там, где в соответствии с нормами цивильного права ее следовало предоставить, и дать защиту новым отношениям в случаях, когда нормы цивильного права ее не предусматривали.

Необходимо отметить, что правовой нормой становились только предлагаемые претором правила, полностью отвечающие интересам рабовладельцев, рабовладельческому обществу и государству. Это легко проследить на следующих примерах.

По цивильному праву при отчуждении особо важных и ценных вещей требовалось исполнение определенного формального ритуала — манципации. Заключался он в том, что при отчуждении таких вещей должны были присутствовать не менее пяти свидетелей и весовщик с весами. Соблюдение этой формы требовалось для закрепления в памяти свидетелей факта отчуждения данной вещи на случай, если в будущем возникнет сомнение в этом, т.е. спор о праве на вещь. Задачей манципации было засвидетельствовать факт отчуждения вещи. Кроме того, правило манципации предусматривалось для вещей, составляющих экономическую основу рабовладельческого общества. Сложная передача позволяла контролировать, кому переходит вещь: римскому гражданину или перегрину (в те времена он не мог приобретать вещи, относящиеся к основным средствам производства). Если эта формальность не соблюдалась и ритуал не исполнялся, право собственности к приобретателю не переходило. Собственником оставался продавец (хотя фактически он передавал вещь приобретателю и получал за нее цену), который мог на основании формального права истребовать проданную им вещь обратно. Таким образом формализм старого цивильного права вступил в противоречие с потребностями оборота: соблюдение такого обряда при каждой продаже пусть даже особо важных вещей стало сдерживать, обременять оборот. Все чаще практикуется продажа без манципации, что столь же часто приводит к злоупотреблениям продавца. И тогда претор Публиций в последнем столетии до н.э. объявляет в своем эдикте, что будет защищать интересы приобретателя вещи. Формально право собственности на спорную вещь в соответствии с нормами цивильного права принадлежало отчуждателю, но поскольку даже с точки зрения рабовладельцев было несправедливым на этом основании требовать вещь у приобретателя обратно, рабовладельческое общество молчаливо приняло решение претора Публиция. Юлиан писал: «Поэтому весьма правильно принято, что законы отменяются не только голосованием законодателя, но даже молчаливым согласием всех путем неприменения» (Д.13.32).

По старым цивильным канонам молодая женщина, вышедшая замуж и перешедшая жить в семью мужа, переставала быть родственницей своих кровных родителей и утрачивала право на наследство. Однако представим себе, если она была единственной дочерью кровных родителей, то наследство могли получить вовсе посторонние лица, но не родная дочь наследодателя Во времена действия Законов XI I таблиц это казалось правильным, но позже такая правовая норма вызывала не только недоумение, но и негодование прежде всего господ, которые были заинтересованы в закреплении нажитого имущества за кровными детьми. Так же, как в предыдущем случае, претор в одном из своих эдиктов объявил, что если возникнет спор о наследстве при таких обстоятельствах, он отдаст предпочтение кровной дочери наследодателя, хотя она и перестала быть агнаткой своих родителей.

Это правило претора также не укладывалось в прокрустово ложе цивильного права, однако с молчаливого согласия правящей верхушки постепенно превратилось в норму преторского права, поскольку устраивало всех.

Главным двигателем развития римского гражданского права были потребности быстро развивающегося хозяйственного оборота огромной державы. Основным же средством удовлетворения этих потребностей была плодотворная правотворческая деятельность преторов, оперативное решение назревших проблем без каких-либо бюрократических проволочек и столь же оперативное совершенствование найденных решений. У претора не было никакого аппарата — он сам основательно и взвешенно изучал практику своих предшественников, отбирал оправдавшие себя решения, при необходимости уточнял, корректировал, дополнял, одним словом, подвергал их шлифовке, затем на этой основе разрабатывал свой собственный эдикт, который сам же испытывал на прочность в собственной практике.

Претор, да и никто другой, не был наделен правом изменять или отменять источники цивильного права: законы и сенатусконсульты, кроме самих органов их издававших. Но в соответствии со своим должностным положением он мог разрешить конкретную правовую ситуацию вопреки норме цивильного права, существование которой как бы не замечалось. Эта, рассмотренная претором ситуация, включалась в эдикт: сначала в постоянный, а затем и в переходящую часть. В результате норма цивильного права становилась «мертвой», или, как говорили, превращалась в «голое право». Таким образом, преторский эдикт, не отменяя формально норм цивильного права, указывал пути для признания новых отношений и этим становился формой правообразования. Давая средства защиты вопреки цивильному праву (или хотя бы в дополнение цивильного права), преторский эдикт создавали новые нормы права.

В результате такой правотворческой деятельности преторов и др. магистратов, наряду с цивильным правом сложилась новая система норм – преторское право.

Преторские эдикты наиболее быстро реагировали на изменения в общественных отношениях, развитии торговли и производства. Преторский эдикт, не отменяя формально норм цивильного права, указывал пути для признания новых отношений и этим становился формой преобразования. Давая средства защиты зачастую вопреки цивильному праву, преторский эдикт создавал новые нормы права.

Оперативность в решении назревших правовых проблем, возможность быстро и тщательно проверить соответствие найденного решения потребностям практики и в случае его непригодности заменить другим сделали правотворческую деятельность преторов наиболее совершенным средством правообразования республиканского Рима. Именно благодаря преторской деятельности римлянам удалось достичь непревзойденного совершенства правовой культуры, преторов же называли живым голосом гражданского права (viva vox juris civilis).

Эдикты магистратов, и прежде всего преторов, послужили источником образования особой системы правовых норм, которая получила название преторского права..

В эпоху принципата правотворческая деятельность преторов заметно сворачивается, поскольку не согласовывается с новыми формами государственного устройства. При Адриане юрист Сальвий Юлиан (примерно между 125-128 гг. н.э.) осуществляет окончательную редакцию постоянного преторского эдикта, иными словами, производит кодификацию преторского права. По предложению Адриана специальным сенатусконсультом эдикт был утвержден и признан неизменяемым. Право дополнять и изменять эдикт остается только за императором.

Кодификация преторского эдикта была первой большой кодификацией после Законов XII таблиц.

С этого времени правотворческая деятельность претора прекратилась, и противоположность цивильного и преторского права стала утрачивать значение.