Психология христианства

Лекция 15

Для чего психологам важно пройти курс «Психология фи­лософии и религии»?

— Это повышение культуры (причем не только общей, но и профессиональной, ведь везде речь идет о психологии);

— это собственный личностный рост и помощь в этом клиентам (Юнг считал, что серьезные психологические про­блемы нельзя разрешить, но можно их перерасти!);

— это опыт изменения состояния сознания (спонтанно и целенаправленно), обогащение психотерапевтических техник психорегуляции, самопрограммирования',

— это взаимообогащающие аналогий с психоаналитичес­кими подходами (исповедь, катарсис, инсайт-озарение, кол­лективное бессознательное); с поведенческой терапией (тради­ции, ритуалы, обряды и т. п.); с гуманистической психологией (уникальность, неповторимость и высшая ценность каждой лич­ности); логотерапия (поиск смысла существования); эриксонов­ский подход (целительные и «озаряющие» трансовые состоя­ния и любовь к каждому клиенту); НЛП (программирование и самопрограммирование, трансформация личности и т. п.), пози­тивная психотерапия (поиск смысла в болезнях, страданиях, неудачах и т. п.).

Психологию религии можно рассматривать с разных точек зрения.

Для индивидуума религия — это плацебо от страданий, нерв­но-психических и психосоматических нарушений и болезней.

. 'Для малого социума (семейные и близкие отношения) — любовь и прощение, для воспитания детей — мораль.

Для общества — мораль, воспитание, смирение (сниже­ние социальной напряженности), единение, дополнение непи­саных законов к официальным (в которые все не уложишь).

С психоаналитической точки зрения — все религии — это попытки рационализации (условного, более или менее при­емлемого для конкретного народа и времени объяснения чело-

веческим языком) Высшего промысла (Дао), который, несом­ненно, ощущается в мудрости и гармоничности устройства и эволюции Вселенной. Практически тем же самым, но со своих позиций, занимаются философия и науки.

Это не противоречит научному подходу. Динамический геш-тальт (по Ф. Перлзу) Вселенной, или Природы, стремится к самоактуализаций (по А. Маслоу), к некоему Благу, как выс­шей точке максимально целесообразной реализации Первоидеи (по Платону).

Физические изменения и их духовные параллели развития Первоидеи обеспечены саморегулирующейся самозащитой: ав­томатическими прогнозами и превентивными ответами на эти прогнозы для самосохранения и развития Жизни.

Во всех популяциях Живого (растений, насекомых, жи­вотных и т. д.). Природа выдвигает наиболее эффективных про­водников Первоидеи, осуществляющих в новых условиях про­рыв в новое качество для прогресса и (или) выживания. Среди людей это Великие Учителя — Духовные лидеры (Пророки, Философы), выдающиеся политические деятели, гении науки и искусства — все, кто подхватывает и несет эстафету наиболее эффективного развития Первоидеи (Первоидеи).

Христианство — одна из трех мировых религий, наряду с буддизмом и исламом.

Но если другие мировые религии позволяют находить оп­ределенные компромиссы мистиков и рационалистов (даосизм можно истолковать и научно, а ислам принять как объединяю­щий «пароль»), то применительно к христианству споры оппо­нентов особенно непримиримы из-за не вписывающегося в ма­териалистическое мировоззрение, образа Иисуса Христа как Богочеловека с целым набором чудес.

Как психологов нас интересуют Идеи и их воздействие на психологию людей, а не спор о недоказуемых подробностях двухтысячелетней давности. На протяжении всей истории хрис­тианства существуют богоискателъские, а точнее, — и «хрис-тоискателъские» неврозы и психозы.

Но чтобы доказать клиентам, что эти споры, доводящие до неврозов и психозов, непринципиальны, вы должны пока­зать, что знаете; о чем идет речь, и готовы,побеседовать на эти темы. Нужно тактично подвести клиента к пониманию того,

16-216

что споры об исторических подробностях жизни Христа не­разрешимы и лишь усугубляют неврозы, главное — Идея Хри­ста. Ведь образ Христа на миллионах икон не имеет точного сходства, и это не мешает поклоняться этим иконам и не спо­рить («похож — не похож») — значит, народ уже давно вос­принимает Христа не как конкретную личность, а как обоб­щенный образ, символ, Идею. К тому же и само словосочета­ние Иисус (Спаситель-искупитель) Христос (помазанник, царь) не выглядит именем собственным конкретной личности, а зву­чит скорее как символ «Царь-Спаситель» — избавитель пора­бощенных иудеев, как Давид, который считается первым Мес­сией. Поэтому и ждали нового царя-избавителя из колена Дави­дова.

От других религий христианство принципиально отли­чается Богочеловеком, который не только духовно, но и как бы физически породняет человека с Богом, дает возможность по­клонения не абстрактному (согласитесь, это очень трудно, осо­бенно для простых, конкретно мыслящих людей), а совершен­но конкретному и понятному объекту, близкому нам по физи­ческому виду и по душевным страданиям.

В этом его психологическое преимущество перед другими мировыми религиями, а трудность состоит в том, для того, что­бы считаться истинным христианином, недостаточно соблюдать морально-этические нормы христианства, нужно обязательно верить в то, что Иисус Христос — это Бог-отец и Бог-сын в одном лице, в непорочное зачатие, в воскресение из мертвых и во все чудеса, совершенные Христом и апостолами. Это не­редко встречает серьезное сопротивление рационального мыш­ления даже у людей, разделяющих и соблюдающих все мо­рально-этические нормы христианства.

КРАТКАЯ СПРАВКА.

Христианство — самая крупная мировая религия, воз­никла в I в. н. э. в Палестине, входящей тогда в состав Римской империи.

Главная книга — Библия, состоящая из Ветхого и Нового Завета. Название «христианство» — от греческого слова Хрис­тос-помазанник, Мессия (Царь-Спаситель). Иными словами, это не имена собственные конкретной личности, а звания, сим­волы.

Христианская апологетика утверждает, что в отличие от других религий мира, созданных людьми, христианство было дано людям Богом сразу в готовом и законченном виде. Однако сравнительная история религиозных учений свидетельствует о том, что христианство усвоило и переосмыслило предшеству­ющие идейные трактовки иудаизма, древних восточных рели­гий, существующие философские, морально-этические и дру­гие воззрения.

У восточных религий мы встречаем идею от сошедшего на землю Бога, который рождается от земной женщины, а затем страдает, умирает и воскресает. Непорочное зачатие задолго до христианства приписывается Будде, Заратустре, Лао-Цзы и др.

Много общего в идеях христианства от греко-римской фи­лософии Сократа, Платона, киников, стоиков и особенно нео­платонизма Филона Александрийского (ок. 25 г. до н. э. — ок. 50 г. н. э.). Филон соединил понятие Логоса в библейской тради­ции, трактуемое как творящее слово, постигаемое в открове­нии и рассматривающее в качестве внутреннего закона, на­правляющего движение Космоса. Логос у Филона — Священ­ное Слово, позволяющее созерцать сущее и познать Бога.

return false">ссылка скрыта

Стоик Луций Анней Сенека, (ок. 4 г. до н. э. — 65 г. н. э.) заложил основы нравственного учения о достижении доброде­тели, близкие к христианским (многие стоики стали христиа­нами, не отказываясь от своей философии).

Главным для всякого человека Сенека считал достижение свободы духа посредством осознания божественной необходимо­сти (Гегель: «Свобода — это осознанная необходимость»). В качестве нравственного императива он признал .«золотое пра­вило морали»: «Обходись со стоящими ниже так, как ты хо­тел бы, чтобы с тобой обходились стоящие выше»). В Еванге­лии от Матфея (Мф. 7:12): «И так во всем как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними».

Раннехристианские общины не знали догматики и культа позднейшего христианства. Они не имели специальных помеще­ний для богослужений, не знали таинств и икон. Единственное, что было общим для всех общин и группировок — это вера в добровольную искупительную жертву, принесенную раз и на­всегда за грехи всех людей посредником между Богом и людьми.

16--216

На созванном императором Константином Первом Вселен­ском соборе в 325 г. было осуществлено утверждение христи­анства как государственной религии с четкой регламентацией ее догматов и обрядов и признанием божественности Христа.

Есть версия, что Новый Завет был составлен из различ­ных источников по заданию язычника Константина Великого, которого крестили только на смертном одре. Официальной ре­лигией Рима было поклонение солнцу — Константин был глав­ным священником культа Sol Invictus (Непобедимого солнца). Он вовремя уловил выходящие из-под контроля беспорядки в империи и стихийно расширяющееся движение протеста ран­них христиан, — он понял, что надо не подавлять эту тенден­цию, а возглавить ее и увести в нужном направлении от бунтов и революций в непротивление и борьбу за «Царство небесное».

Но и язычество в это время было достаточно сильно. Кон­стантин постарался объединить их под знаменем одной рели­гии — христианства. Для этого он ввел в христианство («охри­стианил») многие языческие символы и праздники, даты и ри­туалы, сделав их приемлемыми для всех. Митра, алтарь, при­частие, славословие, поедание «тела Христова» — из ранних языческих религий. Египетские солнечные диски — нимбы свя­тых, пиктограммы Исиды, баюкающей Гора, — Мария с мла­денцем.

Дохристианский Бог Митра (Сын Солнца и Светоч Мира) родился 25 декабря. В этот же день отмечается Рождество Хри­стово у католиков и протестантов, составляющих более 80% христиан. Бог Митра был похоронен в склепе на склоне горы и через три дня воскрес. Интересно, что 25 декабря является днем рождения Осириса, Адониса и Диониса. Священный день христиан — воскресенье — взят из языческого дня солнца и во многих европейских языках так и пишется: Sunday, Sontag (День солнца).

На Первом Вселенском Соборе (Никея, 325 г.) обсуждались и были приняты многие аспекты христианства — дата Пасхи, роль епископов, церковные таинства и божественность самого Христа. Единосущное?™» Христа с Богом была признана в ре­зультате голосования (с небольшим перевесом голосов).

На Втором (Константинопольском) Вселенском Соборе в 381 г. были преданы проклятию и уничтожению многочислен-

ные ереси (в дословном переводе — «версии»), в основном, ран­нехристианские писания, которые отказывались считать Хри­ста Богом или отвергали три божественные ипостаси. (Некото­рые Евангелия из тех, которые было приказано уничтожить, сохранились. В 1950 г. в пещере недалеко от Кумрана найдены Свитки Мертвого моря, а в 1945 г. в Наг-Хоммади — Копские свитки).

Одно из самых крупных разделений церкви — на право­славие (ортодоксы) и католицизм (папство). Раскол назревал в течение V—VII вв., но разрыв произошел между римским па­пой Николаем I и константинопольским патриархом Фотием в 867 г. в борьбе за влияние на различных территориях.

Официальное разделение — в 1054 г. В основе конфликта было различие византийской теологии (подчиненной по отно­шению к монарху) и латинской теологии универсального пап­ства, стремившегося подчинить светскую власть.

После завоевания Византии турками в 1453 г. главным оп­лотом православия стала Россия. Однако споры о формах обря­довой практики привели к расколу в XVII в., и от православной церкви отделилось старообрядчество.

На Западе папское владычество и многочисленные зло­употребления все более вызывали недовольство светских и цер­ковных властей. В начале XVI в. этот протест оформился в дви­жение Реформации. Возникло новое течение — протестан­тизм с многочисленными разновидностями: лютеранство, анг­ликанство, кальвинизм и др., которые представляли довольно крупные конфессии. В протестантизме образовалось множество сект, ряд из которых стали очень популярными на разных кон­тинентах и даже претендуют на роль мировых религий (бапти­сты, адвентисты и др.).

В настоящее время христианство имеет три основных ветви: католицизм (около 1 млрд верующих), протестантизм (более 350 млн), православие (более 200 млн). Общий признак, объединяющий христианские вероисповедания и секты, — вера в Иисуса Христа как в Богочеловека, Спасителя мира.

Совершенно очевидно, что такое явление, как христиан­ство с такими глобальными последствиями, могло быть вызва­но только уникальным сочетанием самых различных, но при этом важнейших факторов.

Для понимания какого-либо серьезного учения надо учи­тывать три фактора: корни, дух времени и личность автора.

В христианстве эти три фактора сливаются воедино: кор­нями христианства нужно считать не только Ветхий За­вет, но и личность самого Христа и Дух времени (Zeitgeist).

Остановимся на последнем факторе — Духе времени.

Этот фактор в свою очередь можно разделить на два взаи­мосвязанных, но все же относительно самостоятельных под-фактора: социалъный и психологический.

Христианство возникло в период глубокого кризиса ан­тичных цивилизаций и ослабления римской власти.

Развал Рима произошел из-за отказа от демократии — Це­зарь упразднил республику, Октавиан Август объявил себя пожизненным императором, а утрата институтов контроля за властью и демократической выборной системой неизбежно при­водит к ее вырождению (Калигула, Нерон), а затем к револю­ции, если дальновидный политик не уловит и не возглавит но­вую волну (император Константин).

Социальная напряженность в Римской империи росла по всем направлениям: рабы — свободные, бедные — богатые, про­винции — центр. Силой остановить ее было уже невозможно. Нужна была амортизирующая и объединяющая идеология (ре­лигия): «Нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необреза­ния, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем Хрис­тос» (Послание к Колоссянам. 3.11).

Дух времени выражается в социально-политической вер­сии христианства, по которой идеология христианства была ут­верждена императором Константином как государственная религия, способная рещить задачи объединения распадающей­ся империи, снижения активности межрегиональной, межнаци­ональной и классовой борьбы и победы над политическими про­тивниками.

Эта религия представила собой гармоничное обобщение и организационное оформление опыта раннехристианских общин, элементов восточных религий, модифицированных языческих традиций и греко-римской философии. Это делало новую ре­лигию приемлемой для многих народов и слоев населения Рим­ской империи, в отличие, например, от иудаизма, подчеркива­ющего богоизбранность только евреев.

Отношения между язычеством и христианством не так про­сты, как это дается во многих книгах по истории религии, в которых переход к христианству рассматривается как культур­ный прогресс темного человечества. С точки зрения духовно-психологического воздействия это, возможно, и так, но смот­ря что считать прогрессом. С культурологической точки зрения надо учитывать различие в регионах. В беднейшей иудейской провинции с поголовной неграмотностью — это прогресс, как в случае с буддизмом, зороастризмом и исламом.

Но если брать Рим, то в это время он был центром циви­лизации, обогащенной выдающимися достижениями греческой философии и культуры. Среди культурных людей Рима и даже среди части рабов отношение к языческим богам было чисто символическим, как дань традиции. И хотя в Греции во времена Сократа еще существовали законы наказания за неуважение к местным богам, чаще это был лишь как бы формальный повод устранения неугодного человека, как у нас за политическую неблагонадежность, когда за анекдот о Сталине можно было получить расстрел.

Ни у Платона, ни у Аристотеля мы не встречаем серьезно­го обсуждения проблем религии, они пытаются найти научное обоснование возникновению и развитию Вселенной, употребляя слова Бог, Небо, Благо, Перводвигателъ как условное обозначе­ние высшего и до конца недоступного человеку понимания ра­зумного устройства и развития Вселенной.

В Риме времен Христа была терпимость к отправлению любых культов, которые не нарушали общественного порядка и не оскорбляли бы нравственных чувств других граждан (кста­ти, именно в этом обвиняли слишком ретивых христиан в Риме).

Отношение передовых римлян к религии прекрасно выра­жено Цицероном: «Религиозность — это признание разумного устройства мира и уважение к народным традициям и обря­дам. Все остальное — суеверие».

Почему.же в таком культурном, цивилизованном Риме, причем даже среди части знати, начала распространяться ре­лигия, возникшая в самой глухой и самой нецивилизованной провинции Рима?

Есть мнение, близкое к вольтерьянским взглядам, — «по-т»му, что даже самые большие циники и мизантропы недо-

оценивают глупость и степень психического нездоровья боль­шинства населения даже самых цивилизованных стран».

Разве мы не убеждаемся, что очень многие люди, счита­ющиеся разумными и культурными, лишь умело скрывают свою глупость или психическое нездоровье.

Но ведь легче всего объявить всех дураками, как это де­лали почти все диктаторы, по отношению к народу, который они безуспешно пытались «осчастливить». Но почему же тогда многие умнейшие люди всех времен были глубоко верующими христианами?

Правильный подход состоит в принятии реальности рели­гии не с научной, а с психологической точки зрения как явле­ния, без учета которого ничего не получится ни у политика, ни у социолога, ни, тем более, у психолога.

Можно предположить, что христианство явилось резуль­татом «социального заказа» спасения Римской империи не толь­ко в государственном, но и в духовном, и в нравственном смыс­ле!

Дело в том, что Рим традиционно был страной наиболее ответственных политических деятелем. У римлян все боги были символическими — дань культурной традиции, главным же Бо­гом для них был сам Рим. Такого явления в истории больше никогда не было. Все распри и внутренние конфликты умолка­ли ради этого Бога. Последние развратники и спившиеся солда­ты вздрагивали в священном трепете при одном слове «Рим» и шли на смерть за него. Рим в период расцвета его Духа невоз­можно было завоевать (Ганнибал и др.), самые «крутые» импе­раторы добровольно уступали власть в интересах Рима (Сулла).

И хотя после отмены республиканских традиций началось разложение римской власти и аристократии, ,не могло в этом великом городе и империи не остаться порядочных и ответ­ственных людей! Наверняка умные ответственные люди искали путь спасения нации и видели, что гибель (пока) грозит не извне, а изнутри, из-за упадка морали, породившей правление Калигулы и Нерона. Прежние ценности оказались дискредити­рованными, нужна была новая объединяющая идея. В новой ре­лигии они увидели пока еще только моральное спасение и по­тянулись к ней.

Теперь о психологическом подфакторе Духа времени. Мно­гие положения и рекомендации к перенесению страданий у сто­иков очень близки к христианским (некоторые из них и были христианами).

Думается, тут не столько обоюдное творческое заимство­вание, сколько отражение Духа времени — подготовка к уда­рам судьбы и перенесению страданий, что, на мой взгляд, яв­ляется главной причиной распространения и живучести всех классических религий: христианства, буддизма, ислама.

Однако в христианстве этот аспект выражен наиболее че­ловечно и сострадательно, т. е. показано, что для того, чтобы легче переносить страдание, необязательно затвердеть, как камень и притупить чувствительность не только к горю, но и к радостям (стоики), и необязательно отрешиться от всех зем­ных желаний (буддисты), и необязательно угрюмо смириться перед волею Аллаха. Парадокс! Как же так: если я не хочу страдать, то я должен притупить чувствительность ко всему, в том-числе и к радости (здесь стоики и буддисты едины, хотя первые, для этого «твердеют», вторые, наоборот, — «растворя­ются»)! Оказывается, можно любить, и, более того, именно высшая любовь к ближнему (а не к собственному эгоизму) по­может тебе перенести страдания. Это уникальное открытие Христа!

Поэтому, какую бы роль ни играли социальные и полити­ческие факторы, распространения христианства, они не заме­няют решающего влияния такого фактора, как личность или идея личности Христа.

Следует говорить именно об идее Христа, так как даже в евангелиях, не говоря уже о множестве «исследовательской» литературы, мы встречаем немало разночтений, словно речь идет о разных, людях, олицетворяющих одну идею. Это дает основание некоторым из «исследователей» говорить не о конк­ретной личности, а об идее Христа, представляющей собира­тельный образ, воплощающий в себе мечты и надежды «униженных и оскорбленных».

Однако, несмотря на неумолкающие споры историков о реальности Христа, большинство считают, что за этой идеей стоит совершенно конкретная личность, потому что, несмотря на нестыковки многих частных деталей древних текстов, — ха-

рактерологические особенности одинаковы, а они далеко не схематичны.

Даже в описаниях несомненно реальных исторических лич­ностей мы постоянно встречаем явное украшательство — по­пробуйте найти недостатки в рассказах и воспоминаниях о Ле­нине при советской власти.

Приукрашиванию подлежит, несомненно, и образ Христа (это нормально для всех святых во всех религиях). Однако его высказывания, которые приводятся даже в четырех канонизи­рованных евангелиях (особенно в Евангелии от Матфея), не всегда «причесаны», за ними встает реальная личность с непро­стым, а порой и противоречивым и бунтарским характером. Так что даже если идеология и история христианства как государ­ственной религии создавались при императоре Константине, то прообраз Христа был, несомненно, конкретен.

Сторонники того, что христианство было придумано поз­же описываемых событий, ссылаются на то, что ни Христос, ни его казнь, ни последовавшие сразу за этим события (кото­рые занимают центральное место в христианстве) никак не упоминаются римскими историками (Тацитом и другими), де­тально описывающими куда более мелкие события во всех про­винциях Римской империи и, в частности, в Иудее.

Для нас как для психологов важен не спор о недоказуе­мых версиях событий двухтысячелетней давности, а сам фено­мен христианства, его живучесть, несмотря на очевидную (с точки зрения здравого смысла и науки) мифологичность, не­смотря, на запреты и вековые притеснения, гонения и страда­ния, несмотря на внутренние расколы, несмотря на очевидную нечистоплотность огромного количества священнослужителей, включая высшую иерархию, несмотря на века научно обосно­ванной атеистической пропаганды. При этом ни одно философ­ско-религиозное направление не оказало такого влияния на судьбы человечества. Причем это влияние на протяжении уже третьего тысячелетия не уменьшается.

К сожалению, в таком важнейшем духовном вопросе, как религия, очень много недоговоренности и лицемерия (даже пе­ред самим собой) почти у каждого.

Особенно это касается христианства, точнее, искреннос­ти веры в Христа как в Бога и в другие таинства: непорочное

 

зачатие, воскрешение Христом мертвых, насыщение тысяч го­лодных семью хлебами, хождение по водам, как «по суху», управление стихиями и, наконец, воскрешение самого Христа и его последующие неоднократные появления и общение с ве­рующими.

Ведь согласно церковным канонам, особенно строгим в ка­толицизме и православии (в некоторых ответвлениях протес­тантизма они помягче), вы не можете считать себя христиани­ном, если не верите (без малейшего сомнения) во все перечис­ленные догматы и таинства. А много ли, положа руку на серд­це, людей, верящих в Бога, поклоняющихся Христу и другим святым, стремящихся соблюдать заповеди и совершающих цер­ковные обряды, верят без малейшего сомнения во все пере­численные таинства и чудеса?

Если предположить, что религии — это мечты, сны чело­вечества (drim — мечта, сон), к ним может быть применен психоанализ для изучения коллективного бессознательного. Иудея, и тем более ее беднейшая область, была почти поголовно неграмотной провинцией Римской империи. Этим объясняется и язык притч, которым говорит Христос. Его про­стота не только признак гениальности, но и необходимость до­нести основные идеи до абсолютно темных и неграмотных лю­дей. В этом еще одна загадка — язык детской сказки становит­ся общим и любимым языком самых простых и наивных людей и величайших мыслителей, позволяя каждому найти в нем отве­ты на свои личные вопросы, получить утешение и надежду. Справедливости ради надо сказать, что это особенность отли­чает язык и других основных религий от языка даже самых мудрых философских учений.

В христианстве к странностям такого объединения отно­сится и его мифологичность (с позиции здравого смысла и на­уки). То, что принималось (и то, как мы знаем, с большими сомнениями) неграмотными людьми из беднейших провинций Иудеи две с лишним тысячи лет назад, казалось бы, не долж­но всерьез восприниматься населением цивилизованных госу­дарств на протяжении двух с лишним тысячелетий при посто­янном научном прогрессе. В чем же дело?

По Фрейду религия — это коллективный невроз, в кото­рый человек прячется от индивидуального невроза. Конечно, в

отдельных случаях невроз может найти выход в религиозной сублимации, но уж очень одинаковый выход получается у мил­лионов «невротиков», которые по другим, куда менее спор­ным, вопросам не могут найти общего языка даже с близкими.

Уверяю вас, что если человек соблюдает или, по крайней мере, постоянно старается соблюдать заповеди Ветхого Заве­та, Заповеди Блаженства (из Нагорной проповеди) и воздержи­ваться от смертных грехов и при этом не прячется в религию от реальных проблем, а обретает силу и терпение для их реше­ния — это здоровая вера, независимо от пустых споров о ре­альности объектов поклонения.

Однако это все, говоря языком психоанализа, рационали­зация бессознательного.

Не удалось бы никакой самой привлекательной идее вы­жить и прогрессировать на протяжении тысячелетий (сколько государств за это время взлетали и падали), не окажись в этой идее чего-то жизненно необходимого миллионам людей, неза­висимо от их национальной .и классовой принадлежности.

Что же это такое?

Это — идея Христа.

К этой вечной и до конца неразрешимой тайне мы попро­буем прикоснуться в следующей лекции.