Тем временем подошла моя очередь выпить спирта.

За товарища Сталина, товарищи пехотинцы! – говорил сто килограммовый сержант наполняя мою флягу спиртом, его розовые щеки и задорная улыбка говорили о том что сержант боец с половником вместо винтовки и полевой кухней вместо фронта. Он не знал что такое бой, наступление, стрельба, поэтому он был так весел и сыпал во все стороны «красными» тостами, за Сталина и партию. Мы ненавидели таких как он, но в такие моменты приветливо улыбались и с радостью поднимали кружку спирта за Родину, Советы, Партию, Сталина, и многих военачальников. Я посмотрел на дно кружки через спирт, глубоко вдохнул и залпом глотнул все

Содержимое кружки. После этого все как обычно, задержал дыхание и пару секунд спустя вдохнул носом, сразу же почувствовал «туман боя» как мы его называем, впереди все немного помутнело, стало намного все проще, страх перед сражением начал затихать. Мне это чувство уже знакомо, как только мы покинем окопы и ринемся в бой, это чувство будет заменено адреналином который будет заставлять сердце биться с большой силой. Мысли о том что мы сможем погибнуть и вообще все мысли будут заглушены бешеным ритмом сердца.

Я снова посмотрел на часы, девять двадцать восемь, мои часы всегда отставали на несколько минут, поэтому я молча взял винтовку и стал ожидать истошного крика майора который ознаменовал бы о начале наступления. Тем временем разливали последние граммы спирта, и как я и ожидал несколько мгновений спустя из блиндажа показался майор, высокий, подтянутый офицер лет сорока, принимал участие в каждом бою, солдаты уважали его и боялись. Он один раз втянул меня из-под вражеского огня, он спасал жизни многих солдат. Ярче всего я запомнил когда моя рота вошла в состав его полка, тогда они должны были удержать небольшой населенный пункт восточной Германии. Тогда вкус победы уже был привычен нам, тогда нас переполняла эйфория того что мы воюем на их земле, победа была так близка, тогда нас казалось что вот-вот через пару дней нацисты капитулируют, но враги в предсмертной агонии жаждали не сдаваться до конца.

Я помню тот день очень детально, когда мы подошли бой закончился, майор со своими бойцами удержали точку, нам оставалось только добивать раненых. Я сжимая винтовку в руках двинулся к большому белому зданию, (одному из немногих уцелевших) возле него было большое скопление солдат майора. Подойдя я увидел Крестова (Крестов Михаил Афанасиевич таковым было имя офицера о котором я так долго говорю). Он стоял возле двери здания, пытался зажечь сигарету, в нескольких метрах от него у стены стояли пятеро немецких солдат, которые сдались в плен. Все они более чем нервничали, некоторые плакали, один молча стоял с закрытыми глазами и наверное молился, двое переговаривались между собой на немецком языке. Перед ними стояли несколько солдат с винтовками наготове, они ожидали команды Крестова, а немцы очевидно все еще надеялись, что их пощадят, действительно объявить их военнопленными мог кто угодно, но только не Крестов. Немцы боялись его, ведь слухи о нем ходили и по ту сторону фронта тоже, они называли его Красным Бульдогом или Красным Палачом, так как майор сам часто участвовал в расстрелах, собственноручно отправляя нацистов пачками на тот свет. Немцы с надеждой смотрели на него, а он все еще возился с трофейной зажигалкой, несколько мгновений спустя он бросил ее в сторону, достал из кармана спички, быстро зажег сигарету, затянулся дымом, было заметно как давно он этого жаждал, он поднял голову и выдохнул дым вверх, после этого прошелся перед каждым немцем, заглядывая каждому в глаза. Дойдя до последнего еще раз затянулся дымом и резко скомандовал, - заряжай! После этого солдаты резко передернули затворы винтовок, - целься, и пять стволов винтовок повернулись в сторону немцев, - огонь! Перед тем как воздух разразил залп выстрелов я успел словить взгляд одного из немцев, который попытался резко развернуться. После этого я буквально почувствовал как пули вошли в их тела и ломая кости, раздирая мышцы и органы пробив их насквозь устремились в стену вырвав из тела куски плоти, после того как пули застряли в стене, белые стены окрасила кровь.

Когда немцы упали и солдаты опустили винтовки, майор вынув из кобуры наградной ТТ. самолично проверил качество выполненного расстрела, оставшись довольным результатом он повернулся к толпе солдат и засунув пистолет обратно в кобуру, поправил воротник кителя и обратился с речью к солдатам, которые с безразличием наблюдали за расстрелом.

- Товарищи, друзья, братья! Только что мы отправили в ад еще пять оккупантов, еще больше мы с вами убили во время боя, пришедшие на нашу землю с целью отнять ее у нас, заслуживают только смерти! Как нам говорил, товарищи Сталин, мы перенесем войну с нашей земли на их землю! Мы будет вытаскивать их с их же норм и расстреливать, никого не должно остаться в живых! Как и они, мы будем оставлять за собой лишь пожарищи и дойдя до их логова и сломим хребет нацистскому зверю! Никакой пощады, никакой жалости, только возмездие! Мы уже отдали долг Родине выгнав оккупантов с ее земли, теперь мы должны отдать долг падшим братьям и отправить в ад столько фашистов сколько сможем. Победа настолко близко что ее можно услышать, ее звук это канонада нашей артиллерии на горизонте, мы можем ощутить ее запах, победа пахнет – порохом, кровью и пожаром! Вперед к Победе, товарищи, вперед к возмездию! Ура!!! – после этих слов ряды солдат взорвались криком и стрельбой в воздух, армия ликовала, армия знала что до победы оставалось немного.

Так и я тогда это знал, а сейчас стою перед окопом и жду приказа умереть. Майор, глубоко вдохнул через нос и во все горло заговорил, - как только пушки прольют огонь на головы нацистов, мы с вами окрыленные предчувствием победы ринемся в бой, удача на нашей стороне, товарищи! Он показал пальцем в сторону позиций немцев, над которыми кружили стаи ворон, - сама смерть на нашей стороне! Она готовиться вырывать их души из их тел острыми когтями и бросать в самые темных глубины ада, наша с вами зада помочь ей в этом! В такие моменты мы и правда боялись майора, он был уникальным человеком, наверное единственным, у кого были одновременно и нательный крест и партийный билет, он смог силой своего военного авторитета пережить военную травлю тридцать седьмого года, истинный коммунист, с партией в сердце и с Богом в душе. И это в то время когда даже думать на такие темы разило ссылкой и расстрелом. Мы верили ему и в него, на плечах таких офицеров, Победа была поднята и перенесена через всю Европу.

Майор смотрел на часы и назад, когда наконец далеко за нашими спинами поднялись клубы дыма и ракеты устремились вперед, на головы нацистов. Пора, - на лице Крестова появилась еле-еле заметная улыбка, он достал ТТ. из кобуры, большим пальцем снял его с предохранителя и подняв руку вверх, с криком – «Ура!», выпрыгнул из окопа, за ним ринулись сотни солдат, битва началась.

Мы бросились вперед, оглушающий крик прокатился по все ширине траншей, секунду спустя с обратной стороны начали строчить пулеметы, теперь главный было не поймать пулю, столько дерьма в голове за это время прокрутилось, я думал обо всем кроме того что могу поймать пулю. Я пытался вычислить сколько метров осталось до воронки которая осталось после взрыва снаряда, та воронка была единственным местом где можно было отдохнуть в зоне моей досягаемости. Сжимая винтовку все сильнее, я ускорялся, пытаясь не замечать как падают мои товарищи, скошенные пулями. Бежать становилось все тяжелее, я слышал как очень близко пролетают пули, взрывы гремевшие вокруг, крики подстреленных солдат, сердце билось с огромной скоростью, я бежал с открытым ртом, дышать было тяжело из-за огромного количества пыли поднятой солдатами и пулями. До воронки оставалось всего ничего, но я почувствовал сильный удар в область живота. Потом почувствовал режущую боль и жжение похожее на ожог, сомнений не оставалось в меня попали. По инерции еще пробежал десяток метров, остановился, хотел продолжить бег, но понял что не могу. О боли я согнулся и упал на колени, а вокруг кипел бой, наши бежали в сторону укреплений и стреляли некоторые уже запрыгнули во вражеские траншеи, об этом свидетельствовала канонада передо мной. Но сейчас мне на это было наплевать, я думал что делать, ведь это же просто ранение, боевое ранение, у майора таких много, от такого ранения никто не умирает, - успокаивал я себя. Посмотрев на живот я увидел лишь много крови льющейся через гимнастерку, - черт, это не хорошо, очень не хорошо, придется ждать санитара. Проведя рукой по пояснице, я понял что пуля не прошла на вылет, не зная хорошо это или плохо, я себя успокаивал, сидя на коленях попытался пережать рану, что бы остановить кровотечение, но не выходило. Становилось все хуже и хуже. Скоро у меня уже не было сил сидеть, а шок отступал тем самым давал боли показать себя во всей своей красе. Я скрутился от боли, было такое чувство что в животе циркулярная пила, я скривил лицо и в этот момент впервые подумал о том что могу умереть. Это было очень странное чувство которое пугало больше чем что-либо другое, только в этот момент я понял, насколько не хочу умирать! Я думал о смерти часто, часто в жизни были такие моменты когда я хотел умереть, когда просто хотелось сдохнуть, но не сейчас. Я лежал спине, держась за живот и ворочая ногами от боли, мое лицо скривила гримаса ужаса и отчаяния. Становилось холодно, тяжело было даже отрыть глаза.

- Ну где же этот гребанный санитар? Он должен, должен успеть, иначе и быть не может, мне еще Берлин брать,4_129415_holod-skovival-menya-ya-uzhe-ne-chuvstvoval-nog-no-za-to-chuvstvoval-kak-krov-podobno-zhizni-pokidala-menya-uzhe-ne-bilo-bolno.html">Холод сковывал меня, я уже не чувствовал ног, но за то чувствовал как кровь подобно жизни покидала меня, уже не было больно,


Дата добавления: 2015-07-21; просмотров: 38; Опубликованный материал нарушает авторские права?.