Открыв глаза я упал на колени рядом с телом и не замечая боя который полыхал вокруг меня заплакал закрыв лицо руками.

Хроники Войны

Пехота.

Рядовой Исаев.

Финал.

Тишина, было так тихо что можно было услышать как горит папироса которую курит солдат сидящий за несколько метров от тебя. Это был уникальный момент, такая тишина несмотря на то что в траншеях сидели сотни человек, все они просто молчали, молчали не только они, но и все вокруг, даже порыв ветра не мог нарушить этой тишины. Мне казалось что я слышу как моргаю, обхватив пальцами винтовку, я почувствовал и услышал как рука туго обхватила ствол винтовки, которая прикладом упиралась в грязный сапог. Я смотрел на свою винтовку и мысленно извинился перед нею, за то что давно ее не чистил, просто это плохая примета, я словно оправдывался. Глупость скажете вы? Никак нет, в такие моменты у тебя нет никого и ничего дороже оружия. Да, винтовка была рождена с целью убивать, а нам эту цель навязали в учебке, она выполняла свой долг, а я делал вид, что выполняю свой долг.

Рассуждения на эту тему прервал четкий и громкий голос майора, - в девять тридцать по укреплениям будет работать артиллерия, скоро, товарищи, скоро.

Его голос настолько резко прервал тишину, что на секунду показалось что сама природа возмутилась этому, высказав свое недовольство далеким раскатом грома.

После сообщения майора волна шепота покатилась по окопу, солдаты делились впечатлениями и прогнозами относительно предстоящего боя пытаясь тем самым предотвратить тишину которая снова могла опуститься на их головы, как это было недавно, в той тишине было что-то пугающие, что-то холодное, что-то мертвое. Где то вдали зазвенели бидоны со спиртом, наркомовские сто грамм, универсальный антидепрессант, успокаивающие и обезболивающие перед боем, то что нужно что бы оголить чувство патриотизма и отключить инстинкт самосохранения.

Я быстро полез в вещь мешок за жестяной кружкой и вытирать рукав гимнастерки что бы можно было быстро «занюхать» спирт, в предвкушении пекущей боли во рту и головокружения вызванного легким опьянением я стал всматриваться в толпу солдат которые встали впереди ожидая свою порцию «горючего». Все они о чем-то шептались, говори, некоторые смеялись, некоторые ходили по траншее расталкивая остальных в поисках лишней кружки. Все они были чем-то заняты или создавали видимость занятости, главное не думать, не думать о том что будет, через семнадцать минут, я посмотрел на трофейные наручные часы, которые показывали девять часов, тринадцать минут. Я отвлекся от этих мыслей снова взглянув на часы. Эти часы я снял с руки немецкого солдата которого заколол в штыковой схватке. Его жизнь была второй которую я отнял, ну а всего за свою «карьеру» я убил восемь нацистов, но тот был особенным, потому что его я убил собственноручно, смотря ему прямо в глаза.

Я прекрасно помню тот момент, момент когда приставлял штык к винтовке, когда с искаженным от страха лицом кинулся вперед, плечом к плечу с товарищами на такую же стену немецких солдат. Через несколько мгновений я увидел нациста бежавшего прямо на меня, когда он подбежал ко мне, то замахнулся и ударил первым, но промахнулся, это был мой шанс. Я не знал с какой силой нужной было бить, поэтому вложил в удар всю силу которая у меня была. Штык прошел между нижними ребрами и вышел в спине, сила удара была настолько большая, что под ребра зашла даже часть ствола. Его лицо приняло ужасную гримасу боли, а его крик я не услышал из-за канонады выстрелов и взрывов которые разразились вокруг меня. Он упал, я выпустил из рук винтовку и чуть не упал на немца, но устоял на ногах, снова схватившись за приклад я попытался вытянуть винтовку из его тела, он продолжал кричать хвататься за ствол тогда я наступил ногой ему на живот и с силой дернул приклад. Кровь брызнула во все стороны, а я упал на спину. Немец все еще был жив, мне стало настолько его жалко, что поднявшись, я решил его пристрелить, что бы он не мучился. Подойдя к нему я прижал приклад к плечу направил ствол на голову и… поймал его взгляд, его последний взгляд, глаза нациста были полны боли и отчаяния, он плакал как ребенок, все тело было в крови, он ворочался в муках, но продолжал смотреть мне в глаза, смотрел он глаза, а видел - душу. Мою душу в таком виде в котором она есть, в тот момент ей было не лучше чем умирающему немцу. Она мучилась и истекала кровью так же как и он, в тот момент она навсегда изменилась, в тот момент рядовой Максим Александрович Исаев, понял что уже никогда не будет таким каким он был раньше.

Наконец взяв себя в руки он вдохнул, выдохнул последний раз посмотрев на немца, закрыл глаза и нажал на курок. Оглушающий звук выстрела ударил по ушам, жар вспышки пороховых газов обжег кожу, а кровь и содержимое головы немца попало на тело, руки, лицо и волосы рядового.

Открыв глаза я упал на колени рядом с телом и не замечая боя который полыхал вокруг меня заплакал закрыв лицо руками.

Я не знал сколько времени прошло перед тем когда я смог взять себя в руки, подняться с колен, но к тому времени схватка закончилась в нашу пользу. Многие солдаты смеялись, делясь впечатлениями о прошедшем, многие от радости стреляли в воздух, некоторые ходили пытаясь помочь раненым, а некоторые добивали еще живых немцев. А кто-то собирал трофеи с тел. В этот момент я опустил глаза на немца, пытаясь не смотреть на то осталось от головы, на его руке были часы. Наклонившись к нему и взяв его руку я прочел надпись на циферблате – «Triumph», это был очень символический момент, твои часы, как символ победа твоего противника. Сняв часы я внимательно их рассмотрел, коричневый кожаный ремешок, круглый стальной корпус, блестящий циферблат с черной надписью под точкой на месте которой должна была быть цифра – двенадцать и поцарапанное стекло. Эти часы должны были мне служить в качестве трофея, кубка победителя, но в дальнейшем служили только символом моей собственной жестокости.

Я поднял голову вверх и всмотрелся в чистое, синие небо, я всмотрелся в него с надеждой увидеть знак который будет оправдывать меня перед Богом за то что я сделал, но ни одного облака, ни даже дуновения ветра, только тишина которую время от времени нарушали одинокие выстрелы отбирающие жизни у умирающих, поверженных врагов.

Я мог бы еще долго думать на эту тему, но меня отвлек резкий и очень громкий крик вороны, который заставил меня изрядно испугаться, повернув голову я увидел огромного черного ворона сидевшего напротив меня на краю траншеи. Ворон был большим размером с кошку наверное, он сидел на уровне моей груди и смотрел прямо на меня, затем несколько мгновение спустя снова издал свой истошный крик и распахнув крылья взлетел ввысь.