Проблема рациональности права

(Правоведение. – 1995. - № 3.)

В наши дни философия права представляет собой и направление научных исследований и учебную дисциплину, возрождение которых в нашей стране началось сравнительно недавно. Важными вехами в этом процессе были работы В. П. Казимирчука, Д. Л. Керимова, О.В.Кузнецова. В. Н. Кудрявцева, О. Э. Лейста. В. С. Нерсесянца. О.Ю.Соловьева. В.А. Туманова. Р. О Халфиной, Л. С. Явича и др. Предметное содержание философии права изменяется в зависимости от того какие традиции возрождаются в этой науке, каковы запросы практической жизни и идеалы общественного сознания, наконец, каковы те фундаментальные теоретические вопросы, которые все еще ждут решения. Из названия статьи видно, чго автор не ставит целью определить предмет философии права. Задача состоит в том чтобы, во-первых, указать на некоторые проблемы юридической науки и практики, решение которых требует философского анализа, и во-вторых, наме­тить такие варианты решения данных проблем, которые еще не привлекли достойного внимания правоведов и философов В процессе решения подобных задач и формируется представление о содержании философии права. Хотя возможен и иной подход к опреде­лению предмета философии права.

Известно, что современное юридическое образование нацелено на специализацию, на анализ законов, на овладение юридической техникой. Это характерно как для отечественной так и для зарубежной системы образования. Вопросы о природе и сущности права, о связи права со спецификой человеческого бытия, о разграничении бытия, должного и сущего в праве и другие принципиальные вопросы нередко остаются в тени. Видимо. это не случайно, ибо все эти вопросы имеют мировоззренческий характер и вне философского анализа их решение бесперспективно. Поэтому они относятся к компетенции философии права. В общих курсах теории права исходят из той или иной «готовой» философской тракговки данных вопросов.

Одной из актуальнейших проблем является проблема рациональности права. Понятие рациональности весьма многозначно. Его значение зависит от предмета. Так, можно говоригь о научной рациональности, о рациональности образа жизни, о рациональности организации системы общественных отношении, о рациональности управленческих или иных решений, о рациональности системы права и т.д. Но можно говорить о том пли ином типе рациональности и (значении рациональности) применительно к одному и тому же предмету. Можно говорить например, о внешней и внутренней рациональности системного объекта. Первая подразумевает согласованность данного объекта с другими объектами в рамках целого, вторая — согласованность элементов внутри данно­го объекта. Внешняя рациональность многопланова. она касается внешней обоснован­ности существования объекта, его рациональной познаваемости, применимости. Так. если мы говорим о праве, то рациональность права в первом аспекте означает, что систе­ма правовых норм может быть рационально применима в практических действиях людей, что существует возможность рационального понимания права и что есть объективные и субъективные основания права. Иначе говоря, внешняя рациональность права имеет прагматический, гносеологический и онтологический аспекты. Во внутренней рацио­нальности права можно выделить логический аспект.

Прежде чем рассмотреть указанные аспекты рациональности права, заметим, что требование рациональности направлено против того, чтобы сама система права допуска­ла произвол и иррациональные действия, основанные на праве. Рациональность права есть критерий, позволяющий сформировать такие системы права, которые являлись бы в известном смысле самодостаточными и обеспечивали бы функционирование общества на началах законности и правопорядка.

Начиная с Нового времени рациональность толковалась как разумность. Последняя имеет несколько значений. Так в период развития классического рационализма разумность отождествлялась с логичностью. Г.Лейбниц, например, считал разумным все то, что не противоречит законам логики. Благодаря последним, разумное мышление должно исключать как недопустимые (не рациональные) высказывания, которые проти­воречат друг другу. Для юристов этот логический критерий является весьма важным при создании системы правовых норм. В этой связи стоит обратить внимание на одну проблему. которая еще не достаточно изучена теоретиками права. Дело в том. что в строгом логическом смысле нормы не являются утверждениями. Поэтому к ним не применимы обычные процедуры, с помощью которых оцениваются логические отношения высказы­ваний. Здесь необходимо использовать логические системы, в которых учитывается деон­тическая модальность высказывании. Но признаком рациональности системы высказы­ваний может быть не только внутренняя логическая согласованность элементов системы, но и логическая обоснованность всей системы высказывании. Возникает вопрос о конеч­ных основаниях системы В математике они называются аксиомами. Математические аксиомы — это очевидные, т. е. несомненные и самодостаточные, суждения. Всякая раз­вернутая и относительно самостоятельная система права должна стремиться к выявлению аксиом права. Известный исторический пример — это система аксиом права И.А.Ильина. Но при создании любой системы аксиом необходимо решать две взаимосвязанные проблемы: выяснение полноты системы аксиом и их независимости! друт от друга. Анализ этих проблем представляет интересное и малоизученное направление исследований в философии права

Рациональность — это характеристика не только мышления и систем высказы­ваний. но действий и поступков людей. В этой связи говорят о рациональности в значе­ниях эффективности и целесообразности. Оба значения могут не совпадать друг с другом. Та или иная норма (или система норм) может быть целесообразной, поскольку она опре­делена той или иной общественно значимой целью. Однако само по себе это не гаранти­рует эффективности применения норм. Возможна и противоположная ситуация, когда эффективность не связана с очевидной целесообразностью. Важен конкретный анализ содержания понятия эффективности. Так. например, эффективность может быть различ­ной в зависимости от целей: ставится ли задача сохранения «статус кво» или речь идет об обеспечении динамики развития. В оценках рациональности права необходимо учиты­вать относительность различных критериев рациональности, изменение соотношения этих критериев.

Вопрос о рациональности права связан с проблемой реализации права, в кото­рой обнаруживаются интересные парадоксы. Ясно, что рациональность должна обеспе­чивать эффективное функционирование системы права через регуляцию поведения людей посредсгвом норм и правил. В этом случае рациональность не предполагает личностного начала человеческих поступков, в частности, не учитывает мотивацию поступков. Но здесь как раз заключена опасность того. что заданные правила и нормы освобождают человека от ответственности за последствия применения этих правил и норм В этом за­ключена парадоксальность рациональности: следуя неукоснительно правилам и нормам права, человек может нарушать сами эти нормы, действовать вопреки им. Эта ситуация довольно типична в области морали. Например, буквально следуя заповеди «не убий». можно не спасти свою жизнь или жизнь близких. Следование норме и фактическое отри­цание ее в одном и гом же действии создает трагическое напряжение нравственного чувсгва. Человек разрешает эту ситуацию, апеллируй к совести. При этом он берет на себя ответственность) а толкование смысла нравственного требования, определяемого нормой морали. Альтернативой этому является поведение «правильное», но безответ­ственное.

return false">ссылка скрыта

С аналогичными ситуациями люди сталкиваются и в процессе реализации норм права .Реализуя свое право человек может исключить возможность реализации этого же права для другою. Для нравственной личности это может стать проблемой личного вы­бора и ответственности за результаты своей законопослушной деятельности. Если мы представим, что в общесгве существует лишь писаная в кодексах мораль, которой следуют в сущности безнравственные люди, то это будет означать, что нормы морали нерациональны. поскольку они чужды внутренней мотивации поступков людей. В области права ситуация может быть аналогичной Поэтому реализация права предполагает такой тип правосознания в котором общеобязательные нормы поведения сопряжены с личностно-субьекгивными условиями поступков. При этом наложение санкций в случаях нарушения норм нередко снимает груз ответственности с личности. Там же, где санкции не предусмотрены (или бессмысленны), ответственность за последствия действий субъект возлагает на себя сам. Это означает, что субъект берет на себя ответственность за толкование смысла правовой нормы, в соответствии с которым он совершает действие.

Это замечание представляется важным в том плане что буквальное понимание тезиса о том, судят не люди (судьи), а закон может привести да иногда и приводит к тому,что субъективно неверное решение судьи принимает анонимную форму судьи-закона. В этом случае сам акон воспринимается как «неправый». несправедливый, нерациональный. Завершая обсуждение вопроса о рациональности в процессе реализации права, отметим . что анализ этой деятельности связан с интересной проблемой: взаимо­связь деятельности и се смысла, взаимосвязь применения правила с толкованием смысла правила. Данная проблема интересна как с философской точки зрения, так и с практической. Здесь для юристов могут оказаться полезными разработки, имеющиеся в философской герменевтике.

Решение проблем, возникающих в связи с анализом применения норм права. предполагает определенное понимание специфики правового закона. От понимания его специфики зависит осмысление механизмов действия законов. Тема эта. конечно, не нова. но в ней есть ряд вопросов, на который еще не обращали внимания как теоретики, так и практики.

Согласно классификации, предложенной еще Кантом, в мире существует три ти­па законов. Во-первых, это законы природы, которые являются законами того, что объ­ективно и действительно происходит в мире. Во-вторых, это прагматические законы. указывающие на то, что и как необходимо делать, чтобы достичь определенных целей. Наконец, существуют так называемые моральные или, по Канту, практические (законы. говорящие о том. что должно делать, если воля свободна, если есть Бог и бессмертие души. Подчеркивая принципиальное различие законов морали, основанных на свободе. от законов природы. Кант писал: «Разум дает... законы, которые суть императивы, т. е. объективные законы свободы, и указывают на то, что должно происходить, хотя, быть может, никогда не происходит; этим они отличаются от законов природы, в которых речь идет лишь о том. что происходит».⁶ Немецкий философ И. Фихте полагал, что правовой закон занимает промежуточное положение между эаконами природы и законами свободы или практическими законами. По классификации Канта, это означает, что правовой за­кон относится к ряду прагматических законов, т. е. в нем говорится о правилах действия для достижения заданных целей.

Промежуточный характер юридических законов означает, что они имеют черты законов природы и законов свободы (или морали). Действительно, если я как свободное существо сам полагаю для себя цели, то закон прагматический (или закон целесообразности) есть частный случай закона свободы, который как раз характеризуется тем, что яв­ляется законом, полагающим себе самому цели. В этом смысле юридический закон может совпадать по сути с законом морали (в кантовском смысле). Здесь закон сам создает себе цель. И тогда юридические законы указывают на то, что должно быть. что должно происходить. хотя, — напомню цитату Канта. — «быть может, никогда не происходит». Такого рода законы составляют, как правило, аксиоматическую часть права, содержа­щую систему безусловных требований, императивов, целью которых являются они сами. их исполнение. Напротив, если цели поступков людей уже заранее даны. то правовом закон ограничивается указанием на те возможности, реализация которых в системе чело­веческих действий обеспечивает достижение заданной цели. В этом плане юридические законы сближаются с законами природы с тем. однако, отличием, что юридические зако­ны говорят о том. что разрешено, возможно и может происходить, в то время как зако­ны природы указывают не только на то, что может происходить, но и на то. что фактиче­ски происходит. Законы природы не допускают хода событий, не соответствующего объ­ективному закону, а юридические законы неявно допускают существование иных дей­ствий и поступков, которые могут не соответствовать нормам права. Это допущение указывает на то, что право признает в бытии мира свободную волю деиствующих субъек­тов.

С философской точки зрения прагматический характер юридических законов позволяет интерпретировать их как правила. Этим термином подчеркивается специфика юридического закона. Процессы, описываемые естественными, природными законами. происходят гак. что при заданных условиях результат действия определен. Правила же дают возможность эффективного дейсгвия для достижения цели. Это не означает, что цель непременно достигается. Естественный чакон не есть закон целенаправленного дей­ствия. Правила детерминированы целью: если вы стремитесь к какой-то цели. то должны дсйстновагь так-то, т. е. следовать правилам. Применение правил не связано жестко и однозначно с предполагаемым результатом. К примеру, если вы хотите сыграть в шахматы и выиграть, то надо следовать определенным правилам, но их соблюдение не гарантирует выигрыша.

Надо отметить, что юридические законы не просто правила. Они обладают особым ценностным статусом, поскольку предписывают действовать определенным об­разом не только потому, что это должно вести к намеченной цели, но и потому, что они приняты в качестве самодостаточных элементов организации жизни общества. Источни­ком ценностной значимости нормы является безличный субъект - государство.

Из сказанного видно, что система юридических законов не однородна. Можно выделить различные типы законов. Выше были рассмотрены два типа законов: целеполагающие и целесообразные. Первые сами полагают свои цели — это законы должного. вторые формулируются с ориентацией на уже заданные цели - это правила как законы с разрешительным модусом. Согласно предложенной выше типологии рациональности. мы имеем дело с внутренней рациональностью, когда речь идет о законах должного, и с внешней рациональностью, когда мы имеем дело с нормами разрешительными.

Возможны и другие типологии законов. Обратим внимание на ту. которая связа­на с пониманием юридических законов как феноменов культуры. Эта типология опреде­ляется отношением к норме как культурному явлению со стороны действующих субъектов.

Еслн рассматривагь культуру как знаковую систему, то в зависимости от отно­шения к знаку можно выделить два типа культуры, различие между которыми опреде­ляется тем. как понимается отношение между знаком и значением: как единственно воз­можное или как условное, произвольное . Истоки этой типологии мы найдем уже у Пла­тона. который обсуждал вопрос о том. произвольны ли имена вещей, или их имена связа­ны как-то с природой самих вещей. Назовем указанные два типа культуры, соответствен­но как культуру выражения и культуру правил. Смысл чанных названий в следующем Первый тип культуры направлен на выражение уже данного содержания. Здесь содержа­ние рассматривается как нечто наличие существующее. I; задача состоит в том, чтобы найти правильные" или соответствующие выражения этого содержания, найти форму­лу. язык, адекватный выражаемомому с его помощью содержанию. Для этого типа культу­ры определяющей является оппозиция «правильное-неправильное». Правовые нормы являются языковыми выражениями, содержание которых - система реальных правоотношений: поэтому нормы можно рассматривать как знаковую систему. Для первого типа культуры характерно то, чю нормы понимаются как правильные» (или неправильные.) выражения действительных отношений между людьми. Правильной» считается та норма, которая отражает фактически существующую правовую реальность.

В этом смысле нормы суть знаки прецедентов. Мерой «правильности» нормы является ее содержание, данное как объективная реальность. В данном типе культуры имеет смысл говорить об истинности норм. поскольку критерием истинности выступает соответствие нормы тому. что уже существует. Здесь действует правило: правильно то, что существует.

Иную ситуацию мы имеем в другом типе культуры. Культура правил нацелена не на выражение готового содержания, а на само содержание, которое заранее не опреде­лено. Критерием этого типа культуры является отношение к знаку как к чему-то услов­ному. Здесь уже знак не может быть правильным или неправильным. Основной оппози­цией в этом типе культуры является отношение «упорядоченное-неупорядоченное». Со­держание нормы права как знакового комплекса определено самой нормой. В этом случае в реальной действительности полагается существующим то, что заложено в норме («существует то, что правильно»). Поскольку мерой содержания является правило, опре­деляемое нормой, то отношение текстуально выраженной нормы и действительности является не отношением истинности, а отношением оценки — оценки действительности. В данном типе культуры реальная практика правоотношений оценивается с точки зрения того, насколько она упорядочена и противостоит беспорядку, хаосу, насколько она «окультурена» и противоположна естественному — неупорядоченному — произвольному поведению. С точки зрения субъекта такого поведения право воспринимается как форма внешнего принуждения, ограничения, упорядочения с помощью заданных норм.

Сказанное позволяет увидеть культурологические основы различных подходов к пониманию права, которые в максимальной степени выражены в нормативистском и естественно-правовом подходах. Различные типы культуры могут доминировать на том или ином этапе общественного развития, могут образовывать смешанные типы культуры. Но во всяком случае ни один из указанных подходов нельзя оценивать в рамках дихотомии «правильное-неправильное», тем более что эта оппозиция имеет смысл в одном типе культуры и бессмысленна во втором типе культуры. Естественно-правовая концепция имеет смысл в контексте культуры выражения, нормативистская же концепция принад­лежит сфере культуры правил. Первый тип культуры рассматривает себя как- определен­ную сумму прецедентов, как систему реальных правоотношений, существующих до пози­тивного права, выраженного в нормативных юридических актах, в го время как второй тип культуры понимает себя как совокупность норм и правил и признает закон в качестве основного источника права. С этой точки зрения явления правового нигилизма и право­вого идеализма⁸ видятся как феномены различных типов культур. Правовой нигилизм не есть отрицание права вообще, а есть отношение правосознания, свойственного культуре выражения, к иному типу культуры. В свою очередь, правовой идеализм — суть отноше­ние культуры правил к иной культуре — культуре выражения. Культура правил признает, как уже говорилось, существующим то, что правильно, что декларировано законом.

Ранее отмечалось, что проблема рациональности права имеет ряд аспектов, из которых были рассмотрены логический и прагматический. Онтологический и гносеоло­гический аспекты рациональности права очевидным образом связаны друг с другом. Возможность познания права основана на онтологических предпосылках о бытии права в обществе. И, наоборот, определенная методология познания позволяет открывать те стороны реальности интерсубъективных отношений, которые не попадает в поле зрения иной методологии.

Рассмотрим рациональность права в плане его обоснования. Перед исследовате­лем здесь стоит вечный вопрос о том, как возможно право. В истории философии права существовали различные подходы к решению данной проблемы.⁹ В качестве основании права рассматривались природа, психология личности, разум, мораль. религия, воля. общесоциологические законы общественною бытия и г. д. Связь права со всеми этими факторами несомненна, но их анализ не решает в полной мере проблему обоснования нрава. Основной методологический недостаток видится в том, что не рассматриваюгся собственные основания права, не сводимые к указанным выше. Представляется перспективным исследование природы права как явления, основания которого коренятся в специфике человеческого бытия как бытия интерсубъективного, имеющего собственную онтологическую структуру. Это позволило бы понять правовую норму как фундаментальный способ бытия человека среди других людей. С позиции современной философии можно говорить о человеческой субъективности как такой форме бытия, которая по своей природе нормативна.

Классическая философия трактовала субъективность как выражение разумности. присущей каждому индивиду «от природы». Деятельность разума обеспечивает эффек­тивность практических отношений и поступков, если он руководствуется правилами, которые заключены либо в самой сущности разумности (линия рационализма), либо в структурах практического опыта и законах объективной реальности(линия эмпиризма). Поскольку рациональность присуща человеческому разуму изначально, то правила пове­дения людей как разумных существ мыслились как естественные. На этом основывались классические концепции естественного права.

Начиная с А. Шопенгауэра и К Маркса происходит переосмысление класси­ческой концепции субъективности. На первый план выдвигались идеи об исторической природе человеческих качеств, о сознании как функции воли. практики, общения. Это определило отрицательное отношение к классическим концепциям естественного права и как следствие -- к концепции естественного права вообще. Однако сам принцип «естественности» права не утратил свою привлекательность, актуальность и научную значимость. Это связано со стремлением преодолеть крайности релятивистского понима­ния права как вторичного образования по отношению к политической целесообразности, экономической выгоде или по отношению к моральным нормам. Перед исследователями стоит важная задача поиска собственных основании права, правоотношений, правовых норм. несводимых к неправовым основаниям.

Обратим внимание на один из возможных подходов к решению указанной задачи. Он связан с осмыслением специфики человеческого бытия в мире. Последняя связана прежде всего с универсальностью, которая является формой бытия сознания. Мысль об универсальности по-своему сформулировал еще Протагор в своем знаменитом изречении о том. что человек есть мера всех вещей. Этот тезис можно истолковать по-разному. Для нас представляет интерес трактовка, предложенная Марксом. Говоря о специфике человеческого бытия. Маркс заметил, что. в отличие от других видов бытия, человек может существовать по меркам любого вида. Универсальность человека заключается в способ­ности быть всеобщим эквивалентом. В своем бытии человек репрезентирует формы бытия живого и неживого, движущегося и покоящегося, вечного и временного, и т. д. На­пример, человек как знающее бытие (или бытие знания) совпадает своим знанием с любом реальностью, которой адекватно это знание. Более элементарный пример: различные части тела человека служат универсальными мерами и единицами длины (фут, локоть. сажень и др.). Таким образом, человеческое бытие, находящееся в отношении к миру. является универсальной мерой этого мира. В этом смысле субъективное сознательное отношение к миру есть отношение нормативное. Человек задает эту норму своим бытием.

Понятие меры связано с системой отношений типа равенства между двумя объ­ектами.'" В процессе развертывания системы бинарных отношений между множеством объектов, обладающих неким общим свойством, выделяется один объект в качестве все­общей меры выражения общего свойства и масштаба его оценки. Этот объект-мера вы­талкивается из класса эквивалентных объектов в качестве особого существования, кото­рое характеризуется символичностью." Данный подход исходит из принципа понимания природы права как меры свободы. Кроме того, возможность выделения меры предпола­гает наличие отношений равенства между людьми по статусу, свойствам и отношениям. Формируются отношения равенства в сфере социального обмена, осуществляемого меж­ду индивидами, группами людей, организациями и т. д. Обмен может быть опосредован знаниями, ценностями, функциями, ролями, предметами и т. п. В рассматриваемом кон­тексте норма права возникает из эквивалентного обмена между различными и независи­мыми субъектами. Она выражает меру определенного типа равных отношений, например, отношений владения собственностью. Здесь мы имеем дело с объективно осуществляю­щимся процессом выделения особенного отношения в качестве всеобщей меры всех иных подобных отношений. Единичное отношения становится репрезентантом отношений к собственности в реальной жиэни.

Рассматриваемая здесь методология анализа природы норм содержит две прин­ципиальные идеи. Первая состоит в том, что нормативное отношение возникает из уже существующих на практике отношений в результате специфического процесса «выталкивания» одного из них в качестве меры. То есть норма не существует в готовом виде в практике жизни, но рождается из нес В этом суть второй идеи. Процесс «выталкивания» не осуществляется сам собою автоматически. Его реализация есть субъ­ективный акт, связанный с рождением нового субъектного бытия. Этот акт отражается в изменении статуса выделившегося в качестве меры реального отношения: в обретении им символического существования. В этом смысле норма, как символически существую­щая мера отношений, сверхъестественна.

Приведем простои пример. В жизни людей важное место имеют отношения вла­дения предметами действительности. В принципе, каждый индивид может владеть той или иной вещью, если эти допускается объективными законами природы и условиями опыта. Отношение владения зависит от объективных условий и субъективных притяза­ний. Проблемы возникают тогда, когда не менее двух субъектов притязают на непосред­ственное физическое владение одной и той же вещью. В этой ситуации владение оказы­вается возможным в силу притязания одного и невозможным в силу притязания другого. Разрешение этого противоречив осуществляется на пути рождения такого субъект­ною бытия, которое требует определенной фиксации, закрепления, имеющего всеобщее значение. Это и будет владением по праву,. которое, между прочим, не обязательно долж­но быть реализовано в виде физическою владения. Новое субъектное бытие есть право­вое бытие. По отношению к ксловиям эмпирического владения право дает безусловное владение. Но это отношение владения "держания" становится правовым в полном смысле тогда, когда оно признается другими людьми как общезначимое. По сути именно этим признанием простое отношение владения приобретает символическое значение. Акт признания есть субъективный акт, означающий рождение идеи права, рождение нового сознания индивидов.

Сказанное позволяет по-новому трактовать понятие естественного права. Пред­ложенная методология понимает право как продукт развития неправовых отношении между людьми. Но этот продукт выходит за рамки последних. Здесь естественность пра­ва. гак сказать, «сверхъестественна». Право рождается не из произвольных актов мысли законодателя. и право не существует в социальной действительности как нечто уже на­личное в ней. Естественность права определяется онтологическими условиями человече­ского общения. К ним относятся свобода и равенство индивидов, а также наличие разви­той системы однородных отношений между людьми. Рождающаяся правовая норма ста­новится естественной (разумной, рациональной) постольку, поскольку она является внешней формой выражения рожденного нового сознания. В этом смысле она разумна изначально: признанная норма есгь признанное новое сознания (и наоборот). Право рождается как идеальная форма разрешения противоречий интерсубъективных отноше­ний. и потому оно существует как бы «над» сферой реальных практических отношений, идеально определяя их. Любопытно заметить. что естественные права, будучи деклари­рованными. фиксируют не только самих себя но и условия своего существования одно­временно. Если.: для примера, «зять свободу и равенство как естественные права, то они же являются условиями своего собственного осуществления: так. свобода есть и право и условие осуществления ною права. Права, которые не относятся к разряду "естественных", таким признаком не обладают.

Рассмотренные в статье подходы к осмыслению рациональности права, разу­меется. не претендуют па единственность и универсальность. Автор сочтет свою задачу выполненной. если и изложенное вызовет у читателя интерес и желание поспорить.