Г-ЖЕ ФЕРНАН ДРЕЙФУС

9 февраля 1917 г.

Дорогая крестная,

Пишу Вам, сидя на кухне у хозяйки. В моей комнате слиш­ком холодно.

Дела мои все в том же положении. Бумаги так и не пришли. Уж не в Дижон ли они попали?

Физически чувствую себя пока неплохо — не знаю, надолго ли; здешний режим и питание мне совершенно не подходят. Нет никаких овощей, кроме картошки.

Моральное состояние ужасно... Еще так недавно я мог ей писать, получать ее жалобные письма; они огорчали меня... и все же были для меня такой огромной радостью. Тогда я был счастлив, несмотря на смутную тревогу. Не думал я, что это случится так скоро. А теперь все то же ужасное отчаяние, все те же тяжелые мысли.

Бедный Эдуард! Нехорошо, что мы с ним в разлуке.

Капитан, мой командир, уверяет, что я должен «встряхнуть­ся». Он назначил меня сменным на машину, которая отправляет­ся в рейс к линии фронта. Но я знаю, что это не поможет. Бесконечно благодарен Вам, что не забываете меня.

Здесь я совершенно одинок; кругом много веселых, славных товарищей, но как они сейчас далеки от меня!

Спасибо за письмо, оно пришло вчера. А мое Вы получили? Пишите почаще и верьте искренней привязанности к Вам обоим Вашего «крестника»

Мориса Равеля

Передайте, пожалуйста, Эдуарду, что я его обнимаю и целую, но писать пока не буду, чтобы не расстраивать его еще больше.

Зима 1917 года была на редкость суровой, и Равель обморозил ноги.

В Опере ставился его балет «Аделаида» со старыми декорациями «Праздника у Терезы» ¹, но Равель не присутствовал на спектакле, так как не мог получить отпуск.

ЖАНУ МАРНО

12 марта 1917 г.

Дорогой друг, спасибо за статьи. Вы уже знаете, что я пол­ностью разделяю Ваше мнение по вопросам, затронутым в связи с «Парсифалем». Все это, действительно, следует продумать за­ново, и не только это, но и многое другое, в указанном Вами направлении; теперь же в головах царит полный хаос.

С тех пор как вернулся сюда, я не выхожу из комнаты и почти не встаю с постели; мои обмороженные ноги только начи­нают подживать.

Вы сами догадываетесь, что занимает меня сейчас больше всего... Но с переводом по службе по-прежнему ничего нового. В Опере репетируют «Аделаиду», премьера 22-го. Значит, я не увижу ни репетиций, ни премьеры, хотя Руше, кажется, пытался выхлопотать мне отпуск. Видно, такой повод признают неосно­вательным с военной точки зрения.

Сердечный привет Вам и всем Вашим.

Морис Равель

По примеру Равеля, окрестившего свой грузовик «Аделаидой», Ролан-Манюэль в честь своей невесты, Сюзанны Ру, назвал «Сюзанной» 155-мил­лиметровую пушку из полка тяжелой артиллерии, в которой служил.