Полозаева Ольга Викторовна

«Сиреневые отблески» (2014)

 

- Любовь. Ненависть. Беспокойство. Влюблённость. Гнев. Злость. Страх. Скука. Радость. Счастье. Душевные терзания. Уверенность. Неопределённость. Презрение. Боль. Угнетение. Вина. Удивление. Обида. Забота. Оскорбление. Нежность. Привязанность. Влюблённость. Страсть. Чувство прекрасного…

- Сколько красок. Сколько эмоций. Какое разнообразие чувств каждый из нас переживает ежедневно и ежесекундно. Но все они меркнут и уходят в никуда, когда вдруг остаёшься один на один с собой, со своими мыслями и размышлениями, на целую вечность…

- Я думал об этом уже сотни раз. И мысль эта потеряла всякий смысл. Остались только апатия, безразличие, пофигизм. Давняя история больше не волнует и не беспокоит, как тогда. В самый первый момент. Там всё случилось так внезапно…

- Обычный рабочий день обычного офисного сотрудника. Я сидел на работе, болтая с Яшкой, – коллегой и другом детства, – вертел в руках ручку и собирался пить кофе. Но в следующее мгновение послышался далёкий гул взрыва, за ним пришёл гул сирены, пожарная тревога, сиреневое сияние вокруг кресел сотрудников. Сквозь цветную пелену я видел, как вжался в кресло и исчез Яшка. Услышал, как вскрикнула и уселась в кресло Марина – секретарь Ивана Владимировича – нашего шефа. А потом была темнота. Она опустилась так резко и неожиданно, что я вскрикнул. Но так и не услышал собственного голоса. Тела я тоже не чувствовал. Не мог определить, где руки, где ноги и есть ли они вообще. Поначалу терпел. Потом начал орать, пытаться двигаться, сделать хоть что-то. Ничего не вышло. Были только мысли. Их одних я слышал, чувствовал, ощущал. Система Телепортации В Будущее – СТВБ – сработала безотказно…

- В самом начале моей работы в офисе, лет пять назад, к Ивану Владимировичу пришли какие-то серьёзные люди с красно-фиолетовыми корочками. Я видел, как беспокойно поглядывала на них Марина. Её выгнали из секретарского закутка в общий зал, чтобы наверняка не слышала разговора. А потом они ушли. И шеф объявил, что зарплата в этом месяце будет в минимальном размере. Каждому из нас поставят СТВБ и в случае срабатывания сирены, все должны быть на своих местах...

- На следующий день пришли монтажники. Они долго плевались, устанавливая и настраивая СТВБ поколения 2. Помню, как встретил среди них своего знакомого – Стаську. Он тогда отвёл меня в сторону и шепнул: «Начальник-то ваш – жмот. Самую дешёвую систему заказал. Самую нестабильную. Четвёртое поколение в сотню раз мягче переносит, а стоит-то всего в полтора раза дороже. Кстати, себе ваш шев такую и поставил. Валил бы ты с этой работы. Случись что, замучаешься вусмерть раньше, чем перенесёт куда-то. Если вообще живым останешься». Я пригласил его вечером в ресторан, где собрал всех, кому желал добра. Мы долго обсуждали случившееся, перспективы будущего и политики. Стаська утверждал, что они настроили систему максимально правильно, но окончательной гарантии не давал никому. Людей охватило волнение, страх и неопределённость. Но решили, что пока ещё рано делать поспешных выводов. Обстановка спокойная и можно не торопиться с новым местом работы…

- Мы ошиблись. Я понял это сразу, как только оказался в темноте. Проклинал себя. Проклинал шефа. Проклинал Стаську. Проклинал тех серьёзных людей с красно-фиолетовыми корочками. Больше некого. Меня грыз страх. Я больше никогда не увижу жену, дочь и маму. Больше никогда не выпью кофе с Яшкой. Больше никогда не услышу нервный смех Марины. Больше никогда… Страшно. Меня нет. Я застрял в вечности. Могу только думать. Думать и паниковать. Но это ни к чему не приводит. Меня просто стёрли. Заперли где-то в параллельном пространстве, через которое проходит СТВБ. Я исчез. Исчез, как Яшка. Исчез навсегда… Но теперь мне это безразлично…

- Степан Фёдорович? – Удивлённый и обрадованный голос Марины…

- После темноты наступило буйство красок. Вначале казалось, что меня выбросило в пустыне. Потом я оказывался в лесу, в поле, в море, снова в лесу, в офисе, дома, в парке. Иногда казалось, что я могу шевелиться, ходить, чувствую прикосновение летнего ветерка. Слышал я и голоса…

- Стёп, очнись. Мы на месте. – В голосе Яшки читалось беспокойство…

- Где-то я был один, где-то с друзьями, где-то с семьёй, где-то среди незнакомцев и даже инопланетян и животных. А потом я осознал, что всё это миражи. Плод моих фантазий и игр мозга. Значит, мозг у меня остался. Только мозг. Только мысли. И я подчиняюсь тому, чему хочу подчиняться. И вижу то, что хочу видеть…

- Стёпа. Очнись! – Яшка был так близко…

- Я не знаю, сколько прошло времени. Времени не было вообще. Всё вокруг залилось сиреневым цветом. Вначале он был ровный, нежный и мягкий. Потом добавились вкрапления светлых и тёмных тонов. Вскоре я уже отличал фиолетовые прожилки, голубые неправильные круги и насыщенно синие кривые. За ними появились жёлтый, зелёный, красный, белый. Цвета множились и нарастали, заставляя играть сиреневый фон множеством незабываемых отблесков…

- Степан Фёдорович! Пожалуйста. Пожалуйста. Откройте глаза. – Кажется, Марина плачет…

- Стёпка. Не дури. – Голос друга очевидно дрогнул…

- Мне так понравилось любоваться этими отблесками, выискивать новые цвета, пытаться их описать, придать каждому форму, что ни о чём другом и думать не мог…

- Степан? Слава Богу. Минус один. Он жив? – Иван Владимирович как всегда наигранно беспокоится о других…

- Похоже, жив, но в себя не приходит. Да, перестань ты реветь! – В голосе Яшки заиграли презрение и забота…

- Как же давно я не слышал голоса своих друзей, знакомых, голос шефа, голос жены, звонкий смех дочки, ворчание матери. Я уже почти забыл, кто они, как выглядят и как говорят…

- Очень плохо. Приведите его в чувство и немедленно. А ты перестань реветь! – Отдавать приказы шефу нравилось всегда…

- «Слушаюсь и повинуюсь». – Съёрничал Яшка. – Сам возьми и попробуй. Мы тут ничего сделать не в состоянии. И в этом виноват ты…

- Яшка разошёлся не на шутку. Наверное, он повёл бы себя именно так, если бы я не очнулся, но был. Всё это плод фантазий. Как и многое другое до того. Как же я скучаю по миру. Миру, где есть люди, ветер, вода, моё тело…

- Не хами! Ты всё ещё в моём распоряжении. И именно благодаря мне сейчас стоишь тут. – Шеф явно раздражён. И не мудрено…

- Что за спор? Ммм. Стёпка? Ты шивой? – Вечно жующий и вмешивающийся во всё Олег и теперь не изменяет своим привычкам…

- Он дышит. – Голос Марины, звучащий сквозь слёзы, трогал до глубины души…

- Сейчас бы подойти к ней, ущипнуть за длинноватый нос и сказать: «О, он здесь. А мне показалось, на вешалке». Это работало всегда и безотказно. И не только на Марине. Я терпеть не мог женских слёз.

- Ты сказал? Стёпа! Миленький! – Кажется, Марина навалилась на меня всем телом и нежно обняла за шею. Интересно, Яшка не ревнует? Они же, вроде, встречались…

- Эй, кто-нибудь, Данька вернулся! – Далёкий голос нашего завхоза – Леонида Петровича…

- Теперь все. – Шеф немногозамялся. – Почти все. Дотормошите его. – Послышались удаляющиеся твёрдые и решительные шаги…

- Да, уж без тебя разберёмся. – Яшка ещё был раздражён. – Отлипни. Дай, я попробую. – Нежность нельзя прикрыть ни чем…

- Кажется, плечо стало сыроватым. Тяжесть, которую я чувствовал в последние мгновения, исчезла. Вроде бы лёгкий, но холодный ветерок сбил прядку волос, и она упала на веки. Надо её убрать, а то будет колоться. Давно уже надо было подстричься, да всё лень…

- Так дешшать. Тфигайся, Стёпа. Ты шифой. А мы настояшшие. – Каким же забавным кажется голос Олега, когда он что-нибудь ест...

- Интересно, что на этот раз? Да. Тушёнка. Я чувствую её запах. «Дай и мне немного. А то всё ешь и ешь, смущаешь голодных трудоголиков».

- А я не смущаю. Хошь, иди и возьми себе. Там ешшо мноко. – Словно бы услышал мои слова…

- Погоди. Говорить он научился. Судя по всему, чувствует запахи, слышит. Надо заставить его открыть глаза и пошевелиться. – Голос Яшки был рассудительный и деловой, как у начальства. Сколько же раз он меня этим веселил…

- Думаешь, он тоже не понимает, что всё кончилось, и не видит смысла шевелиться? – Прозрение! Какая же наивность – наша Марина. Если не по характеру, то по голосу точно…

- На веки опустились холодные грубые пальцы. Они слегка скользнули к ресницам, зацепились за их основание ногтями и осторожно дёрнули веки вверх... Хлынул свет. Я дёрнул головой, чтобы высвободиться и зажмурить глаза. Во всём теле отразилась боль онемения, рука соскочила с чего-то мягкого и прикоснулась к холодному металлу, по ноге скатилось что-то лёгкое и с глухим стуком упало на землю. Глаза слезились. Онемевшая моя рука, лежащая до того на колене, потёрла один, потом другой. Неудобно…

- Ну же! Давай! Подъём! – Яшка явно взял меня за шиворот и стал тормошить, потому как онемевшая шея болью возвестила о движениях головы…

- Может, не надо так? Сильно. – Марина беспокоится. И голос её такой милый от этого…

- Погоди. Пусть трясёт. Его тоже так трясли и ничего. – Неужели Олег перестал жевать? А, нет. Показалось…

- Ещё чуть-чуть и моя голова отвалится. Надо это прекращать. Я попытался остановить голову. Открыл глаза и проморгался. Передо мной висел чёрный бант на синей рубашке, явно принадлежащий Яшке…

- Ты что творишь? – Мой голос звучит как-то хрипло и неуверенно. Я поднял глаза и взглянул в лицо другу. Он был взволнован. Не видел его таким с момента первых свиданий с секретаршей…

- А ты что творишь? Тебе так сложно очнуться, офисный планктон? – Говорил точно Яшка. И обращался ко мне…

- А ты?.. Настоящий? – Во мне росло возбуждение. Я чувствовал, как всем телом дрожу. Яшка отпустил меня. Он явно слышал мой голос. Явно видел меня. А рядом стояли Марина и Олег. Я со страхом опустил голову вниз. Там было моё тело. Туловище, ноги крест на крест, руки. А подо мной моё же офисное кресло. Царапина на покрашенной металлической части, его точно отличало от других. Уж больно фигурная и преднамеренная…

- С возвращением, Друг! – Яшка протянул мне руку. Я поворочал ещё немеющей рукой и протянул свою. Рукопожатие было приятным ощущением…

- С возвращением! – Марина тихонечко прикоснулась тёплыми губами к моей щеке. Никогда ещё не видел и не чувствовал такого. Особенно порадовал ревнивый взгляд Яшки.

- Вот ты и с нами! – Олег обтёр руку о штанину и протянул для рукопожатия. Я с удовольствием вдохнул заманчивый запах еды, принесённый от него ветром…

- Вокруг было много кресел, образовывающих ровные ряды. Однако возле них копились лишь небольшие групки людей. Жующих тушёнку, болтающих, тормошащих друг друга живых людей. Кто-то плакал. Кто-то пытался приободрить. Кто-то смеялся и чуть ли не прыгал от счастья. Кто-то спал. Или мне показалось, что спал. Но больше всего народа было в двух противоположных концах отгороженного участка. Что там было такого интересного, разглядеть за спинами не удавалось. Да, и далеко. Отгороженный лентами участок находился на поляне, окружённой могучими берёзами и низенькими рябинами. Деревья росли не слишком густо, поэтому можно было увидеть соседнее поле, тоже усыпанное креслами и огороженное лентами. Вокруг, кажется, царила весна. Деревья только распустились, а трава едва проклюнулась из земли, но было тепло. Лишь холодил ветерок, налетавший в след падающему на горизонт солнцу…

- Голоден, наверняка? Пошли со мной. – Яшка взял меня за руку. – Только осторожно. С непривычки первые шаги могут быть трудноваты. – Действительно, непросто вновь встать и идти. Ноги всё ещё немели…

- Ой, осторожнее. – Марина прицепилась к свободной руке Яшки, став противовесом…

- Шеф… - Констатировал неизбежное Олег. – Сколько радости-то. – В его голосе я уловил усмешку…

- Степан? Очень рад, что ты с нами. – Иван Владимирович протянул ему руку. – Покажите ему всё. У Леонида уже времени на всех не хватает. Да, что там ещё? – Мы обернулись на вскрики справа. Кажется, кто-то упал в обморок. Шеф поспешил туда, разбираться…

- Что там? – С замиранием сердца спросил я Яшку, указывая направо…

- А, Статист. Помнишь инструктаж? А там, - друг указал на лево, - Кормилец. – Инструктаж я помню. «Статист» - устройство-маяк, оповещающее всю округу о нашем присутствии, а по совместительству – сборщик информации обо всех и каждом. Можно подойти, назвать себя и узнать, нашлись ли и где твои родные и знакомые. Все установленные где-либо «Статисты» общаются между собой и вызывают помощь властей. А «Кормилец» - это обычный склад продовольствия, медикаментов и ещё всяких походных вещей и мелочей типа пледа, фонариков и свистков…

- Ты уже был у Статиста? – Ответ я понял сразу. Лицо Яшки явно было смущённым…

- Я замёрзла. Займу нам очередь за пледами? – Марина явно хотела оставить друзей наедине…

- Да, я с тобой. Может, у них и тёплые носки есть. Надо выспросить. – Олег поддержал инициативу девушки. Яшка благодарно кивнул…

- Не был… Ждал тебя. А то как-то несправедливо бы вышло: я знаю о своих, а ты – нет! – Друг слишком усердствовал, убеждая больше себя…

- Страшно? – Я спросил серьёзно. Спокойно. Ни на что не намекая…

- Есть немного. – Признался он…

- Мне тоже. – Не хотелось оставлять всё на плохой ноте. – Но я дико голоден. Тут вообще кормят? – Я нарочито бодро пошёл в сторону Кормильца и встал в крайнюю очередь…

- Интересно, Зенит выиграл у Динамо? – Вдруг спросил Яша…

- А что? Никто не знает? – Я спросил так по привычке. А самому стало вдруг до жути интересно, есть ли вокруг мир вообще? Есть ли футболисты? Есть ли стадионы? Магазины? Дом…

- Новостные подшивки привезут только через три часа. – Друг с явным трудом посмотрен на наручные часы. – Тебе ещё нужно подвести свои под местное время. К слову, на дворе 3178-ой и 4 часа вечера. Добро пожаловать в будущее. – Хлопок по плечу явно должен был вывести меня из ступора…

- Офигеть. – Только и вырвалось. Это ж если я родился в 3000-ом году, то мне сейчас уже 178 лет! – Но когда всё случилось, мне было 28! Кто отнял от меня эти 150 лет? Кто сделал долгожителем? Что за взрыв я тогда слышал?..

- Тихо, тихо. Ты говоришь это вслух, но ответов пока нет. – Яшка как-то нежно похлопал меня по плечу. Похоже, он сам повёл себя точно также, когда узнал. Теперь понятно, почему он боится Статиста. Никто из родни не выжил бы за такое время, не попади они в СТВБ. Да, и вообще, выжил ли кто-то? Где-то был взрыв…

- Ты чего нос повесил? Или мне поступить с тобой также, как ты с моей Мариночкой? – Он вполне мог. И грозно поднял руку, чтобы ущипнуть меня за нос…

- Успокойся. – Я отмахнулся от него. – Ты помнишь взрыв? Как думаешь, где он был? – Мы подошли к Кормильцу. Заведовала всем повариха – Семёновна. Как много имён на «С» в нашем отделе, вдруг подумалось мне…

- По две банки в одни руки. И без возмущений. Иначе голодать будем, если помощь задержится. – Голос у поварихи чуть ли не более властный, чем у шефа. И это подняло настроение. Мы с удовольствием взяли банки, ложки и хлеб, расписавшись карандашом в получении…

- Я слышал взрыв, но не знаю, где он был. – Видимо, Яшку тоже беспокоил этот вопрос…

- А вот и мы! С пледами. – Марина весёлым и звонким голоском возвестила о своём приближении. – Яшечка, ты замёрзнешь. Укутайся. – «Яшечка» улыбнулся и притянул девушку к себе на колени…

- Ты голодна? – Спросил он. – Эта банка тебе. Я уже открыл. Ложечка осталась? – Он нежно погладил возлюбленную по плечу…

- Нет. То есть, осталась. Но ты голодный. И замёрзший. Накинь плед. – Смотреть на смущение секретарши и заботу Яшки было одно удовольствие. Мы с Олегом присели на кресла недалеко от них. Я принялся открывать свою банку…

- Хочешь, поделюсь? – Серьёзно спросил я коллегу. Ведь, тот, постоянно жующий, сейчас наверняка был зверски голоден. И хоть я и не был альтруистом, всё равно не мог допустить, чтобы кто-то жадно смотрел мне в рот, когда я ем. Тем более, банки были увесистые, а содержимое жирным…

- Если не жалко… – Олег словно ожил. Взял из моих рук подарок. Неведомо откуда достал ложку. И стал наслаждаться. А я смотрел на него и удивлялся, как же забавно он смотрится…

- Пошли что ли к Статисту? – Мы уже давно съели тушёнку, налюбовались ласками Яшки и Марины, согрелись в тёплых пледах и носках. На поляне зажгли походные фонарики. А к нам пару раз уже заходил шеф и просил зарегистрироваться у Статиста. Друг мой, Яша, каждый раз посылал шефа ко всем чертям и нарочно страстно целовал свою любимую. Тот уходил, ворча и ни с чем…

- Думаешь, пора? – Неуверенно спросил друг, выпуская девушку из рук…

- Да, вроде. – Я передёрнул плечами. А глаза направились к спящему Олегу. И как он может тут спать? Впрочем. Это же Олег…

- Сходи. Тебе же это важно. То есть… Ты понял. – Секретарша уселась на соседний стул, подобрала ноги и закуталась в плед целиком. – Только быстро. А то я замёрзну. – Её ласковая улыбка светила лучше любого фонаря…

- Ладно. Пошли. – Яшка, наконец, сдался и встал. Скинув с себя плед, он накинул его на Марину. – Там может быть очередь. – Слегка передёрнулся от вечерней прохлады и пошёл за мной…

- Мда. И впрямь очередь. – Я взирал на вздрагивающие, неуверенные и взволнованные спины своих коллег…

- Они тут уже в сотый раз торчат. Надеются, что их близкие найдутся. – Пожал плечами мой спутник. – Вы позволите и нам посмотреть? – На его слова обернулась заплаканная Снежанна…

- Он нашёлся! – Радостно возвестила она. – Мой любимый жив! – Как прекрасны объятия девушки. Жаль, в этот раз они предназначались не мне. Но на душе стало значительно легче. Её муж работал на стройке и выжил. Значит, шанс есть и у остальных…

- «Введите свои Ф.И.О., год рожд., точный адрес и место работы и жительства, укажите своё состояние» - Статист требователен как никогда. После ста пятидесяти летнего забытья не так просто вспомнить всё необходимое, но я справился. А состояние определил как хорошее. – «Укажите Ф.И.О. человека, которого хотите найти, и по возможности его год рожд., точный адрес и место жительства. Но не более 10 человек». – Мне и не надо более. Я ввёл жену – Фёдорову Надежду Анатольевну. Дочь – Фёдорову Антонину Степановну. Маму – Фёдорову Зинаиду Алексеевну. И, немного подумав, ввёл отца Яшки – единственного родного человека, который был у друга, - Григорьева Валентина Игнатьевича. Нажал на кнопку поиска…

- «Фёдорова Надежда Анатольевна и Фёдорова Антонина Степановна находятся на поляне номер 34566. Состояние обоих людей хорошее. Григорьев Валентин Игнатьевич находится на поляне номер 9845. Состояние человека среднее. Фёдорова Зинаида Алексеевна в списках не значится. Попробуйте найти её поздне». – Вердикт, которого я страшился, но ожидал…

- Спасибо. – Едва слышно проговорил друг. – Я бы не смог. А тебя можно поздравить. Жена и дочь в порядке. А мама наверняка найдётся. Она же была в школе. Учителем, вроде, у тебя? – Я кивнул. Но и прекрасно понимал, что урок мог быть окончен, а учитель обязан был вначале загнать в СТВБ всех учеников, а потом уйти сам. И мог не успеть…

- Да. Найдётся. – Я пытался улыбнуться. Верить в плохое – последнее дело...

- О, новости! – На поляне возникло заметное оживление. Это заметил не только Яшка. Все повскакивали со своих мест и устремились к новым людям. А они всё прибывали откуда-то из рощи. Вооружённые. В масках. С какими-то приборами в руках…

- Спокойно. Сейчас мы раздадим вам новый паёк продовольствия и новостные ленты. Но за пределы поляны никому не выходить. Здесь назначается карантин. – Мужчина, явно назначенный главным, не кричал, но его услышали все. В толпе зароптали. – Это необходимо для вашей же безопасности. Мы должны определить наличие у вас болезней и привить всех от вирусов, с которыми вы ещё не сталкивались. Пожалуйста. Проявите уважение к сотрудникам. Сдайте кровь на анализы и пройдите процедуры прививания. – Возле меня тяжко вздохнула Сёмка – бухгалтер нашего отдела. Она всегда боялась прививок и уколов. Но ничего не попишешь…

- Хотя бы принесли больше тёплых вещей. – Заметил Яшка, когда мы отошли от пункта военных. Руки зудели от уколов, но это было ещё не всё. Поутру предстояло вновь привиться. А отпустить с поляны обещались и того лишь через неделю и не раньше. Нужно было набраться терпения…

- Зато нам дали средства связи с близкими и привезли палатки. Сразу за ними пойдём? – Я привык во всём искать положительные стороны. Лишь бы нашлась мама…

----

- Как думаешь, теперь точно всё или опять мозги пудрят?­ – Яшка очень волновался. Сегодня за нами пришли солдаты. Всем приказано собирать вещи и относить их к прибывшей машине. А сами они были уже без масок и одеты достаточно свободно…

- Наверняка, уедем. Только вот куда? Думаешь, сохранились наши дома? – Я прекрасно понимал, что друг не знает ответа. Но спросить было необходимо. Меня охватывало волнение…

 

- Нас загрузили в машины, потом пересадили в автобусы, и мы ехали. Ехали долго. Практически в полной тишине. Вокруг было нечто невообразимое. Сказочное. Что никто и никогда не мог представить…

- Это был наш новый мир. Наш новый дом. Спустя ста пятидесяти лет. И в это невозможно было поверить. И не хотелось верить. Все молчали…

- Место, в котором остановился наш автобус, чем-то напоминало знакомые нам, старые дома. А потом был стол, за которым сидел робот. Мы называли себя, он что-то сверял и ставил нам на руку прошитый металлом и нескольких миллиметров в диаметре штамп. Из аппарата возле него выходила пластиковая карточка. На ней отмечались паспортные данные и адрес проживания. Мне достался дом по улице Михайловской с номером тридцать восемь. Квартира шестьсот восемьдесят шестая. Забавный номер…

- Распрощавшись с друзьями и с трудом отыскав нужный дом, я поднялся на лифте и замер возле двери. Чтобы войти, требовалось всего лишь взяться за необычную ручку и оттолкнуть от себя этот кусок обитого чем-то мягким металла. Но мне было страшно. Так страшно, как не было никогда до этого. И я стоял…

- Дверь распахнулась сама. На пороге стояла молодая и красивая женщина лет двадцати пяти и мило улыбалась. На руках она держала восторженную девочку лет пяти от роду…

- А вот и папа вернулся с работы. – Она потрепала девочку по голове и выпустила из рук. – Тебе разогреть? Я приготовила ужин уже пол часа назад. – Она с нескрываемой радостью наблюдала за тем, как я обнимаю нашу дочь. А в глазах стояли слёзы…

- Я сам разогрею, если надо будет. – Мои губы произносили эту коронную фразу уже в забытьи. Руки сами притянули к себе любимую. Дочь на руках чуть пискнула, недовольная внезапной теснотой. Но всем было хорошо. Мы были вместе. Мы были стары, но молоды. Мы жили в мире, которого не должно было существовать для нас. Мы жили. И жизнь продолжалась…