Начинкин Олег Константинович

«В могучей слабости» (2014)

"... - но ведь он поэт, стало быть, не далек от сумасшедшего"

(префект из произведения "Украденное письмо" Эдгар Аллан По)

 

"Я убил её..." - ужас правдивости этих слов бросал меня в дрожь... в полу истерии, с трясущимися руками сидел я теперь под величавым дубом где-то в лесу. Вокруг ничего не было слышно, кроме шума листвы деревьев, которых качал ветер... "Я убил её..." - снова и снова произносил я полушепотом пытаясь признать, осознать, свыкнуться и принять эту ужасающую правду. На мгновение, наконец, придя в себя, - я достал с кармана свои любимые карманные часы - они остановились на без четверти одиннадцати ночи... Ужас, снова нахлынул на меня, ведь первая мысль об остановке часов сопоставила с остановкой сердца моей любимой, обожаемой, несравненной...

Я видел свое отражение в стекле часов, бледнющий - как смерть, испуган до мозга костей, и неспособный что-либо осознать - истеричен... слишком истеричен, хотя то, что я взялся описывать свое болезненное состояние - уже говорило о том, что разум мой начал приносить мне нотки сознания. "Успокойся..." - призывал я самого себя, но мотивации для этого было явно недостаточно... я хотел бежать, дальше и дальше, не останавливаясь, бежать пока не упаду без сил, без дыхания, без чувств... без чувств...

Но не убежишь от самого себя, от гнетущей тебя и приводящей в маразм мысли о чудовищном злодействе, что допустили эти руки... эти руки, что так долго не поднимали ничего тяжелее ручки или чашки кофе. А этот разум! Как он мог совершить такое попустительство, вольность и мракобесие? Как он мог так злостно покинуть и оставить самой себе на дела мою бедную душу?..

«Да! Всё стихи, все они, проклятые…» - подумал я, - «всё в них, весь бред, весь стыд и все дьявольские помыслы… они её убили, убили мою любовь…». Ведь я писал и писал их без устали, творя все новые и новые "шедевры", гоняясь за пресловутой славой и не менее боязливым - вдохновением. Я снова и снова продавал свою душу дьяволу за пару новых строк, я увлекал себя игрой в любовь, иллюзией, мнимостью и какой-то романтической фантазией… Я изображал чувства, чтоб описать любимую забаву читателя: о любви нелюбимого и любви нелюбимой.

Я помню, как однажды окончив учебное заведение, зажил по-настоящему широко, свободно, счастливо!... Достопочтенная, моя обольстительная В.В. согласилась стать моей женой, и все было как у людей. Дом, хотя за него я и был весь в кредитах, любимая жена, о которой я мечтал столько лет и работа, которую мне дал один мой приятель весьма почтительная в нашем городке. Иначе говоря, счастье просто должно было, нет, обязано было поселиться в моей душе и заменить все, что до того терзало последнюю... Казалось, свет должен одолеть нетерпимую тягу к писанине, погасить огонь тщеславия, заглушить нетрезвость гнусной и подлой душонки, но я ошибался… ох, как я ошибался…

Тут меня снова бросило в жар, я встал, начал ходить кругами вокруг дуба. Меня, очевидно, потряхивала сама атмосфера, само понимание самого себя, осознание своих действий ужасало меня своей действительностью... Я вновь почувствовал в себе силы и побежал... по лесу, не зная куда, без смысла, направления, пути, тропинок... я просто бежал... по моим щекам текли слезы, сердце бьющееся все чаще, казалось, вот-вот выпрыгнет из моей груди... час, два, три - не знаю на сколько меня хватило, ибо я не мог ориентироваться во-времени, но заметил, что солнце, когда я наконец остановился, уже совсем скрылось за линию горизонта, и больше ничего не было видно. Наступила непроглядная тьма...

Я изрядно износил свои кроссовки, что один из них порвался на пятке, и бежать дальше стало не комфортно, да и я ощутимо подустал. Добежав до лежащей на земле осины, я снова остановился, сел на лежавшее дерево и горько, и неудержимо заплакал...

Снова и снова, уходя в прошлое, я проклинал этот вечер, проклинал эту ночь... я жаждал всем своим нутром вернуть время назад, но не мог сделать уже ничего... ни-че-го... И снова, вместе с понесшимися слезами и добавившемся довольно сильном насморке на меня нахлынули воспоминания... Она, моя В.В., её тонкие нежно-розовые губы, длинные косы, темно-зеленые глаза, её румяные щеки, маленькая милая ручка... она обнимала меня улыбаясь, когда я снова... снова и снова, сидел на стуле пустив в ход все мое воображение, творя эти злобные строфы, стишки... я писал о ней, о ней, посвящая ей строчку за строчкой. Лист за листом, отдавал я ей первой на прочтение, каждый при том, подписывая своей размашистой подписью, будто отдавал творения не жене, а какому-то знатному критику или обезумевшему поклоннику.

"Я погубил её... я... я..." - снова, вновь приходило мне на ум это ужасное бесчинство... бешенство, остервенение завладело мной безгранично... я бил кулаками все, что попадалось мне под руки, разбивая последние в кровь и рыдая, искренне рыдая... А когда, наконец, я немного успокоился – осмотрелся, как мог, обойдя все вокруг осины, место под которой я выбрал для своего ночлега.

Забрел я, очевидно, в очень глухое место... где давно не ступала нога человека, все вокруг обременяло густыми, бледными, труднопроходимыми зарослями. Сломанных веток практически не было, атмосфера ночного леса навевала некоторую тревогу своим гробовым безмолвием... но эта тревога была для меня малозаметной в сравнении с вновь и вновь тревожащими меня эмоциями моего сегодняшнего вечернего происшествия. Моей вольности и попустительства рассудка, и сущего безумия души.

Собравшись с мыслями в очередной раз, я залез в свою сумку, которую захватил с собой, суматошно бежав из дому... изучив досконально все содержимое я осознал, что ни воды, ни еды у меня нет, только лишь куча барахла, никому ненужного... и, вытряхнув все содержимое на мох я обнаружил три черных гелиевых ручки, тетрадь в клеточку, на коей я и пишу все это, парочка стикеров, пачка сигарет (хотя, я права, не курю...) по-видимому, она осталась с тех времен, когда я покупал сигареты своему приятелю и очевидно, я забыл тогда ему их отдать. В маленьком левом кармашке, очень кстати, я обнаружил зажигалку, что хранил у себя в сумке лет 5 уже ("на всякий случай" - как объяснял я тогда себе) и все это навело меня на мысль - покурить, хоть раз-то в жизни.

Но сигареты не пришлись мне по вкусу, хотя и на минуту отвлекли меня от моего болезненного состояния... Но тем не менее, - решительно не понимаю, как и за что их так обожает мой отец... Но я отвлекся, в сумке, я также обнаружил визитницу - наполовину пустую и зажим с суммой в 1300 рублей, а в самом глубоком кармане все свои документы, что я всегда носил с собой... Меня не мог сильно радовать перечень найденного мной, но все это внушало немного оптимизма...

Поначалу я подумал о разведении костра, но потом мне показалось, что и так не холодно, на дворе все-таки стояло лето... Согретый этой дурной мыслью я улегся спать, беспечно отдавшись завтрашнему дню, в котором, как я считал, этот кошмар, если не закончится, то хотя бы прояснится.

Но, к моему сожалению, не прошло и пяти минут, как меня разбудил вой волка... Нет, каюсь, может прошло и больше, но ни звезд, ни луны еще не было видно, только мрак леса окружал меня и веял какую-то беспрестанную злобу. В эту минуту мне начал охватывать озноб... я же ждал... ждал, жаждал рассвета, как искупления, как казни, но до него очевидно, еще было очень далеко. Я снова и снова слышал протяжный гул, вой, то и дело, как мне казалось, приближался ко мне... в страхе и ожидании неминуемой смерти я закрыл глаза и вновь... передо мной открылась ужасная картина, где моя обожаемая жена лежала мертвой на полу в луже крови... "Я убил её..." - снова прошептал мне внутренний голос...

Я в неописуемом страхе выполз из-под дерева, чтобы доказать самому себе, что я здесь один, что вокруг – никого. Пытаясь хоть на минуту отвлечься от кромешного ужаса, я начал вспоминать себя совсем юным, себя лет восемнадцати, когда мною только начал овладевать недуг, который я назову «поэзия»... Я написал первое стихотворение в 18 лет, а после… а после я год купался в собственном характере, побужденный истинной графоманией я писал и писал с такой чистотой и усидчивостью, что друзья мои и родня в слух позволяли себе называть меня гением современной поэзии, хотя, по правде сказать, качество моих стишком оставляло желать лучшего. В университете я писал огромнейшему числу девушек, их невозможно было перечесть, из-за чего участились мои ссоры с молодыми людьми и даже ссора с лучшим другом, также из-за девушки и моего несправедливо завышенного внимания к ней. Несколько раз я был жестоко избит за свои стишки до полусмерти, но мания, азарт этого занятия, захвативший меня, не утихал ни на мгновение... Одной из таких муз и стала моя обожаемая В.В... хотя, каюсь, она производила на меня какое-то особое впечатление и в сравнении с остальными была в лучшем свете для меня и всегда - предпочтительнее.

Спустя годы именно её я вытащу в Свет после разлуки с её молодым человеком, я помогу ей, за что она осчастливит меня на долгих пять лет... пять лет... пять лет её мучения, на самом деле. Она слишком великодушна, чтоб играть чужим сердцем и не способна на обман или самообман, потому, когда я женился на своей любви, я уже знал, что она поступает так из благодарности за долгие годы моей поддержки и заботы. Я пытался подарить ей счастье, пытался...

Опомнившись вновь, и понимая, всю отчаянность текущей ситуации я снова забился в свою нору под осиной, попытался уснуть, но снова и снова мне это не удавалось. Ветер завывал все крепче, тьма казалось, кружила надо мной, и сам воздух был пропитан запахом смерти. Перед глазами представала последняя счастливая секунда моей жизни, когда я обнимал мою нежную, обольстительную, обожаемую В.В.... тогда я снова в очередной раз преподнес ей свое стихотворение (со своей длиннющей подписью), напоминавшее и мнящее отголоски о её прошлом молодом человеке.

Я помню, как сильно тогда изменилась она в лице, как нахмурилась, погрустнела и покинула меня с листком в руке, уйдя на кухню. Спустя пару мгновений я снова обнимал её, теперь леденящее тело... её темно-зеленые глаза - тускнели, густые ресницы - опускались ниже, губы - бледнели... И мне вдруг становилось снова очевидно, где хранится любовь моей В.В.. Я снова становился героем своего творения, автором «без пера», которого переполняли эмоции. И какое же неописуемое трепетание завладело мной, как я начал дрожать от нестерпимой ненависти, «я жизнь ей отдал, а она… не со мной… не моя…» - пронеслось тогда в моей голове. Я не помню, как схватил нож, что лежал на столе, как моя ярость так сорвала меня с цепи, но я нанес этот удар, прямо в сердце... Дальше все было будто в тумане - я схватил сумку и вылетел из дома, не заперев дверь, убежав, куда глаза глядят... Через двор в лес, не зная куда, без смысла, направления, пути, тропинок... я просто бежал... И вот я здесь...

Тут мои размышления прервал хруст веток, ветер засвирепствовал и я явственно ощутил недостаток тепла и начал замерзать... «Это дух смерти пришел за мой…» -пронеслось у меня в голове. Попытка развести огонь с подручных средств не возымела успеха. Во-первых, в лесу было слишком сыро, а во-вторых, мне было жалко бумаги, на которой я принялся писать этот рассказ... И мне вечно казалось, что мне не хватит этой тетради, отчего я начал мельчить в почерке, хотя это делать было непросто ввиду моей привычки не экономить бумаги и легким дрожанием моих рук.

Я боялся высунуться из своей норы. Я жаждал смерти как освобождения, как кары, и в то же время – я боялся её до ужаса. Самолюбие не давало мне сил и держало под осиной... час, два - не знаю! Да и не важно, все равно это время казалось мне вечностью, но судя по тому, что я успел написать так много - здесь я провел немало времени и скоро должен быть рассвет...

Собравшись с мыслями, я все таки вышел из норы, на небе светились звезды, луна - полная, бледная, была прямо надо мной. Я смотрел на нее, пытаясь окончательно освободиться от разума, тронуться умом, чтобы я снова сумел оправдать себя в своих же собственных глазах, но ничего не выходило. Я то и дело отвлекался на пугающие звуки вокруг... я ждал... ждал, жаждал рассвета или чудовища, искупления или казни… В то же время боялся и того и другого до ужаса.

И вот тогда мне показалось - я видел взгляд волка, этой бродячей собаки... Вот сейчас, вижу, взгляд убийцы, за тем огромным дубом... И он показался мне до боли знакомым - я снова, в последний раз посмотрел в свои любимые карманные часы и увидел там точно те же глаза, тот же взгляд в отражении на стекле… Подняв глаза снова и закружив головой я судорожно и молчаливо начал вновь искать эти глаза, я смотрю вокруг – и не нахожу их, но я отчетливо чувствую на себе его взгляд, взгляд моего палача... дрожу от каждого шелеста, но молю, проклинаю... и жажду последнего вздоха… жажду моего спасителя… и мне кажется, он где-то рядом, он меня видит... - он здесь...