АРГУМВНТАЦИЯ ПРЦДСТАВИТБЛВЙ ЕСТЕСТВЕННО-ПРАВОВОЙ МЫСЛИ

Здесь не существует возможности рассматривать даже в общем виде все бесчисленные реформы системы права, равно как и реформы центральных правовых институтов, которые происходили под воздействием естественного права. Однако крайне важно подчеркнуть, что Гуго Гроций (1583-1645 гг.), пионер этого учения, не являет собой пример отказа от схоластической методологии с ее приверженностью автори­тету писаний или средневековой христианской моральной теологии. Когда Гроций, например, обсуждал вопрос брака как института права, он не прибегал к математическому способу доказательства в естественном праве, чтобы обосновать очевидные мысли о том, что если существуют два противо­положных пола, примерно в равном количественном соотно­шении, то это есть предпосылка для создания моногамных браков прямо в соответствии с естественным порядком. Исходная точка зрения Гроция была иной. Он не равнял мужчин и женщин; мужчина является естественным руково­дителем женщины и семьи. Таким образом, исключалось то, что женщина могла быть замужем за несколькими мужчи­нами одновременно; равно и мужчина не мог бы иметь нес­колько жен. В этой связи Гроций ссылался на ветхозаветных царей и пророков. Христианский моногамный брак был бра­ком jus naturale без утверждения его со стороны lex Christi. В этом пункте так же, как и во многих других, аргументация Гроция целиком совпадала с аргументацией средневековой моральной теологии.

Такой же способ аргументации характерен и для его рас­суждения в вопросе о том, что следовало бы разрешить при ведении войны. В работе "О праве войны и мира" при пере­числении ссылок на Библию, равно как и на множество про­изведений классических авторов о том, что фактически прои­сходило в античных войнах, он объяснял, что ряд наглых, практически предательских или жестоких действий во время войны был разрешен в соответствии с mos gentium (народным обычным правом). Среди таких разрешенных действий было и убийство детей врага.

Гроций пришел к такому утверждению следующим обра­зом: сначала он предположил, что разрешено наносить ущерб как жизни, так и собственности врага. Понятие "наносить ущерб" относилось, в первую очередь, к личности врага. В качестве доказательства здесь приводятся следующие слова Еврипида: "Свободен от вины тот, чьи руки красны от крови врага". Следствием такого права являлось то, что всякий, кто окажется в пределах границ вражеского государства, мог быть умерщвлен или рассматривался бы как противник.

Гроций выражается ясно: "Насколько далеко простирается это право (убивать), явствует из того, что невиновные дети и женщины могут быть убиты. В качестве примера я не буду приводить то, что евреи убивали детей и женщин хесбонитян и что им было приказано сделать то же самое с канаитянами и их сторонниками, ибо это было желанием Бога, а Его право стоит выше права людей так же, как право людей стоит выше права животных. Это скорее служит доказательством существования международного правового обычаи (Мею communis gentium), так как в псалме объявлялось за счастье, что дети вавилонян были раздавлены скалой". В остальном Гроций ссылается на рассказы античных писателей об убий­стве детей и женщин противника: Фукидида, Тацита и Иосифа Флавия.

Посредством таких цитат из Библии, Илиады и других античных работ он пытался доказать существование между­народно-правового обычая, который разрешал во время войны убивать детей и женщин.

Но что следует особо подчеркнуть, так это то, что в пос­ледующей главе книги Гроций объявляет такой mos gentium противоречащим не только морали, но также правопорядку высшего ранга, а именно: aequetas ас jus naturale (разумности и естественному праву). Во введении в эту главу он опреде­ленно говорит только лишь о том, что "в справедливой войне исчезает моральная справедливость (justitia internd) опреде­ленных действий". Но в дальнейшем изложении главы содер­жится принципиально-решающее определение того, что детям, женщинам и старикам, священникам и клирикам, кре­стьянам и купцам, военнопленным и капитулировавшим, а также тем, кто капитулировал без предварительных условий, должна быть сохранена жизнь. Исключение из права на убийство во время войны объявляется aequetatis ас juris naturalis praecepta - предписание, основывающееся на справед­ливости и естественном праве.

Гроций не удовлетворился описанием международного правового обычая убивать людей в стране противника; только лишь морально ограничив его, он выдвинул также гуманистическую доктрину реформ, основывающуюся на авторитетной правовой идеологии. Вместе с естественным правом растет авторитет права - таков был, с точки зрения Гроция, наиболее эффективный аргумент.

Как же Гроций укрепляет авторитет и проясняет принцип этой естественно-правовой идеологии? Даже здесь Гроций использует тот же метод, - ссылается на авторитеты антич­ности, которые цитирует или пересказывает. Причем Сенека, Ливии, Тацит и другие аналогичным образом делали ссылки на авторитет других писателей, когда они протестовали про­тив убийства женщин, детей и стариков (Гроций, Указ. соч., Ш:Х1:1Х). Гроций применяет старинный способ ведения спора,

характерный для схоластики Позднего средневековья: pro et > contra (за и против). За одну точку зрения он принимал опре­деленные тексты авторитетов, за противоположную - дру­гие. Окончательный вариант зависел от авторитетности тек­ста или, точнее говоря, от авторитета, которым писатель наде­лял его по собственному усмотрению. Фактически Гроций посре­дством данного метода достиг противоположного резуль­тата. То, что он делал, состояло в том, чтобы установить иерархическую схему авторов, которая соответствовала бы его вкусу, а затем объявить соответствующие нормы выра­зителями aequetatis ас jus naturale.

В соответствии с примером такого способа аргументации у Гроция мы имеем полное основание задать вопрос: что же было все-таки нового в его философии права, и на основе чего считают, что он был пионером рационалистического естественного права? Ответ на этот вопрос содержится в пре­дисловии к названной выше работе, где Гроций использует иной, отличный от схоластики, метод. В большей мере отве­чая новому, основанному на математике, рациональному методу, он задал аксиому в качестве исходного принципа. В природе человека находится societatis appetitus: люди стремятся в соответствии со своей природой к свободным отношениям с себе подобными. Люди являются не только эгоистичными созданиями, но и придерживаются той точки зрения, что общественная жизнь необходима всем. Поскольку они разум­ные создания, они предусматривают для себя такие нормы поведения, которые нужны, чтобы защитить свободное сооб­щество. Основной принцип права, таким образом, состоит в спокойном и свободном сожительстве людей между собой (custodia societatis), и люди посредством своего разума могут создать правопорядок из представлений об этом состоянии. Отсюда следует положение ршЛа sunt servanda (договоры дол­жны соблюдаться), которое является основополагающим для общественной жизни.

Аксиома, заключавшаяся в том, что человек по своей природе есть свободное создание, предназначенное для соци­ального общежития, составляет важнейшую идею естествен­ного права и идеологии Просвещения. Она расширяет акси­ому Аристотеля о том, что человек представляет собой обще­ственную сущность (zoon politikon). Тем самым было ясно ска­зано, что человек должен жить в обществе, чтобы выжить, возможно, даже также и потому, что по природе своей он является существом, созданным обществом.

Но Гроций также сделал шаг вперед. Его концепция чело­века, который по своей природе является свободным и разумным (предположение, к которому естественно-правовое учение и движение Просвещения с энтузиазмом присоедини­лись впоследствии), подготавливала путь для революцион­ного пересмотра институтов общества. Для всех и для каж-

лого было, однако, видно несоответствие этой теории дейст­вительности. Люди по-прежнему вели себя не как свободные и разумные личности. Христианская моральная теология объясняла это греховностью природы человека еще со вре­мен грехопадения. Но аксиома Гроция вела к более обнадежи­вающему заключению. Если человек по своей природе свобо­ден и разумен, но действовал не в соответствии со своей истинной природой, то виноваты в этом воспитание и пороч­ность институтов общества. Если бы только с помощью разума можно было бы вычислить, каким образом следует формировать воспитание и общественные институты, с тем чтобы свободная и разумная природа человека обрела свое право, то совместная жизнь людей стала бы характеризо­ваться рациональностью и свободным порядком.

Аксиома Гроция о societatis appetitus человека ясно показы­вала и силу, и слабость естественно-правовой аргументации как теории. Она была сильна как способ аргументации пото­му, что посредством выбора аксиомы, принятой для одной эпохи, она могла логически развить систему идей с неверо­ятным пропагандистским эффектом. Принятая только в качестве основополагающей, аксиома приобретает доказа­тельную силу' исключительной убедительности, равной мате­матическому доказательству. При такой аргументации вы­воды становятся непоколебимыми.

Вместе с тем аксиомы о человеческой природе отлича­ются от математических. На прежней и на современной ста­диях исследования подобного рода аксиомы (а не только гипотезы) основываются на субъективных суждениях. Можно было бы с той же степенью достоверности задать гипотезу о том, что человек по природе своей неразумен и агрессивен. Если такая гипотеза выдается за аксиому, кото­рая, в свою очередь, является исходной точкой для логичес­ких заключений, то получают другую систему норм естест­венного права - чистую противоположность естественному праву XVII и XVIII вв.

Гроций тем не менее знал о такой трудности. Его аксиома о societatis appetitus человека была направлена против учения греческого философа Карнеада (III в. до н.э.), который утвер­ждал, что люди руководствуются в своих действиях исклю­чительно корыстью. Это было обусловлено господствовав­шим тогда типичным идейно-историческим феноменом, зак­лючавшимся в том, что убедительность рассуждения Гроция и его последователей зависела от привлекательности его формально-логических методов, которые посредством мате­матики и геометрии закладывались в их основу.

Освобождение от схоластики и моральной теологии проис­ходило, однако, постепенно. Быстро оно шло в сфере государ­ственного и международного права, где теоретические конце­пции вместе с идеей общественного договора служили сред-

8 Э. Аннерс о о с

ством достижения свободы мышления. Медленнее всего освобождение происходило в той сфере, где христианская пра-вовая традиция в течение долгого времени была сильнее всего, например, в области семейного и уголовного права. Пионерами в этой сфере были видные систематики рациона­листического естественного права: Гоббс и Спиноза и прежде всего Самуэль фон Пуфендорф. Под влиянием Декарта Пуфендорф применил в правовой науке методы, которые со времен Галилея являлись отличительными признаками естественных наук, а именно выведение решения проблемы в каждом отдельном случае из общих тезисов, и постановка общих тезисов в каждом отдельном случае в качестве исход­ного пункта размышления (соответственно, дедукция и индукция). В то время как Гроций был связан авторитетом писаний и традиционной христианской моральной теологией, Пуфендорф рассматривал проблему в прямой связи с совре­менной ему действительностью, используя последнюю в качестве материала для своих рассуждений. Он также брал примеры из жизни других народов. Таким образом, Пуфен­дорф является первым представителем антропологического метода исследования, а равно и сравнительного правоведе­ния, которое стало развиваться в постоянном и быстром темпе в XVIII в., хотя отцом-основателем этой науки счи­тают Монтескье.

Решающий шаг по отделению моральной теологии от естественного права предпринял немецкий философ права Христиан Томазий (1655-1728 гг.). Его целью было отсорти­ровать все схоластическое наследие и создать "секуляризиро­ванное" естественное право. В этой связи он порвал с Гуго Гроцием, который придерживался средневековой методоло­гии, состоявшей в том, что божественное право (jus divinum) и естественное право (jus naturale) составляли нераздельное целое.

Томазий - автор хорошо известного изречения: "Homo animal rationale est" (человек является разумным существом). Он полагал, что фундаменатльные принципы естественного права вытекают из разума человека. Поэтому чистое "юриди­ческое" естественное право начинается с человека.

Под влиянием немецкой школы естественное право начали преподавать для юристов в университетах Германии. Стали изучать также Гроция и Пуфендорфа, особо учитывая богатый материал их правовых теорий.

Христиан Вольф (1679-1754 гг.) явился представителем школы рационалистического естественного права, имевшим самое большое значение для развития права в Европе, влия­ние которого ощущается и по сегодняшний день. Он жил и преподавал в Галле и Марбурге. Главная работа Вольфа, пос­вященная естественному праву, называется "Jus naturale methodo scientifica pertractatum" ("Описание естественного права

научным методом", - сокращенное немецкое издание 1754 г.). Он хотел с геометрической точностью развить всеохватыва­ющую систему норм ествественного права. Геометрический метод был типичен для того времени. Уже в XVIв. научные методы во всех сферах науки испытывали иа себе сильное влияние математических и геометрических методов анализа. В философии в качестве примера можно привести Декарта, в этике - Спинозу. Последний построил невероятно сложную и объемную систему этических норм с помощью правил Евкли­довой геометрии. Такимобразом, то, что Декарт, Спиноза и многие другие сделали в философии, Вольф осуществил в юриспруденции.

Для западноевропейской правовой науки того времени была характерна рецепция римского права, и в основном метод ее заключался в выведении аналитических заключе­ний из авторитетных казуистических текстов. Прежде всего задача состояла в том, чтобы углубиться настолько, нас­колько это было возможно, в отдельную конкретную право­вую проблему (либо это было фактическое дело, либо же спе­циально придуманное для того, чтобы развить и уточнить далее нормы права). Иначе говоря, правовую проблему ста­вили в созданную геометрическим методом систему норм высшего и низшего порядка. Эти нормы определялись так же, как в геометрии определяются ее понятия. Посредством логических заключений из этих понятий развивались далее последующие нормы, т. е. создавался чисто формально-логи­ческий метод правовой науки. Ученики Вольфа развили его метод в XVIIIв., создав тем самым основу для формулиро­вания правовых понятий и кодификации права в после­дующем XIX в.