Дешёвый детектив

У нас есть девочка Катя. Спокойная и разумная. Когда-то кололась амфетамином. Пропадала из дома на несколько дней. Резко похудела. Её всё время трясло. Однажды её жестоко избили. Когда мама поняла, что происходит, прибежала к нам. Написала заявление, и мы забрали Катю к себе.

Нормальная такая Катя оказалась. И вдруг через неделю к нам приходит встревоженная мама и говорит: «Вы знаете, меня стал терроризировать какой-то подонок из УВД с Фрунзе, 74, Иванов Михаил Владимирович. Он требовал явиться к нему, рассказать, где находится Катя, и написать на Фонд заявление. Говорил, что Катю надо разыскивать. Я сказала, чтобы он не лез и оставил нас в покое».

И вот 7 мая к нам на Изоплит приехали два сотрудника городского УВД и говорят: «Дайте нам Катю». — «С чего вдруг?» — спрашиваем. «Есть заявление о её исчезновении», — отвечают. «Хорошо, — говорим, — приезжайте в Фонд».

Через 30 минут примчались. Разговаривал с ними Андрей Кабанов. Оперативники показали какое-то липовое заявление от какого-то якобы Катиного сожителя, которого, как оказалось, никто не знает. Андрей в ответ показал им заявление Катиной мамы и её собственноручное заявление. Тогда оперативники говорят: «Нам надо с ней поговорить». — «Приезжайте завтра в 10:00. Поговорите», — отвечает Андрей.

Тогда один оперативник говорит другому: «Надо Михаилу позвонить». Дюша как только услышал, насторожился: «Это вы не наркоторговцу ли Иванову собрались звонить?» Опера испугались и говорят: «Да не, что Вы, Андрей Владимирович. Мы такого и не знаем».

На следующий день привезли Катю, пришли ее мама и бабушка. Тут же приехали рьяные оперативники. «Выйдите, — говорят, — все из кабинета. Нам надо с Катей поговорить». Дюша отвечает: «Один на один можете друг с другом поговорить, а с ней вы будете разговаривать только в присутствии родителей».

Вот и всё. Ничего они от неё не добились. Катя улыбнулась, сказала, что пришла по доброй воле, никто её не похищал и насильно не удерживал. В это время Катина мама говорит оперативникам: «И передайте этому Иванову, чтобы он мне больше не звонил».

Оперативники покраснели, а Дюша говорит: «Ой-й-й. А что ж вы такие вруны-то?» Оперативники совсем смутились: «Да нет. Мы люди маленькие. Мы просто выполняем приказ начальника УВД Екатеринбурга Тимониченко».

Во как! Ни больше, ни меньше.

Представляете, мы с таким трудом вытаскиваем наркоманов. И так очень сложно работать, а тут еще какие-то менты недобросовестные под ногами путаются. Что им — ловить некого? Что, в городе закончились убийства, грабежи? Что, больше заняться нечем?

Когда все закончилось, Дюша отозвал оперов в сторону и говорит: «Вот смотрите. Я вашего друга наркоторговца Мишу Иванова,обозвал последними словами, но я имею на это право, во-первых, потому, что мы про него много знаем, а во-вторых, мы можем ему это все в лицо сказать. А вы, выслушав это все про своего друга, промолчали. Вот если бы вы про моего друга что-то подобное сказали, я бы вам в горло вцепился. А вы промолчали. А промолчали вы потому, что я правду сказал».

Ладно бы этим закончилось. Ровно через 3 недели на нас написали заявление* наркоманка-наркоторговка Таня Родина и варщик по кличке Якут. Вроде как мы их украли. И началось.

*Назир диктовал текст. Но т. к. у него некоторые проблемы с русским языком, то получилось что-то вроде: «Милый мой Марусь, откуда твоя узнал, что моя нерусский?» Поэтому диктовать стал Миша Иванов.

И к нашим девчонкам и к парням приехали прокурорские следователи с группой поддержки. На Изоплите в мужском центре сунулись было в ворота. Там стоял Леха Зайцев — бывший беспризорник. Опер попытался войти. «Документ покажи!» — сказал Леха. Опер достал удостоверение. «Извини, это не документ», — покачал головой Леха и закрыл ворота.

Тут приехали мы с Дюшей. У ворот — толпа: прокурорские, опера, понятые, куча машин. Мы спрашиваем: «Кто здесь старший?» Прокурорский следователь Чечулин говорит: «Я». Дюша спрашивает: «А вот этим что надо?» Следователь говорит: «А эти — со мной». Дюша говорит: «Что, получше никого не могли найти?»

И вправду, стоит подчиненный Назира Салимова по фамилии Карабак: метр шестьдесят ростом, лысый, свирепое выражение лица, в черных очках, курит и при этом еще жует жевачку и отчаянно напыживает грудь. Полусогнутые руки держит слегка наотлете (у нас в детстве про таких говорили: «Арбузы украл»). Мы знаем про него, что он брал у наркоманов ворованные вещи и рассчитывался героином. А второй, совершенно затрапезный опер, бывший водитель, который, работая в УВД города, ездил собирал деньги по цыганскому поселку. Мало того, всю жизнь у одних наркоманов героин отбирал, другим продавал. Мы всегда знали, что у него кличка Шрам*. Думали, что барыга. Когда узнали, что он опер, сразу даже не поверили.

*Шрам — Валера Яналин, раньше работал водителем, стал опером. Не брезгует ничем.

Наши парни их, конечно, тут же опознали и начали хохотать. Дюша говорит следователю: «Вот вы проходите, а этим делать не фиг». Следователь просит: «Да пусть зайдут. Жалко, что ли?» — «Нет, — говорим, — еще подкинут что-нибудь. Они мастера на эти штуки». Карабак возмутился: «Можете меня обыскать!» Я говорю: «Все, иди-иди. Пусть Шрам тебя обыщет. А сюда вас никто не пустит. Здесь барыгам делать нечего»*.

*У Карабака была задача подкинуть героин. (Нам рассказали об этом опера.)

В общем, зашел к нам следователь, а за следователем просочился оператор из ТВ ГУВД: «Можно я поснимаю?» — «Да снимай. Жалко, что ли». А он и рад стараться. И на карантине поснимал, и в корпусе поснимал, и всех наших парней поснимал, и оперативников наших подснял. Ну просто Мата Хари какая-то. Вообще, он был несколько зашуганный и чувствовал себя военным корреспондентом в Чечне.

Провел следователь все следственные действия. Все спокойно. Нормальный мужик. Все без эксцессов. Только с оператором конфуз вышел. Когда все приехали в УВД города и, потирая лапки, решили посмотреть, что у нас на Изоплите наснимали, вставили кассету в видеомагнитофон и все уселись перед телевизором. Вдруг, вместо записи следственных действий там оказался... легкий эротический фильмец. Но это уже отдельная история.

В это время те же самые действия разворачивались у девчонок на улице Рыбаков. Но туда в качестве группы поддержки со следователем прокуратуры приехали сотрудники городского ОБНОН, и тоже с видеокамерой. Ну эти-то куда лезут? Вот этот отдел по борьбе с незаконным оборотом наркотиков при УВД Екатеринбурга — совершенно паразитическая структура, которая никогда ничего не поборола. Это именно про них сказано: «Родились мертвые». А следователь зашел, все посмотрел, таскал за собой везде Таню Родину, поговорил с девчонками, вышел на крыльцо, посмотрел на Таню задумчиво, вздохнул и сказал: «Ничего ты тут Таня не высосешь».

И действительно. Через несколько дней прокуратура Чкаловского района отказала в возбуждении уголовного дела*.

*Потом это дело вытаскивалось еще десять раз.

И зачем было все это затевать? Зачем было задействовать такое количество людей? Кому все это надо? Больше всех суетились Назир Балабек Оглы и его друг-наркоторговец Миша Иванов. Ну эти-то понятно, у них под ногами земля горит. А УВД города что нужно? Ведь уже четвертый год не дают работать нормально. Ладно бы сами работали, а то ведь и сами не работают, и нам мешают. Удивительные люди.

Что с нами милиция только ни пыталась сделать! Сначала нас пытались запугать — не получилось. Мы начали работать. Потом нас пробовали оболгать — не пролезло. Люди нас поддержали. Потом нас душили всяческими проверками — не вышло. Мы продолжали работать. Слушались наши телефоны. За нами месяцами ездила наружка. А мы все равно работали. Какие-то филипповы всем запрещали с нами сотрудничать, а мы находили в каждом райотделе порядочных мужиков и все равно работали.

Одновременно с этим по задворкам шныряли какие-то тупые миши ивановы, наглые назиры, ушлые убоповцы — обиженных собирали. Еще бы, любой наркоман, который колется, любой барыга на нас обижен — вот среди таких и находили. Собирали с них заявления, вытягивали показания. Уговаривали даже неграмотных цыган-наркоторговцев писать на нас длинные бумаги и отправлять их везде, вплоть до Страссбургского суда. Все эти материалы любовно берегли и лелеяли, складывали в стопочки, укладывали в папочки. Если б мы были люди некультурные, мы с удовольствием подсказали милицейскому руководству, куда им эти папочки засунуть. Но мы не такие и не будем подсказывать. Небось, сами догадаются.

Запомните: вам никогда не задушить Фонд. Фонд — это народное движение. Фонд — это реакция на ваше нежелание и неумение работать. Фонд — это сопротивление. Благодаря вашему попустительству, а иногда и покровительству город захлестнула наркокатастрофа. А теперь вы еще пытаетесь запретить нам сопротивляться. Здорово придумали! Самим-то не совестно?

Надеюсь, я понятно все сказал.

Вообще, мы всегда работали в открытую. И те, кто хотел видеть, как мы работаем, видели. Мы никогда ни от кого ничего не скрывали. Мы делились серьезнейшей информацией с ФСБ, с прокуратурой, со всеми честными операми, которые хотят работать. А по просьбе МВД России мы даже скачали им всю базу данных. Еще раз говорим: мы не прячемся, а работаем в открытую.

Но несмотря ни на что, весь май мы работали, работали и работали.