Спичрайтер и его работа

Мы часто сталкиваемся с негативным отношением к спичраитеру, когда акцентируется его незначимая роль на фоне написанных им текстов, громко звучащих из уст пер­вых лиц. Но статус профессионалов, участвующих в созда­нии документов для руководителей государств, действи­тельно достаточно высок. Например, "Независимая газета" (1998, 4 дек.) перечислила с должным уважением имена и биографии трех референтов Б. Ельцина в специально пос­вященной этому заметке. Это Наталья Кривова, доктор ис­торических наук, работавшая до этого ответственным сек­ретарем комиссии при президенте РФ по рассекречиванию документов КПСС. Это Андрей Шторх, бывший ранее кор­респондентом ИТАР-ТАСС в Париже, а затем — шефом за­падноевропейского бюро ВГТРК в Брюсселе. Именно они готовят послание Б. Ельцина Федеральному собранию.

Статус этих лиц возрастает в кризисные периоды, когда написанные им слова становятся серьезными делами. Так, спичрайтер Дж. Кеннеди в период кубинского кризиса 1962 г. изучал сходные кризисные выступления президентов Вильсо­на и Рузвельта*. В его директиве по поводу этой речи для масс-медиа, а он в этот момент работал в ЮСИА, содержатся следу­ющие цели по дальнейшему сопровождению данной речи:

• достичь понимания и поддержки блокады у кубинско­го населения по поводу блокады и любых последующих действий,

• поддержать кубинскую оппозицию в ее несотрудни­честве с режимом Кастро и коммунистами, в тоже время остановить неподготовленные и неэффективные восстания .

* Rawnsley G.D. Radio Diplomacy and Propaganda. The BBC and VOA in International Politics, 1956-64. - Houndmills, 1996. P. 120).

** Ibid. - P. 119.

Произнесение речи требует серьезных усилий от самого ли­дера. Начальник личной охраны фюрера Раттенхубер вспоми­нал, что Гитлер так возбуждался во время произнесения речей, что после выступления должен был принимать теплую ванну. При этом речей ему никто не писал, он никогда не говорил по бумажке*. О Хрущеве тоже вспоминают как о неплохом высту­пающем: "Хороший оратор был Хрущев. И голос вроде бы тон­коват, и говорил неграмотно, с грубейшими ошибками, но аудиторией управлять умел. Мог, когда хотел, заставить ее и смеяться, и аплодировать"**.

Хотя текст произносит один человек — сам лидер, гото­вится он коллективно, затем все сводится в единый доку­мент. В. Костиков вспоминает, как он впервые подключил­ся к написанию выступлений Б. Ельцина. Это было перед поездкой президента в Америку. Б. Ельцин вызвал его и сказал, что его беспокоит выступление в Конгрессе, пред­ложив попробовать написать текст В. Костикову. Тот поп­росил возможности познакомиться с какими-то предвари­тельными материалами. Но Б. Ельцин предложил попробо­вать без материалов. "Через два дня я пришел к президенту с несколькими страницами. Основная заслуга в подготовке этого выступления принадлежит неоспоримо Людмиле Пихоя и Александру Ильину. Из моих набросков в оконча­тельный текст вошло всего несколько абзацев. В том числе одна из ключевых фраз выступления: "Сегодня свобода Америки защищается в России", вызвавшая один из взры­вов аплодисментов. Мое участие сказалось скорее в том, что текст, который я передал президенту, был написан (дейст­вительно, без всяких материалов) на одном дыхании и с большим эмоциональным напряжением. И это — так мне кажется — дало возможность найти правильную тональ­ность выступления"***.

Кстати, В. Костиков отмечает как частый вариант вы­ступления Б. Ельцина без текста, который заранее был под­готовлен его помощниками. "Обычно он доставал из кар­мана приготовленный помощниками текст выступления и,

* "Столичные новости", 1998, 20-27 янв.

** Гриневский О. Тысяча и один день Никиты Сергеевича. — М., 1987. — С. 218.

*** Костиков В. Роман с президентом. — М., 1987. — С. 56.помахав им, небрежно бросал на трибуну: "Что это они мне тут приготовили, ерунду какую-то", — говорило его лицо. И начинал "импровизировать". Конечно, выступление без текста, особенно по сложным аспектам политики, всегда таит в себе опасность. Помощники в таких случаях пережи­вают: не сказал бы чего "лишнего". Но некоторые "импро­визации" президента, которые казались опасными или ошибочными, на самом деле являлись его собственными "домашними заготовками", которые он держал в секрете даже от помощников"*.

Существенным моментом является проверка реакции на­селения на выступления. Амеркианцы со времен Второй ми­ровой войны пользуются системой, где каждый отдельный слушающий может фиксировать свое отношение, которое затем сводится воедино. Так, в период выборов 1996 г. такая аппаратура фиксировала оценки от 0 до 100. Затем лучшие части речи остаются, усиливаются. В результате формируется сильный текст. Кстати, еще одним вариантом инструментария является то, что, к примеру, тексты Б. Клинтона пишутся на основании обработки почты, поступающей в Белый дом с ис­пользованием практически той же лексики. То есть гражда­нин в результате слышит речь, которую и хотел услышать.

Общая модель работы спичрайтера в случае российского президента предстает в следующем виде. "Обычно работа над официальными речами президента велась по такой схеме: президент ставил самую общую задачу, давал ключе­вые политические элементы, а помощники в процессе под­готовки выступлений внедряли в текст свои собственные идеи и заготовки, которые потом либо принимались, либо отвергались президентом. Но бывали периоды, когда даже при подготовке серьезных выступлений мы не получали ни­каких политических ориентировок. С течением времени, видимо с нарастанием политической и физической усталос­ти президента, такое случалось все чаще и чаще"**.

В советское время спичрайтеры также существовали, хотя и назывались тогда просто помощниками. Приведем пример из окружения Хрущева: "Особую группу составляли начавшие входить в силу помощники Хрущева: Шуйский,

* Костиков Б. Роман с президентом. — С. 66.

** Костиков В. Роман с президентом. — С. 100.

Лебедев, Трояновский. Это были "негры", дни и ночи кор­певшие над составлением многословных речей и заявлений "Энэса", как между собой называли Хрущева"*.

Аркадий Шевченко, будущий чрезвычайный посол и буду­щий перебежчик, также писал подобные речи по вопросам разоружения. Он даже таким путем победил в споре с кафед­рой в МГИМО, которая много раз заставляла переделывать его кандидатскую диссертацию. "В эти речи Аркадий Шев­ченко наловчился вставлять пассажи, которые в нужном ему свете трактовали тот или иной спорный вопрос разоружения, да притом еще в агрессивной хрущевской манере"**.

Сам же заведующий отделом МИДа К. Новиков не любил длинных хрущевских речей, говоря: "Вот этими ру­ками я написал все письма Сталина Черчиллю во время войны. Я усвоил его стиль так, что они шли без единой поправки. Ну, например, "Ваше письмо получил. Точка. С письмом не согласен. Точка. И. Сталин" Точка. Вот как надо писать! А теперь? Какое-то словоблудие! Социализм — это не колбаса, давайте торговать. Нет, я так писать не могу. Это вы, молодые, пишите"***. Это интересное замечание, отражающее смену дискурса двух эпох. При этом, посколь­ку многословие не является характерной чертой сильного противника, речь идет одновременно о новом соотношении сил, пришедшему на смену сталинскому времени.

О Хрущеве же О. Гриневский говорит следующее: "Зара­нее написанных речей он сам до конца прочитать не мог — то ли терпения не хватало, то ли вдруг набежавшие мысли уводили в сторону. Путешествуя по Америке, он должен был произносить как минимум две речи в день. Все они были переведены, а русский текст всегда лежал у него в кармане. Но... Прочитав первые две-три фразы, Никита Сергеевич складывал странички, запихивал их в карман и, размахивая руками, начинал говорить нечто свое, пересы­пая речь шутками-прибаутками"****.

Следует также отметить, что речи лидеров часто становятся объектом пародии, иногда достаточно едкой. Много в этом

* Гриневский О. Тысяча и один день Никиты Сергеевича. — М., 1987. — С. 37.

** Гриневский О. Тысяча и один день Никиты Сергеевича. — С 64

*** Там же. — С. 65.

****7ом же. — С. 80.плане доставалось бывшему премьеру России В. Черномыр­дину. В передаче "Г. Хазанов, "Куклы" и другие в гостях у В. Шендеровича" (БТВ, 1999, 2 янв.) В. Шендеровичу шут­ливо было предложено стать спичрайтером у B.C. Черно­мырдина.

В завершение приведем мнение В. Костикова о той ог­ромной роли, которую играют спичрайтеры: "Я с неизмен­ным удовольствием вспоминаю те бессонные ночи, когда в зарубежных поездках мы бок о бок, часто в огромном цей­тноте, "шлифовали" президентские речи. Вообще, полит­ическая стилистика президента, особенно на раннем этапе, формировалась под сильным влиянием его сгшчрайтеров. Грустно говорить об этом, но президент не вполне осозна­вал, какой вклад в его политические успехи вносят эти скромные и глубоко преданные ему люди"*. Еще одним до­казательством Последних слов стало январское, 1999 года, увольнение с поста советника президента Людмилы Пихоя, возглавлявшей в свое время группу его сгшчрайтеров.