А какие у них были отношения?

Очень хорошие. Переярки потрясающе заботятся о щенках. К старику тоже все подходили,

вылизывали, блошили. Единственно, они постоянно определяют свой статус. Молодые часто

дерутся, сначала до крови доходит, а потом, года в полтора, они обучаются ритуализировать

агрессию. У взрослых состояние агрессии тоже есть, но оно ритуализируется. Я могу клыки

показать, схватить, но царапины не останется. Это очень важно.

Как они охотятся?

Ну, например, старик вскакивает, садится и начинает подзывать других. Они трутся носами.

Матёрый разворачивается, уходит метров на пятьдесят, прислушивается, возвращается, опять

какие-то контакты: трутся носами, в глаза друг другу смотрят, вроде как совещаются. И все

расходятся. Функции на охоте строго распределяются: один лучше загоняет, второй в засаде

нападает. Там был огромный луг. Волчица с дочкой уходят в лес, на опушку, матёрый гонит

оленя, кто-то ему тропу перекрывает, загоняют его ближе к опушке, а там волчица вылетает.

А как они договариваются кто где будет?

Вот именно. Есть коммуникация звуковая, запаховая, визуальная. Но есть ещё какая-то

невербальная связь, телепатическая. Это очень хорошо видно перед охотой: они вроде как

совещаются, в глаза друг другу смотрят, фиксированный такой взгляд — и зверь разворачивается,

идёт и делает то, что оказывается адекватно делать в тот момент. И когда у нас все барьеры

пропали, у меня это тоже появилось. Вот я выхожу с ними на охоту, матёрый разворачивается, в

глаза смотрит — и я бегу куда надо. А потом оказывается, что я правильно пошёл и закрыл

тропинку оленю.