II. Эсхатологическая диалектика как средство избавления от опоясывающего лишая

 

Можно утверждать, что Вселенная состоит из некой субстанции, которую мы назовем «атомами» или еще «монадами». Демокрит называл ее атомами. Лейбниц – монадами. По счастью, эти двое никогда не встречались, иначе они затеяли бы на редкость скучную дискуссию. Эти частицы были приведены в движение некоей причиной, или основополагающим принципом, а может быть, на них просто что-то упало. Главное, теперь тут ничего уже сделать нельзя, разве что попробовать съесть побольше сырой рыбы. Все это, разумеется, не объясняет бессмертия души. И ничего не говорит нам о загробном существовании или о том, почему моему дяде Сендеру все время казалось, будто его преследуют албанцы. Причинно-следственное отношение между первоначальным принципом (т. е. Богом или же сильным ветром) и любой телеологической концепцией бытия (Бытие) является, согласно Паскалю, «столь смехотворным, что это даже не смешно (Смешно)». Шопенгауэр называл его «волей», однако лечащий врач Шопенгауэра утверждал, что речь может идти всего-навсего о сенной лихорадке. Она отравила последние годы Шопенгауэра, он очень из-за этого злился, хотя причина тут была скорее в его все усиливающихся подозрениях насчет того, что он никакой не Моцарт.

 

III. Космос по пять долларов в день

 

Что же, в таком случае, представляет собой «красота»? Слияние гармонии с точностью или слияние гармонии с чем-то иным, что лишь созвучно слову «точность»? Возможно, гармонию следовало бы сливать с «сочностью», а все наши неприятности проистекают как раз из того, что мы этого не делаем? Истина, разумеется, и есть красота, – или «необходимость». То есть все, что хорошо или обладает качеством «хорошести», в конечном итоге приводит нас к истине. А если какая-то вещь туда не приводит, то можете смело биться об заклад, что вещь эта лишена красоты, пусть даже она по-прежнему не пропускает воду. Мне все-таки кажется, что я был прав изначально и все следует сливать с сочностью. Ну да ладно.