Глава 17.

Я не могу жить без музыки… Без Дитера – запросто!

Я любил жить в солнечном Лос-Анджелесе. Когда я по утрам в ванной чистил зубы, глядя на две пальмы, покачивающие своими ветками на ветру. Затем я шёл в фитнес-студию или на пляж, обедал в Sunset Plaza или в ресторане «Ivy’s», а потом шёл по магазинам на Rodeo Drive или на Melrose Drive. Вечера проводил в бистро «Garden», в «Spago» или «Orangerie». Иногда вёл ни к чему не обязывающие беседы с менеджерами и артистами.

После полугодовой музыкальной паузы что-то во мне начало покалывать, мне чего-то не хватало. Я встретился с певцом Питером Сетера, вокалистом группы Chicago, чтобы поговорить о продюсировании. Мы сидели в кафе и говорили. Он был под впечатлением от меня и хотел продюсировать мои записи. Также я говорил с Барри Манилоу, Эриком Кармен и Лайонелом Ричи. Судьба проект зависела от затрат. Лайонел Ричи просил 100 000 долларов за одну свою песню. Барри Манилоу хотел 60 000 долларов, а Питер Сетера настаивал на открытых условиях финансирования. Если ему не понравится готовая версия песни, он хотел иметь возможность начать продюсирование заново. Мы перезванивались, и однажды я поймал его за рыбалкой нахлыстом в Монтане. Окей! Это не по мне. Нахлыст и европейский артист, который хочет потратить миллион долларов на свой альбом – просто не сочетаются вместе.

 

***

 

В Германии я установил контакт с фирмой грамзаписи East-West-Record, тогдашней Teldec. Со мной хотели заключить контракт, и мы встретились, чтобы всё обговорить. Один из представителей фирмы в какой-то момент поведал мне, что на фирму звонил Дитер Болен, и хотел предостеречь их насчёт меня, что я, якобы, не умею работать профессионально, и что лучше будет, если они со мной никаких контрактов заключать не станут. У меня это просто не укладывалось в голове: что за наглость!

К счастью, на фирме не приняли всерьёз сплетни Дитера, и заключили со мной договор. Как я позже узнал, Дитер также звонил в различные телепередачи, чтобы напакостить мне. По его словам, я всегда в последнюю секунду отказываюсь от выступлений и безумно непунктуален. Он распространял про меня также и другие слухи, которые были абсолютной ложью.

Ещё во времена Modern Talking случилась одна история в Барселоне. После выступления фирма грамзаписи организовала для нас ужин. Я был зверски голоден, но никак не мог решить, что заказать. На что Дитер сказал мне: «Да Боже мой, просто закажи всё, что есть в меню, а потом выберешь что тебе по душе». Я сказал: «У тебя не все дома? Я же не могу попросить 20 блюд!» На что он: «Да насрать, фирма заплатит». Тогда я заказал всего два блюда, которые мне больше всего понравились, и это было оправданным. Несколько лет спустя, когда у меня уже вышел сольный альбом, я услышал, что Дитер рассказывал всем направо и налево, что я в каждом ресторане всегда заказываю всё, что есть в меню, хотя вообще-то почти ничего потом не ем. Вот как он всё вывернул наизнанку! Типично для Дитера; такое поведение я считаю очень недостойным.

Итак, в 1989 г. я подписал свой контракт с East-West и записал свой первый сольный альбом, спродюсированный Петером Рисом, Аланом Тарни и Гасом Дадженом.

Петер Рис и по сей день остаётся одним из моих ближайших «музыкальных» друзей. Я познакомился с ним ещё во времена моего турне с Томми Орнером. Тогда он выступал как сольный артист под именем Гилберт, и у него был хит средних масштабов «Ferien unterm Apfelbaum» (Каникулы под яблоней). С тех пор Петер стал успешным продюсером, который писал и продюсировал хиты для артистов с громкими именами. Для моего альбома «Songs Forever» он записывал вокальные партии. Петер – один из моих лучших друзей.

С Аланом Тарни, который знаменит продсированием Shadows, Клиффа Ричарда, Дэвида Кэссиди, Тома Джонса и норвежской группы a-ha, я связь не поддерживаю. В его лондонской студии я провёл только полдня и записал там 3 песни. И всё. Помню, тогда я был слегка простужен, и мне приходилось постоянно сморкаться. И, вот, я в этой студии пел одну песню за другой, но голос мой звучал «в нос», и я чувствовал себя не очень хорошо.

Спустя примерно час, когда я спел 3 песни, я подумал, что сейчас, собственно говоря, начнётся работа над записью, так называемая отшлифовка. Но Алан Тарни только сказал: «Супер! Всё окей». Я потерял дар речи, однако, не решился возразить. Это была самая неудовлетворительная студийная сессия в моей жизни.

Несмотря на это, одну из тех песен я особенно люблю: «Soldier». Эту песню я и сегодня исполняю почти на каждом шоу.

Гас Даджен был совершенно особенным. Он был продюсером Элтона Джона, но в то же время, не от мира сего. Он водил Mercedes-SL, будучи уверенным, что улицы принадлежат ему одному, и мог водить так, как ему заблагорассудится, как палач, не понимавший возможных последствий.

Я регулярно «принимал ванну» из холодного пота, когда ездил с Гасом в одной машине. Он просто игнорировал правила дорожного движения. К сожалению, его стиль вождения и убил его. В 2002 г. во время тяжелого ДТП он и его жена Шейла погибли на месте.

Свои песни я записывал в доме Алана Парсонса: усадьбе в полутора часах езды к югу от Лондона, прямо посреди степи! Это было огромное имение, в непосредственной близости от кладбища. Алан тогда в километре от того места купил новый дом, а старый дом, вместе со студией, по дружбе, предоставил в наше с Гасом Дадженом распоряжение. Там мы с Гасом жили в полном одиночестве. Дом был по-настоящему огромным, с импозантным парком.

Моя комната была в одном конце дома, а комната Гаса – в другом. Гас мне нравился: он был весёлым, разговорчивым и открытым. Только его манера работать выводила меня из себя. Он был, как говорят, «сова». И не такая нормальная «сова», которая ложится спать около 2 часов ночи, а встаёт в 10. Нет! Гас не вставал раньше 16 часов, и не приступал к работе раньше 18. Я же отношусь к «жаворонкам», я наслаждаюсь спокойствием раннего утра, и не спеша, начинаю новый день. Я встаю около 8 утра, немного завтракаю после банных процедур – так для меня начинается хороший день. С Гасом в этом плане мы были экстремальными противоположностями.

К счастью, Алан предоставил нам свою домохозяйку, она приходила по утрам готовить нам завтрак. Столовая, или лучше сказать, обеденный зал – был огромным зимним садом с 12-метровым столом на 26 человек. На одном конце стола нам с Гасом и накрывали. Превосходный фарфор и всегда вся палитра английских блюд-для-завтрака. Сладкий хлеб, лосось, колбасы, яичница и тосты, солёное масло, апельсиновый мармелад и каши, овсяные хлопья, так любимые в Англии. И всё было бы замечательно, если бы Гас не вставал с постели в 16 часов. В 9 утра я, выйдя из душа, уже был готов к новому дню и полон сил. Перекидывался парой фраз с домохозяйкой, и ждал Гаса. Далеко заполдень он вошёл в комнату, и жестикулировал и разговаривал и размахивал руками передо мной так, что мне хотелось нажать на кнопку «Reset», как будто речь шла о регулировке степени сознания.

Гас наслаждался завтраком, и его нисколько не смущало, что лосось пролежал на серебряной тарелочке уже 8 часов, а что яичница выглядела уже совсем не как яичница. Он кушал, рассказывал что-нибудь, а потом ушёл в парк и делал разминку. Около 18 часов пришёл его звукоинженер и они скрылись в студии. Я всё ещё был «свободен», и в другом крыле дома в тысячный раз играл с «Flipper»-автоматом.

Около 22 часов пришёл Гас, совершенно спокойный, и сказал, что теперь он проголодался и надо бы поехать покушать. Мы поехали в единственный паб Ортеса: «King George». Низкие потолки, всё отделано тёмным деревом, пара человек у стойки, пившие английское пиво, и меню, высмеивающее диету. Несмотря на это, я нашёл там то, что мне могло бы придтись по вкусу: “Coq au Vin”. Я подумал, что ничего страшного в этом нет. Но я ошибался! Отвратительная куриная кожица с чесноком, утопленная в бутылке красного вина. Что заказал Гас – я уже не помню. Но, кажется, ему там понравилось, и на следующий день он непременно хотел приехать в «King George» снова. Через два часа мы снова вернулись домой, и я уже чувствовал, как скачет моё внутриглазное давление.

Разве не было бы теперь хорошей идеей немного поспать? В обычной ситуации да, но я ведь не спел ещё ни одного звука. Моя работа началась в 3 часа ночи. Я был смертельно уставшим. И в таких условиях я проработал целую неделю.

Мой счастливый день случился в среду: в «King George» был выходной. Поэтому мы поехали в маленький городок в 15 км от нас и оказались в индийском ресторане. Это и по сей день остаётся моим самым превосходным посещением индийской кухни. Но это, возможно, оттого, что после подземелья «King George» любая другая еда казалась изыском.

Мы с Норой созванивались ежедневно, и я рассказывал, в каких жалких условиях я живу. «Ах, ты бедняжка, мне так жаль, знаешь что, давай я просто приеду к тебе», сказала она однажды «Как это ты просто ко мне приедешь?», спросил я, «ты же в Лос-Анджелесе, это ведь не за углом тут». «Аах», ответила она, «я что-нибудь придумаю».

Через два дня Нора стояла перед дверью. Перелёт первым классом из Лос-Анджелеса и шофёр сделали всё возможное. Спустя ещё один день она заявила мне «Это невыносимо», и уехала обратно. Сначала шофёр, затем снова перелёт первым классом в Лос-Анджелес. Буквально первоклассная машина по выбрасыванию денег.

Мой альбом «Different» вышел, но успехом, к сожалению, не пользовался. По крайней мере, не в Германии. Сингл «Love Of My Own» достиг 14 места в чартах (На самом деле 24го. – Пер.), а альбом туда вообще не попал. Песня “Soldier” была №2 в Восточной Европе, и была на высоких позициях в хит-парадах Азии и Южной Африки. В связи с этим, от лондонского агента я получил запрос на турне в Республике-у-мыса.

 

***

 

Многие артисты в то время бойкотировали ЮАР в знак протеста против политики апартеида президента Клерка. Я был в нерешительности. О ситуации в стране я узнавал только с подачи СМИ. Хотя я знал, что права человека там нарушаются, но разве в ГДР было не то же самое? Или частично в южных штатах США? Я сам видел, как обращались с «цветными» на улицах Лос-Анджелеса: как угодно, но не как в «Конвенции о правах человека». Во время переговоров с агентом я поставил условие, что представители всех рас могли бы прийти на мой концерт. По факсу мне пришло подтверждение, и через неделю ко мне в Кобленц приехал менеджер, чтобы подписать контракт.

Мы сидели у меня в кабинете и обсуждали все вопросы: сколько будет шоу, сколько посетителей, техники, проезд, проживание, и конечно, оплата. Всего должно было быть 8 шоу: 2 в Йоханнесбурге и 6 в Сан-Сити.

Сан-Сити был развлекательным комплексом в глуши ЮАР. Земля, или лучше сказать, местность называлась «Бофутетсвана» на северо-западе страны, особое место отдыха. Азартные игры были запрещены во всей ЮАР, кроме Сан-Сити. Каждый уик-энд тысячи южноафриканцев приезжали туда, в 150 км от Йоханнесбурга.

Нора обговорила с агентом стоимость билетов, и в последнюю очередь – мой гонорар. Мне предлагалось 750 000 марок за 8 шоу. Я никогда не забуду, как Нора взяла калькулятор, возбуждённо понажимала на кнопки, и через 2 минуты сказала: «У меня к вам следующее встречное предложение: мой муж даст 8 концертов за 1 миллион марок! Я оставлю вам наш номер телефона, чтобы вы со своими коллегами в Лондоне могли посовещаться. Мы с мужем пока пойдём, погуляем, и у вас 15 минут на размышления».

Агент как язык проглотил. Было бы наглостью позвать его в Кобленц и шантажировать. Требование к оплате никаким образом не связано с доходами и т.д. Мы с Норой вышли из комнаты. Я сказал ей, чтобы она не перегибала палку. 750 000 марок за несколько концертов – неплохие деньги, и сделка хороша только в том случае, когда обе стороны остаются довольны. Но Нора (как всегда) оставалась упрямой.

Через 15 минут мы снова вошли в комнату. Агент улыбнулся и сказал нам: «Сделка просто замечательная! Миллион марок за 8 концертов». Нора посмотрела на меня и сказала: «Миллион марок ведь лучше, чем 750 000, или как»? Она расплылась в улыбке.

Первый раз я полетел в Сан-Сити в сентябре 1988 г, во второй раз – в марте 1989. Город был воплощением мечты. Никакого апартеида я не заметил. Наш сценический менеджер Билл был «цветным», и очень классным малым. Работу свою он делал превосходно. Также многие из его коллег были «цветными». Правда, в Йоханнесбурге я видел отдельные «автобусы для белых людей» и «автобусы для чёрных людей» Но в Сан-Сити и белые и чёрные работали вместе и уважали друг друга.

Мой концертный зал, «Superbowl» был гигантский. Это была арена для 8000 человек с превосходной сценой. Для своего шоу я хотел белый фон на сцене: белое полотно сзади, белое покрытие пола. Каждое моё желание исполнялось. Моя гримёрка была определённо площадью в 200 кв.м., и отделялась дверью от гримёрки моих музыкантов. У меня было 2 слуги, которые стояли у моего буфета и по глазам читали мои желания. Хотите немного салата или индийского карри или, может быть, оладьи? В качестве аперитива белое вино или джин-тоник?

За 2 недели до меня тут гостем был Барри Манилоу, а после моих концертов должна была приехать Лайза Минелли. Это было бесподобно! Каждый мой концерт проходил при аншлаге и был абсолютным успехом. ВОТ ЭТО Я НАЗЫВАЮ ШОУ-БИЗНЕСОМ!

В Сан-Сити один 5-звёздочный отель стоит по соседству с другим. Там были поля для гольфа и казино. Для меня Сан-Сити был таким «диснейлендом для взрослых». По выходным там творилось что-то невообразимое: приезжали люди из Йоханнесбурга или Дурбана и отрывались. Прежде всего, они хотели развлечений. Для этого-то меня туда и позвали. Мужики шли по вечерам играть в казино, их жёны – шли на Томаса Андерса.

Для нас с Норой те 3 недели в Сан-Сити были райским временем. Выступать я должен был только по выходным, в будние дни я был свободен. Мы жили в номере 5-звёздного отеля, наши музыканты тоже. Для нас всех это были каникулы. В отеле был огромный бассейн, устроенный как озеро: вода в разных частях бассейна была разной температуры.

Посреди бассейна был «полуостров», на котором располагался ресторан. Там работала темнокожая девушка, и она попросила у меня автограф. Глупо, но у меня с собой не было ни одной карточки, поэтому Нора сказала, что это не проблема и она сходит за ними в наш номер. И, вот, я сижу за столом, жду свою жену. Когда она пришла через четверть часа, и я хотел подарить юной девушке карточку с автографом, оказалось, что я забыл как та выглядит. Не подумайте, что я расист или злой человек, ничего подобного! Но в том ресторане работали чуть ли не две дюжины девушек, похожих друг на друга как две капли воды.

Я подошёл к метрдотелю и сказал: «Одна из ваших работниц пожелала карточку с автографом. К сожалению, я забыл кто именно». Итак, всех официанток выстроили в ряд и та, что хотела автограф, должна была «выйти из строя» вперёд. Никто не сдвинулся с места, потому что они боялись своего босса. Передо мной стояли 15 официанток. Все темнокожие. Все одинаково одетые и все на одно лицо. И все смотрели в пол. Я чувствовал себя комиссаром полиции на опознании преступника. Для меня это было чудовищно неловкая ситуация. Я сказал им: «Я оставлю карточку с автографом там, на столе, у выхода. Кому надо - возьмите».

Я потом не уточнял, кто взял ту карточку, но после того, как мы пообедали, со стола она исчезла.

В Сан-Сити чувствуешь себя королём. Однажды мы с Норой проголодались, но из номера выходить не захотели, поэтому мы заказали еду в номер. Когда я делал заказ, мне заявили, что по причине удалённости ресторана, доставка потребует определённого времени, но максимум – это 25 минут. Нет проблем. После 45 минут ожидания я снова позвонил, и мне ответили, что девушка с нашей едой уже в пути. Прошло ещё полчаса, но никто не приходил. Я снова позвонил в Room-Service и получил ответ, что девушка уже давным-давно ушла.

Через два часа выслали ещё одну девушку на поиски той, первой. Нашли её быстро: бедняжка стояла все два часа с нашими тарелками перед эскалатором и не решалась ступить на него, потому что видела это «чудо» впервые и не знала как оно функционирует. Она перепугалась, покрылась холодным потом, но не решилась вернуться на кухню, чтобы попросить помощи.

Директор отеля принёс нам свои извинения, и распорядился принести нам свежий ужин. К счастью, ту несчастную девушку не уволили: я специально попросил директора не делать этого. По крайней мере ей объяснили принцип работы эскалатора.

После нашего шоу в Йоханнесбурге я полетел во Франкфурт без Норы: в Германии у меня были важные дела. Нора с подружкой остались в ЮАР на пару дней одни. Едва я успел уехать, случилась следующая неприятность. У Норы было невероятно много невероятно дорогих украшений. К примеру, она всегда носила инкрустированные бриллиантами часы от Baume&Mercier и множество колец с бриллиантами. По пути на завтрак она вспомнила, что забыла нанести на руки крем. Поэтому она вернулась в номер, положила украшения, стоимостью 100 000 марок, на кровать и пошла в ванную. Площадь номера была 200 кв. м, поэтому можно было и не заметить, если кто-то приходил в номер. Выйдя из ванной, Нора увидела, что постель поменяли – и все украшения исчезли! Катастрофа! Нора наорала на горничную, убиравшую в номере по соседству, но так как та не знала, что вообще произошло, то начала только реветь. Придя в бешенство, Нора позвонила директору отеля. Тот объяснил моей жене, что если горничная отправила постельное бельё в стирку, то она выкинула его в 20-метровую шахту, ведущую прямо в прачечную. Нора отправилась прямиком в ту прачечную, в подвал. Комната была по меньшей мере 50 кв.м. по площади, и завалена грязным бельём. И вот, Нора, которая была очень брезгливой, и которая никогда в жизни не брала всякое грязное тряпьё в руки, взгромоздилась на гору белья и начала разгребать его. Так как нашу постель отправили туда всего несколько минут назад, к счастью, искать пришлось сравнительно недолго. Когда она мне эту историю рассказала позже по телефону, я чуть не лопнул со смеху.

Похожая история приключилась с ней ещё раз в Кобленце. Ещё с самой нашей свадьбы, Нора всегда ездила на машинах Porsche, регулярно заказывая новейшую модель. Через пару дней после того, как её старую машину забрали, в дверь позвонили. Открыв, я увидел продавца Porsche, который вручил мне пластиковый пакет. Я был в недоумении, и спросил: «Как? Что это за сумка?» Он ответил только: «Я ничего оттуда не брал». Я не понял ни слова, взял сумку и распрощался с ним.

Когда я открыл сумку, я обомлел, и медленно снова закрыл её. Потом снова открыл. Пакет был полон наличных денег. 28 000 марок. Я подошёл к Норе и сказал: «Слушай, твой продавец Porsche только что всучил мне пакет с 28 000 марок. У тебя есть идеи, что бы это всё значило?» Она взглянула на меня, и сказала, как будто это самое нормальное явление в мире: «А-ах, про этот пакет я сосем и забыла. Пару месяцев назад я что-то разозлилась на тебя, сняла 30 000 марок со счёта и хотела поехать по магазинам, но ничего не нашла, кроме каких-то мелочей. Поэтому, я спрятала оставшиеся 28 тысяч в сумку под передним сидением». Меня чуть удар не хватил: оказывается, Нора месяцами возила в машине небольшое состояние по округе, и даже забыла про него!

Спустя добрых полгода я дал ещё 10 концертов в ЮАР и отправился в мировое турне. Нора, наша подруга Ютта и наши музыканты были везде с нами: Сантьяго-де-Чили, Кейптаун, Гонг-Конг, Тайпей, Сингапур, Куала-Лумпур, Бангкок, Будапешт, Москва, Санкт-Петербург, Киев, Минск, Прага… Что за чумовое время.