Я – «ЗВЕЗДА»

«МОЗЕЛЬ-РАЙНПАЛАСТ»

 

В то время в Кобленце был большой дворец для танцев с кафе – «Мозель Танцпаласт Хоммен». Сегодня люди назвали было это «Ивэнт-Гастрономи». В этом «дворце для танцев» был огромный зал для танцев на 1 000 человек, предприятие общественного питания, бар, в котором подавались вина из подполья, кегельбан и обычная пивная.

Господин Хоммен во второй половине дня в декабре пригласил меня дать выступление по рекомендации господина Штайна, которое было приурочено к празднованию Рождества. Я поехал со своим папой и аппаратурой марки «UHER» («UHER» была профессиональной компанией, производящей звуковое оборудование) в Кобленц, мы провели саундчек и двумя часами позже я стоял на сцене, исполняя Рождественские песни. А аппаратура обеспечивала музыкальное сопровождение.

Как только я закончил петь, господин Хоммен тоже подошел к моему папе и сказал: «Господин Вайдунг, но Ваш сын обладает потрясающим голосом. Также и его выступление нетипично для его возраста. Возможно, у него будет желание выступить на нашем новогоднем вечере в этом году?». Мой папа был невероятно польщен и спросил меня, что я об этом думаю. Мне было неизвестно, что значило выступить на новогоднем вечере. Но петь на сцене, этого я хотел всегда. «М-м-м», сказал я и кивнул головой. «Какие песни я тогда должен буду спеть?», спросил я.

«О», сказал господин Хоммен, «у меня есть музыкальная группа, состоящая из 11 человек. Ты подберешь себе пару песен, а я распоряжусь о написании аранжировок. За день до выступления состоится репетиция, а в новогодний вечер ты тогда споешь в 21 час, чтобы ты снова мог рано лечь спать».

Музыкальная группа, состоящая из 11 человек, новогодний вечер и многочисленная публика мне понравились. Но рано в кровать, что это значит? Это был семимильный шаг в моей карьере, а мне было нужно ложиться спать? Ну да, было и нечто более важное, что надо было решить: какие я исполню песни, и что будет своего рода музыкальным сопровождением.

Мой репертуар в тот вечер состоял из следующих песен:

 

Wenn wir alle Sonntagskinder wären/Если мы все были бы везунчиками (Хайнтхе)

Apres toi/За тобой (Вики Леандрос) (я на самом деле пел по-французски)

Ein Indiojunge aus Peru/Юноша-индеец из Перу (Катя Эбштайн)

Wir lassen uns das Singen nicht verbieten/Мы не позволим запретить нам петь (Тина Йорк)

 

Признаюсь, когда до моего выступления оставалось немного времени, мне было немного не по себе. То 50, то 200 людей, ладно, 1 000 гостей, разгуливающих в празднично украшенном гардеробе, это был совершенной иной формат домашнего концерта.

Специально для этого вечера моя мама купила мне смокинг, что было совсем непростой задачей. На мой рост, равный 140 см, смокинга моего размера просто было не найти. По крайней мере, в Кобленце! Поэтому он был куплен на размер больше и перекроен и подогнан моей мамой по моему размеру.

«Галстук-бабочку для ребенка» тоже было не найти. Единственный шанс – галстук из отдела карнавальных костюмов. Но, пожалуйста, поймите, это ведь совсем не то. До сего дня сохранились фотографии моего образа в то время. «Берни» в смокинге и галстуке-бабочке, которая была величиной с мою голову. Я быстро понял уже тогда: кто хочет попасть в элиту музыкального шоу-бизнеса, тот должен принести моду в жертву.

Выступление обернулось триумфом. Публика ликовала и не хотела отпускать меня со сцены. Господин Хоммен светился от счастья, а мы родители гордились мной. Кто бы не возжелал себе подобного?!

После шоу господин Хоммен поговорил с моими родителями о дальнейших выступлениях в своем дворце для танцев. В то время в течение года там проходило множество корпоративных праздников. Возможно, у меня было бы желание выступать после обеда, предложил он.

Желание? Конечно! Я захотел этого сразу же и, лучше всего, не медля!

В первую неделю января мой папа позвонил господину Хоммену, чтобы спокойно обсудить все дела с ним еще раз. Конечно же, прозвучала и тема «гонорар». «Что Вы хотите получить за выступление Вашего сына?», спросил господин Хоммен моего отца. «Я не знаю, сколько за это обычно платят?», последовал ответ. «Ммм, я предлагаю гонорар в размере 300-400 немецких марок, я думаю, этого достаточно», предложил господин Хоммен. «Хорошо, давайте попробуем!».

Конечно же, я хотел узнать, сколько бы денег получил я. Мой папа объяснил мне, что, само собой разумеется, все деньги были моими. Но он хотел перевести их на банковский счет и потом при необходимости делать вклады с сумм гонораров и купить в будущем музыкальное оборудование. Я с этим согласился, но с каждого гонорара я получал оговоренную долю для меня, равную 10%. Это я считал честной сделкой, так как я за нее все-таки работал. Мой папа был согласен. Он быстро подсчитал, что исходя из трех-четырех выступлений в год, что мне достанется примерно 120-140 немецких марок в качестве карманных денег. На это можно было жить. Но все было совсем иначе!

В течение будущих недель я постоянно мучил мою маму одним и тем же вопросом: «Господин Хоммен уже звонил?». Ее ответ постоянно звучал так: «Не-е-ет».

Настал конец марта, когда у нас дома после обеда зазвонил телефон. «Вайдунг», сказала моя мама. Я услышал тогда лишь то, что она ответила: «Ах, господин Хоммен, да, спасибо, дела у нас идут хорошо». – «Госпожа Вайдунг, я хотел бы предложить несколько деловых встреч для Вашего сына». – «Нет проблем, решено». – «Нет, лучше принесите карандаш и бумагу». – «Ах, зачем несколько деловых встреч я смогу запомнить» - «Нет, госпожа Вайдунг, тут имеет место быть немного больше фактов. Точнее говоря, пятнадцать деловых встреч на ближайшие шесть недель». На это не рассчитывали ни мои родители, ни я. Пятнадцать деловых встреч в течение шести недель! Это означало, что я мог вернуться на свою любимую сцену – и я уже в красках представил сумму моих будущих карманных денег.

За три года я дал во дворце для танцев приблизительно 150 выступлений. Там я также познакомился с Куртом Адольфом Теленом, так называемым «подвальным певцом». Он выступал там регулярно, и пел эти типичные «песенки из погребка» «Schütte die Sorgen in ein Gläschen Wein/Утопи заботы в бокале вина» и «Oh, Mosella/О, Мозелла» и тому подобные вещи. В конце семидесятых годов это были песни, по-настоящему задающие настроение. Курту настолько понравился я, что он без отлагательств хотел записать со мной альбом. Мне было девять лет и, конечно же, считал все это чрезвычайно увлекательным. Как-то раз я снова спел подборку песен Хайнтхе, но еще и новые придуманные песни. Альбом был спродюсирован Гельмутом Рюссманном, музыкальным «крестным отцом» суперзвезды Вольфганга Петри. Результат был по-настоящему хорошим. Однако, к сожалению, все звукозаписывающие компании отклонили предложение о выпуске альбома, так как после «эры Хайнтхе» они были сыты по горло «детьми-суперзвездами». На этом мысль о проекте потерялась и я больше никогда не слышал о своем первом альбоме.

 

***

 

В 1976 году на южной радиостанции проводился конкурс, куда можно было отправить аудиокассету с собственными записанными песнями, будучи непрофессиональным музыкантом. Каждую субботу выбирали победителя недели, затем победителя месяца, победителя полугодия и победителя года. Я одержал победу во всех категориях, но возможная карьера стояла на месте, так как я еще был слишком молод. Солидный господин с радио тогда сообщил мне, что мой голос еще должен оформиться. Я просто был слишком молод. Тринадцатилетнего певца в то время нельзя было успешно «вывести на рынок». Сегодня механизм работает совсем иначе, чем моложе, тем лучше. Однако я не сдавался и дальше сосредотачивался на моей главной цели, на моей музыке. На уроке немецкого языка наш учитель спросил нас, что за профессию мы хотим позже освоить. Полный убеждения в своей правоте я рассказал ему, что я хочу стать певцом. Школьный приятель, которого я и без того не особо жаловал, после урока подошел ко мне и сказал: «Ты говоришь полную ерунду и точно сошел с ума!» Певец – это же не профессия, которую можно выбрать просто так. Для этого надо быть по-настоящему профессионалом».

Я просто оставил идиотов стоять, разинув рот, это он познал. Несколько недель спустя тот же самый мальчик услышал меня на выступлении хора в школе. Я исполнял сольную партию, которая была потрясающе воспринята публикой. Когда выступление закончилось, мальчик подошел ко мне и извинился передо мной, так как он надсмеялся надо мной, и сказал: «Сто процентов, из тебя получится настоящая звезда».

В то время меня сильно захватила музыка американского певца Барри Манилоу. В 1974 году он спел мировой хит «Mandy/Мэнди». Подобной песни до этого я не слышал. В начале семидесятых годов в Германии ставили в эфир такие песни, как «Schöne Maid»/Прекрасная девушка Тони Маршалла и «Eine neue Liebe ist wie ein neues Leben/Новая любовь это как новая жизнь» Юргена Маркуса. Внезапно эти слегка «приправленные джазом» аккорды из Америки пришли к нам. Также в то время началась карьера группы ABBA. Но звучание песни Манилоу для меня было чем-то особенным. Для моего немецкого уха, влюбленного в музыку, его песни приобретали легкий оттенок интернационализма, хотя на своей родине он скорее считался «рядовым исполнителем». Также мне нравился хит «Chirpy Chirpy Cheep Cheep» группы «Middle of the road». Эти звуки звучали медленнее, но, конечно, в Германии началась диско-эра, а я больше не перепевал Хайнтхе или Мари Роос, а песни на английском языке.

 

***

 

Благодаря моим многочисленным хорошо оплачиваемым выступлениям во дворце для танцев у меня уже тогда, будучи школьником, было достаточно денег в кармане. Снова и снова случалось так, что как только заканчивался последний урок, я не ждал автобуса, а заказывал себе такси, которое два километра везло меня до дома. В то время это стоило четыре немецких марки. В двенадцать часов десять минут я стоял перед своей мамой у двери дома. У нее регулярно случался полуинфаркт и она сердилась: «Бернд, так не пойдет. Ты ребенок. Дети не ездят на такси из школы домой, они едут на автобусе». Я: «Но, мама! Автобус едет только через час». – «Тогда ты, пожалуй, должен подождать целый час, также как это делают все дети» - «У меня на это нет желания». Аргумент в том, кто должен оплачивать мои поездки на такси, оставался за мной. В конце концов, я давно зарабатывал свои собственные деньги при помощи своей музыки. Поэтому я и дальше ездил на такси.

Я также любил конфеты с экстрактом солодкового корня. Совершенно особые пастилки с фиалковым маслом, которые на самом деле по вкусу не каждому. Я ходил в Мюнстермайнфельде в небольшой супермаркет и спрашивал о моих ванильных пастилках. Продавщица, которая знала меня, объяснила: «Бернд, мы их больше не привозим, так как мы продаем слишком мало таких пастилок. Я всегда должна заказывать целую картонную коробку, но это того не стоит». «Ага, так сколько их в одной картонной коробке», спросил я, погруженный в мысли. «36», прозвучал ответ. «Ну, тогда, пожалуйста, закажите для меня одну картонную коробку». Я не знаю, что продавщица подумала про меня, но через два дня у меня были мои 36 пастилок с фиалковым маслом.

После времени, проведенного в начальной школе в Мюнстермайнфе началась диско-эра, а я больше не перепевал Хайнтхе или Мари Роос, а песни на английском языке.

 

***

 

Благодаря моим многочисленным хорошо оплачиваемым выступлениям во дворце для танцев у меня уже тогда, будучи школьником, было достаточно денег в кармане. Снова и снова случалось так, что как только заканчивался последний урок, я не ждал автобуса, а заказывал себе такси, которое два километра везло меня до дома. В то время это стоило четыре немецких марки. В двенадцать часов десять минут я стоял перед своей мамой у двери дома. У нее регулярно случался полуинфаркт и она сердилась: «Бернд, так не пойдет. Ты ребенок. Дети не ездят на такси из школы домой, они едут на автобусе». Я: «Но, мама! Автобус едет только через час». – «Тогда ты, пожалуй, должен подождать целый час, также как это делают все дети» - «У меня на это нет желания». Аргумент в том, кто должен оплачивать мои поездки на такси, оставался за мной. В конце концов, я давно зарабатывал свои собственные деньги при помощи своей музыки. Поэтому я и дальше ездил на такси.

Я также любил конфеты с экстрактом солодкового корня. Совершенно особые пастилки с фиалковым маслом, которые на самом деле по вкусу не каждому. Я ходил в Мюнстермайнфельде в небольшой супермаркет и спрашивал о моих ванильных пастилках. Продавщица, которая знала меня, объяснила: «Бернд, мы их больше не привозим, так как мы продаем слишком мало таких пастилок. Я всегда должна заказывать целую картонную коробку, но это того не стоит». «Ага, так сколько их в одной картонной коробке», спросил я, погруженный в мысли. «36», прозвучал ответ. «Ну, тогда, пожалуйста, закажите для меня одну картонную коробку». Я не знаю, что продавщица подумала про меня, но через два дня у меня были мои 36 пастилок с фиалковым маслом.

После времени, проведенного в начальной школе в Мюнстермайнфельде, я сменил ее на курфюршескую гимназию имени Бальдуина.

 

Глава 5

ШКОЛА –