Феномен нации.

В западноевропейской традиции некоторым аналогом отечественной «теории этноса» стала «теория нации». Сам термин «нация» (от латинского «natio», означающего «народ») имеет большую историю и восходит к античности и Средним векам, когда этим словом обозначали большие группы людей, связанных экономическими и политическими интересами, а также общим происхождением. Студенты средневековых европейских университетов, например, тоже делились «по нациям» согласно тем регионам, из которых они прибыли.

Современный смысл понятия «нация» сформировался в конце XVIII века и был связан с Великой Французской революцией. Употребление этого термина в английском, французском и других западноевропейских языках было непосредственно связано с формированием национальных государств, он обозначал совокупность граждан одного государства (отсюда и производное от него слово «национальность»).Такой же смысл оно получило и в русском литературном языке. Со времен Французской революции ведет свою историю и другой термин, трактуемый сегодня неоднозначно, - «национализм». Это понятие связывалось с правом каждого народа на создание своего государства. Не случайно одно из наименований XIX века в европейской истории – «век национализма». Русский ученый А. Градовский писал в 1873 году: «Каждая народность, т. е. совокупность лиц, связанных единством происхождения, языка, цивилизации и исторического прошлого, имеет право образовать особую единицу, т. е. государство».[88] Для современных полиэтничных государств, к которым относится и Россия, признание такого права оказывается разрушительным. Очевидно и поэтому, в современном лексиконе понятие «национализм» в России, в отличие от западных стран, связывают исключительно с проявлением крайних форм этнической и религиозной нетерпимости, шовинизмом, расизмом.

Начало научной разработки теории нации обычно связывают с именем французского ученого Э. Ренана, который в своей знаменитой лекции «Что такое нация?», прочитанной в Сорбонне в 1877 году, дал практически первое теоретическое определение понятия «нация». Э. Ренан определял нацию как выражение стремления определенной группы людей «жить вместе, сохранить наследство, полученное от прежних поколений, и стремиться к общей цели». Нация, по его словам, это «великая солидарность как результат священных чувств к принесенным жертвам и тем, кои в будущем еще будут принесены…Существование нации есть ежедневный плебисцит» [89]Заметим, что в этом определении нет указаний на единство происхождения, но сделан акцент на стремлении, на политической воле.

В начале ХХ века сторонник «всеобщего социализма» О. Бауэр выдвинул свою концепцию нации, где нация определялась «общностью культуры и характера», возникшей на основе «общности судьбы». Исходя из особенностей формирования западноевропейских национальных государств, О. Бауэр подверг критике 3 современных ему концепции нации, связывающих ее с общностью происхождения, общностью языка и общностью самосознания (т. е. сознанием принадлежности к единому целому). По поводу первого О. Бауэр резонно замечает: «Итальянцы происходят от этрусков, римлян, кельтов, германцев, греков и сарацин, современные французы – от галлов, римлян, бриттов и германцев, современные немцы – от германцев, кельтов и славян..» [90] По поводу второго, касающегося языковой общности, возражает следующее: «Но англичане и ирландцы, датчане и норвежцы, сербы и хорваты говорят на едином языке, не представляя собой единого народа…» [91] Правда, по мнению К. Каутского, настаивавшего на признании языка – главным признаком нации, то, что один язык может быть присущ двум и даже большему числу наций, говорит лишь о том, что наряду с ним существуют еще и другие признаки нации. [92]Наконец, по поводу самосознания, которое, якобы сплачивает людей в нацию, австрийский ученый замечает: «Но разве тирольский крестьянин перестает быть немцем оттого, что он никогда не сознавал своей связи с немцами Восточной Пруссии или Померании, с тюрингцем или эльзасцем?»[93]. Вопрос о сущности нации О. Бауэр связывал с понятием «национальный характер», который он понимал как некую сумму признаков, отличающих людей одной от людей другой национальности, как некий «комплекс физических и духовных качеств». Причем, предвосхищая проблемы и противоречия этнологии, социальной и культурной антропологии и этнической психологии вт. половины ХХ века, О. Бауэр еще в начале века предостерегал от ошибок в понимании национального характера. Во-первых, национальный характер не является раз и навсегда установленной сущностью (некой данной от предков мистической «душой народа») – он исторически изменчив. Во-вторых, национальный характер должен быть рассмотрен в соотношении с особенностями, свойственными другим видам общностей, среди которых важное место занимают общности социально-классовая и профессиональная. В-третьих, ошибочны попытки объяснения с помощью категории «национальный характер» образ действий какой-либо нации. Наконец, в – четвертых, ошибочно действия отдельного человека объяснять национальным характером его народа.[94]«Когда мы описываем национальный характер, то этим мы ничуть не объясняем причин каких-либо действий, а описываем лишь то, что является общим во множестве действий данной нации» [95]Нация, по Бауэру, представляет собой лишь «относительную общность характера».

Мы подробно остановились на идеях О. Бауэра именно потому, что в них действительно сформулированы некие узловые моменты современной теории нации и предопределен ее «описательный» характер, приведший в конце ХХ века к принципиальному отказу западной этнологии, социально-культурной антропологии от выявления «этнических детерминант» поведения наций, этнических групп, связанных с «природой» человека, с наследованием, к преобладанию его «социально-манипуляционной» трактовки. «Устанавливая различия социального характера, справедливо отмечает О. Бауэр, - наука не разрешила, а только поставила проблему нации». [96]

В то же самое время, в отечественной этнологии до сих пор преобладает эволюционистское понимание нации, которое основывается на стадиальном отличии нации как исторического типа этноса от предшествующих ей типов (этапов) – племени и народности. В упомянутой нами выше теории этноса Ю. В. Бромлея были сформулированы и основные признаки нации. Это – унификация языка (распространение его литературных форм через литературу, средства массовой информации); развитие профессиональной культуры и искусства; формирование социально-классового состава, соответствующего эпохе промышленного развития; наличие определенных форм государственности или сильно развитого движения за ее достижение; определенная экономическая общность. [97]Здесь в результате также восторжествовала тенденция придания понятию «нация» не столько этнического, сколько социального смысла. «Социалистические нации» (включающие к тому же этнические группы, постепенно «подтягиваемые» до общего уровня, например, коренные малочисленные народы Крайнего Севера) в перспективе должны были «слиться» в единую общность, в которой этнические различия уже не были существенны и «не просматривались». Это «слияние» и было зафиксировано в уже упомянутой «новой исторической общности» - советский народ. Само название которой («советский») имело уже не этнический, а ярко выраженный политический, идеологический смысл.

Постоянная подмена социально-политического и этнонационального смысла понятий «народ» и «нация», приводит нередко к парадоксальным ситуациям. Так, один из известных российских этнологов В. И. Козлов справедливообращает внимание на некоторое противоречие в тексте российской Конституции, где сказано следующее: «Мы – многонациональный народ Российской Федерации…»(!). Получается аналогия указанного выше «советского народа». Хотя очевидно, что «скалькировано с Конституции США, но people – скорее люди, чем народ». [98] В этой формулировке народ включает в себя нации, но первое понятие находится в русле не этнической, а политико-гражданской концепции (народ как согражданство, политическая нация, российская нация), а второе – в русле этнической концепции (нации как этносы, народы).

Таким образом, есть все основания говорить о двух основных вариантах современного понимания нации: этническом и политическом (гражданском). Для их различения в современной отечественной литературе иногда применяются понятия «этно-национальный» и «гражданско-национальный». В первом варианте – нация представляет собой разновидность этноса или историческую стадию, исторический этап его развития. Здесь нация наделяется всеми признаками этноса, т. е. единством языка, сознания своего происхождения, культуры и т. д., но на более высоком уровне развития, приводящем к образованию собственной государственности. Но в этом случае, трудно говорить, например, о единой французской, швейцарской или канадской нации, так как граждане этих стран различаются и по этническому происхождению, и по языку, и, соответственно, по культурным традициям. Известный историк и этнолог Ю. И. Семенов предложил в связи с этим использовать категории «субнация» и «супернация». Так, например, в Великобритании англичане, шотландцы и валлийцы, являющимися 3 этническими общностями, т. е. тремя нациями вместе составляют (как субнации) британскую нацию (супернацию). [99] Нечто аналогичное – в Швейцарии и Франции. Причем, если все граждане данной страны, имеющие разное этническое происхождение, считают эту страну своим отечеством, то мы имеем дело с единой нацией (супернацией). Если же они отечеством считают только часть территории, на которой живут, то в стране – несколько наций (субнаций). Образование «супернации» или, говоря словами Ю. И. Семенова, единого социора (социально-исторического организма), признаваемого отечеством, совсем не обязательно означает ассимиляцию, т. е. слияние разноэтничных групп. Пример – Франция, где бретонцы, баски и корсиканцы, не ассимилировавшись, сохраняя свою этническую, доставшуюся от предков, культуру, традиции, язык, тем не менее, входят в состав французской нации, признают Францию своим отечеством. С этих позиций Ю. И. Семенов объясняет и причины распада СССР: сознательный, осуществляемый государством, процесс «мононациезации» - создания, конструирования «единой нации – советского народа» проходил одновременно с нациезацией ряда этносов. То, что этот второй процесс обогнал первый и стало, по словам Ю. И. Семенова, причиной распада казавшегося незыблемым Советского Союза и образования на его территории самостоятельных государств. [100]. Здесь очень важно, по мнению ученого, понять различие сущности и характера этнических и национальных процессов. Если этнические процессы (ассимиляции, консолидации и т. д.), по мнению ученого, происходят стихийно, бессознательно, то национальные процессы, национальные движения представляют собой сознательное движение к определенной цели. Если следовать «стадиальному» пониманию нации как «развившегося этноса», то следует признать, что российская «супернация» состоит из этнических образований разного уровня. То, что, например, коренные малочисленные народы Крайнего Севера в некоторых случаях имеют относительную культурно-территориальную автономию (автономные округа – Чукотский, Корякский, Ханты-Мансийский, Ямало-Ненецкий, Ненецкий и т.д.), несмотря на все усилия по «нациезации» не делает их «нациями» в указанном выше (стадиальном) смысле (в частности, по критерию формирования «социально-классового состава, соответствующего эпохе промышленного развития»), так как речь идет о другом культурно-цивилизационном типе этнической общности, в значительной степени сохраняющей естественные (в рамках своего ландшафта) традиционные способы природопользования. Европейские критерии «нациезации», связанные с европейскими же принципами стадиальности хозяйственного развития и соответствующей им социальной стратификацией, здесь оказываются не применимы в силу природно-климатических условий. Нечто аналогичное, очевидно, - в Канаде, где часть коренного населения – инуиты (эскимосы) получила совсем недавно территориальную автономию (это новое административно-территориальное образование называется Нунавут, что в переводе с инуитского означает «наша земля»). [101] Но, с другой стороны, вряд ли критерий «бессознательности» и «сознательности», предложенный Ю. И. Семеновым может помочь в решении указанного вопроса, так как современные этнические процессы в форме этнических движений коренных (аборигенных) народов во всем мире, направленные на защиту их прав (земельных, политических и др.) отличаются высоким уровнем сознательности и целенаправленности, а иногда и организованности, но далеко не всегда могут рассматриваться как национальные в указанном выше смысле.

Разумеется, дело не в употребляемых терминах (хотя их двойной смысл порождает немало путаницы), а в понимании самого главного – движущих силах этнических и национальных процессов. Здесь мы выходим за пределы этнологической парадигмы ПМО в область политологическую. За терминологическими разночтениями и словоупотреблениями стоит достаточно острая и актуальная для России проблема, касающаяся этнической политики государства (и внутренней, и внешней), непосредственно затрагивающая сферу межэтнического или межнационального общения, - проблемы соотношения этнонациональной (этнической) и гражданско-национальной идентичности. Альтернатива здесь сегодня такова: либо гражданское единство общества достигается путем его консолидации в качестве единой российской нации, согражданства и «забвения», «снятия» этнической идентичности граждан, как фактора, разрушающего общероссийское гражданское национальное единство; либо поддержка этнической идентичности граждан, имеющих разное этническое происхождение (и часто связанную с ним конфессиональную религиозную принадлежность) рассматривается в качестве фундамента, на котором только и может быть построено гражданское национальное единство российского общества.

Если рассматривать эту проблему в русле «конструктивисткой» парадигмы, то, естественно, более приемлемым оказывается первый вариант (хотя, на наш взгляд, он себя уже скомпрометировал в опыте конструирования «советского народа» как идейно-политической общности, для которой этнический фактор не играет существенной роли). Если же опираться на парадигму «примордиалистскую», то игнорирование этнической идентичности, связанной с культурной духовной преемственностью поколений, в ситуации многоэтничности, поликультурности российского общества, представляется недопустимым и чреватым деструктивными политическими последствиями.

Это вопрос – и политический, и, одновременно, педагогический, потому, что именно через систему образования – воспитания и должна осуществляться трансляция указанной ценностной позиции новым поколениям. На наш взгляд, этно-национальная и гражданско-национальная идентичности не находятся в антагонистическом (т. е. непримиримом) противоречии. Их противопоставление (или, наоборот, гармонизация) – вопрос конкретной политической практики, которая может быть реализована, в частности, в практике образовательной, педагогической. Подчеркнем, что здесь теория и практика педагогики межнационального общения приобретает свой подлинный статус, как необходимое средство, инструмент решения остроактуальных, жизненно важных для общества проблем.

Особое значение в связи с этим приобретает уже затронутая нами выше категория идентичности, ставшая одной из центральных в современной психологии и социологии. Ее рассмотрение мы осуществим в следующих разделах нашего учебного пособия – в русле анализа этнопсихологической и этносоциологической парадигм педагогики межнационального общения.

Наконец, мы должны сделать еще одно принципиальное терминологическое уточнение, непосредственно касающееся наименования интересующей нас области педагогической теории и практики. В свете рассмотренной нами выше неоднозначности смысла категорий «нация», «национальный» понятие «межнациональное общение» может быть интерпретировано и как «межэтническое». Но это означало бы определенное сужение предмета нашего интереса, выведения за его пределы той сферы отношений, которые привычно относят к международной сфере ивыводят за пределы отношений этносов (народов в этнологическом смысле) внутри государства, общества. Но, во-первых, отношения «внутри этносов» (в данном случае «этникосов», по Бромлею) все чаще выходят за границы государств (речь идет о взаимоотношениях так называемых «титульных этносов» с соответствующими этническими диаспорами в других странах); во-вторых, международные (межгосударственные) отношения сегодня часто выступают и в форме отношений (иногда конфликтных) между этносами. Яркий пример тому – отношения сербов и албанцев, сложившиеся в связи с целенаправленной «албанизацией» исторической этнической территорией сербского народа «Косово и Метохии», которая привела в феврале 2008 г. к одностороннему, нарушающему принятые международные нормы, отторжению ее от сербского государства. Таким образом, международные и межэтнические (межнациональные) отношения оказываются тесно переплетенными. Соответственно, и осмысление, и решение их должно осуществляться на междисциплинарной основе, в частности, с участием этнологии, а не только лишь средствами политической науки. Поэтому наше обращение в дальнейшем к некоторым вопросам международной политики будет осуществляться в русле этнополитологической парадигмы педагогики межнационального общения. Целесообразность такого подхода подтверждается и соответствующей тенденцией в современной мировой этноконфликтологии. «Практически до начала 1990-х г.г., отмечает В. А. Авксентьев, - этнические конфликты трактовались в основном как «коммунальные», межобщинные конфликты или конфликты между этнической группой и государством. Исследователи старались развести межэтнический и международный конфликты. В том числе на уровне категориального анализа. Ситуация существенно меняется в 1990-е г.г., особенно во вторую половину десятилетия, когда анализ этнических конфликтов с учетом международной обстановки становится один из приоритетных направлений в этноконфликтологии».[102]

В свете вышеуказанного мы исходим из широкого смысла понятия «межнациональное общение», учитывающего оба его ракурса – этно-национальный и гражданско-национальный.

Вопросы и задания:

• Объясните, почему, начиная с 70-х годов ХХ века, в мировой этнологической науке особую роль приобрели исследования «этничности», «нации» и «национализма».
• Чем различаются два основных подхода в понимании нации – «этнический» и «гражданский»?
• Сопоставьте понятия «народ» и «нация». Объясните различия.

· Можно ли, на Ваш взгляд, достичь гражданского единства в многонациональном и поликультурном обществе, не поддерживая сознательно этническую идентичность граждан? Аргументируйте ответ.

· Ведет ли поддержка этнической идентичности к нарушению гражданского единства в России? Аргументируйет ответ на конкретных примерах.

· В чем различие в понимании соотношения этнической и гражданской идентичности в рамках «примордиалисткого» и «конструктивистского» подходов?