Михаил Моргулис. 5 страница

«Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю». Ни­какое личное право не защищает в мире эту общину чу­жаков. Но они и не притязают, ибо они кротки: живут, от­казавшись от любого личного права ради Иисуса Хрис­та. Их бранят – они тихи, над ними чинят насилие – они терпят, их прогоняют – они уходят. Они не ведут тяжбу, отстаивая свое право, не заставляют всех волноваться, ес­ли попрано их право. Они не хотят личного права. Они хотят исполнять только право Бога; non cupidi vindictae, как гласит раннецерковное высказывание. Что является правом для их Господа, то для них и право. Только это. По каждому слову, по каждому жесту ясно, что их принад­лежность – не земная. Оставьте их небу, говорит сочув­ственно мир, поскольку они принадлежат ему[7]. Но Иисус говорит: Они должны наследовать землю. Этим бесправным и бессильным принадлежит земля. Те, кто сейчас пра­вит ею, опираясь на силу и несправедливость, утратят ее, а те, кто совершил отречение, кто был кроток вплоть до креста, будут править новой землей. Здесь подразумева­ется не взыскующая праведность Бога, касающаяся внутреннего мира (Кальвин), а то, что если Царство Небесное придет, то земной облик обновится и земля станет общиной Иисуса. Бог не оставляет землю. Он ее сотворил. Он послал на землю Своего Сына. Начало положено уже тог­да. Знак подан. Уже здесь дан кусок земли бессильным, которые имеют свою Церковь, свое приобщение, свои име­ния, братьев и сестер – среди гонений вплоть до креста. Но и Голгофа – тоже кусок земли. С Голгофы, где умер Кротчайший, должна обновиться земля. Когда настанет Царство Божье, то кроткие наследуют землю.

«Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они на­сытятся». Не только в отречении от личного права, но да­же в отречении от личной правды живут те, кто последо­вал за Христом. Они не имеют никакой личной славы за свои деяния и жертвы. Они не могут иметь правды иначе, нежели алкая ее и испытывая жажду по ней; на земле ни личной правды, ни Божьей; у них всегда перед глазами грядущая правда Божья, но сами они воздвигнуть ее не могут. Те, кто следует Христу, будут алкать и жаждать в пути. Они жаждут прощения всех грехов и полного обновления, нового бытия земли и исполнения правды Божь­ей. Еще тяготеет проклятие над миром, еще лежит на них грех мира. Тот, Кому они следуют, должен умереть на крес­те, будучи проклят. Оставшееся томление по правде есть Его последний крик: «Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты меня оставил?» Но ученик не выше своего учителя. Они следуют Ему. Они блаженны в этом, ибо им обетовано, что они насытятся. Они воспримут правду не только ушами – им по справедливости полагается и телесное насыще­ние. В грядущем они будут вкушать хлебы истинной жиз­ни, причащаясь к своему Господу. Они блаженны во имя этого будущего хлеба; ибо они имеют этот хлеб уже теперь. Тот, Кто есть хлеб их жизни, во всех их алканиях с ними. Это блаженство грешников.

«Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут».Эти неимущие, эти чужаки, эти немощные, эти грешники, эти последовавшие за Христом живут с Ним только в от­речении от личного достоинства, ибо они милостивы. Им мало своей нужды, своих лишений, они полны участия к чужой нужде, чужой низости, чужой вине. Они питают неодолимую любовь к обездоленным, больным, убогим, униженным и угнетенным, к бесправным и изгнанникам, ко всему, что тревожится и мучается; они ищут тех, кто ока­зался в грехе и вине. Никакая нужда не бывает слишком глубока, никакой грех – слишком ужасен, милосердие простирается и на них. Милостивый одаряет своей честью опозоренного, принимая его позор на себя. Он – рядом с мытарем и грешником, с готовностью переносит их позор в единении с ними. В своей милости они отдают высшее благо человека – собственное достоинство и честь. Они знают только одно достоинство и честь: милосердие их Гос­пода, которым они и живы. Он не стыдится своих учени­ков, Он стал людям как брат и нес их позор до смерти на Кресте. Это – милосердие Иисуса, исходя из которого толь­ко и могут жить те, кто связан с Ним, милосердие Распя­того. Это милосердие склоняет их забыть личную честь и достоинство и искать общества грешников. Падет позор и на них – они все равно блаженны. Ибо они достигли ми­лосердия. Когда-нибудь Бог склонится к ним и возьмет их грехи и позор. Бог даст им Свою славу и возьмет у них их бесчестие. Это будет Божьей славой: нести позор грешни­ков, облекая их Своей славой. Блаженны милостивые, так как они имеют Всемилостивейшим Господа.

«Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят».Кто чист сердцем? Лишь тот, кто полностью отдал свое сердце Иисусу, чтобы Он царил там; кто не запятнал свое сердце ни своей злобой, ни тем что обладал имением. Чистое серд­це – это наивное сердце ребенка, которое не ведает о доб­ре и зле, сердце Адама до грехопадения, в котором царит даже не совесть, а воля Иисуса. Кто пребывает в отрече­нии от собственного добра и зла, от собственного сердца, кто в покаянии уповает единственно на Иисуса, сердце то­го чисто словом Иисуса. Чистота сердца здесь противоположна любой чистоте внешней, к которой, между про­чим, относится и чистота помыслов. Чистое сердце чисто от добра и зла, оно всецело и безраздельно принадлежит Христу, видит только Его, предшествующего. Узрит Бога лишь тот, кто в этой жизни смотрел только на Христа, Сына Божия. Его сердце свободно от запятнанных образов, не завлечено и не извлечено разнообразием собственных желаний и помыслов. Оно целиком поглощено созерцанием Господа. Бога узрит тот, чье сердце стало зеркалом образа Иисуса Христа.

«Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сы­нами Божиими». Последовавшие за Христом призваны к миру. Когда Иисус призвал их, они нашли свой мир. Ии­сус – их мир. Но они должны не только иметь мир, но и творить его.[8] При этом они отрекаются от насилия и мятежа. В деле Христовом это никому еще не помогало. Царство Христа есть царство мира, и в общине Христовой при­ветствуют друг друга пожеланием мира. Ученики Христа хранят мир, в котором они предпочтут страдать, нежели причинить страдание другому; они оберегают единение, когда другой посягнет на него; они отрекаются от само­утверждения и смиренно переносят ненависть и неспра­ведливость. Они преодолевают зло добром. Так они стано­вятся основателями Божеского мира в мире ненависти и войны. Но нигде их мир не станет большим, кроме как там, где они обратили к миру злых и готовы страдать за них. Миролюбцы понесут крест вместе со своим Господом, ибо мир сотворен на Кресте. Так как они вступили на мирное поприще Христово, то они и призваны к поприщу Сына Божия, оттого будут и они сами названы сынами Божьи­ми.

«Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное». Речь здесь не о правде Божьей, но о страдани­ях учеников Иисуса за правое дело, за правые суждения и дела. Они, последовавшие за Христом, отделяются от ми­ра через суждения и деяния, отрекаясь от имений, счас­тья, права, правды, чести, силы; они выброшены из мира. И потому ученики становятся гонимыми за правду. Не при­знание, но отвержение – вот чем вознаградил их мир за их слова и дела. Важно, что Иисус нарекает Своих учени­ков блаженными и там, где они страдают не обязательно непосредственно ради Него, но и во имя правого дела. Им выпало то же обетование, что и нищим. В качестве гони­мых они уподобляются последним.

Здесь, заканчивая речь о наречении блаженными, мы сталкиваемся с вопросом: какое же, собственно, место в мире еще остается такой общине? Ясно стало, что для нее есть только одно место, а именно то, где наибеднейшие, про­сящие милостыню, наикротчайшие, – Крест на Голгофе. Община нареченных блаженными – это община Распя­того. С Ним она потеряла все, но с Ним же все и нашла. С Креста Он только взывает: блаженны, блаженны. Но Иисус обращается исключительно к тем, кто может этим овладеть, к ученикам, и притом обращаясь непосредствен­но: «Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и вся­чески неправедно злословить за Меня; Радуйтесь и весе­литесь, ибо велика ваша награда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде вас». «За Меня» – учени­ки будут поносимы, но встречены Самим Иисусом. Все па­дает на Него, ибо их будут поносить из-за Него. Он несет вину. Слово поношения, преследование до смерти и несправедливое злословие побеждаются блаженством учеников в их единении с Иисусом. И только одно и может произойти: мир разразится против кротких чужаков словами, насилием и клеветой. Слишком угрожающ, слишком громок голос этих нищих и кротких, слишком терпеливо и тихо их страдание; слишком могуче свиде­тельствует эта кучка учеников Иисуса о мирской не­справедливости. Это смерти подобно. Когда Иисус взыва­ет: блаженны, блаженны, – мир кричит: прочь! прочь! Да, прочь! Но куда? В Царство Небесное. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах. Там нищие находятся в чертоге радости. Сам Бог смывает у плачущего слезы чужбинности и насыщает голодного Своим причас­тием. Израненные и измученные тела предстают преобра­женными и вместо одежды греха и раскаяния облекают­ся в белые одежды вечной правды. Из этой вечной радо­сти уже сюда проникает призыв к общине последовавших за Господом у Креста – призыв Иисуса: блаженны, блаженны.

 

Зримая община

 

«Вы – соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к чему негодна, разве как выбросить ее вон на попрание людям. Вы – свет ми­ра. Не может укрыться город, стоящий на верху горы. И зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвеч­нике, и светит всем в доме. Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прослав­ляли Отца вашего Небесного» (Мф 5,13-16).

 

Нареченные блаженными в благодати следования и призванные Распятым – к ним обращение. Хотя наречен­ные блаженными полностью достойны Царства Небесно­го, будучи вынужденными на этой земле оказываться бес­полезными для жизни, – здесь они отмечены как символ незаменимого блага на земле. Они – соль земли. Они – благородство добра, высшая ценность из всего, что есть на земле. Без них земля не смогла бы больше существовать. Солью будет сохранна земля – земля будет жить ради нищих, незнатных, слабых, отвергнутых миром. Она ничтожит их собственную жизнь тем, что изгоняет учеников, и – о чудо! – именно ради этих отвергнутых земля должна жить дальше. Эта «божественная соль» (Гомер) сохраня­ется в своей действенности. Она оказывает решающее влияние на всю землю. Это ее субстанция. Так ученики направлены не только к Царству Небесному – им напо­минается и о земной миссии. Будучи связаны единственно с Иисусом, они стали земле – солью. Если Иисус на­зывает солью земли не Себя Самого, а учеников, то их действенность Он переносит на землю. Он вовлекает их в Свою работу. Он остается среди народа Израилева, учеников же посылает по всей земле. Единственно пото­му, что соль остается солью, и сохраняется чистая, при­правляющая сила соли, земля будет сохранна солью. Как ради самой себя и ради земли соль должна оставаться солью, так и община учеников должна оставаться тем, чем она стала в призыве Христа. В этом заключена ее истинная действенность в отношении земли и ее сохра­няющая сила. Соль должна быть нетленной и потому постоянной силой очищения. Потому Ветхий Завет нуж­дается в соли для жертвоприношения, потому в като­лическом обряде крещения ребенка соль кладется на язык (Исх 30:35; Иез 16:4). В нетленности соли содержится залог прочности общины.

«Вы [есть] соль» – а не: вы должны быть солью! Это не в воле учеников – стать солью или нет. На них и не направлен призыв стать солью земли. Но они являются ею, хотят они того или нет, силою призыва, выпавшего им. Вы [есть] соль – а не: имейте соль. Это было бы преуменьшением – захотеть вместе с реформаторами уподо­бить соли весть, которую несут ученики. Здесь же имеется в виду все их существование, заново созижденное призы­вом Христа к следованию, это существование, нареченное блаженным. Кто, застигнутый призывом Иисуса, воспо­следовал Ему, того – во всем его бытии – этот призыв сде­лал солью земли.

Другая возможность, впрочем, состоит в том, что соль теряет силу, переставая быть солью. Она перестает воз­действовать. Тогда, конечно, она в самом деле ни к чему больше не годится, разве что выбросить. В этом отличитель­ное свойство соли. Любая вещь должна быть присолена. Но соль, потерявшая силу, уже никогда не сможет солить. Она может все, можно и порченный материал спасти с по­мощью соли; однако соль, утратившая силу, сама испорче­на безнадежно. Это другая сторона. Это грозный суд, возвышающийся над общиной учеников. Земля должна быть спасена общиной; только вот община, которая пере­стает быть, чем она является, потеряна для этого спасе­ния. Призыв Иисуса Христа означает стать солью земли или быть изничтоженным, следовать или же – призыв сам изничтожит призываемого. Еще одной, следующей воз­можности для спасения нет. Ее не дано.

Община учеников вместе с призывом Иисуса удостое­на не только незримой действенности соли, но и зримого сияния света. «Вы [есть] свет» – и снова не: вы должны стать! Призыв сам осуществляет это. И по-другому быть не может – они свет, который виден; а было бы по-другому, то призыв был бы обращен, очевидно, не к ним. Что за невозможная, бессмысленная цель стояла бы перед учени­ками Иисуса, перед этими учениками – хотеть стать светом мира! Напротив, они уже превращены призывом, после­довав Христу. Опять же не: вы имеете свет, но: вы и есть он! Не что-то дарованное вам, как ваша проповедь, есть свет, но вы сами есть свет. Тот, Кто сказал о Себе: Я есмь свет, говорит Своим ученикам: вы – свет на всю вашу жизнь, поскольку вы призваны. И поскольку вы свет, вам незачем больше оставаться в сокрытости, где, может, и хо­тели бы остаться. Свет светит, и не может укрыться город на верху горы. Он не может этого. Он виден во все концы равнины, будь это крепкий город или укрепленный замок, будь это распавшиеся руины. Этот город на верху горы – какой израильтянин не подумает при этом об Иеруса­лиме, городе, возведенном высоко, – и есть община уче­ников. Последовавшие при всем при том уже более не стоят перед решением: единственное решение, которое им дано, уже выпало. Они должны лишь быть чем они есть – либо они не последователи Иисуса. Последовавшие за Ним суть зримая община, ее следование есть зримое де­ло, которым они выделяются из мира, – либо же это ни­какое не следование. Именно следование Христу видно так, как свет в ночи, как гора на равнине.

Бегство к сокрытости есть отрицание призыва. Общи­на Христа, которая желает быть скрытой, уже более не есть последовавшая Христу община. «И зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме» – здесь опять-таки говорится о другой воз­можности: по своему произволу скрыть свет, чтобы он по­гас под сосудом, чтобы отвернуться от призыва. Сосудом, под которым зримая община укрывает свой свет, может точно так же стать боязнь людей, понятая как осознан­ная мирская затея ради какой-нибудь цели, – и они или превратятся в разновидность миссионеров, или же избег­нут ложно истолкованной любви к людям! Но могла бы образоваться – и это еще опаснее – так называемая ре­форматорская теология, которая осмеливается называть себя theologia crucis, и признак ее в том, что она предпочи­тает «фарисейской» явности «смиренную» сокрытость в форме своего тотального осуществления в мирском обли­чии. Отличительным знаком общины становится здесь не чрезвычайная зримость, но сохранение в justitia civilis. Что свет именно не светит, есть здесь критерий христианства. Но Иисус говорит: Дайте светить вашему свету перед языч­никами. Ведь это в каждом случае свет призыва Иисуса, который тут светит. Но что же это за свет, в котором дол­жны сиять эти последовавшие за Иисусом, эти ученики, нареченные блаженными? Что за свет должен прийти из того места, на которое притязают ученики? Что общего имеет незримость и сокрытость Креста Господня, у кото­рого стоят ученики, с тем светом, который должен сиять? Разве нельзя следовать прямо из этой сокрытости, чтобы и ученики могли остаться в сокрытости, а не на свету? Это злобное мудрствование, выводящее из Креста Господня мирское обличье для Церкви. И простодушному слушате­лю совершенно не ясно то, что у Креста стало зримым не­что чрезвычайное? Или это нечто вроде justitia civilis, лю­бая затея мирского толка есть крест? И крест не есть что-то, что, к ужасу прочих, стало невероятно зримо в полной темноте? И недостаточно очевидно, что Христос оставлен всеми и должен страдать, что Он заканчивает Свою жизнь перед городскими воротами на горе позора? Это не оче­видно?

В этом свете должны стать зримыми добрые дела уче­ников. Не вас, но ваши добрые дела должны увидеть они, говорит Иисус. Что это за добрые дела, которые станут зримы в этом свете? Не может, конечно, быть никаких дру­гих дел, кроме тех, которые Иисус Сам сотворил в них, ког­да призвал их, когда сделал их светом мира у Своего Кре­ста: нищета, чужесть, кротость, миролюбие и, наконец, го­нимость и отверженность, и на всем одно: нести крест Иису­са Христа. Крест есть необычайный свет, который светит так, что в нем становятся видны все добрые дела учеников. Притом речь ведь не о том, чтобы Бог стал зрим, но чтобы стали видны «добрые дела» и чтобы люди хвалили Господа за эти добрые дела. Зримым становится! Крест, и зримыми становятся дела Креста, зримыми становятся нужда и отречение тех, кто наречен блаженными. Но те­перь уже не человек, а лишь Бог должен радоваться о Кресте и такой общине. Если бы добрые дела были всего лишь всевозможными людскими добродетелями, тогда о них радовался бы не Отец, а ученики. Но ученику, несу­щему крест, общине, воссиявшей светом и открыто распо­ложившейся на горе, радоваться нечему – об их «добрых делах» может радоваться лишь Отец Небесный. Так они видят Крест и крестную общину и верят Господу. Но это – свет Воскресения.

 

Праведность Христа

 

«Не думайте, что Я пришел нарушить закон или проро­ков; не нарушить пришел Я, но исполнить. Ибо истинно го­ворю вам: доколе не прейдет небо и земля, ни одна йота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все. Итак, кто нарушит одну из заповедей сих малейших и научит так людей, тот малейшим наречется в Царстве Небесном; а кто сотворит и научит, тот великим наречется в Царстве Небесном. Ибо, говорю вам если праведность ва­ша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное»

(Мф 5:17-20).

 

И ведь неудивительно, если бы ученики с таким обето­ванием, полученным от их Господа, в котором обесцени­вается все, что ценится в глазах народов, и нарекается блаженным все, что было обесцененным, могли вооб­разить, что закону пришел конец. Ведь они были под­ходящими и замечательными в качестве тех, кому все доставалось из вольной Божьей благодати, тех, кто владел всем как верные наследники Царства Небесного. Они имели полное и личное единение с Христом, Который обновлял всё. Они были соль, свет, город на верху горы. Так миновалось все старое. Казалось, вот-вот, и Иисус теперь проведет окончательную разделительную черту между Собой и всем старым, провозгласит закон древ­него союза-завета отмененным, нарушит его в Сыновней Своей свободе и отменит для общины. После всего, что произошло ученики, могли подумать, как Маркион, ко­торый, полагая, что это иудаистская подделка, произвел следующее изменение текста: «Вы полагаете, что Я при­шел исполнить законы или пророков? Я пришел нару­шить, а не исполнить». Многократно после Маркиона читали и излагали таким образом слова Иисуса. Но Иисус говорит: «Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков...» Христос подтверждает силу закона и древнего союза-завета.

Как это понимать? Мы знаем, что это обращено к по­следовавшим, к тем, кто связан единственно с Иисусом Христом. Никакой закон не мог препятствовать единению Иисуса с Его учениками, это ясно из изложения Луки (9:57 и след.) Следование – это связь с Иисусом Христом, единственно и непосредственно с Ним. Тем не менее, здесь воз­никает совершенно непредвиденная связь учеников с ветхозаветным законом. Иисус двояким образом говорит при этом Своим ученикам: и то, что связь с законом еще не есть следование Ему, но и то также, что связь с Личностью Иисуса Христа, минующая закон, не может быть названа следованием. Он указывает тем, кому Он даро­вал Свое совершенное обетование и полное единение, как раз на закон. Поскольку Он делает это, а Ему следуют уче­ники, потому и для них закон имеет силу. И возникает во­прос: Что имеет силу – Христос или закон? С чем я связан? Единственно с Ним или опять-таки с законом? Христос ска­зал, что между Ним и Его учениками закон ступить не может. Но Он говорит также, что нарушение закона озна­чает отделение от Него. Что это значит?

Закон – это закон древнего союза-завета, не новый за­кон, а тот, старый закон, на который указывали богатый юноша и искушающий книжник как на явную волю Божью. Единственно потому, что Христос связывает Сво­их последователей с этим законом, и возникает новая заповедь. Речь, таким образом, идет не о «лучшем», чем у фарисеев, законе; это тот же закон, который должен остаться и соблюдаться в каждой букве, до конца света, который должен быть исполнен до каждой йоты. Речь, впрочем, идет, о «превосходящей праведности». У кого нет этой превосходящей праведности, тот не войдет в Царство Небесное – именно потому, что отошел от следования Христу, Который указывает ему на закон. Но никто не смог бы обладать этой превосходящей праведностью, кро­ме именно того, к кому это обращено, кроме призванного Христом. Условием для превосходящей праведности является призыв Христа, Сам Христос.

Так становится понятным, что Христос в этом месте На­горной проповеди впервые говорит о Себе. Между превос­ходящей праведностью и учениками, от которых Он ее требует, находится Он Сам. Он пришел исполнить закон древнего союза-завета. Это предпосылка для всего осталь­ного. Иисус признает Свое полное единство с Божьей во­лей Ветхого Завета, закона и пророков. На самом деле Он ничем не дополняет Божьи заповеди, Он соблюдает их – это единственное, чем Он их дополняет. Он исполняет за­кон, именно это Он говорит о Себе. В этом истина. Он ис­полняет его до йоты. Но в силу того, что Он это исполняет, «произошло всё», что должно было произойти для испол­нения закона. Иисус будет делать то, чего требует закон, ради этого Он должен принять мученическую смерть; ибо единственно Он понимает закон как Божий закон: т.е. ни – что закон есть Бог, ни – что Бог есть закон настолько, что на место Бога ставится закон. Так превратно закон был истолкован Израилем. Грехом Израиля было обожест­вление закона и озаконивание Бога. И, наоборот, обезбоживание закона и отделение Бога от Его закона стало бы греховной превратностью для учеников. Бог и закон в обоих случаях были разъяты – или, соответственно, уравнены, – что одно и то же. Иудеи уравняли Бога и закон для того, чтобы править с помощью Божьего закона. Бог открылся в законе, и все, больше Он не Господин над законом. Если бы ученики надумали отделить Бога от Его законов, то сде­лали бы это для того, чтобы для своего блага править от имени Бога. В обоих случаях смешаны дар и Даритель, Бог отрицается с помощью закона или обетования о спасении.

Противостоя обоим превратным толкованиям, Иисус придает новую силу Божьему закону. Бог есть Даритель и Господин закона, и закон исполняется в личном приоб­щении к Богу. Нет исполнения закона без личного при­общения к Богу, и нет личного приобщения к Богу без исполнения закона. Первое значимо для иудеев, второе – для грозящего ложного истолкования учениками.

Иисус, Сын Божий, находящийся в полном единении с Богом, придает, стало быть, закону новую силу тем, что Он пришел исполнить закон древнего союза-завета. По­скольку Он был единственный, Кто это делал, то Он и толь­ко Он мог верно, учить закону и исполнению закона. Ученики должны были узнать и постигнуть это, когда Он это говорил, поскольку они знали, кто Он был. Между тем как иудеи не могли постигнуть этого, пока они Ему не ве­рили. Потому они должны были отвергнуть Его учение о законе как богохульство, а именно: как хулу на закон Бо­жий. Так ради истинного закона Иисус должен был стра­дать от ревнителей ложных законов. Христос умирает на кресте как богохульник, как законопреступник, поскольку Он придал силу истинному закону, отвергая ложно поня­тый закон.

Исполнение закона, о котором говорит Иисус, может, следовательно, произойти не иначе, как через то, что Иисус в качестве грешника будет отправлен на крест. Он Сам как Распятый есть полное исполнение закона.

Этим сказано, что Иисус Христос, и только Он, испол­няет закон, поскольку только Он находится в совершен­ном единении с Богом. Он Сам ступает между учениками и законом, но не ставит закон между Собою и Своими учениками. Путь учеников к закону ведет через крест Гос­подень. Так Иисус, указывал на закон, который исполня­ет единственно Он, по-новому связывает учеников с Собой. Он должен отвергнуть связь, возникающую помимо зако­на, поскольку это есть пустое прекраснодушие, и оттого это не связь, а полное освобождение от цепей. Беспокой­ство же учеников о том, что связь с законом может отде­лить их от Иисуса, устраняется. Оно может проистекать только из ложного понимания закона, что на деле и отде­лило иудеев от Бога. Вместо этого становится ясно, что чис­тая связь с Иисусом может быть дарована только в связи с законом Божьим.

И если Иисус находится между учениками и законом, то не для того, чтобы освободить их от исполнения зако­на, но чтобы с новой силой содействовать исполнению за­кона. Именно находясь в связи с Ним, ученики поставлены в это самое послушание. И по исполнении йоты закона с этой йотой для учеников отныне также не покончено. Ис­полнено, и все. Но как раз поэтому здесь остается в силе то, что великим наречется в Царстве Небесном тот, кто со­творит и научит. «Сотворит и научит» – нужно ведь поду­мать о законоучении, которое освобождает от дела тем, что хочет заставить закон служить только познанию, чтобы было невозможным его исполнение. Такое учение не мо­жет ссылаться на Иисуса. Закон сотворен, и сам он дол­жен твориться. Кто, следуя Христу, остается в нем, тот исполнил закон, тот сотворит и научит закону, следуя Христу. Только творец закона может пребывать в едине­нии с Иисусом.

Учеников отделяет от иудеев не закон, но «превосхо­дящая праведность». Праведность учеников «возвышает­ся» над книжниками. Она превосходит их, она – нечто чрезвычайное, особенное. Здесь впервые звучит понятие περισσευειν которое в стихе 47-м имеет для нас большое значение. Мы должны спросить: в чем состоит праведность фарисея? В чем состоит праведность ученика? Несомнен­но, что фарисей никогда не заблуждался насчет Св.Пи­сания, закон пусть будет изучен, но не сотворен. Фарисей хотел быть пленником закона. Его праведность заключается в его непосредственном, буквальном исполнении заповеданного в законе. Его праведностью было его дело. Полная одинаковость его дел с заповеданным в законе бы­ла его целью. И однако же должен был оставаться зазор, который покрывался бы прощением. Его праведность остается несовершенной. Праведность учеников также могла бы заключаться только в деле исполнения закона. Кто не исполняет закон, не может быть назван праведным. Но дело учеников превосходит дело фарисеев тем, что в действительности это – совершенная праведность, в отли­чие от несовершенной у фарисеев. Как так? Превосход­ство праведности ученика состоит в том, что между ним и законом стоит Тот, Кто совершенно исполняет закон и в единении с Которым был ученик. Он видел себя не как неисполнившего, но как уже исполнившего закон. Прежде чем он начинает быть послушным закону, закон уже исполнен, его притязание уже осуществлено. Праведность, которой требует закон, уже налицо; это праведность Иису­са, Который идет на крест ради закона. Однако посколь­ку эта праведность есть не только оказанное благо, а совершенное и истинное единение с Богом, потому Иисус не только обладает праведностью, но и является ею. Он яв­ляется праведностью учеников. Своим призывом Иисус частично отдал ученикам Себя Самого, Он даровал им Свое единение, сделал их участниками Своей праведно­сти, даровал им Свою праведность. Праведность учеников – это праведность Христа. Желая сказать единственно это, Иисус приступает к Своим словам о «превосходящей пра­ведности», указав, что исполнит закон. Христова же пра­ведность действительно есть праведность учеников. Она, конечно, в строгом смысле остается дарованной правед­ностью, будучи дарована призывом следовать Христу. Это праведность, которая заключается именно в следовании и уже по наречении блаженства получает обетование Царства Небесного. Праведность учеников есть правед­ность у Креста. Это праведность нищих, просящих ми­лостыню, голодных, кротких, миролюбцев, гонимых – ради призыва Иисуса Христа, зримая праведность тех, кто именно благодаря ей и является светом в мире и городом на горе – ради призыва Иисуса Христа. В том правед­ность учеников «превосходит» таковую у фарисеев, что она покоится единственно на призыве Иисуса к единению с Тем, Кто единственно исполняет закон; праведность уче­ников является действительной праведностью тем, что она отныне творится волею Божьей – исполнить закон. Рав­но как и праведность Христа следует не изучать, но имен­но соделывать. Иначе она не превосходит того закона, который изучается, не исполняясь. Об этом соделывании Христовой праведности учениками говорит все последо­вавшее за этим. Оно заключено в слове «следовать». Это действительное, простое дело в вере в праведность Хрис­та. Праведность Христа – это новый закон, закон Хрис­та.