ДОКТОР ВЕЧНОСТЬ
Ночью, всегда в установленный срок,
Тьму разрезает колючий звонок.
Не подходи, это меня…
Кроатон
Инсайдер
*
Я сидел на кухне у Стёпки уже через пятнадцать минут. Да нет, меньше. Спал же одетым, потом просто плеснул в лицо пару раз водой из-под крана, прошёлся по зубам щёткой без пасты, шмыгнул по лестнице, на кухне автоматически взял яблоко, проскользнул мимо спящей мамы, по дороге успел пару раз откусить фрукт, но потом подошёл к Стёпкиному дому и выбросил яблоко в канаву. Так что на всё ушло минут двенадцать.
- Что ты там за фигню говорил? - сходу бросаю я, плюхаясь на стул напротив Стёпки. Пальцы обеих рук друга переплетены вокруг бокала с дымящимся чаем. Взгляд будто немного уставший.
- Как-то ты быстро прикатил.
- Да я сразу выскочил. Просто… блин, если это шутка, то…
- Ты завтракал? – спрашивает Стёпка.
- Какой там завтрак, сдурел? Говори, что придумал!
Стёпка хмурится.
- Так. Твой брат никуда не убежит. Всё равно мы уже вряд ли его спасём, поэтому ты должен поесть.
Я оглядел кухню, нащупал взглядом корзинку с бананами и говорю:
- Дай банан.
- А дома ты тоже бананом завтракаешь?
- Нет, конечно.
- Кстати, а что ты ешь на завтрак обычно?
Я хмурюсь и думаю, каким бы ни был лучший друг, всё равно он не всё о тебе знает, а вот Андрюшка выучил мой завтрак наизусть.
- Вообще, не знаю вредно это или нет, но я каждое утро ем яичницу, бутер с маслом, соком её запиваю.
- Ну вот видишь, - Стёпка встаёт и достаёт сковороду.
- Да брось, ты чего яйца будешь мне жарить? – смеюсь я.
- О твоём брате. – Стёпка не обращает на меня внимания. Ставит сковороду на огонь и капает на неё подсолнечного масла. – Вообще, я подумал о нём десятого даже, но вчера вдруг в комнате, когда мы говорили с тобой, меня осенило. Помидорку порезать?
Стёпка достаёт из другой корзины томат и протягивает мне.
- Блин, идиот, делай что хочешь, - машу рукой я, напрягший внимание на Андрюшке.
Дольки помидора зашлёпали по сковородке, а Стёпка продолжил:
- Ты говоришь, что в тот день, двадцать третьего июля, Андрюха и правда предсказывал твои шаги? И это не шутки?
- Ну… - я задумываюсь. Как давно это было, вечность назад. – Помню, что про пасту он сказал. Перечислил продукты, которые мама купит, да и всё. Но он и ошибся.
Стёпка хмурится и на долю секунды перестаёт резать помидор. Задумчивый взгляд косится в мою сторону.
- Он сказал, что утром, когда я буду делать яичницу, мне попадёт тухлое яйцо, но так не оказалось.
Дольки томата снова зашлёпали на сковородку.
- Да, помню. Ты задумался? – спрашивает Стёпка.
- Задумался о чём?
- Когда начал делать яичницу, ты подумал, о том, какие яйца взять?
Я теряюсь.
- Да не помню как-то. Может, и задумывался.
Отбросив половинку томата на полку, Стёпка достал из холодильника два яйца. Внимательно посмотрел на них и прищурился:
- Надеюсь, они не протухшие.
- Слушай, ты и правда мне яичницу делаешь?! – едва сдерживая смех, восклицаю я.
Стёпка смотрит на меня по-взрослому, до жути серьёзно.
- А что, не похоже? – хмурится он, а потом разбивает яйцо на сковородку. – Предпочитаешь глазунью или болтанку?
- Глазунью, - всё ещё усмехаюсь я, но шутки исчезли, и в сердце тлело лишь умиление. Не, ну правда, Стёпка поразил меня заботой и домовитостью.
- Ночью Андрюха сказал, что мы все проживаем двадцать третье июля уже в двадцать третий раз, но мы ничего не помним, просыпаясь каждое новое утро, а он помнит, так?
- Ну… вероятно. Я уже плохо помню.
Стёпка заводит глаза.
- Даже я помню почти наизусть каждое твоё слово.
- Да ну тебя. Я тогда думал, что мелкий просто стебётся.
- Кстати, зря, - опять хмурится Стёпка.
- Где он, тогда? – жму плечами я. – Инопланетяне? Правительственные организации выкрали?
В воздухе сверкает тарелка, Стёпка ловко швыряет её на стол передо мной и снимает сковороду с плиты. Яичница легко соскальзывает в тарелку с тефлоновой сковороды.
- Ешь, - кидает Стёпка и заливает сковороду водой.
- А ты?
- Я только что поел.
Я достаю из ящика стола нож и вилку, аромат жареных яиц переполняет возбуждённый мозг счастьем. А ещё, Стёпка теперь мой друг. Навеки!
- Спасибо тебе большое. Не ел яичницу как раз с двадцать третьего июля. Мать перестала готовить, а я боюсь теперь даже спускаться.
Я приступаю к еде, а Стёпка тем временем тщательно вытирает руки о полотенце.
- Что, так всё плохо? – хмурится он.
- Ещё как, - киваю. – Вчера из холодильника выкинул приличный кусок колбасы. Такой замшелый, что опарыши бы отравились. Лежит там, похоже, с двадцать третьего.
Стёпка вздыхает, достаёт из холодильника коробку грушевого сока и ставит передо мной, а потом добавляет пустой стакан.
- Ну ты прямо как моя мама, - усмехаюсь, а друг садится напротив и снова обнимает бокал чая. – Так что же с Андрюхой? Ты точно знаешь, где он? – спрашиваю я, наливая сок в стакан.
- Ага, - кивает Стёпка. – Он застрял в двадцать третьем июля.
**
Я замираю. В одной руке – сок, в другой – крышка от него.
- То есть, как застрял? – растерянно гляжу на друга.
- Ну как в тех самых фильмах, которые ты ему в пример приводил, - отвечает Стёпка. – Только… представь, что главный герой не застрявший, а те, кто ушёл по времени дальше.
Крышку я закручиваю словно во сне. Стёпка выглядит слишком серьёзным, чтобы шутить.
- Подожди, то есть как? Что он там сейчас делает?
- Не может вырваться, - пожимает плечами Стёпка и отхлёбывает чай. – Понимаешь, он дал сбой в системе. Мы проходили двадцать третьей по кругу и ничего не замечали, а он вот такой особенный. Думаю, на двадцать четвёртый раз мы вырвались из петли времени и начали жить дальше, а Андрюха остался. Может даже то, что он тебе признался, и стало толчком к нашему выходу.
Я продолжаю есть яичницу, но уже медленно. Взгляд Стёпки каменный и какой-то испытывающий. Будто он вот-вот сейчас рассмеётся и воскликнет: И ты в это веришь???
Но Стёпка молчал. Поэтому вопрос задал я:
- И ты в это веришь?
- Когда все теории отброшены и остаётся одна, она и будет верной. Шерлок Холмс, - ответил Стёпка.
- Не знаю, - говорю я с набитым ртом. – В то, что Андрюшка утонул в Заводи мне верится больше.
- Если бы, - кивает Стёпка. – Но как тогда объяснить его странное поведение двадцать третьего?
- Ну… блин…
- С ним раньше такое было?
- Вообще-то нет, - хмурюсь я. – В тот день он будто с цепи сорвался. Как будто сразу шизофренией заболел.
- Вот видишь, - пожимает плечами Стёпка. – Такое не бывает, чтобы нормальный пацан десяти лет просыпался утром ни с того ни с сего психом. Да, люди сходят с ума и в более раннем возрасте, но процесс-то это длительный. Нужны мотивы, внутренние конфликты, а насколько я помню, двадцать второго Андрюха был самым обычным мелким пацаном. Бесился, игрался, как и всегда.
Я поражаюсь, как невероятная теория может стать истиной, если её подкрепить логикой, но чёрт! Такого ж не бывает!
- И что Андрюшка сейчас делает в двадцать третьем? – спрашиваю. – Если мы все здесь!
- Я думаю, он там застрял как в кино, - отвечает Стёпка. – Существует много теорий времени. В частности, к нашей ситуации подходит теория гласящая, что мы прописываем будущее, а прошлое остаётся кинолентой. По сути, если бы мы с тобой сейчас изобрели очки путешественника во времени, мы могли бы пройти назад и снова промотать двадцать третье июля. Только там уже живём не мы, а как бы… наши персонажи просто. Ну понимаешь.
- Понимаю, но… как же бредово это звучит.
- Привыкай. В последние дни наши жизни рушатся со скоростью Чернобыльской АЭС.
- Хорошо, и откуда же эта аномалия? - пожимаю плечами я, добивая второе яйцо. Несмотря на тихий шок, творящийся в кухне, отмечаю про себя особый вкус яичницы при наличии томатов. – И можно ли как-то вытащить Андрюху оттуда?
- Мне кажется, практически невозможно, - качает головой Стёпка. – Не каждый человек может по желанию встать и пойти путешествовать по времени.
- Но! – Я вскидываю вилку. – Ты говоришь, что практически невозможно. Значит, какой-то шанс ты оставляешь.
- Да, - кивает Стёпка.
- Так а что это за шанс? Он реален?
- Он реален, - кивает Стёпка. – Ты спросил сейчас, откуда эта аномалия…
Отодвинув пустую тарелку, я придвигаюсь к Стёпке поближе. Сердце бултыхается в груди как рыба в ведре.
- Мне кажется, есть некто ответственный за происходящее. И если мы его найдём, то можем проникнуть за грани реальности, - голос Стёпки падает почти до шёпота.
- Мне страшно, - честно говорю я. – Но продолжай.
- Вспомни, тем днём к вам пришли из кабельного телевидения. И что на это сказал Андрюшка?
- Эммм… что он сказал? – признаюсь я в своём беспамятстве.
- Ты мне рассказывал, что он стоял у окна и говорил, что так не должно быть. Я очень хорошо запомнил эту фразу.
- Ты уже тогда начал обдумывать эту невероятную теорию? - хмурюсь.
- Ну… что-то в голове шевелилось, - кивает Стёпка. – То есть, твой брат проживает двадцать третий раз двадцать третье июля, мы все делаем всё по сценарию. Но вдруг приезжает откуда-то кабельная компания.
- Может… он проходит в разные миры каждый июль? Как бы, в каждом июле разные события, – предполагаю я.
Стёпка на секунду задумывается, потом качает головой.
- Исключено. Он может менять прошлое сам, судя по всему. Например, та ситуация с яйцами. Сказать, почему в яичнице не оказалось тухлого яйца?
- Почему?
- Потому что он заставил тебя задуматься. Если бы Андрюха ничего не сказал, ты бы обязательно разбил тухлое. Но он сбил тебя, заставил задуматься, и ты выбрал хорошее яйцо. События меняются если только на них влияет он. На приезд кабельщика он никак не мог повлиять.
По спине побежали мурашки.
- Ещё пару фактов, - продолжает Стёпка. – Пока ты там прихорашивался для Вероники, я ждал тебя на крыльце. Вышла твоя мама, оценила кабельщика и сказала, что у соседей накрылось кабельное. Вот он и проверяет сеть. Потом она ушла, а когда ты вышел, помнишь, фургона уже не было.
Я задумываюсь.
- Да, это я помню, - киваю.
- Так вот, фургон отъехал, но он не затормозил у соседнего дома. Он просто уехал. Я видел, как хвост ГАЗели мелькнул за поворотом. Почему же они не стали проверять другие дома? Он копался только в твоей будке.
Мой разум всё больше и больше теряется в сюрреальности.
- Чёрт, Стёпка, да ты гений, - хмурюсь я, и друг довольно откидывается на спинку стула. – Чёрт, как жаль, что мы не запомнили название фирмы.
- Ты не запомнил, - лукаво улыбается Стёпка. – И в этом есть ещё одна фишка. Пойдём со мной.
Друг повёл меня в свою комнату. Пока проходили под узкой мрачной лестницей, где в коричневой тьме на стенах спрятались старые фотографии, Стёпка продолжает говорить:
- Компания называется Сомерсет. Я выяснил у родителей, ни к какому Сомерсету наш район не подключен. Нас обслуживают Дом-сеть и Саратов-ру. Совсем другие кабельные компании, у которых даже дочерних фирм в виде Сомерсета нет. Сечёшь?
- Твари, - сжимаю кулаки я и вхожу за Стёпкой в его комнату. Только вчера мы плакали здесь, скорбя о смерти близких. Сегодня, стоило войти в дом, окунаешься в постпраздничную атмосферу: лёгкий беспорядок. И лишь фотография тёти Марины на камине напоминает: вчера проходил далеко не праздник.
Стёпка садится за компьютер и двигает мышью. Ушедший ранее в сон монитор просыпается и являет моему взору сайт компании Сомерсет. Коричневый фон, жёлтенькие буквы, слева мерцает знакомый логотип: трёхлистный клевер. Под витиеватой надписью кричал гордый лозунг: Если у вас сломалось, мы починим!
- Вот они. Я побывал на их сайте. Знаешь… По-моему, это маска.
- В смысле, - хмурюсь я, оглядывая заглавную страницу.
- Тут нет никакого контента. Ни отзывов клиентов, ни адреса, ни гостевой книги, ни форума. В Контакте о них ни слова.
- Блин, но для чего-то они создали этот сайт?
- Вот и я подумал, - Стёпка поглядел на меня и хитро прищурился. – И догадался. Они сделали его как средство связи. Смотри, внизу страницы есть мыло, куда можно высылать письма.
В комнате зависла тишина, только системник жужжит. Мы со Стёпкой переглядываемся и понимаем друг друга без слов. Он уже открывает свой ящик и спрашивает:
- Что писать?
Внутри меня закипает волна отчаянья и вроде ярости.
- Можешь открытым текстом написать: твари, сволочи, гады, верните брата! – говорю.
- Нет, погоди, - Стёпка усмехается. – Это могут быть нормальные ребята.
- То есть, ты ещё сам до сих пор не веришь в свою теорию?
- Тебе она кажется безбашенной? – друг косится на меня.
- Она мне кажется невероятно невероятной. Сказкой. Фантастикой. Ну и все другие слова на эту тему.
Внезапно взгляд Стёпки под очками становится мягким и потешным, наверное, с таким я смотрел на опарыша, когда тот спрашивал о дате смерти от проглоченной бусинки.
- Вот и мне тоже она такой кажется, - кивает Стёпка. – Она единственная, которая объясняет происходящее, но всё же, давай держаться осторожно и не выпендриваться. Письмо должно быть вежливым.
Строгий взгляд возвращается к Стёпке, и он смотрит на экран. Господи, спасибо, что подарил мне самого лучшего друга.
- Тогда пиши, что мы всё знаем, и наше всевидящее око следит за ними, - с преувеличенной воинственностью скандирую я.
- Так. Ладно. Смотри, я пишу, а ты потом корректируешь, - Стёпка хрустнул пальцами и завис над клавиатурой. Через секунду клавиши защёлкали, а по экрану побежали буквы. – 23-е июля. Андрей Бреус. Может быть объясните, почему десятилетний мальчик застрял в одном дне?
Стёпка задумался.
- Добавь фразу мы всё знаем! – строго приказал я.
- Хорошо. – Стёпка допечатал положенные слова и оценил взглядом.
- Нужно придумать подпись, - я чешу подбородок.
Комнату опять сковывает тишина, и потом друг произносит:
- Только что-то не палевное. Что-то лёгкое, что-то такое отрешённое.
Я улыбаюсь.
- Пиши: Альберт Вескер.
- Это кто? – хмурится Стёпка.
- Погугли потом. Тебе понравится.
- Ладно. Пишу: Альберт Вескер и Ко.
Стёпка приляпывает надпись и зависает над мышкой. Монитор отражается в стёклах очков, а друг так и не нажимает кнопку.
- Страшно? – хмурюсь я.
- Да, - признаётся тот.
- Боишься, что твоя теория окажется неверной?
Стёпка задумчиво усмехается.
- Боюсь, что моя теория окажется верной. Ты даже не представляешь, что будет читать наше письмо. Какие грани прячутся по ту сторону адреса.
После таких пафосных слов и мне становится страшно.
- Ну не отправляй, если боишься. По сути, мы же…
Я не успеваю договорить, как Стёпка кликает кнопкой мыши, и письмо уходит.
- Что сделано, то сделано, - говорит он.
После совершения немного пугающего обряда, Стёпка должен был взяться за уборку дома. Отец работал, Серый куда-то уехал. По словам друга, старший справляется с потерей матери как может, он тоже сейчас пребывает в периоде строительства новой жизни, и теперь старается больше времени проводить с друзьями.
Я поначалу вызвался помочь Стёпке, но тот качает головой и ведёт меня домой.
- Сначала ты кое-что проверишь, а потом, если хочешь, можешь зайти и помочь, я не против.
Возле столба с будкой у моего дома Стёпка останавливается и смотрит наверх. Мне чуточку страшно, я слышу как жужжат провода, за этим жутким звуком прячется смерть.
- Я даже не представляю, - задумчиво хмурится Стёпка. – Есть ли здесь какие-то кабельные провода? Думаю, тут только высоковольтные.
- Ты собираешься туда лезть? – шепчу я. – Ты с ума сошёл. Нас же испепелит до того, как мы дотронемся.
- Да не. Я не хочу туда лезть. Просто мыслишки, - Стёпка молчит. – К тому же, что бы он туда не впаял, оно уже не здесь.
- Они его вытащили?
- Вряд ли. Скорее, оно осталось в двадцать третьем июля, - Стёпка вздыхает и будто выходит из гипноза. Смотрит на мой дом. – Короче, если ты и правда в последний раз ел яичницу двадцать третьего числа, то проверь яйца из холодильника. Одно должно оказаться протухшим.
Мурашки догадки рассыпаются по спине, рот приоткрывается от озарения, а Стёпка усмехается, подмигивает, щёлкает пальцами и удаляется восвояси домой. Я с гулко бьющимся сердцем спешу к крыльцу. На моём внутреннем мире тикает бомба, если она и взорвётся, то уже через несколько секунд.
Под ошалелый взгляд сонной мамы подбегаю к холодильнику.
- Артёмка, ты, наверное, кушать хочешь, - говорит она, но я её не слушаю и достаю шесть оставшихся яиц. – Я бы не посоветовала тебе их есть. Они уже почти месяц там лежат. Давай я свежие куплю или что-нибудь приготовлю.
Мама словно призрак шаркает мелкими шажками к столу.
- Нас всех вывела из равновесия… то, что случилось с Андрюшкой.
Я устанавливаю перед собой тарелку, но хорошо слышу слова мамы. Она хотела сказать смерть. Смерть Андрюшки. Кто знает, мелкий ещё может быть жив. Пусть он в недоступном месте, точнее – в недоступном времени, но ЖИВ!
Бью первое яйцо. Нюхаю. Оно нормальное. Выливаю его в раковину. Второе. Третье. Четвёртое и да… Вот оно. Тот, кто хоть раз разбивал тухлое яйцо, знают это жуткое амбре, перебивающее ароматы всех сортиров мира. А если оно попадает на пальцы, то сколько не мыль порошками, вонь будто забирается под ногти, в самые дальние уголки, и ещё несколько дней лезет в нос.
Прикрывая рукавом нос, я оглядываюсь на маму.
- Тухлое, да? – морщится она, а на лице как бы написано: мне плевать вообще.
Я киваю.
- Ну я же говорила, - жмёт плечами она. – Этим яйцам уже много дней… фу… - теперь вонь доносится и до неё. – Открой окно, Артём, брось ты эти яйца.
Я выливаю тухлятину в раковину и открываю воду. Однако на этом не останавливаюсь. Что если яйцо и правда протухло от времени? Я проверяю оставшуюся пару.
Они оказываются свежими.
***
Дома я не задерживаюсь и тут же возвращаюсь к Стёпке, который собирает мусор по гостиной.
- Одно протухшее, - говорю я, едва ворочая языком от.. не знаю даже, страха, ужаса, удивления, восхищения.
- Я так и думал, - вздыхает Стёпка и как ни в чём не бывало швыряет в мусорный пакет использованные салфетки, хлебные куски, найденные на полу. Вид у друга такой, будто мы говорим не о временной аномалии, а о пересоленных кабачках.
- Чёрт возьми! – я запускаю пальцы в волосы, и нарезаю по гостиной круги. – Теория, кажется, и правда верна. Это… это сумасшествие какое-то!
Стёпка задумчиво отдирает от пола конфетный фантик и рассматривает его.
- На девяносто пять процентов понятно, что моя теория верна.
- Девяносто пять? Да тут все сто!
- Ну, яйцо и правда могло протухнуть от времени, - вздыхает Стёпка, отправляя фантик в мусорный пакет.
- Ты правда веришь, что оно протухло после двадцать третьего июля?
- Вопрос не в том, во что я верю, - Стёпка смотрит на меня и жестом профессора Гарварда поправляет очки. – Вопрос в том, как было на самом деле.
Я плюхнулся на диван и уставился на свои руки. Указательный палец всё ещё пах тухлятиной, и запах не давал мне успокоиться.
- Мне кажется, что я помню, на каком месте оно лежало, чёрт, по-моему, двадцать третьего я и правда хотел его разбить в яичницу.
- Ну это уже де-факто. Ты сильно потрясён, эмоциональный стресс начинает додумывать то, чего нет. Лучше возьми мусорный пакет и помоги мне в уборке. Успокоишься. Заодно, будем смотреть, не соизволят ли господа из Сомерсета нам чего-нибудь отписать.
За уборкой я и правда успокоился. Мы даже про петлю времени говорили мало. После пяти минут рассуждений перешли на истории из жизни. В основном, жаловались друг другу, как жестоко поступила с нами судьба и как окружающий мир перевернулся в последние дни, пока мы не общались.
Стёпка повторял мои чувства, в основе которых прочным фундаментом легла пустота.
Мы отдраили дом, проверяя Стёпкино мыло каждый пятнадцать минут. Сомерсет молчал. Вернулся Серый, на троих мы сообразили сухой обед. При старшем брате Стёпки разговоры о времени совсем ушли в небытие. И уже после обеда, под вечер, стащив из холодильника оставшиеся жестяные баночки колы, мы со Стёпкой перебрались на задний двор и вновь заговорили об аномалии.
К крыльцу примыкали две тахты, на них, попивая колу, мы рассматривали серое полотно вечернего неба и болтали на темы, которые другим показались бы либо историей Голливуда, либо бредом сумасшедших подростков.
- Ну и что, что они не написали, - говорит Стёпка. Его глаза закрыты под стёклами очков. – Даже если и не напишут, ну… куда деваться. Я сразу предположил, что спасение Андрюхи цель невыполнимая.
- Ты не понимаешь, - вздыхаю. – Я же теперь всю жизнь буду мучиться, гадая, что там с мелким. Бедняга. Ты представляешь. Всю жизнь в одном дне.
- Ну… если он не просыпается каждое утро в одном месте, то я бы ему даже позавидовал, - внезапно говорит Стёпка. – Ты представляешь, сколько всего можно сделать? Перед тобой неисследованная планета. Натворил делов, а завтра все уже забудут. Можно посетить все страны, изучить жизнь людей на планете.
- Если б ещё деньги на это иметь, - усмехаюсь я.
- Умный человек сможет несколько месяцев понаблюдать за банком, изучить каждый миллиметр, а потом утром ограбить, днём купить билет, вечером вылететь и в полночь быть в Америке. Ну и пусть, что у тебя утром все деньги исчезнут, ты своего добился.
- Да, но моего опарыша умным не назовёшь, - усмехаюсь я и гляжу на качели у изгороди, на которых любил качаться Андрюшка, когда мы приходили в гости к Стёпке.
- Так было до настоящего двадцать третьего июля. Зацикленность в одном дне быстро разовьёт его интеллект. Сам вспомни, как его изменили двадцать три пребывания в одном дне. Умно разговаривал?
- Как ботаник, - улыбаюсь я, и печаль вдруг толкает сердце.
- Ну вот. К тому же, в твоих руках бессмертие.
- Это неплохо, да, но мне кажется, что мелкий просыпается всё время в одной кровати, - отвечаю я. – Ну сам подумай, если его арестуют за ограбление банка, посадят за решётку. А утром всё вернётся на двадцать третье июля. Представь, как утром сокамерники удивятся. Откуда ни возьмись тут появляется новый мальчишка.
Стёпка какое-то время делает мелкие глотки колы, а потом говорит:
- Скорее всего, ты прав. Я бы это объяснил иначе. Постоянство пространства, вот как. Однозадачность матрицы пространства.
- Во! Точно! Я знаю слово матрица! – усмехаюсь я.
Стёпка выплёвывает смешок, приоткрывает один глаз и косится на меня.
- Не расстраивайся, - говорит он. – Главное, знать, что твой брат жив. А остальное… остальное – это лишь печаль от расставания.
- Да, - вздыхаю. – К тому же, остаются ещё подлые пять процентов.
Когда мы со Стёпкой расстаёмся, темнеет, а я стою на лужайке перед домом, оглядываюсь и говорю:
- Стёпка, а мы точно с тобой не психи?
Друг задумчиво заводит глаза, а потом говорит:
- До смерти мамы я бы сказал, что мы однозначно психи, но после её смерти, мне кажется, что вокруг всё неправильное. Я люблю думать логически, и раньше я знал, что такое смерть, и что ей не нужен пригласительный билет, но…
- Но одно дело знать, а другое – видеть её своими глазами, - перебиваю.
- Да, - кивает Стёпка. – Теперь мир кажется мне алогичным. Так что, раз уж на то пошло, то это мир сошёл с ума, а не мы.
Я задумываюсь.
- А знаешь, ты прав. Я даже готов отправиться в прошлое за своим братом. Я такой пустой, что не удивлюсь уже ничему и нисколько!
В тот вечер я ошибался.
****
Следующее утро будит меня настойчивым звонком в дверь. Я барахтаюсь в кровати словно черепашка, которую перевернули на спину. Мне кажется, что во мне живёт злобный демон, преследующий единственную цель: запутать меня во сне. Я часто просыпаюсь в неестественных позах, когда левая рука ничего не чувствует, правую ногу пронзают миллионы иголок.
Надевая в спешке джинсы, путаюсь в них и падаю. Теперь мой разум уже проклинает звонившего. И колокольчик страха тренькает только на лестнице. Подождите, а я разве кого-то жду?
Неслышно проношусь мимо проёма в гостиную, в долю секунды оглядываю её. Никого. Ни матери, ни отца, который, понятное дело, на работе. В дверь ещё раз звонят, и я замираю, заставляя себя не дышать. Возле двери в куске стены есть окно, в него я всегда смотрю, прежде чем открываю дверь. Мои шаги шепчут за угол, пальцы едва заметно отодвигают занавеску, а глаз планирует увидеть того Буратино в оранжевой кепке и круглых тёмных очках, но…
На пороге Серый. Он держит в руках какую-то коробку. Я облегчённо вздыхаю и открываю дверь.
Окинув мой голый торс, Сергей хмурится:
- Ты только проснулся?
- Ну да, - вяло тяну я, и пробираюсь в глубь кухни, хочу пить. Чего-нибудь сладкого и калорийного, пожалуйста.
Серый входит внутрь, и закрывает ногой дверь.
- Уже одиннадцать часов утра.
- Да, я люблю поспать, - равнодушно отвечаю, выбирая в холодильнике между апельсиновым и ананасовым соками.
- А мы со Стёпкой уже на ногах.
Я хватаю пакет с картинкой распиленного ананаса, и оборачиваюсь как раз в тот момент, когда Сергей ставит обёрнутую в грубую бумагу коробку на стол.
- Это мне? – удивляюсь я, отрывая губы от холодного напитка. Чтобы совершить последнее действие, пришлось приложить неплохую силу воли.
- А? Да, - растерянно кивает Серый.
Я смешливо хмурюсь.
- Ты мне даришь подарок?
- Я? Что? Нееет, - Серый смеётся и качает головой. – Эта штуковина стояла у тебя на пороге, судя по адресу и фамилии… Ты Артём Бреус?
- Ха-ха, как смешно, - кривляюсь я, шагаю к столу и протягиваю к себе коробку.
- А я вообще за сахаром зашёл. Я готовлю Стёпке завтрак, а сахара нет. До Грозди далеко ходить, а Стёпка проснулся уже час назад.
На коробке медицинским росчерком значился мой адрес и фамилия с именем.
- Ты брату завтрак готовишь? Понятно, в кого он такой заботливый.
- А что? – хмурится Серёга. – Ну подумай сам. Если не я, то кто?
Посылка на секунду теряется из моего внимания, я глотаю сок и опять насмешливо смотрю на Серого.
- Пусть сам готовит, приучается к самостоятельности, - говорю. – А иначе Стёпка избалуется, сядет тебе на шею и будешь за него всё делать. Впрочем, ты уже домашку за него решаешь. Всё. Поздно. Ты – раб своего мелкого узурпатора.
Я, конечно, троллю, но Сергей, кажется, принимает это за чистую монету.
- Между прочим, он обо мне тоже заботится, - Серый гордо отмахивается рукой, подчёркивая, что я дурак в их отношениях. – Сам подумай. Кто тебе друзья в школе? Они не придут к тебе ночью, если беда случится. Любить надо тех, кто спит за стенкой, а не в соседнем доме.
Улыбка вдруг умирает на моём лице, и я опять с болью вспоминаю Андрюшку.
- Извини, - говорит Серёга.
Я отпиваю сока, чтобы проглотить ком в горле, машу рукой и сосредотачиваюсь на посылке.
- Забудь. Мне интересно, кто меня так любит, что подарки шлёт.
Посылка представляла идеальный куб, со стороной в мою ладонь. Неожиданный сюрприз завёрнут в бумагу миндального цвета и подвязан бечёвкой.
- Тут нет обратного адреса, - пожимает плечами Серый, старательно переводя тему.
- Сахар в шкафу. Отсыпь в любую банку, - не глядя киваю я, решительно закручивая пакет с соком и ставя его на стол.
Пока Серый копается в шкафу, я поднимаю посылку, оглядываю со всех сторон и даже чуточку трясу. Она лёгкая, будто внутри пенопласт. Что ж, пока не посмотришь – не узнаешь. Я пытаюсь разорвать бечёвку, но не тут-то было.
- Тебе помочь? – спрашивает Сергей, появляясь в области моего зрения.
- Пожалуй, - киваю.
Серый ставит на стол банку с сахаром и хватается за бечёвку, а я пока звеню ящиками кухонной мебели в поисках маленького ножа.
- Прочная, собака, - пыхтит Серёга, пытаясь разорвать верёвку. – Давай нож.
- На, - протягиваю и вдруг звонит телефон.
Стационарный! Тот самый, который уже никому не нужен, который висит на стене перед кухней только для посыла кого-нибудь в задницу. Поглядывая, как ловко Серый разрезает бечёвку, я пячусь и снимаю трубку.
- Артёмка у телефона, - отвечаю.
- Ты чего трубку не берёшь?! – тон голоса Стёпки повышен и немного тревожен.
- А… как… а, понимаю, у меня телефон наверху. Твой братец разбудил меня.
- Серый там?
Я смотрю, как Сергей раздирает бумагу и отвечаю:
- Да, за сахаром пришёл. Ты так оголодал, что не можешь…
- Посылку получал сегодня? – перебивает меня Стёпка. Теперь его голос по-настоящему тревожный.
- Ну да. Вот, Серёга её открывает.
А потом Стёпка визжит так, что мне приходится отнять трубку от уха:
- НЕ ОТКРЫВАЙТЕ ЕЁ!!!
Я думаю лишь секунду. Не знаю, какой из инстинктов срабатывает, но я немедленно кричу Сергею:
- Серый! Стоять!
Тот замер, отдёрнув руки от посылки и подняв их, будто сдаётся. Куб медленно падает на бок, повернувшись ко мне уже открытой частью. За ним я вижу чёрную стенку. Кажется, ещё одна коробка.
Возвращаюсь к разговору со Стёпкой.
- Да, всё выполнили, как ты сказал. А что случилось? Тебе на мыло что-нибудь прислали?
- Слушай, - Стёпка дышит неровно. – Вы должны прийти сюда. Ко мне. Немедленно.
- Ну хорошо, хорошо, - хмурюсь я, но пока что ещё не пугаюсь.
- Посылку забери. Не оставляй её дома. Могут найти твои родители и вскрыть. Тогда, кроме брата, у тебя ещё и родителей не будет.
Вот теперь я пугаюсь.
- Да что там, бомба что ли?
- Тогда б ты со мной сейчас не говорил. Там хуже. Хорош лясы точить. Идите ко мне немедленно.
После того, как трубка легла на рычаг, я шагнул в кухню. Пугать Серого я не хотел, поэтому просто усмехнулся и произнёс:
- Кажется, твой брат сильно голоден, поэтому он кричит. Сейчас пойдём к вам.
Серёга хватает баночку с сахаром со стола и хмуро произносит:
- Пойдём быстрее, а то твои глаза выдают твою ложь.
Я вздыхаю, поджимаю губы, хватаю посылку со стола, и мы выходим. Я даже не одеваюсь. На улице немного жарит солнце, и приходится прищуриваться от яркого света.
Стёпку я замечаю как только мы проходим от ворот моего дома пару шагов. Он уже ожидает нас на углу своего чертога. Серёга не выдерживает и почти переходит на бег, и я позволяю ему обогнать себя. Всё равно Стёпке сейчас нужен не завтрак, а то, что у меня зажато в руках, я уверен.
Впереди фигура мачо Серёги склоняется над Стёпкой и что-то спрашивает. Я даже читаю по губам: Ты в порядке? Что случилось?
Но Стёпка, конечно же, не отвечает на оба вопроса. Без меня ничего не произойдёт.
Когда я приближаюсь к братьям, вид друга меня чутка пугает. Бледный, а ещё эти странные жесты: правая рука потирает левую, вот-вот пальцы оторвёт. Такого за Стёпкой я раньше не замечал. Взгляд, с которым друг косится на посылку, зажатую в моих руках, принадлежит человеку сошедшему с ума от ужаса. Почти как Андрюшка двадцать третьего июля.
- Осторожно, - просит он. – Ребята, - Стёпка снуёт по нам взглядом. – Вам очень сложно будет понять, что здесь происходит…
- Ты не тяни, что с тобой случилось? – спрашивает Сергей, тоже начинающий бледнеть.
- Особенно тебе, - говорит Стёпка, косясь в сторону брата. – В общем… - он задумывается. – Пойдёмте со мной. Я тоже получил сегодня такую посылку. – Стёпка входит во двор дома и движется не к двери, а к правому фасаду. – Я открыл её. Но знаете. Мне повезло. Она случайно выскользнула из пальцев и упала дном ко мне. Ну в принципе, поэтому я жив. Иначе, я бы уже не звонил тебе. Вам. Я и так еле вышел из комнаты…
- Стёпка!!! – Я останавливаюсь и хватаю друга за плечо. Разворачиваю к себе. Мы уже между вьюном правой изгороди и фасадом. – Что с тобой случилось? Ты несёшь какой-то бред.
Очки Стёпки чуть съехали, а глаза вдруг заморгали и наполнились слезами. Когда друг поправляет очки, я вижу, как трясутся его пальцы, и теперь мне правда становится страшно.
- Тёмка, ты не понимаешь, - он хватает меня под локоть и сильно сжимает. – Я вот только что чуть не умер. Вот прямо несколько минут назад. Меня спасло просто чудо.
- Да расскажи же ты! – молит Сергей, всё ещё сжимая в руках баночку с сахаром. Маленькую, сделанную на манер тех горшочков, в которых Винни-Пух таскал мёд.
Стёпка безумно оглядывает нас, потом вдруг вздыхает и совершенно спокойно говорит:
- Сами посмотрите. – Он снова идёт вперёд и говорит. – Я проснулся раньше тебя, Серый. Вышел на крыльцо. Вижу – стоит посылка. Читаю, там моё имя. Отношу в комнату. Тут ты. Я говорю, что хочу завтракать. Ты говоришь, сахара нет. И идёшь к Тёмке, а я иду открывать посылку. – Стёпка останавливается у одного из окон дома, даже не представляю, куда оно ведёт. – Бечёвка прочная, а у меня в комнате её нечем перерезать, поэтому, я сразу иду в кабинет отца. Там канцелярский нож у него есть на столе.
По попыткам Сергея заглянуть в окно понимаю, что мы как раз стоим у кабинета отца.
- Ну в принципе, я её открыл, а там чёрная коробка с кнопкой на боку. Я дурак. Я же должен был сразу понять. Ни обратного адреса. Ничего. Не надо такое нажимать. Но любопытство же…
- Да что там такое? – Сергей отодвинул Стёпку и уставился в окно. Честно говоря, я уже сам жадно вылавливал тени в комнате.
- Ну вы смотрите, а я буду рассказывать, - продолжил Стёпка.
Я подбегаю к окну и липну лбом к стеклу, прикрывая глаза ладонью свободной руки.
- От стола, на который упала коробочка, до двери я шёл секунд десять. Это были самые страшные секунды моей жизни.
За стеклом я вижу кабинет главы семьи Герундовых. Обычный, нетронутый, даже бумаги на столе лежат по порядку.
- Просто, пока я отступал, я видел, как дрожит коробка, и хочет встать на донышко, - продолжает Стёпка.
Вон та самая коробка. Стоит на отцовском столе, открытая и пустая.
- Но я успел выйти вперёд. Да. Наверное, от смерти меня отделяла миллисекунда.
Серый отрывается от стекла и смотрит на Стёпку.
- Я ничего не понимаю.
Я в последний раз окидываю взглядом чистый кабинет аккуратиста, потом оборачиваюсь и говорю:
- Да, мы ничего не понимаем.
Стёпка внезапно улыбается и опять пугает. В сочетании с испуганным взглядом опять получается гримаса моего брата на двадцать третье июля.
- Посмотрите на клетку, - говорит он.
Отец Стёпки держит в кабинете двух канареек в клетке у окна, объясняя, что под птичье пение ему работается продуктивнее. Он представляет себя в летнем лесу и нервы успокаиваются, мысли упорядочиваются. Мы с Серым снова липнем к стеклу.
- Где канарейки? – хмурится Сергей. Клетка оказывается запертой и пустой.
- Вы к прутьям приглядитесь, - насмешливо просит Стёпка.
Я внимательно оглядываю клетку и ничего не замечаю, хотя… тёмное пятно справа от дверцы на прутьях. А ещё на донышке клетки с десяток перьев, хотя последние могли нападать уже давно.
- Вы только послушайте, - говорит Стёпка. – Я же рассказываю. От стола до двери я шёл десять секунд.
Я кошусь в сторону друга, ничего не понимая. Зачем мне нужно знать, сколько он шёл до двери?
- Послушай, я пойду в кабинет отца и всё расследую, - говорит Сергей.
- И умрёшь сразу, как только откроешь дверь, - кивает Стёпка.
Пока Сергей что-то мямлит, меня внезапно осеняет. Я щёлкаю пальцами и говорю:
- Почему так долго?
- Чего? – удивляется Сергей.
- Десять секунд от стола до двери. Да это же… Тут за секунду можно пройти. И почему?... – Я снова прилипаю к столу. – Она стоит на донышке? Хотя ты сказал, что упала она на бок.
- Что тут творится? – вздыхает Сергей, а потом топает ногой и повышает голос: - Я ничего не понимаю!
- Оно действует только на живое, - говорит Стёпка. – Когда коробка открылась и упала раззявленной пастью к окну, я почувствовал, что меня тянет к столу как магнитом. Я вскочил и отступил от коробки. Знаете, как это сложно было сделать? На ногах будто гири. Причём, тянут они не вниз, а в сторону стола. Я принялся сопротивляться. Ну это всё за долю секунды происходило. И я успел увидеть, что папины канареек на секунду припечатало к клетке. Они чирикнули. А потом их разнесло в фарш сквозь прутья, и куски засосало в коробку. Потом она начала подрагивать, пытаясь встать на донышко, а я отступал. Десять секунд. Знаете, за десять секунд я испытал такой ужас, какой не испытывал за всю жизнь. Я стоял против силы, почти с нулевого вектора направления силовых лучей. И в то же время, меня тянуло туда как огромным магнитом. А если б коробка перевернулась до того, как я вышел, то я оказался бы в волновом радиусе силовых полей. Вы предполагаете, что со мной было бы? – Я мрачно качаю головой. – Думаю, я уже не смог бы сопротивляться, и случилось бы то, что в фантастических фильмах показывают, когда в космосе вдруг маленькая дырочка в обшивке корабля возникает. Команду с невероятной силой присасывает к этой дырочке, а потом через неё вытягивают всего человека.
Я вновь щёлкаю пальцами и говорю:
- Чужие-четыре.
- Типа того, - кивает Стёпка. Его голос и руки дрожат. – Она стоит неподвижно и засасывает в себя всё живое. А неживое не трогает. Ещё, она, кажется, ограничивается одним помещением. За его пределы не выходит. Чёрт!!! – Стёпка крикнул и начал тереть глаза, иначе заплакал бы. – Меня могло засосать в неизвестность через окошко в двадцать сантиметров.
Я снова смотрю сквозь стекло на коробочку, стараясь отметить какие-нибудь особенности, но ничего примечательного. Просто чёрный куб с открытой крышкой, как табакерки, из которых выпрыгивают чёртики.
- Как ты думаешь, куда она девает содержимое? Как так получается, что такая маленькая коробочка может засосать человека? – спрашиваю.
- Включи логику, но только теперь вспомни все фильмы, которые мы смотрели, - говорит Стёпка. – Я вообще думаю, что у этой коробки нет дна. Там какая-то нейтронная чёрная дыра. Именно нейтронная, потому что она срабатывает только на живое. Думаю, растения тоже затянуло бы. Она засасывает в какое-то другое измерение. Может, там что-то есть, даже такой же мир, как этот, только тебе будет наплевать на всё. Ты в него попадёшь фаршем.
Я хмуро поглядываю на полураскрытую посылку в руках, и тихо произношу:
- Откуда эта тварь?
- А ты не догадываешься, кто её прислал?
Стёпка хватает у меня коробку и снимает обёртку. Я уже догадался, и мне страшно от его действий. Вдруг он сейчас нечаянно нажмёт кнопку и всё. В фарш.
Но друг аккуратен. Он отбрасывает обёртку и переворачивает чёрный куб дном ко мне.
- Я увидел это, когда отступал, - говорит он.
Теперь и я вижу, и на душе становится мрачнее. Серое металлическое дно сверкает изображением трёхлистного клевера. Точно такое же лого, как на фургоне и сайте Сомерсета.
- Так! Тайм-аут! – восклицает Серый, размахивая горшочком с сахаром. – Кто мне объяснит? Что? За? Хрень? Здесь? Творится?
Стёпка набирает в лёгкие воздух и задерживает, становясь похожим на лягушку. При этом глаза друга задумчиво бегают по изгороди. Медленно выдыхая, Стёпка произносит:
- Серый, здесь много чего тебе надо рассказать. Ты же мало смотришь кино и совсем не читаешь…
- Я смотрю кино, - недовольно отзывается Сергей.
- Комедии и боевики. Я говорю о мистике и фантастике, которые мы с Артёмом любим.
- Я просто не люблю верить в сказки, - Сергей улыбается только губами.
- Поэтому ты не понимаешь, о чём мы сейчас, - говорит Стёпка.
- Почему. Я понял, что там, в кабинете отца стоит коробка, которая через себя куда-то засасывает всё живое, но, братишка, как мне в это поверить? Я не могу, - Серый пожимает плечами.
- Я бы доказал тебе, - пожимает плечами Стёпка. – Но для этого нужно открыть дверь или окно и кого-то из нас убить.
- Да что за бред ты несёшь!? - хмурится Серёга.
- Я тебе всё объясню. – Стёпка обнимает брата за плечи. – Но позже. После того, как избавимся от этой проблемы. – Друг указывает пальцем на окно. – Потому что сейчас на слова нет времени.
- А ты знаешь, как эту проблему решить? – спрашиваю.
Стёпка косится на мою посылку, думает, и говорит:
- Поначалу, я думал, что всё. Капец пришёл. Но теперь, кажется, есть идеи.
- Какие?
- Они должны друг к другу притянуться, - Стёпка ткнул пальцем в мою коробку.
- Но ты же сказал, что они затягивают только живое, - возражаю я.
- Да, но в них работают особые механизмы, позволяющие это делать. Возможно, так как сила механизмов одинаковая, они притянутся друг к другу и либо уничтожатся, либо одна уничтожит другую.
Я задумываюсь.
- И всё равно не понимаю. Смотри. Если в космическом корабле сделать два отверстия, людей начнёт засасывать два отверстия, но дыры друг в друга не засосутся.
Стёпка задумывается, а потом улыбается.
- Если расстояние между ними маленькое, то сила вакуума начнёт деформировать перегородку и выбивать её.
Теперь задумываюсь я.
- Хорошоооо, - протягиваю я, примеряя факты и вымыслы. – Но когда перегородка порвётся, мы будем иметь одну большую засасывающую дыру, а не взаимоуничтожение дыр.
- Да, - кивает Стёпка. – Но рассуждая о Космосе, мы говорим о стабильной природной величине. А что здесь? Здесь какая-то непонятная магия. Только всё живое. Короче, чтобы не ломать мозг, отвечу, что мы либо получим положительный результат, либо… - друг вздыхает. – Превратим весь дом в минное поле.
- Погоди-погоди, - я махаю руками. – Но как ты представляешь процесс? Как мы засунем в смертельно опасную комнату смертельно опасную открытую коробку?
Теперь Стёпка молчит долго, затем поворачивается к Сергею.
- В гараже есть же какая-нибудь тоненькая бечёвка? Типа той, что перевязывали посылки?
- Да вы что, рехнулись что ли? – У Серого глаза на лоб лезут.
- И ещё домкрат захвати, - добавляет Стёпка, и когда Сергей не двигается с места, друг заводит глаза и хнычет: - Ну Серый. Ну если для тебя это игра, поиграй хоть раз в эту игру. Как только она закончится, мы посидим, попьём чай, и я всё тебе расскажу.
Эти слова действуют на Сергея, и он срывается было к гаражу, потом останавливается, смотрит на баночку с сахаром и поворачивает обратно, но, сделав шаг, оглядывает природу, и убегает-таки с горшочком в руке.
Стёпка вздыхает, улыбается и заводит глаза. Несмотря на жестокую обстановку, я успеваю подумать, что глуповатый Серый, как персонаж моей жизни, является очень удобным человеком. Без него моя дружба со Стёпка потускнела бы в разы.
- А ты… - Друг смотрит мне в глаза. – Ты будешь действовать со мной. Опасно, но это всё из-за нас.
Холодок щекочет меня по холке. Сглотнув воздух, я говорю:
- Хорошо. Каков твой план?
Пока Сергей несёт из гаража нужные инструменты, Стёпка объясняет мне наши действия. Сумасшедшие, опасные, и в тот момент я даже самому себе боялся признаться, что если уровень страха поднимется ещё хоть на йоту, я намочу трусы. Это не по школе от дежурной биологички бегать.
- Так, что мне делать? – спрашивает запыхавшийся Серёга, сбрасывая домкрат и бечёвку на траву. В довершение творящегося фарса, он до сих пор сжимает в руке горшочек с сахаром.
- Ты стоишь у окна и смотришь в кабинет. – Стёпка становится серьёзным и даёт указания, как командир армии. – Если с коробочками ничего не случится… да и вообще, не входи в дом, пока мы не выйдем.
Серый немного теряется.
- Это смешно и страшно одновременно, - хмурится он.
- Жди нас у окна, - Стёпка вдруг пристально смотрит в глаза Сергею. – Ты можешь хоть раз в жизни отнестись ко мне не как к ребёнку, а как к брату?
Я замираю, потому что между взглядами обоих моих товарищей проскальзывает невидимая искра, напряжение, решающее исход троянской битвы. Наконец, Серый вздыхает и говорит:
- Хорошо, посмотрю в стекло на ваши игры.
Только он уже не считает наши действия играми, это видно по глазам парня. Сергей, может, и глуповат, но чувствует беду не хуже многих туповатых интуитов.
Стёпка хватает домкрат, бечёвку и несётся к крыльцу. Задержавшись ненадолго возле растерянного Сергея, я неслышно скрываюсь за углом по следам друга, но ещё несколько секунд помню взгляд человека, чей внутренний мир безвозвратно разрушен.
На крыльце мы хватаемся за ручки двери, но не спешим открывать. Стёпка смотрит на меня, его глаза заполняет страх, пальцы немного дрожат.
- Ты готов? – спрашивает он.
Готов ли я? Ну уж человеку, с которым я несколько дней назад плакал в комнате, можно сказать правду.
- Да я сейчас в штаны наложу при удобном случае, - отвечаю.
- Я тоже, - честно кивает Стёпка, вздыхает, задерживает дыхание и поворачивает ручку со словами: - территория до кабинета отца безопасна.
- Постой! – Я хватаю руку Стёпки, запрещая открывать дверь. – А ты уверен, что там безопасно? Вдруг радиус поля коробки увеличился.
- Всё может быть, - пожимает плечами Стёпка и нервно грызёт нижнюю губу. – Не узнаем, пока не откроем.
И тянет на себя дверь. Я готовлюсь быть затянутым в никуда, в чёрную дыру, быть разбитым на фарш. Но ничего такого не происходит, и Стёпка скользит внутрь гостиной. Я мелькаю следом, оставляя дверь открытой, мне почему-то так безопаснее.
Прежде уютный дом теперь напоминает логового Чужого, - каждая комната будто готова тебя переварить. Мы пересекаем гостиную по косой, и оказываемся в коридорчике между двумя дверями, одна из которых ведёт в кабинет отца Стёпки, теперь – смертельно опасный.
Я смотрю на лакированную поверхность золотистой ручки как осуждённый на палача. И снова тихо признаюсь:
- Я боюсь.
Колени меня не держат, хочется прыгать от страха, а ещё лучше – уносить отсюда ноги. Но, раз уж на то пошло, это я – зачинщик сложившегося конфликта, это из-за моего брата безобидный кабинет превратился в кровавую мясорубку.
- Я ставлю домкрат, привязывай бечёвку к ручке. Привязывай крепко, у нас всего одна попытка, - говорит Стёпка и устанавливает инструмент из гаража отца возле двери в свою комнату.
Мы протягиваем верёвку от ручки до домкрата, шпиль которого высится на том же уровне, выравнивая бечёвку параллельно полу, а потом продеваем её под дверь Стёпкиной комнаты. Теперь, если мы зайдём внутрь и потянем за верёвочку, она откроет проём в кабинет отца Стёпки, окно в смерть. Двери на первом этаже у Герундовых располагаются в шахматном порядке. На одной стороне они открываются наружу, как у кабинета, а на другой – внутрь, как у Стёпкиной комнаты.
Осталось два самых страшных действия. Для начала нужно было повернуть ручку двери в кабинет и чуть-чуть потянуть на себя. Не сделать щёлочку, но сдвинуть дверь с места, чтобы она смогла открыться, если потянуть.
Стёпка встаёт около двери и хватается за ручку. Его руки дрожат, и пальцы медленно поворачиваются. Я закусываю губу, из меня в такт дыханию выплёскиваются тихие стоны.
Сейчас я умру.
Мы как сапёры, обезвреживающие мину. Только сапёры-новички, совсем ещё желторотые.
Ручка поворачивается, и Стёпка чуточку тянет дверь на себя. Мои пальцы впиваются в ладони почти до крови, и я немного отступаю, прячась за спину Стёпки. Спасительная разинутая дверь в комнату друга в шаге. Ещё бы успеть сделать этот шаг.
- Этого хватит, - почти плача шепчет Стёпка. – Теперь действие сложнее.
- Кто будет его делать? – спрашиваю.
- Я.
Пусть проблема сконцентрировалась на доме Герундовых из-за моего брата, пусть я являюсь источником вины, пусть я потом буду стыдиться и проклинать себя, но я не противлюсь Стёпке и соглашаюсь.
Сжимая проклятую коробочку, друг поворачивается ко мне. Сквозь прищур за стеклом очков льётся его взгляд, кажущийся мудрым, как взгляд древних драконов.
- Слушай, - Стёпка едва произносит слова из-за страха. – Тебе лучше отступить ко мне в комнату. Ну понимаешь. Когда коробочка откроется… Эти силовые линии… Тебе нужно укрыться от них. Будь за дверью, чтобы закрыть её, на случай… если… ну…
Глаза Стёпки забегали, и по моему сердцу словно ледышкой провели. Он хотел сказать: если его затянет в коробочку, если сопротивляться будет бесполезно. Мне вдруг захотелось заплакать, но я понимал: бросать начатое уже нельзя. Можно было поменяться со Стёпкой ролями, но чёртова трусость.
- Блин… ты… должен… - я вдруг теряю слова. Что можно сказать в такой ситуации? И Стёпка меня будто понимает.
- Хватит долгих прощаний. Уходи. Я тоже буду отступать.
- А вдруг тебя…
- Не дождётесь, - Стёпка улыбается и подмигивает. Получается плохо, но я всё же пячусь и оказываюсь в комнате друга. Он пятится тоже и встаёт на колени, выглядывая наполовину в коридор.
Одной рукой я сжимаю ручку двери, другую сложил в кулак.
- Запомни, - мычит Стёпкин затылок. – Если меня вдруг утянет из комнаты, сразу захлопывай дверь.
Я слышу, как друг кладёт коробочку на пол, прямо напротив двери кабинета отца, кнопкой вниз. Сейчас он должен долбануть по ней, чтобы крышка отскочила, а потом немедля заползти в комнату. Думаю, что крышка откроется за четверть секунды. Стёпка будет заползать примерно секунду-полторы. Шансы на удачу плохие. Очень плохие.
Я понимаю нерешительность друга, когда тот медлит. Он отползает в комнату по максимуму, почти по грудь, только плечи высовываются из-за косяка, А левая рука зависает над коробкой.
А потом
всё происходит
очень быстро.
Щелчок.
трах-тах-тах, - открывается крышка.
Стёпка было рвётся назад, но его немедля притягивает к косяку.
Нет. Не притягивает. Ударяет, как куклу. Слышу его вскрик.
А тут и меня швыряет на дверь, будто мне в спину на огромной скорости врезался грузовик.
Я ударяюсь лбом о срез двери.
По-моему я воплю как бешеный.
А по ушам ножом бьёт крик Стёпки.
И вдруг, я лечу на него, но со мной летит и дверь, желая закрыться.
Я хватаю Стёпку за ремень джинсов и тяну на себя.
В любой другой момент, мы вывалились бы с ним в комнату, тем более он весит кило на пять меньше меня. Но теперь мне кажется, что в моём друге центнеров двести.
Однако мне удаётся втягивать Стёпку внутрь.
Всё это за полторы секунды.
Мозги соображают на автомате.
Стёпка успевает ухватиться правой рукой за дверь, вытянуть в комнату левую, упереться в косяк и вытащить голову из коридора.
Это ещё секунда.
Сила, тянущая меня к косяку увеличивается.
Ещё мгновение, и я дверью отрублю Стёпке руки.
Хватают друга за плечо, тяну на себя.
Ещё одна грёбаная секунда.
У Стёпки руки стопудовые, но он мне помогает.
Дверь захлопывается прямо перед пальцами друга.
Всё.
Сила исчезла, я уже не кричу, вспотевший Стёпка часто дышит и расслабленно валится на спину, поправляя очки. Их-то не засосало. Ненасытная коробочка глотает только органику.
За дверью слышится шорох и шлепок, а Стёпка вдруг начинает тихо смеяться сквозь отдышку.
- Мы психи, - шепчет он.
Мне пипец как страшно, но я тоже растягиваю нервную лыбу.
- Ты в порядке? – спрашиваю.
- Думаю, нет. – Почему-то мы говорим вполголоса. – Грудью ударился, там болит, а ключицу дёрнуло в коробку так, что она чуть не оторвалась. Я ей двигать вообще не могу.
- А очки-то не засосало, - говорю я, и Стёпка хочет было что-то ответить, как раздаётся стук в окно.
От внезапности мы оба вскрикиваем.
За стеклом сверкают огромные от шока глаза Серого. Он машет руками, словно дорожный регулировщик, и… у него в руках всё ещё зажат горшочек с сахаром. Я не выдерживаю, и начинаю ржать как сумасшедший. Стёпка ничего не понимает.
- Думаешь, нам стоит выходить? – спрашивает он меня смеющегося. Я могу только кивнуть.
Когда Стёпка тянется к ручке, смех немедленно обрывается, и страх снова начинает подогревать чресла. Создав небольшую щёлку, Стёпка подождал, а потом распахнул дверь. Никакого притяжения.
Кабинет тоже оказался пуст. Как Стёпка и предполагал, коробочки взаимоуничтожились. Мозг.
А потом со стороны гостиной до нас долетел крик Серого, и мы несёмся ему навстречу.
- Вы это видели?! Вы видели?! – ошеломлённо вопит парень.
- Мы не могли этого видеть, - усмехается Стёпка.
- Они подтянулись друг к другу, потом образовали чёрный ком и их засосало в точку! – Серёга прыгал вокруг нас, как орангутан вокруг бананового дерева. – Что здесь, чёрт возьми, происходит?
- Так! – Стёпка поднял дрожащие руки. – Мне срочно нужно что-то выпить. - Чего-нибудь холодного.
Он разворачивается и вдруг пошатывается, а Серый, как примерный арбитр, ловит брата.
- С тобой всё в порядке? – спрашивает он.
- Да. Просто я сильно испугался, что умру, - отвечает Стёпка и сонно улыбается.
*****
Я взял у Стёпки одну из футболок и оделся. Пока Сергей готовит завтрак, мы не говорим о произошедшем. Тишину кухни нарушает только пара бытовых фраз. А когда поджаренный бекон и чашка сладких гренок расставлены по столу, когда мы втроём усаживаемся друг против друга, зависает неловкое молчание.
Серый чешет подбородок и внимательно поглядывает на нас.
- Ну что, герои, - произносит он. – Кто мне расскажет о той фигне, что вокруг творится?
Мы со Стёпкой обмениваемся взглядами. Теперь никто не хочет говорить о случившимся.
- Я жду, - требует Серёга и пытается придать голосу строгий тон взрослого. – Куда вы вляпались?
Стёпкин взгляд становится невыносимым. Я жму плечами и возражаю:
- Ну чего?
- Рассказывай, - просит друг. – Это же всё из-за Андрюхи началось.
- Ну и что, - качаю головой. – Я буду три часа рассказывать. У тебя лучше получится всё объяснить.
Стёпка отводит взгляд и вздыхает. Через пару секунд он выдавливает из себя слова:
- Дело в том, что Андрей, ну, брат Артёма, он пропал.
- Да что вы говорите? – театрально восклицает Сергей.
- Просто мы знаем, где он, - уточняет Стёпка.
- И где же?
- Он застрял в одном дне. В двадцать третьем июля.
Стёпка ожидает реакции брата, а тот бегает взглядом от одного к другому, пытаясь понять что-либо.
- Как можно застрять в одном дне? – спрашивает Сергей. – Это же не как в лифте застрять!
- Ну… примерно, но для Андрюхи теперь один день повторяется по кругу, и пока мы живём дальше, он просыпается ежедневно в одном дне. А мы всё дальше и дальше по времени.
Серый хмурится.
- Погодите-ка. Я вроде где-то это видел. Кина такого не было?
- Было. И не одно, - мрачно киваю.
- Ну это же фантастика, - усмехается Серый и пожимает плечами.
- А коробки, засасывающие канареек сквозь клетки – это не фантастика? – бубнит Стёпка.
Сергей снова хмурится.
- Давайте поподробнее, - просит он.
И Стёпка дал. Рассказав от самого начала, когда Андрюха проснулся с непонятным поведением и закончив сегодняшней посылкой. Серый позволил себе слушать не перебивая, но маленькая морщинка меж бровей то появлялась, то исчезала. Либо мы безвозвратно рушим его мир, либо он не поверит ни во что, даже если завтра приедет фургон и оттуда выведут тварь из фильма Мгла.
Когда Стёпка затихает, Сергей не говорит ни слова. Он смотрит перед собой в стол. Напряжение достигает апогея, и Стёпка встаёт.
- Я не могу. Я лучше в комнату за телефоном, а ты терроризируй вопросами Артёма. Я сейчас сознание потеряю от происходящего.
С этими словами предатель Стёпка скрылся в комнате, а я остался с Сергеем один на один. Впрочем, почему бы и нет, пока происходящее с самого начала как вол тянет на себе Стёпка. Я – лишь сторонний наблюдатель.
- Ты веришь в его теорию? – внезапно спрашивает Сергей, и я теряюсь. Не ожидал такого вопроса, честное слово.
- Ну… - мнусь и не нахожу слова. – Сначала как-то не верил. Но думал, что это же неважно, правдивая она или нет. Андрюху всё равно не вернуть. Но вот… то, что сегодня случилось. Просто… выбора не оставляет.
Серый хмурится и задумывается.
- А мне оставляет, - говорит он. – Эти коробочки можно было приготовить специально. Канареек Стёпка выпустил… или убил, - последнее Серый предполагает осторожно. – А потом – просто фокус.
Теперь рушится мой мир. Я задыхаюсь и не могу найти слов. То есть, Серый подозревает, будто Стёпка всё это подстроил? Почему-то я злюсь.
- Нет, погоди, то что ты видел, это не доказывает, что Стёпка устроил фокус, - качаю головой. – Я находился в комнате и сам чувствовал, как нас чуть не разорвало антигравитацией или как там его!
- А может и ты со Стёпкой в сговоре? – Сергей прищуривается. Таким я образцового старшеклассника местной школы ещё не видел. Вылитая собака-подозревака.
- Ну, - я пожимаю плечами. – Можешь верить чему хочешь. Истины это не изменит. Я не пойму, для чего нам врать?
- Это вас надо спросить! – восклицает Сергей, и тут появляется Стёпка, сжимая в руке сотовый.
- Нашли консенсус? – спрашивает он.
- Ещё как, - размашисто киваю. – Он просто нам не верит.
Кажется, Стёпка растерялся больше, чем я.
- Эт как? – не понимает он.
- Ладно! Я ещё ничего не подумал! – резко восклицает Сергей и выставляет перед собой ладони, будто отстраняется от сказанных минутой ранее слов. – Мне просто надо подумать!
Стёпка хмуро смотрит на брата и теперь в его взгляде какое-то разочарование даже.
- То есть, ты хочешь сказать, что я вдруг соврал тебе и решил как бы… так идиотски подшутить? Я же никогда так не делал… - в голосе друга сквозит отчаянье.
- Нет-нет, - глаза Серого вдруг становятся виноватыми. – Просто… сразу столько всего навалилось. Я должен подумать.
- Может… тебе легче думать в одиночестве, а мы с Артёмом переместимся в мою комнату? – замечает Стёпка, а в глазах задумчивость.
- Это будет хорошая идея, - кивает Серый. – Только подожди. Стёп, ты не обиделся?
- Нет, нисколько, - качает головой друг, но я по глазам вижу, что обиделся.
- Блин, - Сергей откидывается на спинку стула и потирает лицо ладонями. – Как всё неудачно складывается.
- Мы пойдём, - говорит Стёпка и кивает мне в сторону. Когда я поднимаюсь со стула, в моих движениях столько неловкости. Сейчас мне предпочтительнее сквозь пол провалиться, нежели находиться в центре разногласия двух братьев, поэтому спешу к открытой двери комнаты Стёпки.
- Я всё обкумекаю и поговорю с тобой, - звучит позади голос Серого.
- Да-да, - спешно отбивается Стёпка и заходит за мной в комнату.
Я стою посередине как дурак и не нахожу места. Когда лицо друга поворачивается ко мне, медленно подбираю слова:
- Ну как-то… неловко всё так…
- Мне на мыло Сомерсеты ответили, - говорит Стёпка.
******
Опомнившийся от шока я сижу за компьютером Стёпки и читаю письмо:
Уважаемые Артём Бреус и Степан Герундов, я посчитал, что мальчики, обезвредившие мою посылку, имеют шанс на выживание и право на подарок. Я знаю, в ваших интересах забрать у меня Андрея Бреус, так почему бы не дать вам такую возможность. Я настаиваю на личной встрече со столь гениальными подростками, как вы. Поэтому ожидаю вас завтра в своём офисе по адресу: Линия 17, этаж 2, кабинет 9. Входите, поднимаетесь по лестнице, поворачиваете налево и по коридору до упора. Жду вас в 11.00. Если опоздаете, дверь будет закрыта и Андрей Бреус исчезнет для вас навсегда. Я ожидаю всю героическую троицу, включая товарища Сергея Герундова.
До встречи, юные господа.
Доктор Вечность
Я перечитываю письмо в который раз, и шизею от происходящего. Наконец мой взгляд находит силы, чтобы оторваться от букв и посмотреть на Стёпку.
- Они уже узнали о посылках. Мы уничтожили их час назад, а они уже знают!
- Не удивлён, - пожимает плечами Стёпка, а потом потирает подбородок и начинает с умным видом нарезать круги, а я вновь перечитываю письмо.
- Доктор Вечность, у меня мурашки по коже от этого имени.
- Это ник, - замечает Стёпка как бы невзначай.
- Спасибо, кэп. Я вот о чём думаю. Мы пойдём завтра на встречу или нет?
Стёпка замирает и ошарашено смотрит в мою сторону:
- Вальтанулся, - напирает он. – Конечно же пойдём. Там же твой брат.
- Ты же говорил, что он в двадцать третьем июля.
- Да, - кивает друг. – И там точно не обычная фирма, если они присылают посылки с чёрными дырами. Понимаешь, завтра мы приоткроем завесу в нечто сверхъестественное.
- Опасное и смертельное, - добавляю. – Я понимаю, что говорю как заботливая мамочка, но Стёпка… может позвонить в полицию?
- Плохая идея. Что мы им скажем? Какой-то псих просил нас прийти в свой офис? Они посмеются и скажут: не ходите.
- Мы можем сказать, что эти люди знают что-то о моём брате, который официально в розыске.
Стёпка остановился и наморщил нос. Вижу, что ему совсем не хочется обращаться к ребятам в синей форме. Почему? Может, хочет стать героем?
- Думаю, полиция тут будет бессильна, - отвечает он. – Почитай письмо. Вспомни, как подобные сообщения пишут бандиты, похитившие жертву: если придёте не один или с полицией, мы… ну а дальше по контексту: укокошим жертву, не дадим денег, убьём вас. А эти? Они даже не заикнулись про полицию. Выводы?
- Ну… - Я правда не знаю выводов, кроме как: дураки и не учли этот пункт, но Стёпка доказывает обратное.
- Значит, у людей под ником Доктор Вечность там всё схвачено. Можно предположить, что они забыли упомянуть полицию, потому что ума не хватило, но если они шлют такие посылки, как нам сегодня… Поверь, у них ВСЁ схвачено. И дураками назвать их вряд ли можно.
Я вздыхаю. Мне страшно, во мне спорят сразу тысячи миров, я не знаю что делать. Но в школе часто оказываешься в ситуации, когда хочешь сделать глупость и боишься. Но если рядом оказывается друг, который подбивает тебя на совершение поступка, - ты срываешься. Пыл и решительность Стёпки меня возбудили. Когда ты один отстаиваешь свою идею, её уязвимость и слабость не дают тебе покоя, но если вас хотя бы двое, то начинаешь верить, будто ты неуязвим.
- Хорошо, - вздыхаю я. – Это вообще, что за адрес? Что там находится?
- Если не ошибаюсь, - Стёпка отодвигает меня, хватается за мышку и открывает спутниковые карты Яндекса. – Это тот офисный двухэтажный дом на окраине нашего района. Помнишь его?
- Такое жёлтое здание, - хмурюсь.
- Оно самое.
- Чёрт, да я там не раз бывал. Там же всякие фирмы! Починка принтеров, компьютеров, какая-то фотостудия. Я там с отцом был. Там народу полно. И как там могут располагаться такие вот… бандиты?
- Они нисколько не бандиты, а если и бандиты, то во времени, со сверхъестественными способностями.
Увеличив карту по максимуму, Стёпка включил панораму и я увидел ту самую жёлтенькую гордую двухэтажку, завешенную рекламой.