Активное слушание
Активное слушание – это попытка вникнуть в эмоциональное сообщение ребенка и показать ему, что вы стараетесь его понять. В ответ вы не посылаете ему собственное сообщение и ничего не интерпретируете, вы просто озвучиваете свое восприятие того, что выражает ребенок. Вот небольшой пример.
Магнус (шесть лет): «Все разъехались отдыхать, мне нечего делать!»
Мама: «Тебе не с кем играть?»
Магнус: «Не с кем!»
Мама: «Ты хочешь придумать себе интересное занятие?»
Магнус: «Да, хотелось бы что-нибудь придумать. (Ненадолго задумывается .) Я хочу рисовать».
Зачастую мы слишком озабочены тем, чтобы дети слушали нас, и мало беспокоимся о том, чтобы самим слушать ребенка. В результате мы заканчиваем морализаторством – в ситуациях, когда ребенку нужна поддержка. Вероятно, Магнус не нашел бы решение так быстро, если бы мама ему сказала: «Тебе не повредит немного поскучать, сынок». Он бы, конечно, спокойно это перенес, но почувствовал бы себя немного одиноко, если бы мама не разделила его чувства. Но в нашем случае он понял, что легкое разочарование можно разделить с мамой, и благодаря этому нашел решение: «Я хочу рисовать». Когда ребенок видит, что разочарование можно с кем-то разделить, он немного расслабляется, и поэтому ему легче переключиться. Когда дети понимают, что родители не придают особого значения их чувствам и эмоциональным переживаниям, они чувствуют себя одиноко. Наедине со своими переживаниями ребенок теряется и становится неуверенным, что, опять же, не способствует поиску решений.
Чтобы проиллюстрировать вышесказанное, приведу пример из собственной жизни. Однажды я сама попалась в ловушку морализаторства в ситуации, когда моя дочь нуждалась в активно слушающей маме.
Мы с Тувой (девяти лет) ужинаем.
Тува: «Сегодня на большой перемене девочки не захотели со мной играть».
Мама: «А что ты сделала перед этим?»
Тува (спустя мгновение, бросив на меня быстрый взгляд ): «Ты, мама, ничего не понимаешь!»
Так мной была упущена отличная возможность настроиться на чувства Тувы. Она была совершенно права – я ничего не понимала. Я помню, что подумала тогда о том, чтобы помочь ей увидеть возможную связь между ее собственным поведением и реакцией окружающих, то есть поучить ее. Моя ошибка заключалась в том, что я не поддержала Туву, разделив чувства, которые она в тот момент испытывала. Своим вопросом я как бы намекала на то, что, возможно, она сама спровоцировала реакцию отвержения со стороны подруг. Довольно грубое поведение по отношению к ребенку, который готов довериться и рассказать о том, что его беспокоит! Отказ Тувы отвечать на мой вопрос был здоровой и адекватной реакцией на маму, которая в данной ситуации была не большой и доброй, а большой и не очень-то доброй.
Мне надо было вслушаться в переживания Тувы, активно ее слушать: «Похоже, тебе обидно. Расскажи, что произошло». Так я показала бы Туве, что я рядом, что я с ней и разделяю переживания, которые она испытала на большой перемене, какова бы ни была объективная ситуация. Именно с этого следовало начать разговор и лишь затем обсуждать произошедшее.