Выходит Сергей на сцену

Сергей: Я без Кукушат не могу.

Маша : Почему?

Сергей: Не могу... Они же свои.

Маша : Ну какие же свои... Они тебе не родня! Ты разве не понял?

Сергей: Мы все в "спеце" друг другу родня, родня тем, что мы все ничьи. Как, скажем, родня дворняжке дворняжка. А Кукушата не просто шантрапа, это Кукушкины, породы такой, значит.

Маша: Да не Кукушкины они! И ты не Кукушкин, Господи!

Сергей: А кто?

Маша: Ты Егоров!

Сергей: А они?

Маша: И они кто-нибудь.

Сергей: Но кто?

Маша:Кто-нибудь, послушай, Сергей... Ему было тридцать пять... Антону Петровичу, когда мы с ним познакомились. Мама твоя умерла. Он был один, а ты... Тебя он устроил в садик "на неделю". Ты меня слушаешь?

(Я кивнул. )

Маша:Отец твой, Антон Петрович, был, ну как тебе сказать... Он был инженер-конструктор, большая шишка! Несмотря на это, добрый, отзывчивый...Он в конструкторском бюро, КБ называется, самолеты создавал. А я там же работала, при медсанчасти. Я ведь доктор, врач, лечу... Ну, и однажды он ко мне пришел... Простудился. И смеется, говорит, я все не лечу, а ты — лечишь, вот вылетим с тобой, Машка в трубу... А у самого — температура... А самолет-то военный, его сдавать надо... Но, правда, сдал... Сейчас они везде на фронте, ЕР-пять зовутся, может, слышал?

ГОЛОС СЕРГЕЯ ЗА КАДРОМ:. Я слушал. Странно только, что это все было как бы про меня. Мама, отец... Садик... Какой садик, если я всю жизнь детдомовский! Ей бы, проорать так, чтобы услышала... детдомовский я... Из "спеца"... И никаких садиков! Огородиков! Я ведь не какой-нибудь сын Наполеончика Карасик... Садик это у него, не у меня! А историю про папочку я сам не хуже бы выдумал. Да у нас в "спеце" чуть не каждый второй такое сочинит про папочку-героя, уши развесишь... Мне вдруг расхотелось тетку слушать. А когда она на мою жизнь такую знаменитость повесила я и совсем слушать перестал. Меня насторожили лишь последние слова тетки:

Маша:Они его обвинили в том, что будто он... Фашистам свое изобретение, самолет, мол, чертежи... Продал...

Сергей: Кто? (спросил глупо.) Антон Петрович? Продал? Самолет?

Маша (посмотрела на Сергея странно) :Это мне он Антон Петрович, тебе-то он отец!

Сергей: А как он продал? Этот самолет?

Маша:Да не продавал он ничего! (воскликнула) Это они его так обвинили!

Сергей: Кто — они?

Машавздохнула и жалобно посмотрела на меня: Он же ни в чем не был виноват. Его забрали. А потом они и меня вызвали. Они мне про какие-то чертежи, а я им про простуду. Они про врагов народа, а я про то, как он температурил... Ну и выпустили. Не сразу. Через три года. Я ведь не была женой ему... Официально... А его увезли...

Сергей: Куда?

Маша:Это у них называется "без права переписки". Я пыталась узнавать... А они, значит, меня спрашивают. А кто вы, спрашивают, ему будете, что о нем печётесь? А я им отвечаю, мол, никто... Но у него ребенок остался, так я хотела бы взять на воспитание. И хочу его найти... Не беспокойтесь, говорят, его воспитывают без вашей помощи, и не хуже. И не надо искать. Идите и успокойтесь, займитесь своими делами. Меня устроили, с трудом, санитаркой в больницу. Это теперь, в войну, когда медиков-то не стало хватать, опять врачом вернули... А тебя так запрятали, что долго не могла следов найти. Тем более и фамилия стала другой: Кукушкин.

Сергей: Как ты меня узнала? Среди всех?

Замолчала Маша, отвернулась. Потом резко сказала.

Маша:А узнала я тебя просто... Как же тебя не узнать, Господи! Как две капли на него похож!

Сергей: На кого?

Маша:Да на отца своего! Я вначале от волнения как следует и рассмотреть тебя не успела. Только знала, что ты — это ты... Как он на фотографиях! В юности!

Маша:Женщины фамилия Кукушкина... Ты догадываешься?

Сергей: Нет.

Маша:Ну чего копаешься? Ты же меня не слушаешь?

Сергей: Слушаю. Ее фамилия Кукушкина.. Как и наша... И моя...

Маша:В том-то и дело! Она дала вам свою фамилию. Теперь понял?

Сергей: А зачем?

Маша:Она зашифровала вас... Чтобы не было хуже!

Сергей: А почему хуже? (удивился)

Маша:Ох, Но ведь вы дети этих, кто арестован. Вам лучше не быть с теми фамилиями. Так она рассудила. И дала вам, многим, свою... Ну, она спасала вас, понимаешь?

В это время я поднял глаза и увидел Филиппка, неведомо как возникшего рядом. Маша затравленно оглянулась. Сладенький Филиппок стоял за спиной и с улыбкой смотрел на нас.

Маша:Я могу вместо карточек деньгами? ( тут же выложила сотенные бумажки и опять подхватила меня под локоть) Пойдем! Пойдем отсюда! Пойдем! Скоро поезд!

Сергей: Сейчас?

Маша торопливо вынула деньги, я даже рассмотрел, что это были две бумажки по сто рублей, и как-то ловко сунула Филиппку в руку, и он еще больше осклабился.

Мы пошли снова через зал, и я все выворачивал шею, чтобы запомнить лесную картину. Последний раз оглянувшись, я увидел Филиппка, который понимающе улыбался мне вслед.

ГОЛОС СЕРГЕЯ ЗА КАДРОМ: ????Господи... Боже! Если ты есть! Сделай так, чтобы я еще когда-нибудь, хоть через сто лет попал сюда! Сделай, Господи! Ну, что тебе стоит! А я что хочешь, я буду терпеть и "спец", и шефов, и всё! Я бы от пайки по корочке отдавал, если бы знал, что это надо... чтобы попасть когда-нибудь в жизни в такой рай!

Выбежали к лестницы, которая уходит со сцены, Филлип убрал декорации.

Маша:Папа твой получил за свой самолет огромную премию. Но тучи сгущались, и он ждал со дня на день, что за ним придут. И тогда он всю сумму перевел на твое имя и положил в кассу. А книжку, сберегательную, отдал на хранение мне, а я ее спрятала у подруги. А потом, когда меня выпустили, я стала тебя искать, а искала, разумеется, тебя — Егорова, а ты уже был Кукушкин, и, конечно, нигде о тебе сведений не было... Я посылала запросы, звонила, ездила... Пока не наткнулась, на одну женщину — тоже врача... Она в те поры, когда забирали твоего отца, в детском распределителе специальном работала. Через нее проходили дети врагов народа...

Сергей: Дети... Кто?

Маша:Так вас называют... Прости, называли... Ты пойми... Я не стала бы тебе говорить, если бы не знала, что могу тебя не увидеть. А больше никто тебе этого и не скажет. Но только... ( оглянулась) Молчи... Ты понимаешь... Это ведь тайна... Опасная тайна. Я долго колебалась, прежде чем решила тебе рассказать. Но я подумала, что ты уже взрослый и должен знать о себе то, что от вас скрывают.

Сергей: А кто от нас скрывает? (спросил , не глядя на Машу.)

Маша:Все.

Сергей: А они... все... знают? Что мы... такие? Да?

Маша:Конечно, они знают! (воскликнула Маша и опять оглянулась.)

Сергей: И директор наш знает?

Маша:Директор... В первую очередь!

Сергей: А почему мы не знаем?

Маша ( молчала, потом перевела тему):Это теперь твое.

Сергей: Можно посмотреть?

Маша: Вместе с книжкой я положила другие документы, не потеряй: Свидетельство о рождении... И заверенная бумажка от Кукушкиной: она юридически подтверждает, что в детприемнике дала тебе свою фамилию, а что на самом деле ты Егоров. Но этого сейчас никто не должен знать.

(Я развернул сверток. Там лежала серенькая книжечка, и на первой ее странице было написано: "Егоров Сергей Антонович". А еще круглая печать. И большими буквами сверху: "Сберегательные трудовые кассы СССР. Счет "4102", а внизу мелко: "Заведующий сберегательной кассой (контролер)" и подпись. Я перевернул еще страницу, она была пуста. Почти пуста. Только сверху, в левом углу стояла цифра. Я сразу ее не понял, она была какая-то странная, будто одни нули.)

Маша (наклонилась и спросила тихо) : Ну? Ты разобрал? Сколько он тебе оставил?

(Я покачал головой. Ничего я не разобрал. Но слово "оставил" вызвало у меня странное чувство. Мне захотелось плакать.)

Маша:Он боялся, что ты один пропадешь... Он сказал: "Я ему в жизни уже ничем не помогу. И он пропадет. Пусть хоть это будет... На черный день...

Сергей: А сколько здесь?

Машатихо засмеялась: Вот глупый. Ну, читай. Это что? Сто, да? И еще нули.

Сергей: А что получается?

Маша:Подумай!:Сто тысяч получается (произнесла странно Маша и опять посмотрела по сторонам) А теперь спрячь... Далеко, далеко, Сергей, очень далеко спрячь!

Она взяла книжечку у меня из рук, снова завернула ее в бумагу

Как сквозь сон, услышал голос Маши.

Маша:Эту Кукушкину и так таскали долго. Она лишь тем и отбилась, что заявила, что вы все, все не помнили настоящих своих фамилий... Она будто бы вынужденно давала вам свою.

Сергей: А если и вправду не помнили?

Маша:Ну, кто-то и не помнил.

Сергей: Скажи... А может так быть, что я чего-то не помнил, а потом вдруг стал помнить?

Маша:А что ты вспомнил?

Сергей: Лагерь.

Маша:Какой лагерь? ( Маша вздрогнула.)

Сергей: Ну, лагерь, лес... Тропинка... И песня... Про кукушку песня...

Маша: Про кукушку? ( как-то бессмысленно переспросила )

Сергей: Да, про кукушку.

Маша: Ты вот что! (будто опомнившись, сунула мне сверток в карман) Ты это возьми и спрячь. Я бы тебе еще кое-что привезла, у меня были письма и фотографии, да все забрали. Но ведь книжка — тоже память? Я бы сама хранила, но фронт... Могу не вернуться.

Сергей:Значит, лагерь у меня был?

Маша: Если помнишь, значит, был! (сказала торопливо Маша и поглядела в ту сторону, откуда ожидался поезд.)

И он, правда, появился, прогромыхал огромными колесами. ЗВУК ПОЕЗДА

Сергей:А я не знаю, помню я или не помню. (крикнул , стараясь перекричать паровоз.)

Маша: Но песню ты помнишь?

Сергей:Помню.

Маша: Значит, и остальное было! (крикнула Маша и поцеловала Сергея в щеку. ) Им хочется, чтобы ничего не было! А оно было! Было!