Явление 4

Затемнение. Доносятся звуки мазурки, праздничный гул голосов. На авансцене в луче света – Поэт с гитарой.

Поэт:

Балы! От шпор до штукатурки,

От люстр до пола – всё дрожит.

Вон Пестель, он летит в мазурке,

Вон с дамой Трубецкой кружит!

Трещат вощёные паркеты.

Ах, музыканты – молодцы!

Кружат полковники, поэты,

Тираноборцы, мудрецы.

Стихи – в альбомах женщин милых.

Трактаты – в дружеском письме…

Как всё легко! Мазурка в жилах,

В душе мазурка и в уме…

За кулисами музыка, смех, говор. Кружась в танце, появляются Зинаида и Матвей.

Зинаида (смеясь): Я предчувствую, что вы влюбились в эту красавицу польку, о которой так забавно рассказываете.

Матвей: Это случилось бы, если бы… (значительно посматривает на собеседницу) …если бы я уже не любил другую.

Зинаида (кокетничая): Ого! Постоянство! Знаете ли, что этой добродетелью не хвастаются?

Матвей: Во мне это не добродетель, а хроническая болезнь.

Зинаида: Вы, однако ж, вылечились?

Матвей: По крайней мере, лечусь... (уносятся в танце)

Появляются Владимир, Мишель, Сергей и Николай.

Мишель(нетерпеливо): Ну, что же наше дело?

Николай: О чём это вы?

Сергей: Всё о том же. Все видят, что дела идут так скверно, что это нельзя так оставить, и что обязанность всех честных людей противодействовать по мере сил.

Николай(нахмурившись): Что же честные люди могут сделать?

Сергей: А вот что…

Владимир (прерывает): Пойдёмте в кабинет.

Проходят в глубь сцены, к ним присоединяется вернувшийся Матвей.)

Мишель:Ну? Что же вы сделаете?

Николай(недовольно):Вечно фантазии.

Сергей: Вот что. Вы же видите: страна гибнет. Вокруг воровство, беззаконие, нищета. Мучат народ, просвещение душат. Все видят, что это не может так идти. Всё слишком натянуто и непременно лопнет. Все ждут неминуемого поворота, и сейчас надо взяться рука с рукой, чтобы противодействовать общей катастрофе. Нужно тайное общество.

Николай:Тайное? То есть – враждебное правительству?

Матвей: Ты послушай. Сергей прав. Мы стоим и ждём, что вот-вот лопнет эта натянутая струна. И пока ждём, они перетягивают нас на свою сторону. Одного соблазняют деньги, другого карьера, третьего почести…

Николай: Ну да к чему ты всё это говоришь?

Мишель: Погодите. Всё скверно и мерзко, согласен. Только я всех этих ваших рассуждений не понимаю. А по-моему – бунт, вот это так! Тогда я ваш! А тайное общество…

Сергей: Да поймите! Вся моя мысль в том, что ежели люди порочные и дурные связаны между собой, составляют силу и имеют власть, то людям честным надо сделать то же самое! Ведь так просто!

Матвей: А главное, кабы удалось… Не стало бы ни подлости, ни воровства, ни бесконечного унижения одних другими…

Николай: Кабы удалось? Как вы себе это мыслите?

Матвей: У каждого из присутствующих в подчинении рота, а то и полк. Постепенно приготовив армию, мы поставим правительство перед необходимостью согласиться с нами…

Сергей: …под угрозой штыков. Как видите, уповаем на кровь и силу.

Матвей: Почему на кровь? Армия просто выскажет мнение всего народа.

Сергей: Но вы же не отрицаете силы нынешней власти?

Собрание у К. Ф. Рылеева в ночь с 13 на 14 декабря 1825 года Рисунок Д. Кардовского. 1925 г

Матвей (неохотно): Нет, разумеется.

Сергей: Ликвидация силы – это непременно кровь. Пушки будут стрелять, а значит, и кровь – литься…

Матвей: Но какое же добро на крови?

Сергей: Да лучше уж добро на крови, чем как сейчас – кровь без добра.

Матвей: Увольте. Доброта кулачного боя – это что-то из ряда нечеловеческого, я этого не понимаю…

Поднимается шум, все говорят одновременно. Владимир молча отходит на авансцену.

Владимир (задумчиво): Господа, а не думаете ли вы, что вот мы сейчас сыты, сидим в тепле, в комфорте, философствуем, а после этого ничего хорошего уже не будет, а будет холод, кровь и братоубийство?

Мишель: Вздор какой! Просто все эти блага будут тогда для всех.

Владимир: Это вот и есть вздор. Потому что всем всего никогда не хватит. Так не бывает. Мы же не сказки сочиняем.

Мишель: Не в этом дело. Просто, когда наступит народное правление, один не будет угнетать другого.

Владимир: Да бросьте вы! Народное правление – это ведь тоже власть. А власть, господа, шутить не любит. Сегодня одним плохо, завтра другим, вот и всё. И завтра, если дело наше удастся, будет плохо именно нам и нашим детям.

Мишель: Короче говоря, вы против?

Владимир: Представьте, я – за! Россия отстала безнадёжно. Она несвободна, забита и несчастлива. Я русский, и мне это больно. И я - за переворот, потому что дальше так дела идти не могут.

Шум одобрения, Николай в конце концов перекрикивает всех.

Николай: Я вам вот что скажу! Доказать вам я ничего не могу. Вы говорите, что у нас всё скверно и будет переворот – я этого не вижу. Вы здесь – лучшие мои друзья, вы это знаете, но составь вы тайное общество, начните противодействовать правительству, какое бы оно там ни было, я знаю: мой долг – повиноваться ему! И вели мне завтра Аракчеев идти на вас с эскадроном и рубить – ни на секунду не задумаюсь и пойду. А там суди как хочешь.

Сергей (после долгой паузы): Ну что ж… По крайней мере – откровенно.

Николай резко поворачивается и выходит. Тягостное молчание. Входят дамы.

Зинаида: Господа! Ну что же вы? Вальс!

Уносится с Матвеем в танце, прочие также подхватывают дам и вальсируют. На авансцене – Сергей и Мария.

Мария (тихо): Отчего вы сделались так печальны?

Сергей: Причину даже совестно объявить.

Мария: Однако ж?

Сергей: Зависть!

Мария: Кому ж вы завидуете… например?

Сергей: Я бы желал иметь счастливый дар моего друга (кивает на Мишеля, проносящегося мимо в танце) – нравиться всем с первого взгляда.

Мария: О, поверьте, кто скоро нравится, того скоро и забывают.

Сергей: Бог мой! Что на свете не забывают! И если считать ни во что минутный успех, то где же счастие? Если б меня спросили, что я предпочту: один глоток свободы и счастья… или годы бесславного благополучия…

Мария (торопливо): Я согласна с вами… во всём, кроме одного: кроме того, что всё на свете забывается. Есть вещи, которые невозможно забыть…

Сергей: Да…Недавно, кажется, мы виделись с вами в Москве, а сколько воды утекло… Я дорого дал бы, чтобы воротить это время…, да не воротишь…

Мария: Вам нечего жалеть прошедшего, только… Я не знаю почему, вы прежде были другой и…

Сергей: Есть тысячи причин, почему, княжна. Только это совсем неинтересный разговор.

Мария: Почему же, граф, почему? Скажите мне… Вы должны сказать! Я не знаю, граф, вашего «почему»… Но мне тяжело, мне.. Я признаюсь вам в этом. Вы за что-то лишили меня прежней дружбы. И мне это больно. У меня так мало было счастия в жизни, что мне тяжела всякая потеря… Извините меня, прощайте!

Сергей (стараясь её удержать): Княжна, постойте, ради бога! Княжна!

Уходит следом за ней. Пары продолжают кружиться, на авансцене теперь – Владимир и Наталья.

Владимир: Какая вы шалунья!

Наталья: А вы почти спите! Ужасно весело!

Владимир: Я бы желал спать. Оно покойнее.

Наталья: Это стыд! Отчего нам на балах, в обществах так скучно? Вы все ищете спокойствия! Какие любезные молодые люди!
Владимир: А позвольте спросить, из каких благ мы обязаны забавлять вас?
Наталья: Оттого что мы дамы.

Владимир: Поздравляю. Но ведь нам без вас не скучно.

Наталья: Ну а что мы должны делать на балу… без вас?

Владимир: Как что? Обсуждайте моды, новости… разве мало? Поверяйте друг другу ваши тайны…

Наталья: Какие тайны? У меня нет тайн! Все молодые люди так несносны! Ах!

Рядом с ними возникает Неизвестный.

Неизвестный: Прошу прощения, мадемуазель. (Владимиру) Я имею с вами поговорить.

Владимир: Извольте.

Неизвестный: Не здесь.

Отходят к противоположному концу сцены.

Владимир: Я вас слушаю.

Неизвестный: Милостивый государь, вы смертельно оскорбили меня несколько минут назад.

Владимир: Разве это секрет? Вы могли бы объясниться тогда же, при всех. Я вам отвечал бы то же, что теперь отвечу… Когда вам угодно стреляться? Нынче? Завтра? Я думаю, что угадал ваши намерения?

Неизвестный: Драться? И вы думаете, что я буду достаточно вознаграждён, если всажу вам пулю в лоб? Прекрасное утешение! Нет, я желал бы, чтобы вы жили вечно и чтоб я мог вечно мстить вам! Драться? Не-ет. Тут успех слишком неверен!

Владимир: В таком случае ступайте домой, выпейте стакан воды и ложитесь спать (хочет уйти).

Неизвестный: Стойте, чёрт вас возьми!

Владимир: Чего вы, наконец, от меня хотите?

Неизвестный: Я хотел заставить вас раскаяться.

Владимир: Вы, кажется, забыли, что не я начал ссору.

Неизвестный: О, вы меня выведете из терпения!

Владимир: Что ж, назначьте час и разойдёмся. Вы так кричите, что перепугали всех лакеев.

Неизвестный: Какое мне дело до них! Пусть весь мир слушает!
Владимир (учтиво): Я не этого мнения. Если угодно, завтра в восемь я вас жду с секундантом. Честь имею.

Проходят Зинаида и Матвей. Неизвестный бросается вон. Владимир возвращается к скучающей Наталье.

Наталья: Отчего вы не танцуете?

Владимир: Я всегда и везде следую вашему примеру, мадемуазель.

Наталья: Разве с нынешнего дня?

Владимир: Что ж, лучше поздно, чем никогда, не правда ли?

Наталья: Иногда бывает слишком поздно.

Владимир: Боже мой! Какое трагическое выражение!

Наталья: Я с некоторых пор перестала удивляться вашему поведению. Для других оно показалось бы дерзким, для меня очень натурально. О, я вас теперь хорошо знаю!

Владимир: Что вы говорите! А нельзя ли узнать, кто так искусно объяснил вам мой характер?

Наталья: О, это тайна!

Владимир: Прошу покорно! А уверяли, что тайн у вас не водится!

Уходят со сцены. На авансцене – Неизвестный и Николай.

Неизвестный: Не горячись так. Я ничего не понимаю. Значит, ты отказался? А я, признаться, думал, ты тоже… из недовольных.

Николай: Да я не говорю, что мне всё это нравится! Но, извини… Они хотят меня уверить, что обязанность каждого честного человека – идти против правительства! Тогда как присяга и долг… Я жалею, что тебя не было. А то на меня все навалились – и Матвей, и Владимир…

Неизвестный (оживляясь): Как? Он тоже… в обществе?

Николай: Главное, когда я им сказал, что долг и присяга выше всего, они стали доказывать Бог знает что! Жаль, что тебя не было, что бы ты сказал?

Неизвестный (рассеянно): А! Да. Ты совершенно прав. У нас прежде всего есть обязанности по отношению к государю…

Николай: Ну да, ну да, я это самое и говорил. Нет, Сергей был и останется мечтателем. Какое мне дело до всего этого – что Аракчеев нехорош и все… Какое мне до этого дело! (продолжая говорить, уходит за кулисы)

Свет гаснет, только один луч освещает в глубине сцены Неизвестного с листком доноса в руке.

Неизвестный: «Господину генерал-губернатору. Ваше сиятельство, считаю своим долгом русского офицера известить, что неудовольствие против государя императора в полку более и более возрастает, и на этот счёт говорят такие вещи, что страшно слушать. Не только в частных беседах, но и в публичных собраниях толкуют о перемене правления. Слишком уже месяц, как заметил я в полковых офицерах наклонности к нарушению всеобщего спокойствия. Возможен заговор противу правительства. Список заговорщиков верноподданнейше прилагаю…»

Неизвестный постепенно погружается во мрак. Теперь на авансцене – Поэт с гитарой.

Поэт:

- Как ваша светлость поживает?

Как ваша светлость почивает?

О чём она переживает?

Достаточно ли ей светло?

- А худо, друг мой, очень худо.

Мы все надеялись на чудо,

А чуда что-то нет покуда,

А чуда не произошло.

- Что вашу светлость огорчает?

Что вашу светлость омрачает?

Что вашу светлость удручает?

Вас любит люд, и чтит весь двор.

- У черни – что же за любови?

Всё время вилы наготове.

А двор – прости меня на слове –

Что ни синьор – дурак и вор.

Не нанося стране урона,

Мы испытаем крепость трона.

Кому нужна теперь корона

И этот царь – скажи, кому?

Какой тебе я, к чёрту, светлость?

Долой и чопорность, и светскость,

Пойдём-ка выпьем за победу

В ту симпатичную корчму.